***
В особняке Мина шумно. Синий внедорожник припаркован криво у парадного входа, что говорит о спешности действий водителя. Свет горит во всех окнах и на внешней территории, давая понять, что люди есть везде. Но самый шум в кабинете хозяина. Прислуга старается скрыться с глаз, отчего ютится на кухне, совсем мешая Кан нормально приготовить поздний ужин. Минхо сидит спокойно за кухонным столом, рядом на стуле его черный кот, который уши навострил и водит ими дергано по сторонам. Минхо что-то тихо говорит Блэку, то и дело рукой своей его поглаживая по мягкой блестящей черной шерстке спинки и макушки. Мальчику неспокойно, мама с отцом в кабинете с дядей Джексоном и другими друзьями отца. Говорят громко, спорят и явно ругаются. Мамин голос иногда выделяется на фоне остальных, но быстро затихает на ответные рычания отца. — Госпожа Кан, а что все же происходит? — тихо спрашивает совсем молодая девушка, не так давно работающая в этом доме. — Тебе не за чем знать, мой посуду тихо и быстро, — обрывает любые вопросы женщина, свои светлые волосы поправляя. — Минхо, подожди немного, дорогой, сейчас будет готово. — Хорошо, — кивает Хо, вновь коту своему что-то наговаривая. Крики чуть-чуть стихают, а на улице доносятся звуки очередных подъезжающих машин.***
🎶Aaron Taylor - Help
В просторной квартире Чон Чонгука тихо. Два человека вошли в нее молча, Чон просто боялся что-то говорить, вдруг девушка, все еще за ним следующая по пятам, сбежит. А Пэ боится говорить, вдруг зверь опять накинется или начнет гнать от себя, применяя силу. Так они и поели молча, лишь изредка сталкиваясь взглядами, тут же их пряча, но украдкой продолжая следить друг за другом. Ехали они тоже в тишине, он ее даже не гнал, когда в машину садился. В лифте не говорили, а в голове ураганы мыслей прогоняли. Чонгуку странно все это. Он себя так тихо почти никогда не ведет, разве что когда совершенно один и никто его не видит. С девушками так он вообще не молчит: либо говорит, либо заставляет их стонать. Но тишину с ними никогда не соблюдает. А сейчас он проходит в свою квартиру, идет уверенно в свою комнату, берет там пару своих вещей чистых и возвращается в свою гостиную, где девушка чужая стоит, пальчики свои мнет, сцепленные перед собой, и на него смотрит невинными глазами. Чонгук даже теряется на мгновение, но подходит ближе, впихивает ей вещи и кивает головой в сторону ванной. Так просто своим делится с ней? Наби страшно, но уже не так. Точно не так. Нет, ей не страшно, ей скорее неловко и смущающе. Она хватает вещи, ей протянутые, и под взглядом пристальным спешно идет в направлении ванной. Закрывается и о дверь спиной опирается, наконец четко осознавая, что сама пришла в логово зверя, от которого все это время бежала, пряталась и старалась скрыться как можно скорее. Она спокойно могла бы остаться в больнице с подругой. Но состояние Чонгука не позволило ей уйти. Это так странно! Не может же он ей нравиться? Он жестокий, грозный и наводящий на нее ужас мужчина. Но… С ним так защищено и спокойно. Наби оглядывает ванную, видит зеркало, подходит к нему и всматривается в свое отражение. Видит размытый когда-то легкий макияж, сейчас же почти стершийся. Щеки горят румянцем, явно из-за смущения и нервозности. Сердце, отбивающее неровный ритм, — тому подтверждение. Глаза скользят по лицу своему ниже и замечают губы, которые местами бледные, местами красные от содранной кожи. Их жжет, но Наби уже свое внимание переключает на волосы, а именно челку, которая совсем растрепана и вообще блестит грязью. Это огорчает, заставляя вздохнуть громче, чем хотелось бы. И в таком виде она была все это время? Чувство стыда за свой внешний вид поглощает, слезы наворачиваются на глаза. Она же всегда такая аккуратная, яркая, красивая — как бабочка. А сейчас что? Поблекшая, как моль, от которой бежать хочется. Да нет же, она скорее как навязчивая муха сейчас, прилипшая к Чон Чонгуку. Спешно снимая с себя платье и белье, Наби лезет в душ и включает воду погорячее. Рассматривает немногочисленные баночки и нерешительно все же берет одну из них, вдыхая фруктовый запах, еле ощутимый и нежный. Быстро справившись с душем, Наби поняла, что белья свежего нет, а вещи на голое тело совсем не хочется надевать, вернее, стыдно как-то. Они же чужие. Но она себя такой чистой давно не ощущала. Приятный нежный запах окутал комнату и ее кожу, отчего она все же с трудом и