Совы и жаворонки

      Хибари не был уверен, как ему следовало поступить. Ситуация вышла из-под его контроля.       Ямада Такэхиро, один из получивших заслуженное наказание школьников, боялся его недостаточно — и обратился за помощью закона. Хибари мог сразиться с любым полицейским или даже с целым отрядом, но ему не хватило бы сил на бесконечное противостояние со всей системой безопасности Японии. Он бы продержался против неё какое-то время — но потом обезвоживание и недосып всё-таки лишили бы его шансов на победу.       Избивать полицейских, действовавших в рамках закона, ему в принципе не хотелось.       Положение оставляло ему единственный выбор: обратиться за помощью к Малышу и обратиться за помощью к отцу. Оба варианта ему не нравились, но первый, наверное, был разумнее. Малыш, по крайней мере, и так знал про его поведенческие привычки.       В дверь постучали. Хибари выдал разрешение войти и в первые в жизни с лёгким волнением поднял взгляд, чтобы узнать, кто именно войдёт в кабинет Дисциплинарного комитета.       В кабинет вошёл Ямада.       — Добрый день, Хибари-сан, — неожиданно уважительно сказал он, склонив голову.       — Добрый день, — повторил Хибари, слегка растерявшись.       Если Ямада изменил своё мнение и теперь был готов разрешить конфликт за определённую плату, то Хибари без особых затруднений мог удвоить или даже утроить сумму, которую он предложил изначально.       — Я пришёл сказать, что вы можете не беспокоиться. Я передумал создавать вам проблемы.       Хибари слабо верил, что за его словами не скрывался подвох.       — Почему? — как мог небрежно спросил он.       — Я осознал, что вы — тот человек, на котором держится порядок в нашей школе, и это важнее, чем моя сломанная рука.       — Рад это слышать. Это всё?       Хибари с нетерпением ждал, когда Ямада озвучит уже свои условия. Ямада почему-то не торопился.       — Да.       Попрощавшись и услышав то же выражение в ответ, Ямада вышел из кабинета. Хибари остался в смешанных чувствах. Его не покидало чувство, что всё не могло закончиться так просто.       Через некоторое время дверь тихо открылась. Хибари поднял взгляд, ожидая увидеть того же посетителя — ему не нравилось это неожиданное возвращение, когда он уже, казалось бы, избавился от проблемы, — но за порогом стоял Мукуро. Скромный и отстранённый, он шагнул внутрь кабинета и, сама кротость, сказал:       — Я почему-то подумал, что ты можешь быть сейчас в хорошем расположении духа.       Картина произошедшего сложилась. Одной загадкой стало меньше; логичность происходящего несколько успокоила Хибари — больше он не опасался, что его проблемы каким-либо образом возродятся, — но в деле оказался замешан Мукуро, и это, конечно, не радовало.       — Что ты хочешь взамен? — спросил Хибари.       Мукуро прошёл к дивану, сцепил руки в замок, опёрся руками на колени, наклонился вперёд и положил подбородок на костяшки.       Хибари помнил эту странную, неестественную позу — в похожей Мукуро встретил его в первую встречу. Он издевался — или ему правда нравилось так сидеть?       — В сущности ничего, — улыбнулся тот. — Вообще-то этим я хотел извиниться перед тобой за сломанные кости. Если ты готов принять мои извинения.       — Нет.       На миг Мукуро будто бы сжался, но быстро взял себя в руки и слабо кивнул.       — Жаль, — безмятежно ответил он. — Тогда тебе придётся принять это как подарок.       — Нет.       Мукуро удивлённо хмыкнул, выпрямился и сразу откинулся на спинку дивана. Похоже, ему действительно было неудобно самому удерживать позвоночник в правильном положении, когда он сидел.       — Не думаю, что я захочу вернуть ситуацию к её изначальному положению. Поэтому тебе всё же придётся принять мой подарок.       — Я хочу вернуть тебе долг.       — Это пустяки, — у Мукуро слегка понизился голос. Бодрость, которую он вернул в него после, звучала немного вымученно: — Если тебя это не затруднит, можешь купить для меня плитку шоколада, и мы будем в расчёте.       — Даже если я куплю коробку шоколада, этого будет недостаточно.       — Можешь купить коробку. Кёя, честно, мне всё равно.       — Ты зачем-то пришёл сюда.       — Кажется, я уже сказал, что я надеялся помириться с тобой за счёт этой небольшой услуги. К сожалению, ты верно оценил затраченные на неё усилия и не стал заключать эту невыгодную для тебя сделку.       — Не думаю, что примирение было для тебя самоцелью. Если за счёт него ты рассчитывал получить от меня в дальнейшем какую-то помощь, я окажу её в качестве платы за сегодняшний долг.       Мукуро рассмеялся.       — Вообще-то я буквально хотел с тобой подружиться. Но хорошо, что ты это предложил, этот вариант меня тоже устраивает. В таком случае я хочу получить твою помощь прямо сейчас.       Хибари почувствовал одновременно и удовлетворение, и раздражение — он оказался прав, но мотивы Мукуро были очевидны, и если бы тот не пытался их скрыть, им бы не пришлось тратить время на весь этот разговор.       Мукуро продолжил:       — Пожалуйста, отнесись к моей просьбе серьёзно. Я хочу, чтобы ты хорошо подумал и сказал, что я могу сделать, чтобы наладить с тобой отношения. Я понимаю, что сейчас тебе может казаться, что это невозможно, но если ты хочешь вернуть долг, то я готов принять в качестве его выплаты только обдуманный и честный ответ.       — Хорошо.       Чтобы сосредоточиться, Хибари закрыл глаза.       Ему не нравился этот вопрос — и потому что он злился на Мукуро за ту историю, и потому что эта попытка завести дружбу сама по себе вызывала раздражение; Мукуро или рассчитывал на значительную выгоду в будущем, или излишне привязался к человеку, и Хибари не делал скидку на то, что этим человеком был он сам. Преимущество, благодаря которому Мукуро лучше справился с неудобными обстоятельствами, заключалось в том, что его способность удачнее подходила ко случаю, и уважения тоже не заслуживало.       То, что Хибари не нравилась его просьба, лишь делало её более-менее равноценным ответом на оказанную помощь, а не давало повод от неё отказаться.       Анализ чувств был не столько сложной работой, сколько неприятной и потому утомительной. Хибари вынырнул из мыслей через пару минут.       — Если ты докажешь, что мог победить меня честно, у меня не будет причины испытывать к тебе неприязнь.       — То есть мне достаточно с разгромом тебя победить?       Мукуро уточнил это так, будто для него это была сущая мелочь.       — Да.       Мукуро задумался на пару секунд, а затем улыбнулся так, будто он уже победил.       Они поднялись на крышу, и перед тем, как начать бой, Мукуро проткнул свой правый глаз пальцем. Из него потекла кровь, но это явно была часть какой-то способности — потому что Мукуро не выглядел ни безумным, ни даже раненым. Он выглядел энергичным.       Безумным он не выглядел первые секунд пять.       Хибари не было страшно — но он с невероятной ясностью осознал, что если он не придумает выход за полсекунды, Мукуро сможет его убить.       Выражение на лице Мукуро резко смягчилось, ярость перешла в растерянность — и он вдруг опустился на корточки, а затем и вовсе растянулся на крыше, подложив под голову руку. Он лежал с закрытыми глазами, его лицо стягивала кровь, и он дышал хоть и ровно, но очень поверхностно.       Приблизившись, Хибари несильно толкнул его в плечо. Мукуро совсем не напрягал мышцы; он лежал расслабленно, будто потерял сознание или спал, но в ответ на прикосновение сказал:       — Сейчас.       С заметным усилием он приподнялся на руке. Он выглядел немного выпавшим из этого мира — как если бы Хибари разбудил его в три часа ночи.       — Что с тобой? — спросил Хибари.       Сам он чувствовал себя хорошо. Слабо, почти неощутимо, ныли локтевой и плечевой суставы, и немного болело предплечье — но ощущения почти не доставляли неудобств, а рука полностью сохраняла подвижность. На его бедре должен был появиться крупный синяк, и на этом повреждения заканчивались.       — Я в порядке.       Мукуро всё ещё опирался ладонью о крышу, и это требовало от него заметных усилий. Он неловко улыбался — видимо, надеялся показать этим, что он тоже не пострадал, хотя его лицо заливала кровь, а общая слабость сразу бросалась в глаза.       Пускай и недолго, но он сегодня дрался достойно — в достаточной мере, чтобы не оставлять его здесь. Хибари собирался избавиться от него при других обстоятельствах.       