Разлука-Любовь

Подвальное помещение о котором говорил Яр было сырым и темным. Низкие потолки, трубы над головой, железные вентили. За соседней дверью еще с советских времен хранились лыжи и крепления, дальше по коридору кучей были навалены лопаты, вилы, грабли, тачки. Запах стоял соответствующий — прелый, влажный и затхлый. Охранник, который вручал парням ключи от подвальной каморки, каждый раз напоминал, что дышать здешней плесенью вредно для здоровья, но они только смеялись в ответ. И я с ними. Какая разница, что пыльно, грязно и сыро? У ребят! У Яра теперь имелась своя комната! И пусть освещалась она всего лишь тусклой лампочкой, висящей под потолком, и сидеть можно было разве что на ободранном ветхом диване — отсутствие уюта никого не смущало. Дронов сам позвал меня на первую «репу» снова, — «репа» так они называли свои репетиции. Пару дней после концерта мы не виделись, а потом он подошел ко мне в школе на большой перемене, когда я сидела в коридоре на окне, болтая ногами и зубрила историю. Блондин с улыбкой подошел ко мне и помахал, сверкая на меня глазами. — Женька привет! Ну как ты? — парень снова достаточно близко ко мне подошел с рюкзаком что был у него на одном плече. — Привет Яр! Все норм. — Я подняла на него голову и посмотрела тоже, уже с улыбкой. Казалось, от его присутствия у меня язык приклеился к небу. — Наказала тебя Жек бабушка? — Яркая улыбка захватила еще больше все его лицо, и блондин тоже подошел ближе к подоконнику оперся об него, своей массой и положил одну руку недалеко от моих ног, пристально на меня поглядывая. — Не-е-ет, — отмахнулась я. Сорвала, и щеки немедленно покраснели когда я краем глаза увидела что его рука с браслетом рядом со мной, я уже захлопнула учебник. — А мой отец так орал, что я не мог и слова вставить! Думал убьет! — признался музыкант. Боже, на нас так все теперь смотрели! Проходящие мимо ученики даже и не думали прятать удивленные и любопытные взгляды — пялились на нас в открытую. Наверное, им было жутко интересно, что эта рослая полная деваха в широкой черной кофте может иметь общего с парнем, о котором втайне фанатели и мечтали все девочки нашей параллели? — Сочувствую! Не повезло тебе, Яр! — улыбнулась сочувственно я и уставилась на собственные кеды от смущения и такого огромного внимания к себе со стороны — все лучше, чем сгорать от волнения, глядя ему, в его красивое доброе лицо. — После уроков Жень занята? — Кажется, Ярик и не думал наоборот стесняться. Стоял уверенно и никакого внимание не обращал на остальных, все смотрел на меня. — Я? — удивленно спросила я. Дронов огляделся уже по сторонам быстро и нахмурил брови. — Видишь Ласточка здесь кого-то еще? Ты помнишь о чем мы договаривались в прошлый раз? Мы находились в центре живой толпы движущихся от столовой к расписанию и обратно школьников, а этот парень спрашивал, вижу ли я кого-то еще. Почему-то очень захотелось рассмеяться и придурочно захихикать от счастья. — П-помню! Не занята. Мимо нас прошла тощая Янка. Она даже притормозила у расписания, чтобы украдкой оглянуться: вдруг ей показалось? — Придешь к нам Жень на репу? В подвал, — Ярослав мотнул головой и своей челкой, указывая направление, и положил уже свою руку на мое плечо от чего у меня побежали мурашки, — мы сегодня там обустраиваемся. Стрелял по мне серыми прищуренными глазами лучший друг и стоял почти вплотную ко мне. Логунова продолжала с недоумением и шоком рассматривать моего собеседника в школьной белой рубашке с закатанными рукавами до локтей. — С удовольствием Яр! — Я даже приосанилась тоже широко ему улыбаясь и задрала подбородок. Тоже подняла свою руку и похлопала ею его по плечу качая согласно головой. Пусть она видит, что это не мираж. Я действительно болтаю и даже дружу с первым красавчиком и известным на всю нашу школу талантливым музыкантом — мы с ним лучшие друзья с детства. — Ну все договорились! Тогда Женя обязательно жду тебя! — Он вдруг притянул меня к себе обнимая, прижимая к груди, на что я моментально растерялась и расширела свои глаза, осторожно обвила его своими руками в ответ, Яр спустя секунды довольный отпустил меня и добивая зачем-то напоследок: быстро поцеловал в щеку, подмигнул и ушел но по пути