Совы и жаворонки

      Хибари не верил в мистику за пределами той, для которой уже лет семь имел доказательства, и приписывал свой навык чувствовать Мукуро тому же Пламени Предсмертной Воли, за счёт которого объяснялись и остальные странные с точки зрения физики реалии его жизни, — тем более, они оба владели Туманом, помогавшим в том числе создавать ментальную связь. Обычно Хибари просто улавливал момент, когда Мукуро — или медиум — к нему приближался, но сегодня он и так знал, что Мукуро спал в своей комнате: днём — сказывался сбитый режим. Вместо того, чтобы бессмысленно сообщить о присутствии Мукуро, интуиция уколола Хибари смутным знамением чего-то плохого, с ним связанного, — и заставила его встать из-за стола.       Мукуро лежал на тонкой блестящей корке льда; будто в неглубокой застывшей луже. Лёд неровно, местами поднимаясь от футона на несколько сантиметров, удерживал его в ловушке. Он приковывал одеяло и высунутую из-под него руку к постели; лез на шею и правую щеку разводами, делавшими лицо похожим на склеенную разбитую вазу; стягивал волосы.       Хибари не успел толком разглядеть картину, потому что уничтожил иллюзию мгновенно — чуть раньше, чем сел на колени рядом с Мукуро. Такой его вид отлично придал решимость разобраться с проблемой как можно скорее.       Резко выдохнув, Мукуро проснулся и бездумно выпрямил руку; наткнулся ей на бедро Хибари и сжал юкату.       — Извини, — хрипловато сказал он и сдержанно прокашлялся в тыльную сторону ладони. Это слабо помогло его голосу: — Кажется, у меня температура.       Мукуро называл себя одним из самых здравомыслящих иллюзионистов, и хотя изначально для Хибари это звучало как шутка, теперь, спустя годы знакомства и с ним, и с миром мафии, он внутренне признавал его правоту: на таком фоне даже Мукуро со своими безумными подростковыми планами выглядел слегка увлёкшимся во время игры ребёнком. Путавший мысли жар — то, что у самого Хибари вызывало максимум неприятные сны — низводил его до уровня обычного безумного иллюзиониста. Хуже всего было то, что Мукуро не всегда мог сбить температуру обычными средствами: эффективность лекарств, особенно пока он находился в таком состоянии, зависела в том числе от его веры в их эффективность, а с доказательной медициной у него всегда было сложно.       Мукуро снова подобрал руки, приобнял себя за плечи, вздохнул и закрыл глаза. Хибари пересел к нему ближе, провёл ладонью по его волосам и спросил:       — Тебе принести жаропонижающее?       После первой же простуды, которую ему пришлось перенести в этом доме, Мукуро закупил в аптечку лекарства, которые подходили для подобных случаев и не имели серьёзных побочных эффектов — хотя и продавались исключительно по рецепту. В начале Хибари отнёсся к идее скептично, но потом оценил удобство такого подхода — он хорошо чувствовал своё тело, а походы к врачам отнимали силы и время. Шансы из-за этого запустить серьёзную болезнь он счёл пренебрежимо низкими.       — Не надо.       — Воду или ещё что-нибудь?       — Лимонад. Спасибо тебе.       Хибари кивнул и встал.       Вскоре он вернулся к Мукуро — с бутылкой, чашкой и блистером.       — Я подумал, что мне, наверное, и правда стоит выпить жаропонижающее… — виновато заговорил Мукуро — и с удивлением оборвался, когда Хибари протянул ему руку с зажатой в ней пластиковой упаковкой. — О. Спасибо.       Хибари сел рядом, чтобы пальцами порасчёсывать волосы Мукуро, пока тот принимал таблетки и пил лимонад. Когда он, ещё раз поблагодарив, снова лёг, Хибари сказал:       — Не хочешь снять кольца?       Мукуро как будто хотел поспорить, но потом мысленно махнул на это рукой. Стянув с пальцев оба кольца Ада, он протянул их в сторону Хибари. Его проклятый глаз сам по себе работал примерно так же, как кольца, — но это решение всё равно сокращало риски в несколько раз.       Как-то автоматически, без размышлений, Хибари отнёс кольца в свой кабинет и там положил их на край стола — просто потому, что поленился выбрать для них более подходящее место.       Через пару часов Хибари ещё раз сходил к Мукуро, — уже без дурного предчувствия, просто ради того, чтобы проведать — но Мукуро всё ещё спал; он не создал ничего серьёзного, и его лёгкие, мелкие иллюзии быстро рухнули под натиском Облака.       Возвращаясь к компьютеру, Хибари невольно зацепился взглядом за кольца: они лежали на самом краю столешницы и могли упасть. Проходя мимо, Хибари задвинул их поглубже. Мимолётное прикосновение к ним показалось очень приятным — они были освежающе-прохладными, как строганый лёд в жаркий день, и тяжёлыми: той неожиданной тяжестью маленького предмета, которую Хибари любил ощущать.       Это всё ещё были отвратительные кольца, пригодные лишь для иллюзионистов.       Стараясь о них не думать, Хибари прошёл к компьютерному креслу.       Желание снова потрогать кольца не отпускало. Хибари подавлял его из глубокой неприязни ко всему, что было связано с Туманом и при этом не являлось Мукуро, но в итоге решил, что проще было один раз их коснуться и закрыть потребность, чем мысленно возвращаться к ней снова и снова. Этот вариант выигрывал у прочих с точки зрения и продуктивности, и самооценки: сейчас из-за глупого желания Хибари сердился сам на себя.       О кольцах Ада ходили разные слухи, но Мукуро пользовался ими… в целом — без последствий. Он всё ещё оставался самым разумным иллюзионистом из всех.       Хибари встал, взял одно из колец и надел его.       В голове будто послышался тихий, далёкий, невнятный шёпот. Он не мешал и почти не беспокоил — но лишний раз напоминал, что Хибари лез туда, куда ему лезть не стоило. Он представил, как Мукуро по случайности заходит в кабинет ровно в этот момент; как на его лице появляется ярость; как он искажается, превращаясь в чудовище…       Хибари снял кольцо, и неприятная картина, которую можно было отодвинуть на задний план, но нельзя было перестать представлять, исчезла.       Хранить нечто подобное рядом с собой явно не стоило.       Хибари понёс кольца в комнату Мукуро, но не дошёл — тот встретил его по дороге.       — Я понимаю, что мои кольца невероятно ценны, но ты не обязан всё время носить их с собой, — благодушно укорил Мукуро.       — Я нёс их тебе. Мне захотелось надеть одно из них, и я не сдержался.       — Надо же, — чему-то удивился Мукуро — Хибари подумал, что слабости его воли. Обеспокоенно хмурясь, Мукуро задумчиво продолжил: — Неужели они хотят найти другого хозяина… Лучше я и правда заберу их обратно.       Хибари разжал ладонь, Мукуро, задев кожу необычно горячими для него пальцами, взял кольца, и вдруг расцвёл самодовольством:       — Или они хотели вернуться, и именно для этого решили тебя соблазнить.       — Ты воспринимаешь их как живые?       — Ну да, — легко согласился Мукуро и шутливо пригрозил: — Никакого углеродного шовинизма!       После сегодняшнего опыта Хибари со скрипом, но принял его теорию как имеющую право на жизнь. Он думал попросить Мукуро не надевать кольца снова хотя бы до тех пор, пока он не выздоровеет, и вообще обсудить эту тему, но промолчал. До конца болезни его можно было не трогать; разговор терпел.       Мукуро был самым здравомыслящим иллюзионистом из всех — и находился рядом с человеком, способным разрушить любую его иллюзию.