На своём месте

Завтрак Кейшина Укая не отличался особенным разнообразием — обычно он выкуривал сигарету и ел бутерброд с ветчиной; в зависимости от наличия хлеба и мяса количество выкуренных после сна папиросок вариативно увеличивалось до трёх. Мужчина подозревал, что это не очень хорошо отражается на его здоровье и поэтому старался побольше шутить и улыбаться, потому что смех продлевает жизнь. Дед часто находил его на террасе с набитой табаком бумагой в зубах, скролящего что-то в телефоне и хмыкающим на особенно смешных видео. Иккей в молодости и сам был любителем покурить, а сейчас в этом деле и вовсе слыл профессионалом, но внук неизменно получал подзатыльник и пару раз даже плюхался в покрытую росой траву через низенькое ограждение. Рефлексы Укая младшего с каждой затрещиной становились всё более отточенными, поэтому сейчас немного шаркающие шаги своего мучителя он услышал прежде, чем раскроются седзи и ворчливый голос начнет его отчитывать. «Раковая палочка» была выкурена лишь до половины, а нынешний тренер Карасуно не отличался расточительностью, поэтому тлеющая часть была оперативно потушена, а сама сигарета — вставлена в ухо и спрятана под волосы. Раздвижные двери резко отъехали в стороны, предъявляя раннему солнцу недовольного мужчину в почтенных годах. — Вот он, остолоп! Не успел проснуться — уже стоит, с цигаркой! Скрючился в три погибели! — И тебе доброго утра, старик, — широко улыбнулся Кейшин, невзначай демонстрируя рот без сигарет. — Я вот на пробежку собираюсь. Иккей подавился недосказанными словами, недоумённо моргнул и громко, каркающе рассмеялся. — Ну удачи, — кашлянул он напоследок. — Ноги не переломай, — темные глаза многозначительно скосились на сандалии, превышающие своей площадью размер стопы. — Ты посмотри, еще и башмаки мои нацепил. Мужчина неловко пошевелил пальцами, убирая телефон в карман спортивных брюк. — Давай со мной! Как в старые, как ты, времена… — Ох, ну ты и вспомнил… Да, времечко тогда было беспросветное… Прям как твои мозги. Внук поцокал языком, с которого так и норовило сорваться «Хватит брюзжать, старик». — Что это? — морщинистая рука мгновенно взлетела к светлым волосам, выуживая из-за уха недосмоленную заначку. — Ах ты, паршивец мелкий! — Мне двадцать шесть! — «Ох, я собрался на пробежку!» А ну дуй обувайся, я тебе покажу, как за здоровьем следить надо! — Ну началось… Ты сам дымишь, как крематорий! — Это не помешает мне тебя уделать, как сопляка! — Ну это мы посмотрим. Собираемся здесь же, через 10 минут. — Птенцами своими командовать будешь… через восемь встретимся. И ни секундой позже! — Старый ворчун, — тепло улыбнулся Кейшин. *** Чем больше нервничала Киёко Шимизу, тем раньше начинался её день. Она была из тех людей, которые топят тревогу в работе, не могут есть и спать, но прекрасно владеют лицом и оставляют в неведении окружающих о своём психоэмоциональном состоянии. Каждый день учителя говори о важности экзаменов и выбора профессии, каждый вечер этот разговор продолжался родителями. Иногда звонила тётя и заводила эту же шарманку, зазывая работать юристом в свой офис, а перебить её и отключиться Киёко не могла. Единственной отдушиной стал волейбольный клуб — там можно было посмеяться, расслабиться, потренироваться — всё это способствовало опустошению головы, но и в заветом спортивном зале приходилось появляться всё реже и реже. Девушка всё чаще и чаще заменяла полноценные приемы пищи на перекусы и чтение бизнес-планирования, экономики и решение математических задач. Этот фактор был основной причиной того, что дырочки в ремне на синих джинсах закончились — кое-кто явно похудел сильнее, чем планировал. В квартире