Одинокий бог

      Под ногами шаткая конструкция шаталась, шумела и тряслась; Хуан, раскинув руки, старалась удержать равновесие и с завистью поглядывала на Порко, спокойно себе бредущего вперёд. Чем выше они поднимались, тем менее устойчивым становилось переплетение мостиков и лестниц.       Небо посинело, налилось, словно вздутая вена — и не становилось ближе. Хуан, поднимая голову, смотрела на него с жадностью, с вниманием, будто оно могло просветлеть от одного долгого взгляда, но оно лишь становилось темнее, и даже зарева заката не было видно. Конечно — это не Долина, открытая всем ветрам.       Пол качался, лестница дрожала… Нет, идти выше слишком опасно. Дыры в решете становились всё шире, у лестниц отсутствовало по несколько ступеней, и Хуан, остановившись, осознала, что они с Порко пришли в тупик. Самые верхние мостики отделялись от нижних широким пустым пространством, и только обломки некогда построенных шатких путей напоминали о том, что здесь когда-то можно было подняться наверх.       Порко сел рядом. Хуан посмотрела на него с досадой, будто он нечаянно порушил её планы.       — Да, везёт же нам сегодня, дружище, — сказала она тихо.       Она посмотрела вниз — на открытую дверь, ведущую в блок для мусора. Можно было пойти назад — кто знает, быть может, страж уже ушёл… Но Хуан в этом сильно сомневалась. Думалось ей, идти назад столь же бессмысленно, как стоять тут и пялиться в небо в ожидании внезапной помощи. Чем дольше она стояла, тем меньше верила, что хлипкие мостики выдержат её вес. Пол, и так ненадёжный, опасно шатался, и она ощутила, как нервный пот градом катится по лицу.       Каждый мостик был перекинут над пропастью и соединял дверные проемы. Тот, на котором они стояли, не был исключением. Здесь не горели лампы, но Хуан в накрывающем округлый жёлоб сумраке видела прямоугольники дверей. До одного было чуть ближе, чем до другого. Другой вопрос — были ли они открыты, эти двери…       Порко посмотрел на неё с вопросом во взгляде. Хуан бы самой хотелось на кого-нибудь так посмотреть.       — Пойдём к ближней, — сказала она негромко, словно единое слово и эхо от него могут обрушить конструкцию под ногами. Медленно, едва переставляя ноги, Хуан пошла к ближней двери, вцепившись руками в парапет — бесполезное действие, но тем не менее не дающее панике накрыть и так беспокойный разум. Порко подошёл быстрее и обнюхал высокий порог, чуть выступающий над решетчатым полом мостика. Хуан не преодолела и трети пути.       Не смотреть под ноги. Тьма, до того колышущаяся где-то далеко внизу, постепенно затопляла подземную башню, казалась густой и вязкой подобно дёгтю. Упасть туда — и не разбиться; погрузишься в обволакивающую черноту, холодную и пустую — она заполнит лёгкие, постепенно утянет на дно. Рано или поздно переварит в себе. Наверное, это не так мучительно, как думается… Лишь фоном, за толщей воды, услышишь далёкий хруст ломающихся костей и хлюпающий стук. А потом — пустота.       Хуан прикрыла глаза. Подобные мысли совсем не прибавляли уверенности. «Возьми себя в руки и иди, — заставляла она себя, — иначе стоять здесь тебе целую вечность, пока с голоду не помрёшь. Иди же, трусиха!»       Она пошла. Чем дальше, тем менее охотно двигались ноги — но дверь постепенно приблизилась, и вот до неё уже подать рукой… Хуан остановилась рядом с Порко и потянула пальцы к круглой ручке, на которой было вырезано грубо и небрежно что-то, похожее на лицо с единственным широко раскрытым глазом.       Дверь чуть громыхнула, сдвинулась на сантиметр или меньше — и застыла, не двигаясь больше ни взад, ни вперёд. Хуан тянула её на себя изо всех сил, но та встала намертво — должно быть, была заперта изнутри. Повезло, ничего не скажешь…       Откуда-то потянуло холодным воздухом — Хуан не поняла, сверху или снизу. Ветерок тронул кожу подрагивающих рук, слегка встрепал и так порядком выбившиеся из хвоста волосы. Невольные мурашки побежали по коже, несмотря на куртку и пару слоёв одежды под ней. Только сейчас она поняла, что дрожит больше от холода, чем от страха, хотя перепутать отчего-то было легко.       