Разлука-Любовь

Каждому классу поручили приготовить небольшой номер на последней звонок, чтобы чем-то заполнить положеное для торжественного мероприятия время. Пусть затея, но, слава богу, меня она не касалась. — Это должно быть как-то связано с нашим достижениями. Спорт, учеба, дополнительные занятия, — говорила Вера Романовна, наш классный руководитель. — Может, кто-то из вас прочтет стихи? Или разыграет сценку? Я откровенно скучала на задней парте. Сидела и разглядывала завитушки на обложке своей тетради. — Яночка, может, поставишь танец? — спросила педагог. — Ты столько лет ходишь в танцевальную студию. — Я с удовольствием! — вытянулась в струнку Логунова. Как же она любила быть в центре внимания! — Тогда собери команду. У вас десять дней для репетиций. Костюмы найдем на складе ТЮЗа или сошьем сами. Только что-то не слишком сложное, хорошо? Яна закивала, а я подумала, что же она может такое придумать. Номер точно станет парадом тщеславия этой девицы, привыкшей блистать и любые начинания доводить до безупречности. Ее подружки радостно захлопали в ладоши — видимо, были в восторге от предстоящего выступления на мероприятии. Я зевнула и отвернулась, чтобы не видеть их довольных лиц. — Постарайся задействовать мальчишек, — попросила Вера Романовна, — или тех, кто вечно отлынивает. Я вжала голову в плечи, но учительница покосилась не на меня, а на мигом побледневшую Тасю Фролову. Худенькой, мелкой отличнице тоже вечно доставалось от Янки и ее компании. Как правило, ни за что. Девочка обычно старалась держаться подальше от обидчиков и не пыталась защищаться, что распаляло их еще сильнее. Если издевки Логуновой игнорировали, она только больше злилась, жертвы пытались огрызаться — она заводилась, как бешеная. Похоже, просто еще не нашелся кто-то, кто дал бы ей в репу, вот и все. После урока я отправилась в туалет. Закрывшись в кабинке, услышала, как кто-то хихикает где-то рядом. Послышались торопливые шаги, громко лязгнула дверь. Я прислушалась: определенно что-то происходило. Кто-то стучал, царапался и тихонько всхлипывал. Выйдя, я увидела Тасю. Она стояла, прислонившись плечом к двери. Толкала ее, но ничего не выходило. Судя по хохоту в коридоре, ее специально подпирали снаружи. — Что случилось? — спросила я у нее шепотом положила руку на ее плечо, думая как успокоить. — Они закрыли нас Женя, — так же тихо ответила Тася шмыгнув носом. Еще раз толкнула плечом в дверь и отошла сдавшись. Бесполезно. — Ну и пусть! — сказала я и сполоснула руки. — Сейчас прозвенит звонок, и им придется отойти. За дверью шумели голоса. Зачинщицам травли было так смешно, что они едва не лопались от смеха. Будто то, что они делали, было таким веселым и оригинальным, что невозможно удержаться от хохота. — Я ведь Жень ничего им плохого не делала, — опустила голову Фролова. Она задумчиво вся красная от слез уставилась на белый кафель под ногами, словно действительно пыталась вспомнить, чем могла насолить Логуновой и ее компашке. — Не ищи причину в себе. — Я оглядела ее стройное маленькое тельце и подумала, что, кроме слабости характера, пожалуй, ничто не могло быть причиной для нападок на эту кроху, глубоко устало вздохнула и скрестила руки. — Если не будет повода, они его выдумают. — Я так устала… — По ее щеке покатилась новая слезинка, за ней другая. — Позавчера они шли за мной по коридору и специально наступали на пятки. Заставили меня же и извиняться. Вчера накидали липких жвачек в капюшон, а сегодня это. Вот за что? Шорохи за дверью усилились, смех тоже. Происходящее собирало все больше зрителей. — Только не реви! — попросила я. Огляделась. Взяла флакон с жидким мылом и подошла к двери. Наклонилась к замочной скважине — в отверстии что-то темнело. Так и есть, они смотрели на двух запертых в туалете школьниц-изгоев и ржали. «Ну отлично. А как вам это?» Я подставила к скважине дозатор флакона и с силой надавила. Вырвавшись, густая мыльная струя пулей влетела в дыру. Послышался вскрик. Затем копошение по ту сторону. Воспользовавшись заминкой, я саданула дверь плечом изо всех сил. Обидчики бросились врассыпную, но не все: Янка присела у стены, закрыв ладонями глаза, и громко заныла. Возле нее, склонившись, уже охали ее прислужницы. Кажется, кому-то из них больно