было тихо — родители, конечно, всё еще спали. Шимизу немного дерганными движениями собрала волосы в гладкий хвост и на цыпочках вышла в коридор. Грызла вина за то, что вчерашний вечер был проведен в компании друзей, а не пыльных библиотечных книг. Она хотела почитать вслух, потому что так информация понималась и усваивалась гораздо лучше, но шуметь настолько рано было бы очень некрасиво с её стороны. Тихонько зажурчала вода, набираемая в бутылку, звякнули ключи, снимаемые с кольца вешалки — девушка покинула дом, бесшумно затворяя за собой дверь. *** — И как кличут эту животину? Мужчины семейства Укай подходили к магазинчику. Точнее, сначала они бежали, но Кейшин внимательно следил за цветом кожных покровов деда и сразу же сделал вид, что задыхается, когда старик начал бледнеть. Правда, потом мужчина сто раз пожалел о своем решении и отметил про себя, что в следующий раз якобы подвернет ногу, лишь бы не выслушивать лекцию о вреде курения. — Опять на улицу выволок футон, — проворчал внук количеством децибел, сложно доступных для распознавания старческим ухом. — Кацу его зовем. — А? Тонкацу? — Иккей чуть не споткнулся от шока. — Да ты совсем головой поехал, дорогой мой! Живодер! — Я говорю Кацу! Ка-цу! — замахал руками Кейшин, видимо, пытаясь объяснить еще и на языке жестов. — Старый ты пень, — пробурчал он гораздо тише. — Я, как минимум, дуб! — горделиво ткнул пальцем в грудь старший. — Просто голодный. Завтраки некому готовить, а ведь я старший в семье… Кейшин уже отпер дверь, ведущую в подсобное помещение. — Кс-кс-кс! Рыжего дарителя победы в выделенном ему жилищном комплексе не обнаружилось. Этому тренер нисколько не удивился — с тех пор, как Кацу переехал жить в подсобное помещение магазина, он частенько уходил прогуляться через свою кошачью дверь, вырезанную внизу человеческой. Странным было то, что при этом он вытягивал на улицу все свои пожитки, которые пролезали через маленькое отверстие — а именно специальный матрац для домашних (ну или магазинных) животных, любимую пахучку, сворованную из машины Укай-сенсея, и игрушку-удочку. Остальное имущество, по типу картонной коробки с перегородками внутри (ручная работа Ямагучи Тадаши и Хитоки Ячи, между прочим) и поилка с кормушкой в дверцу, к великому кошачьему сожалению, не пролазили. — Небось сбежал, когда тебя увидел, — ехидно прокомментировал Иккей, наблюдая за попытками внука дозваться животное. — И я его прекрасно понимаю. Комментарий вызвал лишь беззлобную усмешку. — Ну тогда сам зови… Или останешься в неведении. — Смотри, мелкий, — старший Укай присел на корточки, оглядываясь по сторонам. — Тонка… Тьфу. Кацу! Кацу, кс-кс-кс, иди сюда, я дам тебе вкусняшку! Из-за угла, издевательски размахивая пушистым хвостом, выскочил иждивенец волейбольного клуба Карасуно. Он явно стал более упитанным по сравнению со временем, когда был обнаружен Хинатой Шоё. — Вот паршивец. — Какой умный кошак! — Иккей протянул руку вперед, предлагая прибывшему обнюхать запястье в знак чистоты своих намерений. — И жирный какой! Прямо как Нэкомато, ха-ха-ха! — Ничего он не жирный, настоящий красавец! — тон такой, словно Кейшину и впрямь стало обидно за своего нового друга. — Ты прав, — выразил согласие мужчина, почесывая подбородок мурлыкающего создания. — Он просто пушистый. В отличие от Нэкомато… На этой ноте все трое отправились в магазинчик завтракать. *** — Доброе утро, Хитока-сан! — поклонился Шоё, мельком разглядывая свои ботинки — не налипла ли на них уличная грязь. Он уже не в первый раз заходит за Ячи к ней домой и теперь чувствует себя здесь достаточно свободно. — Привет, Шоё-кун, — ответила мама Ячи, вытирая стакан кухонным