Порко вдруг встрепенулся — вскочил на все четыре лапы, вскинул голову кверху и, принюхавшись, залаял громко и отчаянно. Хуан посмотрела туда, куда был направлен его взгляд, но ничего не увидела. Обод вершины башни, грань неба со спасительной и знакомой поверхностью земли — и больше ничего. Слишком далеко, но достаточно близко, чтобы небо виделось широким и тяжким — казалось, его можно было коснуться, настолько низко оно висело, тёмное и прозрачное, блестящее, как стекло.       — Порко! — прошипела она, поправляя лямки рюкзака, а потом застыла. И Порко, перестав на секунду лаять, вдруг зарычал низко и утробно, словно яростный дикий зверь.       Показалось? Нет, не могло. Хуан слышала подобный звук единожды, но этого хватило, чтобы запомнить его на всю жизнь. Удар, за ним второй, следом — третий. Перерывы, слишком медленные, чтобы к ним не прислушиваться. «Этого только не хватало», — пронеслось в совершенно пустой голове, и полная досады мысль растворилась в вечернем холоде. Хуан, задрав голову и вздыбившись подобно дикой кошке, неотрывно смотрела туда же, куда и Порко, и в перерывах между громоподобными ударами сердца слушала тишину.       А вскоре за тишиной пришёл звук. Гулкий и далёкий, он отдавался в железе двери, в слабой решётке под ногами, во внутренностях и костях. Удар, удар, удар. Словно далёкий громовой раскат. Звуки смешались — мёртвая тишина снизу, рычание Порко рядом, слева, и сверху, спереди — топот, что ей уже доводилось когда-то слышать.       Совсем недавно, а казалось — тысячу лет назад.       — Нет, только не сейчас, — сказала Хуан одними губами, но если и был кто-то рядом, могущий исполнять мысленные просьбы, он её не расслышал.       Колосс. Он шёл сюда, шёл прямо к этой огромной дыре, в которой Хуан и Порко «посчастливилось» застрять. Кого винить в таком исходе — судьбу, себя, Исследователя, с которого всё началось? Хуан рассудила, что сначала нужно придумать, как спасти свою шкуру, а потом уже искать виноватых. Взгляд её заметался по дверям, что она благополучно пропустила, опьянённая мыслью о скорой свободе и относительно чистом воздухе. Все они были плотно закрыты — а Колосса могло привлечь всё, любой звук, который только может издать человек. Должно быть, он и пошёл сюда, лишь заслышав издалека громкий лязг так и не открывшейся двери. Хуан выругалась едва слышно и, скомандовав Порко идти за ней, пошла к противоположной двери. Топот звучал в ушах, в мозгу, словно доносился не снаружи, а внутри черепной коробки, но ей хватило храбрости, чтобы не обращать на него внимания. Она понимала, что он приближался… Но остановить его не могла — оставалось только найти способ вовремя сбежать или спрятаться.       Пол шатался сильнее, но Хуан было плевать — наверное, лучше упасть в бездну, чем стать жертвой Колосса. В отчаянии и страхе она схватилась за ручку двери и с силой потянула на себя, но дверь не поддалась. Хуан дёрнула её на себя — габаритов ей явно не хватало. Дверь слишком тяжёлая.       Хуан посмотрела вниз, на ту, открытую, что они с Порко оставили позади. Топот приближался — ещё пара минут, и Колосс будет здесь. Они поднимались слишком долго и не успеют добежать обратно. Порко прижался к её ноге и заскулил; Хуан рассеянно потрепала его по голове. Шерсть на его загривке стала дыбом.       Ниже были и другие двери. Быть может, хоть одна поддастся.       «Пусть поддастся, — мысленно умоляла Хуан, возвращаясь к лестнице. — Пусть это будет хоть крошечная кладовка, но только бы грёбаная дверь поддалась!..»       Спуск — железо мостика дребезжало и качалось, едва выдерживая панический полубег, — и вот Хуан уже дёргала дверь уровнем ниже, но и та не желала двигаться. Ругаясь, Хуан побежала к противоположной — но и там её ждала неудача.       И тут она замерла, потому что поняла — топот затих.       Затих слишком близко, чтобы вздыхать с облегчением.       Хуан услышала низкий рык под рукой, и даже на Порко не нужно было глядеть, чтобы понять — он смотрит наверх.       Она тоже подняла голову.       