обернулся и с широкой улыбкой счастливый помахал мне рукой. Я в шоке сидела на одном месте провожая его взглядом и тоже помахала в ответ, все переваривая в голове и осознавая происходящее только что. Он! Коснулся! Моего плеча! Обнял! Поцеловал в щеку! Подошел и снова пригласил, заговорил! Я снова улыбнулась самое что ни на есть, прекрасной и широкой улыбкой, мои глаза наверное так блестели, я осторожно пальцами коснулась своей щеки, того места где его губы оставили след. Я уже сложила после вещи в рюкзак и спрыгнула с подоконника, развернулась одевая его на спину деловито, гордо пошла в класс как обычно всех игнорируя. Моя душа выделывала сумасшедшие па где-то на седьмом небе от счастья. Весь урок Янка шепталась со своими подружками и пыталась испепелить меня взглядом, но мне было наплевать. Пусть думают что хотят. Это их дело. А у меня все теперь будет по-другому и хорошо. Ну я надеюсь на это! Яр встретил меня на входе в подвал. — Привет! Услышал шаги, сразу подумал что это ты, и решил тебя встретить. — Он улыбаясь взял заботливо меня за руку, на нем не было уже школьной рубашки а какая-то светлая зеленая футболка с логотипом и расстегнутая кожанка, Дронов уже успел здесь переодеться. — Женя! Осторожно, здесь мешки навалены. Идем за мной! — Мы прошли по узкому коридору, парень осторожно ввел меня начиная говорить. — Добро пожаловать в нашу творческую нору. Будь как дома. У нас скромно, но со вкусом. А это Боря, я тебе о нем говорил, знакомься. — проговорил воодушевленно блондин когда мы наконец зашли в комнату, Яр распахнул перед мной старую скрипучую дверь и указал на парня рукой, оборачиваясь ко мне. Полный, невысокого роста паренек с круглым лицом, сидя на краю дивана, настраивал гитару. Завидев меня и услышав наши голоса, он отложил инструмент в сторону и подскочил. — Привет Женя! Я тоже о тебе наслышан! Ярик ни на секунду о тебе не затыкается все время. — махнул он рукой, шутя. А мое сердце от услышенного забилось сильнее, я улыбнувшись тоже помахала рукой парню и взглянула на Дронова. Яр уже не смотря на меня, резко схватил со стола какие-то бумаги быстро скомкал их и бросил в друга, фыркая. — Борян заткнись! — парень явно смутился как и я, спалившись. Неловко на меня посмотрел и ухмыльнулся, став потирать свою шею и поправлять нервно волосы не зная теперь как себя вести и что говорить. — Не обращай внимание Жень он — дурак! И язык у него как помело. — произнес виновато но стараясь уверенно и четко каждое слово, друг бегал своими серыми глазами в стороны, прочистил потом горло а я кивнула ему, залипая на Яра и мы услышали как Боря хохочет над нами. — Так… — Ярослав отвернувшись от меня явно все еще не отойдя от ситуации, хлопнул резко в ладоши, привлекая внимание всех на что я вздрогнула и пришла действительно в себя. — Знакомьтесь! Боря — это Женя. Моя… — Снова тут же растерялся Ярик поймав случайно мой взгляд, попытался улыбнуться, замер и сбился со слов снова резко отворачивая от меня голову. — …моя соседка. И-и… П-подруга детства. — он глубоко вздохнул и выдохнул на последних словах, наклонил голову, закрыл глаза и спрятал руки в карманы. — Да! Его дружище, — ужасно тоже нервничая, и замечая такую странную реакцию Яра решила ему помочь, зачем-то последние слова за него добавила я. — Ага, ясно. Клево! Приятно познакомиться Женя! А я Боря! — Боря наблюдая за нами со скрещенными руками на груди, указал ухмыляясь мне на диван. — Садись. Играешь на чем-нибудь? — попытался уже разредить обстановку знакомый Ярослава. А Яр отойдя от меня быстро схватил бутылку воды открыл ее и стал жадно пить, я краем глаза следила за ним и одновременно смотрела на собеседника. — Я? Нет, разве что у бабушки на нервах. — Прикольно! Слушай Дрон а она мне тоже начинает нравится! — рассмеялся парнишка а парень быстро оторвавшись от бутылки повернулся к нему и прожег взглядом. — Боря давно по шее не получал! — начал кашлять Дронов слегка подавившись. А парень вновь засмеявшись невинно поднял свои руки вверх. — Все! Молчу-молчу… Так и началась наша дружба. Трижды в неделю я приходила после уроков одна или с Яром в подвал, чтобы послушать, как они играют и как Яр поет, растворяясь полностью в музыке и своем мире возле