полотенцем. — Наверное, придется тебе немного подождать. Перекусишь? — Ничего не придется, — хлопнула дверью своей комнаты девочка, появляясь в прихожей. — Я уже готова. Она потянулась было по-привычке поцеловать Хинату в щёку, но застеснялась того, что они не одни и просто смахнула с плеча мальчика несуществующие пылинки. Ячи выглядела как-то по-новому и очень притягательно: ей невероятно шла небесно-голубая рубашка и светло-синие джинсы, а уж мягкие кудри от лица придавали каре и вовсе модельный вид. Шоё с удовольствием разглядывал свою девушку, поправляя лямки рюкзака. Тот был достаточно тяжел — в нем находился плед, куртка, напитки и парочка учебников и тетрадей. Сегодня они с Ячи планировали погулять, устроить пикник и подготовиться к предстоящей учебной неделе. — Я вам собрала тут всякое, — протянула корзинку, как из мультиков — с большой красной салфеткой на дне, — госпожа Хитока. — Булочки с яблоками Ячи сама пекла, такая хозяйка… — Ну мам! — засмущалась девушка. Строгая Хитока-сан была для нее привычнее, но в последнее время она все чаще уделяла внимание дочери и окружала её заботой. — Ух ты, как здорово! — искренне восхитился юноша. — Спасибо вам большое! Корзинка была нелегкой, а в сочетании с рюкзаком её и вовсе можно было назвать тяжелым грузом. Но Шоё знал, что как только Хитока возьмет его под локоть, всё станет для него гораздо легче. — Всё, мы пошли! — Подождите, я там салфетки не положила! — крича на ходу, упорхнула на кухню мама. Ячи выудила из подставки в форме рыбы с открытым ртом длинную ложку для обуви и начала нападать на Хинату. — Защищайтесь, сударь! Парень упал на одно колено — ему пришлось хитрить ради выживания, потому что ложка была всего лишь одна. — Посвятите меня в рыцари, моя королева! Я буду верным воином! Девочка похлопывала краем железяки по мужским плечам, когда Хитока-сан вернулась в коридор. — Я смотрю, вам вместе везде весело, — рассмеялась она. — Так и есть, — с улыбкой подтвердил Шоё, вставая с колен. *** Интуиция, на мой взгляд, процесс вполне физиологичный. Она срабатывает, когда мозг обрабатывает и связывает воедино информацию быстрее, чем ты её понимаешь. На этот раз меня посетила не интуиция, а, скорее, чуйка. Она говорила мне, что сил потратится сегодня больше, чем обычно. Я решила выйти пораньше, а встать еще раньше — чтобы придать внешности аккуратный вид. Опаздывать тоже не хотелось. Это будет моя первая встреча с гостевой семьёй, а второго шанса произвести первое впечатление мне никто не даст. Вероятный дождь поставил меня перед дилеммой — надеть классические туфли, которые выглядят строго, но могут набрать воды из луж, либо же обуться в классные резиновые сапожки в желтый горошек, которые не оценит семья, если она будет консервативной. Потом мне подумалось, что промоченные ноги дурно пахнут, а этого ни консервативные, ни прогрессивные люди не оценят. И вот я бодро шлепаю по улицам весенней Японии, игнорируя нервную дрожь. Будь в моём доступе какая-нибудь еда, я бы точно проглотила бы её, не чувствуя вкуса — я из тех людей, которые любят позажевывать проблемы. В моих руках гостинцы — пряники и варенье из кедровых шишек, привезенные родственниками в середине зимы. Надеюсь, это отвлечет внимание от моих веселеньких сапог. В назначенном месте моё туловище оказалось на двадцать минут раньше положенного. Наверное, врываться утром, да еще раньше оговоренного срока, будет некрасиво, поэтому было принято тактическое решение оккупировать лавочку у дома. Погода странно переменчива: вчерашние лужи упорно борются за выживание с начинающим припекать солнцем, порывистый ветер вообще играет непонятно за кого, но делает