Небо стало совсем синим и тёмным, но мириады звёзд сияли, давая какое-никакое подобие света. Круг чёрного бетона сдавливал их, загонял в кольцо, ограничивал ясное сияние. Хуан смотрела на их мерцание, свежее, далёкое и свободное, несмотря на плен — и тут её взгляд сместился на чёрный силуэт возле самого края громадной дыры, и она тут же опустила глаза, понимая, что увидела.       Она почти перестала дышать. Ей всегда было страшно смотреть на великанов — за всё время, что она жила возле Фабрики, она ни разу не сталкивалась со стражами лицом к лицу. И теперь она не увидела лица Колосса, или того, что было вместо него. Но один его громадный силуэт, странной формы голова, округлая и приплюснутая, вызвала в ней желание навсегда закрыть глаза, чтобы ни в коем случае не увидеть этого снова. Хуан нервно облизнула пересохшие губы. Порко жался к ней всем телом, прячась, ища защиты; а она не могла её дать, потому что знала — защита нужна и ей тоже. Только неоткуда её ждать.       Хуан открыла глаза и вновь посмотрела наверх. Едва взглянув на торчащую голову, тут же переходящую в широченные плечи, она снова уставилась под ноги — тьма под решетом была спасением для разума. Ей казалось, она вот-вот сойдёт с ума. Так не должно быть, так не может быть.       Колосс, заглянув в провал дыры, как в крошечную норку, наблюдал за ней.       Хуан не двигалась. Она чувствовала ногой дрожь тельца Порко, тощего и беззащитного; чувствовала, что сама дрожит, но уже не от холода.       Сколько продлился этот миг, она не знала. Тишина, страх, беспомощность, полное онемение тела — и время, тянущееся, словно хороший мёд, какого Хуан уже давно не пробовала. Ей вдруг страшно захотелось ощутить приторную сладость на языке, есть его, этот мёд, пока не заболят зубы, а потом ещё выпить чего-нибудь крепкого с медовым вкусом. Глупость, наверное — посвящать последние мысли мёду, но она смаковала мечты о нём долгие-долгие минуты, пока ждала, когда же за ней придёт смерть.       Но смерть не пришла. Послышался шум, лязг и скрип. Хуан не решалась поднять голову и посмотреть, но, когда решилась, головы Колосса уже не было.       Хуан моргнула, потом ещё разок, на всякий случай. Зажмурилась и вновь открыла глаза. Синее небо, усыпанное пленными звёздами, круг бетонных стен, устремлявшихся ввысь, и больше ничего. Порко ещё дрожал — в темноте Хуан едва могла его рассмотреть. Всё вокруг почернело, и только забавные свободные блестяшки сверху беззаботно мерцали, наблюдая за происходящим внизу.       Неужели ушёл? Хуан не слышала шагов, только скрип, странный и не поддающийся осмыслению — вслушиваясь, она так и не смогла понять, что этот гигант там делает.       Ладно, плевать. Чем бы он ни занимался, это было неважно. Он не смотрел сюда. Ещё был шанс сбежать.       — Порко, за мной, — шепнула Хуан и, пригнувшись к неверному и ненадёжному мостику, пошла к лестнице.       Снова вниз.       Минув ступени, они остановились — был ещё слышен странный шум, перекрывающий собой даже топот её лёгких шагов и дребезжание готовой обрушиться постройки. Шум нарастал и удалялся, но одно было ясно — Колосс ещё здесь и уходить не собирается. Хуан прокралась к одной двери и из всех сил, что у неё ещё остались, потянула её на себя. Безрезультатно. Ещё пара попыток — и она побежала к другой, уже не скрывая ни шума, который издавала, ни даже срывающихся с губ вздохов и всхлипов с ругательствами. И тут заперто. Можно ли облажаться ещё сильнее?       — Грёбаные двери! — простонала Хуан и вновь побежала к лестнице. Порко верно следовал за ней.       И тут две двери. Отличие было одно — Хуан заметила, что одна из них, дальняя, была слегка сдвинута с места. Неспешно проходя мимо, она этого даже не увидела, но сейчас малейший сдвиг бросился в глаза словно яркий сияющий флаг. Порко, словно угадав её мысли, побежал к двери. Хуан же застыла, застигнутая тишиной врасплох.       Она подняла взгляд. Голова Колосса снова закрыла собой часть неба, но теперь к центру бетонного круга тянулось что-то ещё — что-то большее, нежели сама голова, вытянутое, непропорциональное…       Рука!

