А потом была просто жизнь

Утро следующего дня выдалось дождливым, пасмурное серое небо не добавляло желания выбираться из кровати. А ещё больше его не добавляло понимание, что сегодня придётся иметь дело с последствиями вчерашнего. Людмила Прокофьевна поморщилась: как пить дать, придётся сегодня беседовать с министром и объяснять чужому циничному мужику, что это вдруг на неё нашло. Она решила одеться не так феерично, как вчера, но и, конечно, не в старое. Сегодня лучше поменьше бросаться в глаза. Она одела серое длинное платье, с шейной подвеской, сшитое той же портнихой, что и клетчатое. Фасон был современным и ей очень шёл, в то же время серый цвет делал его неброским. С укладкой сильно возиться не стала, использовала только фен, никакого лака. Минимум макияжа. Так или иначе, но проникнуть на рабочее место незаметно Людмиле Прокофьевне всё равно не удалось. Весь коллектив ждал её появления. Новосельцев уже был на месте и усиленно делал вид, что вчера ничего не произошло, и что он знать не знает, чего на него все пялятся. - Доброе утро, товарищи! - буднично поприветствовала она коллектив. Нашла глазами Новосельцева, подмигнула ему, но подходить не стала, сразу прошествовала на свой второй этаж. Вера встретила начальницу понимающей улыбкой. - Ну как вы? Судя по всему, все выжили? И даже прибраться здесь к утру успели. - Да, мы замели следы, - хихикнула Калугина ей в ответ. - Как вам моё платье? - Очень хорошо! Вам идёт! Подвеска классная! - со знанием дела оценила Верочка. - Вам уже с утра звонили из министерства... Калугина глубоко вздохнула. - Да... Наверное, придётся туда ехать прямо сейчас. Так и оказалось, её вызывали в главный кабинет. Раздав срочные поручения, уже через 40 минут Людмила Прокофьевна была "на ковре". Министр, знавший Калугину лет пятнадцать, не удержался и присвистнул при виде её. - Какое преображение, Людмила Прокофьевна! Теперь я и сам вижу, что у вас в учреждении произошла настоящая революция! - Спасибо, Александр Иванович*, - сдержанно поблагодарила Калугина, ожидая дальнейшего разбора полётов. - Послушайте, мне не хотелось бы читать вам мораль, у вас безупречная репутация, - начал Струев, - но ваш собственный, не так давно назначенный, заместитель обратился к нам с информацией о том, что вы развели у себя на рабочем месте натуральный бордель. Людмила нервно сглотнула, горло вмиг пересохло, внутри неё все закипело. - Александр Иванович, при всём уважении, не могу согласиться, что ЧП, которое у нас имело место быть вчера, имеет хоть что-то общее с борделем. - Ладно, расскажите вашу версию событий, - миролюбиво согласился Струев. Он ценил в Калугиной 100%ю многолетнюю преданность работе и сам не мог поверить в то, что на виду у всех она гонялась с зонтиком за подчиненным, с которым у неё, якобы, был роман. Однако на пустом месте она тоже вряд ли могла бы столь заметно видоизмениться. - У меня действительно случился роман с подчинённым, это правда, как правда и то, что вчера я не сдержала эмоций ввиду личного недоразумения между нами. - начала Калугина, с нажимом чеканя каждую фразу. - Но никакого борделя нет, мы собираемся пожениться в ближайшее время. И я уверяю вас, что мой коллектив никогда более не станет свидетелем никаких моих личные дел. Это первый, единственный и последний раз, даю слово члена партии. Людмиле Прокофьевне казалось, что у неё горят щёки, как же стыдно было от того, что такая огромная куча высокопоставленных людей была в курсе её нервного срыва. Как объяснить им, что после первой восхитительной ночи любви и внезапно найденного всепоглощающего счастья, услышать то, что сказал ей Самохвалов, было не просто невыносимо, а несовместимо с жизнью. Как объяснить, что тогда у неё внутри всё разом рухнуло, обвалилось, сгорело, взорвалось и замерло, и что ей было абсолютно всё равно, кто и что вокруг, ей хотелось умереть, ей хотелось всех убить. Александр Иванович приподнял брови, прищурился и внимательно посмотрел на Калугину. - Ваш роман явно пошёл вам на пользу, во всяком случае, выглядите вы теперь значительно лучше. Но поймите меня правильно, Людмила Прокофьевна, дело - прежде всего. Это правда, что ваш..эээ..жених назначен вами на должность начальника отдела лёгкой промышленности? - Да, это правда, он честно заслужил её. Он много лет трудится в отделе, его результаты безупречны, у него много рационализаторских идей. Поверьте, в этом решении нет ничего личного. - на какое-то мгновение Людмила Прокофьевна почувствовала себя пантерой, защищающей своё семейство от скалящихся шакалов. - Боюсь, я не смогу утвердить ваше решение. Статистическое учреждение - это всё-таки не семейный подряд. Находясь в близких отношениях, вы не можете объективно оценивать деловые качества данного претендента. - возразил министр. - Вам придётся представить мне другую кандидатуру. - Вы зря думаете, что я не объективна, Александр Иванович, я руковожу работой Новосельцева почти 6 лет и хорошо знаю его слабые и сильные стороны... - сделала она робкую попытку отстоять Анатолия. - Нет-нет, не спорьте, это не обсуждается. Если хотите, вы сами скомпрометировали своё назначение вашим вчерашним поведением, у которого оказалось чересчур много свидетелей. - Струев дал понять, что вопрос исчерпан. Калугина лихорадочно обдумывала как быть, но злость на Самохвалова, который явился причиной сердечной боли уже как минимум троих человек, взяла над ней верх. - Безусловно, я принимаю ваше решение с полным уважением, но всё же, Александр