он это не долго. Я с тоской думаю, как могла бы целый день проваляться в теплой кроватке, переписываясь со своими ребятами и Иваизуми и смотря аниме. — Добрый день, мисс — голос доносился из приоткрытой калитки и принадлежал мужчине среднего возраста в очках с тонкой оправой и впалыми щеками. — Это частная территория, поэтому будьте добры покинуть её. — Господин Мэзэки Ито? На его лице не дрогнул ни единый мускул, только бровь озадаченно приподнялась. Это была мимика человека, смотрящего сверху вниз даже на тех, кто превосходит его по росту. — Спрашиваете моё имя, хотя сами не удосужились представиться? Я представляюсь, глубоко кланяясь и стремительно краснея. Если так пойдет и дальше, день будет длиться гораздо больше, чем я планировала. — Ах, вот оно что. Могли бы и сообщить о своём приезде. Или вы надеялись, что мы будем встречать вас с овациями от самого забора? В груди медленно, но верно зарождается злость. Он же прекрасно понял, почему я не сунулась в дом. Чего ждёт? Извинений на коленях? — Я не хотела доставлять неудобств и тревожить вас раньше назначенного времени, сэр. — Так вы наша гостья? — видимо, слова приветствия он пропустил мимо ушей. Или сделал вид. Придется всё повторить сначала. Мужчина выслушал меня с полным отсутствием какой-либо реакции, кивнул и жестом пригласил пройти во двор. У меня имелось несколько секунд на побег, но я ими не воспользовалась. *** Танака Рюноске безрезультатно стучал в дверь сестрицы уже около пяти минут. Саеко много работала и еще больше отрывалась в клубах — вероятно, в этом и была причина её молчания сейчас. Рю, справедливо рассудив, что к нему в комнату она вообще врывается без предупреждения, рывком открыл дверь. Сестра обнаружилась у туалетного столика в причудливой позе с откинутой набок головой и открытым ртом с щеточкой туши у ресниц. — Чего молчишь, раз не спишь? Я себе уже все кулаки стесал! Саеко вздрогнула от громкого голоса, но, к счастью, на её макияже это никак не отразилось. — Я занята, — девушка завинтила тюбик и похлопала глазками, оценивая результат. — И говори потише, голова болит. Танака собирался поехидничать, но отказ сестры пережить не смог бы. — Милая, дорогая, самая лучшая женщина, мне очень нужна твоя помощь, — парень сложил ладошки у лица с «молитвенной маской», как называл это Даичи. — Хорошо, — легко согласилась она. — Но завтра. У меня свидание. Слова застряли в горле. Он не мог принуждать сестру отказываться от своих планов, тем более, когда она уже наряжается с самого утра. Но и бросать в беде Киёко-сан ни за что бы не стал. — Шимизу пропала, — максимально пытался подавить дрожь в голосе Рюноске. — Я хотел попросить тебя отвезти меня в одно место, посмотреть, вдруг она там. Саеко протяжно вздохнула. — Далеко? — Ехать полчаса, — интонация брата приобрела жалостливые нотки, но он и не обратил внимание на это. — Пожалуйста, спасай. Девушка взбила светлые волосы, глядя в зеркало, и послала отражению воздушный поцелуй. — Ну ладно. Я и так красотка, а дамам положено опаздывать на свидание. Погнали! Пятнадцать минут, говоришь? — Тридцать. — А, ну так это мне туда-обратно! Шевелись, прекрасный принц, твой верный кучер доставит тебя в любую точку света! — Главное, чтобы этого света, а не того… — Чего ты там бормочешь? — Что ты лучшая на свете. — Правду говорят — устами младенца глаголит истина! — Я уже старшеклассник! — Ага-ага. Спустя двадцать минут Танака спускался по крутому склону от храма к смотровой площадке, оборудованной беседками. Выглядел он бледнее обычного, но легкая физическая нагрузка на прохладном лесном воздухе быстро вернула всё на круги своя. Кулаки, спрятанные в карманы