прилетело дверью, другие просто сочувствовали поверженной предводительнице. Но что самое интересное: эти девочки смотрели на меня как на чудовище — с испугом, с отвращением. Словно это не они только что издевались над нами, а я — само исчадие ада, злойдека — посмела так жестоко поступить с ними. И, конечно же, классная руководительница тоже была в ужасе от этого происшествия. — Непостижимо! Безчеловечно! — Она хваталась за голову, расхаживая туда-сюда по классу. — Они всего лишь пошутили, а ты Ласточкина… — Да, — хныкала противно Логунова, потирая покрасневшие глаза, — мы всего на секундочку дверь придержали. Думали, там мальчишки, а она… — Да ладно у тебя есть, чем думать! — вдруг дерзко бросила я, хмыкнув. — Женя! Ты нарочно ударила девочек дверью и стреляла мылом в глаза Яне? — наклонилась над моей партой недовольная Вера Романовна. Я сидела со скрещенными руками. Мои уши и щеки так сильно горели, что, казалось, из них сейчас повалит дым — со свистом, как из чайника. Нет мне было не стыдно. Меня это злило, раздражало, эта несправедливость и обида. Да эту Яну убить мало. Я закусив губу молчала. Не собиралась признавать вину, оправдываться и извиняться. Потому что я ни в чем не виновата. Эти курицы сами выпросили! — Вот и что мне с тобой Ласточкина делать? И бабушку ведь твою жалко… Будет переживать… Я пожала плечами и покосилась ненавистно на Янку, и мы обменялись ядовитыми взглядами. На секунду мне показалось, что она что-то задумала. Так оно и было, и было это не к добру: — Я ее прощаю, — вдруг заявила она. О-о-о… Святая Дева Мария, не иначе. — Не стоит! Не надо меня прощать, — хрипло бросила я в ее сторону скривившись в лице. Но Янка только выше задрала сопливый красный нос: — Возьмем ее на поруки, ребят? — обратилась она к остальным кто был в классе, — Все-таки праздник скоро. А? Пусть Ласточкина танцует с нами, Вера Романовна? Не нужно ничего говорить ее бабушке. Она исправится, вот увидите. Как я тебя Логунова ненавижу… Мое лицо вытянулось от удивления. С чего такое благородство? Что она эта идиотка задумала? Но очень скоро я поняла, ведь не зря предчувствовала, что в этом-то и было наказание. Сколько ни отказывалась от участия в танце сразу я, угрозы вызвать в школу бабулю срабатывали, и в конце концов я сдалась скрипя зубами, принося себя в жертву ради единственного, родного человека который вырастил меня в одиночку. Уже на первой репетиции стало ясно: ламбаду Яночка выбрала не зря. Она знала, как тяжело мне придется вращать бедрами и крутить попой на фоне стройных, как тростинка, девочек. И пусть стояла я позади всех, затеряться у меня не получалось: костюмы, которая Логунова придумала для танца, были страшным сном для любого, кто обладал хотя бы ста граммами лишнего веса (а уж для меня и подавно). Узкий короткий топ, открывающий живот, и пышная короткая юбка. Мне хотелось самой застрелиться или лучше застрелить с особым удовольствием одноклассницу. Она притащила мне самый большой размер — мой костюм напоминал штору, наспех содранную с карниза, разделенную на эмоциях рывком на две части и обмотанную вокруг тела. Яркая, желтая, дешево блестящая и не поддающаяся глажке гигантская занавеска. Фроловой повезло еще меньше: ей пришлось ушивать юбку с топом, чтобы те хоть как-то держались на ее костлявом теле. Полагаю, вместе мы смотрелись как Тимон и Пумба из известного мультфильма, и этот факт только подтверждал довольный Янкин взгляд. Она вновь над нами издевалась и ликовала. Логунова вообще была подозрительно ласкова со мной все дни репетиций — оно и понятно, на фоне таких неуклюжих танцовщиц она смотрелась просто богиней танца. Чего уж говорить, своим нелепым видом мы очень выгодно оттеняли ее на сцене. Поэтому мне пришлось немного схитрить. Я купила такой же ткани в ближайшем магазине и, пусть и немного криво, но удлинила топ — прикрыла складки на выступающем животе. Затем ослабила резинку на юбке, впивавшуюся в талию, и тоже добавила ей немного длины. Решила: станцую. Да станцую так, чтобы Янка эта своей несканчаемой злостью наконец подавилась! И вечером усердно тренировалась в своей комнате у зеркала. «Да, я большая. Но я большая и сильная», — сказала я себе перед самым выходом. Может, я и смотрелась нелепо с этими длинными