синтезатора с микрофоном. Надо признаться, это было самое счастливое время в моей школьной жизни. Пусть короткое, но очень яркое теплое воспоминание тех лет, где был тот светленький мальчик по которому я сходила с ума. Я приносила им булочки или другую свою нехитрую стряпню, помогала с уборкой, у нас даже успела произойти одна смешная и смертельная ситуация: мы с Яриком как-то вешали шторку и на нас чуть не упал карниз, не убив, после чего мы все хохотали, я сидела часто там на диванчике, слушая, наблюдая, как раз за разом они проигрывают одни и те же партии, добиваясь лучшего звучания, пытались придумать новые, парни между собой спорили, и я ощущала себя здесь частью чего-то по-настоящему крутого и волшебного не сводя при этом всегда глаз с Ярослава. Можно сказать, я занимала привилегированое положение. Мне всегда были рады. Своими шутками я заставляла парней улыбаться и была самая первая слушателем их новых музыкальных композиций. Ни с чем не сравнимое ощущение! Я любила смотреть, как Ярик раскладывал свои заметки, нотные тетради, даже салфетки с набросанными на них карандашными пометками, усаживался напротив меня в полутьме этой каморки и впервые наигрывал новые мелодии на клавишных, пев слова песни в микрофон, посматривая на меня и улыбаясь как и я на него. Да, было бы лукавством утверждать, что я слышала эти композиции впервые, ведь я проводила часы, сидя дома у стены и прижавшись к ней ухом. Именно тогда и рождались его мелодии и собственные песни — с нескольких нот, с плавного перебора или ежедневной разминки. Я даже слышала, как часто ворчит Юрий Петрович — его отец, появляясь в комнате, едва заслышав отступление от классической программы музыкальной школы. Но Ярослав все равно находил время, когда родители не было дома, чтобы порепетировать или сочинить что-то новое для их с Борей группы как и время для меня. — Нет, группа — это сильно сказано, — усмехался Боря, терзая струны своей бас-гитары. — Нам бы определиться с направлением, довести Дрон все до ума, найти хорошего ударника, вокалиста и электрика. — Так они называли гитариста, который должен был играть на электрогитаре. — Где мы сейчас найдем ребят с инструментами? — обратился друг к Дронову. — К нам парня перевели. — Пальцы Ярика ласкали клавиши синтезатора, и я не могла отвести от них взгляда. Наконец они замерли, и парень посмотрел на нас и задержал долгий взгляд на мне. — Он сегодня только второй день у нас, но общительный очень. Дима Калинин, вроде нормальный. Говорит, что немного на ударных играет. Может, посмотрим его? — ответил Яр. — Можно! — оживился Боря. — Правда, он сказал, что здесь не задержится. Осенью с мамой снова переезжают. Но за лето, пока он с нами, мы могли бы найти кого-то ему на замену. — вдруг слегка нахмурился юноша. — Да Яр, спроси у него. А этот мажор, как его… — Гитарист почесал уже задумчиво затылок, вспоминая. — О, вспомнил! — Глеб. Из десятого «А». Помнишь его? Котов. Про него рассказывали, что у его отца денег немерено и он ему «Гибсон» подарил. Я слышал, что он устроил также тогда вечеринку у себя и соседи даже ментов вызвали. Было заметно, что Ярику не очень уже нравится идея звать в группу кого-то «левого». — Так у него просто гитара есть? Или он на ней играет? — еще сильнее нахмурился он посматривая на друга. — Это «Гибсон», братан! — Боря подошел к Яру и похлопал его по плечу и повернулся ко мне. — Представляешь, Женька? «Гибсон»! Мать его… Дорогущий! Там же звучание! Если у него папаша такой щедрый может, нам и комбик хороший перепадет, а не этот ящик компостный. — Он скривился, глядя на старый усилитель. — Может Яр, попробуем организовать настоящие выступления, а? В клубе, как взрослые. Где звук по ушам — ба-бааам! Где сохнущие девчонки толпами! Скажи хоть ты ему, тебя он послушает, Женька, скажи! И я кивнула, одновременно пожав неопределенно плечами. — Не знаю. Я подумаю! — Ярослав вернулся к синтезатору и поправил свои волосы убирая челку, явно желая уже закрыть эту тему. — Может, не стоит торопиться. Я еще поспрашиваю в музыкалке у ребят. — и тяжело на это вздохнул. Но язык к Бори был правда как помело. Уже через неделю старшеклассники прознали о нашем подвале и стали приходить туда. Глеб