брюк, подрагивали, и неизвестно, что явилось причиной для этого — переживания за менеджера или своеобразный стиль вождения Саеко. Сегодня утром его разбудил Даичи-сан. Вопросы от капитана застигли юношу врасплох. Как давно он видел Киёко-сан? Знает ли что-нибудь о её планах? Оказалось, что родители потеряли девушку. Как и большинство детей в Японии, Шимизу рано стала самостоятельной и не находилась под контролем близких круглосуточно. Она сама организовывала свой день, распределяла график и исправно выполняла домашние обязанности. Но вот что странно — госпожа и господин Киёко не видели её с утра субботы. Возможно, вчера она была на курсах и у репетиторов, а потом самостоятельно занималась где-то в библиотеке допоздна, и не пересеклась с родителями, вернувшимися из бара после полуночи, но куда тогда подевалась утром? К тому же, в конце недели девушка обычно планирует уборку, а в это раз признаков улучшения чистоты замечено не было. Родители не смогли связаться с девушкой и написали Савамуре в социальной сети. Причиной, почему Рю решил начать поиски именно с этой местности, стала его повышенная заинтересованность в Шимизу. Он часто наблюдал за ней исподтишка и собрал некоторые факты. Когда девушке нужно было сосредоточиться и отдохнуть, она всегда старалась сделать это в уединении, и чтобы перед глазами было что-то, что позволит им расслабиться. В школе она периодически залезала на подоконник, огораживаясь шторой и любуясь видом на зеленый двор, и пару раз была замечена отдыхающей на лавочке у дороги возле крутого склона. Так же он подслушал её разговор с другими девочками примерно накануне нового года: Ячи собиралась посетить храм, который на данный момент остался у Танаки за спиной, а Киёко сказала, что она любила раньше бегать в этих местах — красивый вид и сочетанные нагрузки, особенно когда поднимаешься обратно не через тропинку в посадке, а по лестнице с огромным количеством ступенек. В твиттере она часто оставляла отметки «нравится» на постах с горами, покрытыми величественными деревьями, а место, которое собирался прошерстить юноша, отдаленно напоминало такие пейзажи. Погода была странной, переменчивой. Уже сейчас можно было предсказать яркое солнце в полдень, но иногда поднимался колючий вечер и начинал хлестать по щекам, заставляя ежиться. Танака повел плечами внутри кожаной хулиганской куртки и ускорился от мысли, что Шимизу сидит там и мёрзнет. *** — Это госпожа Ито Рина, моя супруга, — я поклонилась одновременно с тем, как женщина протянула свою узкую ладошку, и таким образом вынудила её несколько мгновений стоять с неловко протянутой рукой. Ситуация становилась всё глупее и глупее, а я активно этому способствовала. — Мой сын, Йошито, — мужчина положил руку на плечо парню, представляя его, а в голосе заскользили едва уловимые горделивые нотки. Йошито выглядел как человек, считающий себя наследником великой империи. Я ожидала, что он протянет мне руку или поклонится в ответ, но мой «книксен» он принял просто легким кивком. — Асука, моя дочь, — господин Ито, наконец, дошел до человека, от которого я усилено отводила взгляд. На лице одноклассницы застыла ничего не выражающая маска, и я была уверена, что она научилась профессионально надевать её. Как только звук речи отца всколыхнул воздух, губы девушки растянулись в широкой, доброжелательной улыбке. Мы неглубоко кивнули друг другу, и теперь я с облегчением могла повернуться к ней в полоборота. Глава принимающей семьи незримо изменился. Он выглядел спокойным, уверенным, гостеприимным, радушно показывал дом и рассказывал интересные истории про вещи, привезенные с разных уголков света, но моё отношение