Наклонившись, Хибари взял Мукуро на руки — под колени и лопатки. Эту позу тот мог считать унизительной, но он сам провинился в том, что упал. Сейчас Хибари заботился лишь о своём удобстве — так ему казалось, пока он не подошёл к двери. Открыть её, удерживая Мукуро на весу, оказалось нетривиальной задачей, но Хибари не стал серьёзно менять его положение.       Усадив Мукуро на диван, Хибари зацепил взглядом его окровавленный глаз и попросил:       — Подожди. Пока не ложись.       Наверно, с его головой сейчас следовало обращаться максимально осторожно.       Мукуро хмыкнул. Он снова откинулся лопатками на спинку, но в этот раз не расслабленно; одной рукой он обнимал себя, сжимая в ладони плечо.       Хибари достал из шкафа подушку, протянул её Мукуро и, стараясь не разглядывать пострадавший глаз, как можно более равнодушно бросил:       — Если ты собираешься залить что-то кровью, залей лучше её.       Мукуро издал пару тихих смешков.       — Хорошо. Спасибо тебе.       Устроив голову на подушке, он лёг и закрыл глаза. Хибари настороженно осмотрел его, не зная, сколько продлится удачный момент, и убедился, что веки Мукуро выглядели одинаково — тот глаз, который он проткнул пальцем, совсем не опух. Кровь подсохла настолько, что уже не блестела, и, кажется, новая уже давно не текла.       Хибари сел за стол и с относительным успехом сосредоточился на домашнем задании.       — Я заслужил прощение? — насмешливым тоном спросил через какое-то время Мукуро. Было очевидно, какой ответ он собирался услышать.       — Нет.       — Что? Почему?       — Тебе не хватило сил, чтобы использовать твою способность достаточно долго для победы.       Мукуро нервно усмехнулся и сел.       — На Пятом Пути я нахожусь не в лучшем эмоциональном состоянии и плохо себя контролирую. Когда я увидел, что могу причинить тебе вред, и понял, что ты ожидаешь именно этого, я, естественно, выбрал сразу переключиться. Этого не произошло бы в нашу первую встречу, когда я тебя не знал.       — Я должен тебе поверить?       — Нет, зачем, — ядовито прошипел Мукуро. — Лучше спроси у Савады.       Мукуро всерьёз объяснял неудачу своим чрезмерно хорошим отношением — и звучал так, будто Хибари в нём провинился. Это бесило. Хибари не делал ничего, чтобы вызвать его симпатию, и то, что она всё-таки возникла, его тоже злило. Мукуро неправильно понимал его характер, если ему в нём что-то нравилось.       И если он рассчитывал на дружбу.       Какое-то время они провели в тишине.       — Где здесь можно умыться? — спросил Мукуро таким тоном, будто он имел право на провожатого — но, утомившись его требовать, решил сойтись на описании нужной дороги.       — В уборной.       — Других вариантов нет?       Чем его не устраивал предложенный? Не могло ведь в итальянских общественных туалетах не быть раковин?       — Душ, — предложил Хибари и на всякий случай добавил: — В туалете есть раковины, в которых ты можешь умыться.       — Я понимаю. Просто подумал, что у тебя здесь может быть своя раковина.       — Нет.       С задания по английскому Хибари безнадёжно сбился.       Мукуро уходил из кабинета раздосадованным и усталым, а вернулся — решительным, бодрым. Видеть его таким было гораздо приятнее.       Он шумно опустился на диван.       — Давай обсудим, в каком случае ты признаешь мою победу, — развязно предложил он. До этого он как будто долго заезжал на крутую гору — а теперь мчался на всех парах вниз.       — Если ты убьёшь меня или покажешь, что при желании мог бы это сделать.       — Хорошо. Тогда я немного восстановлюсь и закончу с этим.       — На крыше ты выглядел неважно. Лучше не торопись.       Мукуро издал смешок — на удивление детский и искренний.       — Стоило пострадать, чтобы услышать это. Спасибо, кстати, что отнёс меня сюда.       — Ты выглядел неважно.       — Ага.       Хибари упрямо вернулся к английскому. Мукуро достаточно долго молчал, перед тем, как продолжить:       — Я действительно ненавижу свой Пятый Путь. Единственная причина, по которой я готов ещё раз использовать эту способность, это ты. Думаю, в моём случае это что-то значит.       Похоже, Хибари не имел шансов закончить задание, пока Мукуро сидел в его кабинете.       — Что ты имеешь в виду?       — Свою симпатию. Мне жаль, что раньше я не понимал, насколько более выносимым становится этот мир благодаря тебе.       — Понятно. Я не заинтересован в подобных вещах.       — Извини. После того, как ты принёс меня сюда, мне показалось, что ты можешь относиться ко мне лучше, чем ты это показываешь, — с улыбкой объяснил Мукуро, на вид совершенно не задетый отказом. Вдруг он посерьёзнел: — Это гормоны и химия. Ничего большего. Мы всё ещё можем общаться после моих слов?       — Да, если ты победишь. Меня не волнуют слова, которые ты произнёс.       Хибари сегодня уже задумывался о неожиданно открывшемся расположении Мукуро к нему, и оно отталкивало не настолько, чтобы это было проблемой.       — Отлично.       Мукуро пришёл через день. Он победил так, как, видимо, планировал изначально — быстро, технично, неоспоримо, — и переключился с Пятого Пути легче, чем в первый раз.       Он спросил, помирились ли, получил утвердительный ответ и собирался уже было уйти, когда Хибари схватил его за запястье, останавливая; Мукуро растерянно обернулся.       — Хочешь потом подраться ещё? — предложил Хибари, встряхнув головой, чтобы смахнуть с лица чёлку.       — Я не против, но применять эту же способность я больше не буду.       — Если это чувства ко мне мешают тебе использовать способность, ты можешь не беспокоиться. Я не боюсь возможных последствий.       — О, так тема моих чувств, оказывается, не табу? — слегка оживился Мукуро.       Усмешка на его губах выглядела не самой весёлой.       — Мне она безразлична. Если тебе она неприятна, я не буду её поднимать.       — Да нет, всё нормально. Только, раз ты заговорил об этом, не надо держать меня за руку. Это немного меня отвлекает.       Хибари не сжимал его ладонь и не делал ничего хотя бы отдалённо похожего на романтичное поведение, но просьбе, раз Мукуро это мешало, внял. Он и сам обычно не трогал других людей без серьёзной необходимости.       Мукуро продолжил:       — Спасибо. Способность я ненавижу по независящим от тебя причинам. Надеюсь, и без неё я сумею тебя впечатлить.       Мукуро дрался совершенно иначе, когда использовал Четвёртый Путь вместо Пятого. Он однозначно стал слабее, но он по-прежнему был достойным соперником. Ему не приходилось прокалывать глаз, и это радовало.       Когда в самом начале Хибари ещё только оценивал его новые силы, они замерли лицом к лицу, давя на оружие друг друга. Тогда Мукуро, напряжённо скалясь, сказал: «Не говори мне, что я мог справиться с тобой и на Четвёртом Пути». Хибари сделал всё, чтобы не разочаровать его и доказать: на Четвёртом — не мог.       Получилось плохо.       Они были примерно равны. Наверно, у Мукуро не получилось бы победить с первого раза, но за условные десять спаррингов каждый из них выиграл и проиграл бы как минимум по одному матчу.       И всё же в конце боя Мукуро не выглядел недовольным.

***

      Неудобнее всего было то, что Хибари однажды ему отказал. Теперь ему предстояло завести речь об этом самому, потому что Мукуро свой ответ уже получил.       Всё прошло не так страшно, как Хибари ожидал — почти не задев гордость смехом, Мукуро одобрительно согласился. Он как будто ждал этого дня весь последний месяц.       Оставался последний штрих.       — Чего ты хочешь от этих отношений? — спросил Хибари.       — Проводить с тобой больше времени, я думаю.       — Это всё?       Мукуро посмотрел на него слегка снисходительно.       — Ты не понимаешь, что такое отношения, или ты хочешь услышать, что я планирую состариться вместе с тобой в домике с канарейками на каком-нибудь тропическом острове?       — Я хочу понять, совпадают ли у нас ожидания.       — Понятно. — Мукуро посерьёзнел и ненадолго задумался, чтобы через какое-то время лукаво улыбнуться. — Если я скажу, что хочу занять место самого важного человека в твоей жизни и ещё с тобой трахаться, это прозвучит пошло или амбициозно?       — Мне всё равно. Гормоны и химия, не так ли? — спросил Хибари.       Через полсекунды Мукуро усмехнулся.       — Все наши чувства гормоны и химия. Я не солгал тебе.       — Не ожидал, что ты склонен к материализму       — Я мастер иллюзий. Естественно, что я материалист, — выждав паузу, он пояснил: — В те моменты, когда мне это выгодно. Ты, кажется, склонен к романтике, если слова про гормоны так тебе не понравились.       — Это был вопрос ожиданий.       — Я рад, что они у нас совпадают.       Хорошо, что Мукуро сделал выводы сам.