кудряшками и цветами в волосах, может, выделялась среди одноклассников полнотой, но не собиралась быть неуклюжей коровой на сцене. Ни за что! Музыка, движения, улыбка во все лицо. Мне казалось, что я парила над землей. Даже в глупом паровозике, когда мы танцевали, ухватившись за талии друг друга, я думала, что не зря скинула пять килограммов за последние два месяца — наверное, это было очень заметно. И Яр, где бы он не был, видел сейчас меня. Какой стыд и позор если честно мне перед ним. А потом мы дружно сошли со сцены и бросились переодеваться. — О, Жень ты такая… яркая и… красивая! — остановил меня его голос в закулисной полутьме. — Привет Яр… — выдохнула я, затормозив. Смахнула пот со лба и прядь улыбнулась глядя на него. Дронов накинув черный капюшон своей кофты на голову тащил свой синтезатор к сцене и как обычно ласково улыбался мне. — Жаль, Жек я не видел ваш танец, прости, но тебе наряд очень идет, — с широкой белоснежной улыбкой сказал он, с интересом разглядывая мой наряд. — Наверное, кто-нибудь снимал на видео, — ляпнула я, краснея от стыда, инстинктивно прикрывала руками объемный живот. Поверь Ярик ты ничего не потерял, не увидев это позор и кошмар! — Ага. Ну мне уже пора, извини я бы еще с тобой поболтал но мы выступаем через два номера, — замялся он, покрепче сжимая чехол с инструментом в руках. — Беги конечно, удачи вам! — улыбнулась я рассматривая его серые глаза которые он почему-то от меня прятал уже возясь с вещью. — Ты Жень… придешь? — резко замер и поднял на меня голову и взгляд Ярослав. Мне показалось или я увидела в его светлых глазах надежду и страх отказа? — Конечно как я могу такое пропустить, — засияла я, — только Яр переоденусь и я снова здесь. Продолжая оглядываться на меня, улыбаясь Ярик кивнул потащил дальше инструмент в сторону сцены. — Чего встала? — Янка будто специально врезалась в меня плечом когда я засмотрелась блондину вслед. — Нам нужно переодеться и все собрать, чтобы успеть на торжественную часть со звонком. — Она наморщила носик, взглянув вслед тоже Дронову, затем оглядела меня с ног до головы и разочарованно качнула головой. — Так и знала, что ты испортишь костюм. Не забудь отпороть, что напришивала, а то у меня его не примут в костюмерной! — Да пошла ты… — Всего на секунду я скользнула по ней взглядом, оторвавшись. Я ее не стала слушать просто развернулась и ушла оставляя одну. Мне было все равно. Кроме взгляда и улыбки Яра для меня вряд ли что-то большое имело значение. А он смотрел… он так смотрел на меня. С замиранием сердца я переоделась и помчалась как и обещала лучшему другу в зал. Музыкальные инструменты уже стояли на сцене рядом с ведущим, который рассказывал что-то веселое в микрофон публике. Зал реагировал задорным хохотом. Ребята-музыканты выстроились за кулисами, готовые выйти на сцену, как только их объявят. Я, чтобы не отвлекать их и чтобы меня не погнали в зрительный зал, встала за шторку за их спинами. «Отсюда лучше видно и слышно. Я снова буду с ними рядом. С ним. Со своим Яром Дроновым. Со своим музыкантом. Которым всегда буду восхищаться и поддерживать.» — Слушай! Мне понравилось, как она двигала окорочками, — негромко сказал Котов своему приятелю на ухо, что я случайно невольно их услышала, рассматривая Яра который стоял спиной и наклонил голову, — как упругая и румяная курочка гриль. — Он изобразил движение, и я сразу его узнала. Ламбада! — Только Яру не говори это, он обидется, и так волком на нас смотрит, — хрюкнул, смеясь, второй парень приятель Котова. — Да она же не его девчонка! — толкнул его в бок Глеб и окинул быстро блондина каким-то уже презрительным взглядом. В полутьме было видно, как скривил резко он своей лицо. — Я бы держал такую только для того, чтобы она покупала мне сигареты и пиво. Знаешь ведь, что жирные старше смотрятся? Они тихо заржали, а у меня все внутренности стянуло узлом. Обида ударила жаром в лицо. Самым ужасным было то, что я не хотела, чтобы они повернулись и увидели здесь меня, я прижала край ткани ко рту. Это еще хуже, чем слышать про себя такие вещи. Боже, как же это стыдно! — Эй, Яра, Дрон! — позвал Котов, касаясь его плеча рукой сероглазый блондин обернулся и тут же сбросил его руку приняв холодное выражение лица. — Ну? — бросил ему в