***

      Хуан глядела на неё, бездумно раскрыв рот — громадная ладонь с пятью пальцами медленно раскрывалась, неумолимо приближаясь, росла в размерах, заслоняла звёзды на спасительно свободном небе. Тело, оцепеневшее и ставшее чужим, не слушало мысленных приказов — Хуан смогла только присесть на пол, закрыть голову руками, будто это могло бы её спасти; взгляд, направленный вверх, следил за тем, как ладонь издевательски медленно опускается. Вот-вот достанет, вот-вот металлические пальцы сомкнутся на теле, надавят; затрещат кости, кончится воздух, несколько секунд чудовищной давящей боли, и затем — пустота…       Хуан едва не вскрикнула. Пальцы медленно сомкнулись. Ещё чуть-чуть, ещё немного — и конец всему. Не будет ни разгадок тайн, ни дома, ни Порко, ничего больше не останется. И её самой не будет. Разве такое может быть? Разве она, Хуан, не существовала всегда? Эта тощая серьёзная девочка с вечно завязанными в хвост волосами?       На секунды она зажмурилась, готовясь к вечности… но ничего не произошло. Только ужасный шум и лязг раздался в ушах, чудовищный скрип и скрежет накрыли её, и откуда-то издалека послышался истошный лай Порко, хриплый, переходящий в вой. Хуан открыла глаза.       Пальцы великана были прямо над ней — на расстоянии метров трёх-четырёх. Порко подбежал к ней и схватился зубами за рукав куртки, с силой потянул на себя. Скрежет, шум… мостики, бывшие препятствием для руки колосса, медленно гнулись, трескались, разрушались от её чудовищной силы. Хуан смотрела, как гнётся хрупкое ржавое железо, как ломается оно, словно тонкие веточки или слабые человеческие кости… Порко тянул её вперёд, к спасительной приоткрытой двери, тянул и тянул, а ей вдруг захотелось осесть на пол и закрыть уши руками. Оглушающий, невероятный по силе шум. И всё это — здесь, в подземной башне, бесконечно глубокой и тёмной, где от стен отражается эхо малейшего вздоха и троекратно усиливает его, разносит вверх и вниз, выводит на поверхность. На этот шум могут сбежаться и остальные стражи…       Колосс пытался добраться до неё. Порко тянул её так сильно, что ткань под его зубами опасно затрещала. Что-то упало за спиной Хуан, и мостик под её ногами накренился.       «Беги, мать твою, беги!» — закричало что-то в её ослабевшем разуме, и она вскочила на ноги.       — Бежим, Порко! — крикнула она, хотя знала, что команды не требуются.       До спасительной — в самом ли деле? — двери было не так много расстояния, но дорога растянулась на несколько часов. Словно во сне Хуан подбиралась к ней, мышцы всего тела не желали слушаться, и ноги едва передвигались… Порко уже был возле двери и, поднявшись на задние лапы, передними царапал обшарпанную поверхность, пытался просунуть морду в узкую щель. Мосты рушились, слабые крепления не выдерживали, или их выдирали с мясом. Хуан слышала и видела, как падают тонны железа, ощущала, как слабый пол уходит из-под слабых ног. Наконец она выдохнула — её руки сомкнулись на ручке-вентиле, покрытой осыпающейся ржавчиной.       Она из последних сил потянула дверь на себя. Сжала зубы, вложила в руки и ноги все силы, какие только могла в себе найти. Тяжелая, сволочь… как и остальные двери здесь. Но она поддавалась.       Хуан не торопилась вскрикивать от счастья. Кто знает, что там, за этой дверью… Но сейчас она была согласна хоть на бассейн с ползучими гадами или крысами, лишь бы не попасться Колоссу…       Порко, когда щель стала достаточно широкой, шустро проскочил внутрь. Хуан оценила расстояние, в которое он пролез — влезет ли она? Может быть… Но рюкзак за спиной стал помехой. Она сдёрнула его с плеч — и тут пол накренился ещё сильнее.       