всё равно оставалось настороженным. Я находилась по левую руку от него, Йошито по правую, а женщины безмолвно семенили позади, стараясь не издавать ни звука. Последняя перемена в моей однокласснице, любящей яркое поведение и всеобщее внимание в школе, очень явственно говорило о степени строгости её отца. Наверное, если бы для её измерения существовала бы шкала, указательная стрелка сделала бы по ней несколько оборотов. Затем госпожа Ито подала чай в гостиную и удалилась вместе с дочерью — по всей видимости, накрывать на стол. Мы остались втроём, беседуя о навыках, которые мне необходимо приобрести в рамках программы посещения гостевых семей и каким опытом мы могли бы обменяться. Напиток так и остался в чайнике, и до меня дошло, что ухаживать за мужчинами было моей обязанностью. И это несмотря на то, что сейчас я выступаю в роли гостьи. Через пару мгновений руки уже наполняли чашки, силясь сделать это хоть сколько-нибудь изящно. Пришлось подавить желание налить себе чаю первой, чтобы увидеть эти бесподобно вытянутые от моей наглости лица. А еще лучше было бы просто попить из носика. Потом было застолье. На него прибыл старший брат господина Ито с женой и его же начальник с заместителем. Я была напряжена до максимальных значений: с абсолютно ровной спиной и судорожно бьющимся сердцем принимала участие в разговорах, когда спрашивали моё мнение, стараясь не совершать речевых ошибок — раньше таких проблем не было, но дискомфорт завязал на моем языке десять узелков. Пришлось наступить своей гордости на горло, но было непонятно, как долго это сможет продлиться. Мы с женой брата господина Ито (про себя я нарекла его 2ито, и периодически меняла первую букву на Х) были единственными лицами женского пола за столом — Асука и её мать стояли у стены, следя, чтобы у всех гостей были напитки, а так же быстро убирая грязные салфетки при их появлении. Не думаю, что такое времяпрепровождение добавит теплоты в наши пламенные отношения с одноклассницей. Когда я увидела её впервые, мне казалось, что она будет вставлять мне палки в колеса и во все анатомические отверстия в течение для, но всё огранивалось редкими взглядами, полными отвращения и ненависти. Впрочем, падали они не только на меня, но и на отца. После окончания трапезы я осталась беседовать с Миссис Хуито, пока остальные женщины семьи Ито убирали со стола. Собеседница казалось мне заносчивой, позволяла отпускать двусмысленные комментарии по поводу моей внешности, фигуры и поведения, маскируя их под личину советов. Потом она сказала, что бедняжка Рина постарела, и стало понятно, что крепкими семейными узами здесь и не пахнет. Край уха улавливал речи господина Ито, расхваливающего Йошито перед начальником, выставляя его как человека незауряднейшего ума и вообще того, кто прославит фамилию Ито в анналах. Возможно, это означало, что Йошито гей. Впереди был еще долгий день, а внутри — огромная жалость по тому поводу, что я не могу промедитировать у костра 12 часов, как Геральт из Ривии. *** Увидев темную макушку, склонившуюся над тетрадью, Рюноске замедлил шаг. Наверное, чтобы иметь возможность полюбоваться девушкой, пока та не заметит его. Гладкие пряди волос красиво падали на плечи, щеки и даже конспект — так низко ссутулилась Шимизу. Очки отражали падающие солнечные лучи при поворотах головы. Меж пальцев с аккуратными ногтями непрерывно крутилась красная ручка. Танака сделал осторожное движение, но случайно наступил на сухую ветку — та издала хруст, нарушая тишину. Киёко дернулась, поднимая голову; лицо её было бесстрастно, но расширенные зрачки выдавали испуг. — Доброе утро, Киёко-сан, — первым начал Танака и тут же удивился