лицо Яр. — Мы тут Яр спорим, эта девица что ты собой приводишь с параметрами водонапорной башни, она твоя подружка или просто приятельница? — с ехидной улыбкой поинтересовался Глеб. — Что? — нервно воскликнул Ярослав, выходя уже из себя и полностью оборачиваясь к собеседнику, его жевалки на щеках заиграли от напряжения. Я видела, как он, как никогда сильно нахмурил свои брови, злился, не понимая, о чем речь и кажется в любой момент, если еще слово произнесет Глеб, наброситься на него с кулаками, ведь руки Яра давно сжались и побледнели. — Ты с ней Дронов гуляешь или просто… Он не успел договорить так как Яр наконец сорвавшись грозно на него громко рявкнул: — Заткнись и проваливай! — резко и громко рыкнул на него парень. Ведущий как раз объявил их выход, когда музыкант схватил мажора за грудки и оттолкнул от себя, и они двинулись после на сцену. Я замерла и все это с открытым ртом наблюдала за ними. Честно, не помню, как они выступали. У меня голова так пульсировала, что, казалось, она лопнет. Слезы безостановочно катились по щекам, я собирала их пальцами и вытирала о штору глубоко хватая легкими воздух. А потом убежала невыдержав в туалет, так и не дождавшись окончания композиции. Умылась холодной водой, приказывая себе сжать зубы крепче и не реветь. Взять себя в руки. Пыталась выбросить их слова из головы, но они звучали и звучали в сознание. С трудом заставила себя вернуться в зал к одноклассникам. Стояла позади толпы, не дыша и мечтая исчезнуть или стать невидимкой. С каменным лицом выслушала речь учителей о большом светлом пути, который ждет нас впереди. Мало кто из сверстников уходил из школы после девятого, поэтому эти слова я решила пропустить мимо ушей. Поискав глазами Яра. Едва все закончилось, направилась в класс. Накинула верхнюю кофту на замке, схватила сумку и поплелась домой. Ноги не шли — шаркали по-старушечьи, а сердце, кажется, даже не билось. Хорошо, плакать больше не хотелось, будто всю душу мне выпотрошили, не оставив внутри ничего. Он нагнал меня ближе к дому. Немного растерянный и всклокоченный и тяжело дыша, запыхавшись подскочил схватил за плечо и развернул к себе останавливая. — Женька, ты чего меня не подождала? Я тебя обыскался! — попытался улыбнуться Яр смотря прямо в мои глаза на что я свои быстро отвела от его. — Что? Я… я просто устала. — тихо слетело с моих губ. — Ясно! С тобой все хорошо? Ты какая-то грустная? — Ярик поравнялся со мной и снова уже выжидающее серьезно посмотрел на меня, а я лишь попытавшись ему улыбнуться кивнула в знак того что у меня все «супер». Парень рассматривая меня нахмурился и опять произнес: — Видела наше выступление? — Да. Прекрасно, как всегда Яр. — Желудок скрутило узлом от еще свежих воспоминаний. — Чуть не забыл тебе отдать Жень. — Вдруг воскликнул он громко остановился как и я, порылся в кармане и вложил в мою безжизненную ладонь синюю флешку. — Записал тебе немного музыки… — широко улыбался и искрил своими серыми глазами юноша. На что я приняв его флешку и сжав ее в руке, глядя на него благодарно улыбнулась. На душе стало теплее. Его голос, присутствие и светлая улыбка словно растопили во мне льдинки, оставленные злыми словами. — И вот еще Жек, — он достал из кармана какой-то мятый квадратик из тонкого старого картона, — нашел дома. Этот снимок мама сделала, когда нам с тобой было лет по пять. Я взяла карточку. Не могла не улыбнуться снова, глядя на нее как и Яр подходя еще ближе ко мне, слегка касаясь и нависая. Маленький Ярик с лохматыми светлыми волосами и в зеленых колготках и желтой майке сидел на ковре, сжимая в ручонках деревянный ксилофон. А рядом я в красном платьице — с пластмассовым микрофоном в одной руке и с чем-то съестным в другой. На фото также была написана дата снимка женским почерком от руки: 13.07.1996 — Опять баранка? — горько усмехнулась я. — Или пирожок, — рассмеялся Дронов, — никак не могу понять. Плохо видно. — парень еще ближе наклонил голову вглядываясь в изображение устаревшего качества. — Ничего не изменилось… — Да, ты такая же, — кивнула все рассматривая фото Ярик и серьезно добавил глубоко вздохнув: — Красивая. Я от таких слов вздрогнула резко вскинула на него голову и заметила, как он не отрываясь от разглядывания, словно завис, сглотнул.