Она посмотрела наверх. Откуда-то взялся свет — может, зажёгся один из старых фонарей на поверхности; звёзды на небе теперь не были видны — лишь густое, насыщенное, тёмное оранжевое сияние. Оно освещало только руку колосса, но головы его теперь не было видно. Рука медленно вступила в круг уходящих вверх стен башни. Она была сжата в кулак и что-то сжимала в неуклюжих пальцах.       А потом разомкнула их — и вниз посыпались железки: руки, ноги и, кажется, головы с туловищами. Не человеческие, конечно нет. То были части тел стражей. Их размеры говорили сами за себя.       Хуан едва не упала, скатившись вниз — одно из туловищ грохнулось в центр моста и покосило его; ей удалось вовремя схватиться за вентиль, лишь бы не укатиться во тьму вместе с обломками мостов, стражей и ещё каких-то машин. Лестница отделилась от моста и упала на уровень ниже, но и там не задержалась надолго — Хуан проводила её взглядом, медленно растворявшуюся во тьме. Рюкзак, повисший у неё на локте, с силой оттягивал руку. Она запихнула его в узкий чёрный проход — оттуда в оранжевом свете фонаря на неё сверкнули испуганные глаза Порко. Он отчаянно залаял, задел лапой её плечо.       — Не бойся, мальчик, — выдохнула она, хотя сама себя едва услышала. — Я сейчас.       Она втиснулась плечом в пространство между створкой двери и косяком, и начала толкать дверь уже изнутри. Ещё чуть-чуть… воздуха не хватало, на рёбра отчаянно давило, но Хуан продолжала толкать. Глаза, залитые потом, едва видели, как рушится всё сооружение лестниц и мостов, и единственный путь наверх, который им с Порко удалось найти, закрывается навсегда. Свет наверху колебался, двигался, даже гас на считанные секунды — ей подумалось, что…       Дверь сдвинулась ещё — Хуан из последних сил протиснулась в открывшийся проём, и только нога её, ещё стоявшая на мостике, успела ощутить, как поверхность под ней куда-то исчезла.       Хуан рухнула на пол и охнула от жёсткого столкновения с холодным бетоном. Рука онемела от пальцев до плеча, а потом налилась чудовищной болью — и боль забрала себе все другие ощущения. Остальное тело онемело, и осталась только тяжёлая пульсирующая рука. Хуан захныкала, но не знала ещё, плачет или нет — по лицу лились какие-то капли, но то был пот, горьковато-солёный, как слёзы… Порко, скуля, обнюхал её лицо и лизнул влажную щёку жёстким языком.       Постепенно боль в руке сходила на нет. Хуан, лёжа на спине и глядя в черноту, осторожно потрогала плечо другой рукой. Лишь бы не перелом… Так же, как боль, снаружи, за дверью, затихал грохот. Она скосила глаза — в узком проёме мелькал оранжевый свет. Она не помнила, писал ли об этом Исследователь, или она догадалась сама… Но, кажется, у некоторых стражей были глаза. Стеклянные фонарики, что могли зажигаться ночью для лучшего обзора. Хуан не могла сказать точно, так ли это — ни одного из великанов, попавшихся ей на пути, она никогда не встречала лицом к лицу и до сих пор не знала наверняка, как они выглядят.       Порко проскулил — Хуан показалось, было в его скулеже что-то осуждающее. «Ну зачем ты в это сунулась? Сидели бы дома, в тепле и уюте, а не чёрт знает где под землёй, да ещё рискуя жизнью». Хуан бы согласилась и пожалела о своём решении — но жалеть и сокрушаться у неё не осталось сил.       