Котов оказался коротко стриженным темноволосым высоким хамом в дорогущем спортивном костюме и вечной жевачкой во рту. Поначалу он приходил, чтобы послушать ребят, потом притащил свою гитару, затем друзей и подруг, и еще позже уже стал диктовать свои правила, чувствовал себя здесь главным, хозяином группы и у них с Яром на почве этого начались споры и конфликты. Видно было, что Ярику это совсем не нравится как и появление этого мажора и он не скрывая откровенно своей неприязни — терпеть не мог этого Глеба как и он его. Дронов продолжал приглядываться к новичкам от своего не отступая и не прогинаясь под мажора в отличие от остальных, с Борей они были в большой ссоре и сам парень предпочел крутиться возле этого Котова. Да, ему лестно возможно было получать восторженные отзывы о своей игре на синтезаторе и вокалу. Но появление в каморке новых инструментов и серьезного усилителя, похоже, стало решающим фактором как и новый жаркий последний спор который чуть не закончился дракой, и он махнул рукой, решил смириться с присутствием этой компании, игнорировать его, так как было выгонять всех постоянно бесполезно. Мне Котов сразу тоже не понравился. Наглый, ехидный, высокомерный. Его мало интересовала музыка. Больше нравилось то обстоятельство, то что он может командовать и что у него теперь есть место, куда он мог приглашать других старшеклассников, чтобы те восхищенно глядели на то, как он бряцает по струнам, а потом запивали впечатления крепким пивом с сигаретами. На меня он косился недоверчиво или вовсе делал вид, что не замечал. Правда один раз когда я пришла в подвал, то на пороге врезалась в его грудь, больно ударившись на что этот придурок заржал окинув меня взглядом. После репетиции Яр обычно бережно накрывал чехлом свой синтезатор, предупреждал всех если с ним что-то случиться в его отсутствие то он пальцы всем повырывает, забирал наши рюкзаки и хватая меня за руку, уводил, утаскивал быстро подальше от этой плохой компании в безопасное и тихое место, и мы шли домой. А Глеб со своей гоп-компанией оставался в подвале, чтобы дурачиться и тискать девчонок, пришедших восхититься его талантом. — Яр? Как ты его терпишь? — удивлялась я, когда мы с Дроновым шли по набережной однажды вечером домой. Но Ярослав в обычной для себя манере нахмурившись опустив голову шагая отмахивался: — Да он вроде Жень в целом нормальный. Дикий немного, понтоваться любит, но это воспитание. А играет, кажется, неплохо. Слушай давай не будем больше о нем, пожалуйста! — попросил Яр повернув ко мне голову и опаляя серым взором. — Конечно! — улыбнулась я тоже внимательно смотря в ответ. И я больше не задавала вопросы, а Яр всегда быстро переводил разговор на другую тему, чтобы не обсуждать свою «группу» которую он собственно придумал и создал. Я чувствовала, что ему неприятно старалась его поддерживать, была на его стороне, но быстро забывала обо всем, едва мы оставались одни. Мы могли смеяться, болтать бесконечно. Вспоминать детство: разманные по щекам ягоды на даче у моей бабушки, игры в песочнице, прятки или чтение «Дикой собаки Динго» под одеялом в свете фонаря. Эта подростковая книга считалась чтивом для взрослых, ведь она о первой любви. А нам, только ожидающим научившимся читать по слогам, было жутко интересно, что же такое скрывают от нас взрослые, убирая ее от нас подальше, запрещая трогать. Но тогда маленький Дронов решил нарушить запрет как и я вместе с ним, полез в эту маленькую авантюру за другом. Да, тогда стащив книгу мы смогли прочесть общими усилиями лишь пару первых страниц, а потом бросили и книжку на место не вернули :) Важно было не это, а наличие приключения, большой общей тайны. Душный воздух под одним на двоих одеялом, свет фонарика во тьме, детские смешки, воспоминания от которых вызывали теперь лишь неловкость и какое-то странное тепло в животе. Но сейчас, когда книгу уже была прочитана полностью и вовсе не казалась какой-то особенно или взрослой, эта память о времени, проведенным когда-то вместе, казалась нам настоящим подарком судьбы давно повзрослевшим. Мы гуляли вдвоем у пруда, кормили уток, обсуждали школьные дела, ходили в кино, ходили друг к другу в гости на чай, делали вместе уроки, смотрели