своему голосу. Он не дрожал, рискуя сорваться на крик и восторженные вопли, как это бывало обычно. То атмосфера места накладывала свой отпечаток, то ли энергия выплеснулась в нервные поиски пропавшей, но сейчас юноша чувствовал себя расслабленно и удовлетворенно. — Танака, — Шимизу выпрямилась, корпусом разворачиваясь к подошедшему. Одна нога была закинута на другую, что придавало позе еще более привлекательный вид. — Ты как здесь оказался? — Я вас ищу. — Меня? — Угу, — кивок. — Вас родители потеряли. И написали Даичи-сану. — Написали Даичи-сану… — отстраненно повторила она. — Боже, какая стыдоба… Надеюсь, хоть Широ не тревожили… Номер этого парня был у родителей Шимизу еще с тех пор, как она задерживалась с ним после тренировок. Юноша, в отличие от неё, не вкладывал в такие вечера никакого романтического смысла. Сейчас было уже всё равно, но тем не менее, звонок ему от родителей мог вызвать неловкость. Танака проглотил вопрос, который мог быть сочтен неуместным, и прошел внутрь беседки. Он присел на ограждение, смежное со скамьей, занимаемой Киеко-сан. — Вы бы лучше родителям позвонили, — «а не думали о всяких странных». Впрочем, такой совет выглядел как сомнение в интеллектуальных способностях девушки, поэтому Рю поспешил принести свои извинения. Когда она достала телефон — отписаться родителям — Танака хотел перемахнуть ограду, чтобы не мешать разговору, но Киеко остановила его поднятием ладони вверх. — Я сообщение отправлю. Чувствую себя слишком уставшей, чтобы разговаривать, — неожиданно разоткровенничалась Шимизу. — Мне лучше уйти? — юноша заговорил тише, то ли от разочарования, то ли стараясь не разрушить умиротворяющую атмосферу места. — Как ты нашёл меня? — проигнорировала вопрос, но, возможно, это было лучшим решением. Это было удачное время, чтобы ответить что-то вроде «по зову сердца», «меня привела любовь», но Рюноске, на удивление, сейчас этого даже в голову не пришло. — Ну… Это было не очень сложно. Вы всегда любили уединенные места с красивым видом и лучше сосредотачиваетесь в тишине. Киеко посмотрела на него очень прямо. Синие глаза встретились с золотисто-карими, устанавливая немую связь. И когда это он успел разглядеть? Сложно представить, как он концентрируется на сборе информации, перемежая это с дурашливым поведением. Ей всегда казалось, что у Рю какое-то подобие СДВГ и полноценно сосредоточиться на он может только на чем-то действительно очень важном. И какие бы мысли иногда не возникали в голове у девушки, будет лучше для всех, если этим важным для него пока что останется волейбол и хотя бы минимальный набор школьных предметов. — Я… Телефон девушки завибрировал, извещая о приходе сообщения — скорее всего, от родителей. Шимизу опустила глаза, пальцы быстро забегали по клавиатуре. Кровь прилила к щекам, чтобы выжечь стыдом напоминание всегда предупреждать о своих передвижениях. — Так я могу помочь чем-то? — подал голос Танака, услышав звук блокировки экрана. — То есть… Ну, вы сказали, что чувствуете себя слишком уставшей… — Нет, ничего не нужно, — вымученно улыбнулась Киеко. — Я, пожалуй, домой пойду. Парень попытался удержать на прежнем уровне норовящие тоскливо опуститься плечи. Собеседница (во всех смыслах этого слова) поднялась со скамейки, одним движением засовывая внутрь небольшой с виду сумочки конспекты. Тряхнула волосами, приводя мысли в порядок. Оправа очков блеснула, как падающая с ночного небосклона звездочка, и нестерпимо захотелось загадать желание. — Ты не мог бы проводить меня, пожалуйста? Возможно, заветные слова подсознательно всегда крутились в голове у Рюноске, и наверное поэтому сейчас его маленькая мечта сбылась.