несколькими долгими минутами борьбы с собой отбрасывает грязное белье в сторону и надевает выданные ей футболку и штаны, которые пришлось затянуть совсем сильно. Вещи были ей большими, и в них она буквально утонула, но было уютно. Осмотрев себя в зеркало, Наби поморщила носик из-за невзрачных и хмурых цветов. Черные спортивные штаны и серая футболка так уныло окрасили ее и так бледное лицо в еще более тусклые оттенки. И красные кончики волос нисколько не спасут такого плачевного вида. Оглядевшись в поисках расчески, Наби нашла ее в стаканчике рядом с зубной щеткой. Усмехнувшись такому странному сочетанию, она, не скрывая улыбки, аккуратно расчесала свои мокрые волосы. Феном она не пользовалась — шума много от него, благо волосы у нее быстро сохнут. Так что, еще раз оглядев свой вид, Наби замерла перед дверью, боясь выйти. Что ее там ждет? Прислушиваясь и не слыша никаких звуков, Пэ Наби вышла, оглядела пустую комнату. Тихими шажочками прошла до спальни хозяина, расположение которой хорошо запомнила еще с утра. Ужасно! Она опять в том же месте, где и проснулась! А сколько всего уже произошло за этот день — и не счесть. Не найдя в спальне хозяина, Наби более расслабленно прошла по всей квартире. Чон Чонгук ушел. Оставил ее одну. От осознания этого ей стало тревожно и нервно. Пройдя в комнату, где спала, девушка легла, надеясь на сон. Через час верчения она так и не заснула. Встав с постели, вновь вернулась в гостиную, легла там на большом диване, укрылась пледом, что взяла с собой из «своей» комнаты. Еще час прошел в нервозных переворотах с одного бока на другой. Наби села и оказалась лицом к приоткрытой дери, частично скрывающей спальню хозяина квартиры. Прошло еще какое-то время, и Наби медленно поднялась, нервно оглянулась вокруг, замялась в своих действиях, закусила губу, подтянула к горлу мягкий плед и более решительно шагнула в сторону манящей ее двери. На пороге она замерла, вновь оглянулась назад, прислушалась. В комнате свет автоматически не включался, судя по всему, это желание владельца. Но и нажимать выключатель Наби не стала, из приоткрытой двери доносился свет из гостиной, и этого было достаточно. Пройдя вперед до кровати, на которой были помяты подушки и скомкано одеяло, Наби аккуратно дернула уголок одеяла, выравнивая его, разгладила рукой складочки, прошла по периметру и со всех сторон довела состояние постели до идеального состояния. Подправила подушки, не взбивала их, просто положила ровно. Оглядела свою работу и вдохнула поглубже, окончательно расслабляясь от приятного и весьма яркого аромата персиков. Оглядев прикроватные тумбочки, источник запаха нашелся быстро, в виде аромодиффузера с деревянными палочками. Кто бы мог подумать, что у такого грозного человека в спальне может оказаться такая вещь. Наби улыбнулась, прошла к дальней тумбочке, присела на краешек постели и рукой пошевелила палочки, еще больше усиливая персиковый аромат. Спокойствие накрыло так же быстро, как и аромат окутал ее, проникая глубже внутрь ее тела. Наби вновь оглянулась назад, прислушалась. Никого нет и не слышно. Ничего же страшного, что она попробует здесь поспать? Скорее всего хозяин не вернется сегодня. А она пару часов поспит и уйдет к себе. Или дождется, когда ее начнет нарывать сон, и быстро переместится в другую комнату. Голова коснулась подушки, ноги подтянулись к себе, плед сам укутался вокруг тела, сжимаясь кулачками у груди, почти с головой скрывая девушку, утомленную физически и эмоционально. Аромат персиков укрыл поверх пледа, и Наби не заметила, как в доли секунд провалилась в сон.***
Семь белых машин подъехали к зданиям максимально близко к парадным входам. Водители выключили зажигание и вышли, не удосужившись заблокировать авто. Неспешные походки невысоких подтянутых парней не вызвали подозрений у прохожих или охранников, иногда просматривающих камеры внешнего видеонаблюдения. На часах цифры обозначили девять вечера. Семь машин взлетели на воздух, разнося свои осколки на десятки метров, не большой радиус, но весьма эффективный для донесения своих сообщений. Полыхающие огнем машины медленно, как факелы, догорали под аккомпанемент людских криков, сигналов соседних припаркованных машин и уже вдалеке слышимых мигалок служб спасения. Неизменное приветствие принимающей стороне от китайских Снежных Барсов, и не важно, что сторона эта не в курсе о приезде гостей. Сейчас уже точно оповещены.