фильмы, играли в разные настольные игры и любимые картишки Яра пока родителей не было дома. И чувство чего-то прекрасного, творящего между нами, делало эти мгновение поистине волшебными. «Дружба между нами? Не дружба? Ведь дружбы как где-то говорится, между мужчиной и женщиной — нет! Что это тогда?» — сомнения постоянно сменяли друг друга, но одно оставалось незыблемым: минуты летели с невероятной скоростью. Нам всегда было о чем поговорить, и никогда не было скучно. Неумолимо приближался май, а с ним и последний школьный звонок. На уроках физкультуры, которые я с трудом выносила, учитель больше не мучил нас кроссами и нормативами, а позволял играть в активные игры. В баскетбол и волейбол я не играла, потому что над моей медлительностью и неповоротливостью всегда ржали одноклассники. А вот вышибалы были более сносны: минута позора, тебя вышибли, и ты свободен. Мальчишки почему-то вели себя сдерженее, а вот девочки, они не могли упустить шанса, чтобы не проявить во всей красе свою жестокость. Они всегда метили сразу в меня. Кидали мяч в лицо или в живот, чтобы еще раз доказать, какая я большая и неуклюжая, чтобы было больнее во всех смыслах. Больше всех, конечно, старалась рыжая Яна. Ее особенно раздражали мои черные спортивные штаны, облегающие жирные ляжки, и моя широкая белая футболка — та была для нее красная тряпка для быка. Она привлекала к себе внимание хлопками и свистом, типа «смотрите, сейчас я выбью эту жируху». И все ее подружки ободряюще улюлюкали. У меня сердце колотилось как бешенное, когда она замахивалась под всеобщие крики. Я, как олень в свете фар, застывала от страха. А она кричала: «Держи, Колбаса!» — и с садистской улыбкой швыряла тяжеленный мяч, который каждый раз, как ни старался, ударял меня. Так вышло и на последнем уроке физ-ры. Мяч угодил мне прямо в грудь и оставил грязный серый след. Класс взорвался хохотом. Я, отряхнувшись, молча ушла в раздевалку. Было больно дышать, но мне некому было жаловаться да я бы и не стала. Все — все понимали и привычно молчали, даже учителя. — Жень! Женька! Стой! — остановил меня бежавший за мной запыхавшийся Ярик с улыбкой на лице на большой перемене. Я только привела себя в порядок, но мои волосы все еще прилипали к потному лбу и Яр протянул руку повторяя этот жест, убрал их. — Да? — постаралась я улыбнуться единственному любимому лучику света в моем темном царстве оскорблений и унижений. — Жека! А мы на последнем звонке выступаем, — радостно сообщил он и крепко стиснул мои руки, притягивая и обнимая. — Представляешь? — Правда? — Да! Нам дали пару минут, но это уже круто. Поможешь Ласточка выбрать композицию? Без тебя никак не обойдусь! — прижимая меня к себе смотрел в лицо Яр и любовался широко улыбаясь. Вдруг в шутку дал мне шалбан по носу и я смутившись засмеялась. — Конечно! — Внутри все сжалось от волнения. — Тогда после уроков на нашем с тобой месте. — Он отпустил меня и мои руки, улыбнулся и, поправив рюкзак на плече, пошел в класс пару раз обернувшись по дороге мне. В груди снова трепетали волшебные бабочки. — Ты чего за ним таскаешься, Колбаса? — послышалось рядом. Янка. Она тоже глядела Ярику вслед и взгляд у нее был… тоже особенный! Заметив это, у меня от этого моментально внутри все яростно забурлило и что-то неприятное кольнуло в груди. «Ревность»… — Отвали, не твое дело, — буркнула недовольная и окинула одноклассницу взглядом как на противную бакашку под ногами, сморщившись. — Как собачонка за Дроновым бегаешь. Но учти: Сегодня он тебя обнимает, а завтра кого-нибудь еще… — прошипела завистливо девчонка. — Мы дружим, — бросила я через плечо и сделала шаг вперед уходя от нее. Но она заведенная не унималась: — Дура ты Женя! Думаешь, ты ему нравишься? Это же смешно! Я еде сдержалась уже достаточно злая, чтобы не вернуться и не дать ей по башке, этой дуре. — Дура! — злобно тявкнула она мне в спину. — Зачем ему такая, как ты? Жирная и некрасивая! Сама подумай Ласточкина! Когда есть получше и стройней! Я шла в класс. Пытаясь про себя уже успокоиться и не слушать ее больше. Мне было все равно. Они ничего не знают. Не понимают. Они все дураки. Они еще все увидят и Яр только мой и пусть Янка только к нему попробует приблизиться я убью ее.