Всё затихло. Ни шагов, ни света, ни грохота. Быть может, обломки мостов и части тел ещё летели в нескончаемую бездну, летели столь далеко, что даже звуков оттуда не доносилось. Хуан лежала на полу и боялась пошевелить рукой. Порко сидел рядом — её ладонь легла ему на загривок и медленно гладила.       Сколько времени прошло? Трудно сказать… Хуан бессмысленно смотрела в черноту потолка, потом закрыла глаза, ещё держа руку на шее Порко, но уже не гладя. В широкую щель двери дул сквозняк, но подняться и закрыть её у Хуан не было сил. Она не могла пошевелить ни единым мускулом тела; даже оставаться в сознании требовало кое-каких усилий.       Она почувствовала, что Порко прилёг рядом — его тепло согревало, давало ощущение безопасности. Если бы не жёсткий холодный бетон пола, если бы не ветер, начинающий выть в открытом пространстве жёлоба, можно было бы подумать, что они снова дома.       Хуан едва не провалилась в сон, но открыла глаза медленно и мучительно, поняв, что хочет есть.       Неохотно поднявшись, она потревожила Порко и потянулась к рюкзаку. Нашла фонарь на ощупь и зажгла его, и их с Порко временное укрытие наконец явило себя глазам. Это был маленький узкий коридорчик, пустой и заброшенный, как многие, попадавшиеся на пути раньше. Он заканчивался плоской деревянной дверью, выглядящей на удивление новой — интересно, закрыта она была или нет.       Хуан не хотелось проверять. Она поднялась и, выглянув наружу в жёлоб, увидела, что все мосты обвалились и окончательно сгинули внизу. Темноту рассеял холодный и серый лунный свет — он затопил всё свободное от тьмы пространство, округлые стены и бесполезные закрытые двери, жалкие обломки, царапины и следы, оставленные ударившимися в полёте останками стражей. За оглушающим стуком сердца Хуан не услышала, ушёл ли Колосс или нет, и только сейчас это поняла. Порыв холодного воздуха стремительно окатил её лицо, и по телу вновь побежали мурашки. Пахло пылью и немного — сыростью, хотя в коридорчике было сухо. Желудок сжимался и издавал противные звуки. Хуан решила оставить дверь приоткрытой и отошла.       Села на пол подальше от неё. Порко, положив голову на сложенные лапы, наблюдал за ней. Она достала еду себе и ему, разложила лакомства на пыльном полу. Трапеза была тихая, до странного спокойная — Хуан ела медленно, отстранённо наблюдая за Порко и не думая почти ни о чём. Может, это был шок или его последствие, но она спокойно доела, выпила воды, налила немного в опустевшую банку с консервами и отставила в сторону, чтобы Порко мог попить. Подложила рюкзак под голову и легла, кутаясь в тонкое покрывало, что взяла с собой из дома. Оно давало хоть какое-то ощущение тепла. Фонарь она выключила и оставила рядом. Прислушивалась к звукам: слышно было лишь копошение Порко да вой ветра за приоткрытой массивной дверью. Лунный свет исчез, оставляя их наедине с собой в темноте в десятке метров под землёй. Всё могло быть гораздо хуже, но Хуан предпочла бы всё-таки находиться в тёплой постели, нежели мёрзнуть в опасной близости от Глубин… но она сама выбрала этот путь. Жаловаться бессмысленно.       Сквозь навалившуюся дрёму она услышала, что Порко подошёл к ней, почувствовала, что лёг рядом. Хуан нехотя вытащила руку из-под покрывала и погладила его, а потом уснула, не успев даже как следует обдумать всё, что произошло.       Завтра. Она разберётся со всем завтра.       А сейчас — спать. Пока безопасность ещё не казалась хрупкой иллюзией.