Иванович, прислушиваться к словам Самохвалова - человека, который не находит времени заниматься своими непосредственными рабочими обязанностями, но зато находит время оповестить вас быстрее скорой помощи, о сплетнях в коллективе - для дела тоже не полезно. Струев нахмурился: - У вас есть конкретные претензии к его работе? - Увы. Вместо того, чтобы организовать порученную ему компьютеризацию строительного отдела, решить кадровый вопрос в отделе тяжёлой промышленности, наладить корректное и своевременное предоставление данных из регионов в отделе сельского хозяйства, Юрий Григорьевич занимался своей и моей личной жизнью. Калугину распирало от желания рассказать министру о низком поступке Самохвалова с письмами Рыжовой, но она удержалась во имя самой же Рыжовой, репутация которой теперь имела большое значение в свете намечающейся кадровой перестановки. - Хм, - Струев пожевал губами. - Ладно что ж, Людмила Прокофьевна, будем считать данный инцидент исчерпанным. Держите меня в курсе ваших новостей. Виноват, отпускаю вас, через 5 минут должен быть у своего начальства. - Что вы, что вы, Александр Иванович, не извольте беспокоиться. Спасибо вам за понимание. Я вам сообщу завтра о новой кандидатуре на должность начальника отдела легкой промышленности. *** Калугина вышла из кабинета и направилась по корридору к выходу из здания. На пути она вдруг встретила свою давнюю приятельницу Екатерину Сергеевну Казанцеву, высокопоставленную чиновницу, муж которой был тоже чиновником их министерства, только рангом выше. - Люда, как хорошо, что я тебя встретила, - заговорщически затарахтела Казанцева. - Всё министерство только и обсуждает, что твои любовные похождения. Что с тобой стряслось, милая? Что это за странный тип обаял тебя? Под чьё тлетворное влияние ты попала? Людмилу Прокофьевну почти физически замутило, под ложечкой заныло от необходимости объясняться теперь еще и с Казанцевой, а уж её, в отличие от Струева, очень интересовали самые интимные детали, в которые приличные люди вообще-то нос не суют. Но Казанцева много лет была одной из вереницы "важных и нужных" людей, из которых состояли "связи" Калугиной, отказать ей в разговоре было никак нельзя. - Да нет, ну что ты, Катя, право не стоит это такого внимания, - слабо улыбнувшись начала Людмила. - просто я встретила мужчину. Мы планируем вскоре пожениться, вот и всё. - Люда, ты с ума сошла! Он же простой сотрудник, ни кола, ни двора, ещё и, я слышала, целых двое детей от первого брака на шее?? Зачем он тебе? - Катя, но разве же материальный статус так важен, если есть любовь? А что дети - я очень люблю детей, всегда хотела стать матерью. Теперь вот возраст уже такой, что неизвестно смогу ли сама родить, его дети мне ничем не помешают. - Людмила Прокофьевна прекрасно знала образ мышления Екатерины Сергеевны, и была внутренне готова к такого рода вопросам, однако всё равно отвечать и даже слышать их ей было неприятно. - Ну ты даёшь! Нет, послушай, ты делаешь ошибку, ты будешь сожалеть! Сама подумай, что дальше - ну поженитесь вы, где вы будете жить? В твоей однушке? Или в его убогой хибарке в старом доме на окраине города? - Почему же, мы обменяем наши квартиры, я думаю, нам удастся получить трёхкомнатную. - робко возразила Калугина, которой почему-то резко захотелось вдруг расплакаться от того, сколько препон каждый день то и дело возникало на пути к её семейному счастью с Новосельцевым. - Ты запаришься заниматься этим обменом, девочка моя.. - скептически скривилась Казанцева, - Подумай, ведь Теребилов* тебе выражал заинтересованность, а он при должности, при хорошем окладе в министерстве юстиции, перспективный мужик. - Катя, не вспоминай его! Неужели ты не понимаешь, что ему не я интересна была, а мои связи в авиаконструкторском бюро? - договорив фразу, Калугина невольно улыбнулась, приятель-авиаконструктор, который якобы возил её в ресторан "Арагви" действительно существовал, но был по факту старым дедком, её преподавателем высшей математики, с которым они сдружились еще в университете. - Зато замужем за ним ты бы горя не знала, - продолжала напирать Казанцева. - Ты погрязнешь в стирке и готовке, в сопливых носах чужих детей, а приносить тебе твой муж будет смешную зарплату в 100 рублей. Ему твои доходы не помешают, разумеется, легче растить мальчишек, а тебе-то это зачем надо? Во что ты позволила себя втянуть?? Людмила Прокофьевна закатила глаза, как же тяжело... - Я так понимаю, это не только твоё мнение, да? - Это мнение нас всех здесь, всех твоих друзей, которые желают тебе только добра - увещевала Екатерина Сергеевна. - Ты пойми, Люда, это мезальянс, ты наплачешься, не одевай себе на шею этот хомут, он тебе ни к чему! - Я подумаю над твоими словами, - заверила Калугина приятельницу, - обещаю. Спасибо тебе за заботу, Катюша. Они пожали друг другу руки и поцеловались в щечку. Наконец-то Людмила Прокофьевна могла покинуть министерство! *** В машине она ехала молча, настроение было паскудное. Не то, чтобы она всерьёз обдумывала слова Екатерины, но фраза "Во что ты позволила себя втянуть?" всё звучала в её голове. Ей и вправду не хотелось думать о быте сейчас, когда у них всё только началось. Но Казанцева права, скорее рано, чем поздно, им нужно будет съехаться, потому что постоянные оставляния детей на ночь на соседку, или встречи лишь по выходным не приведут ни к чему хорошему. Правда и то, что материально от их брака выиграет только Новосельцев, Людмила Прокофьевна же, напротив, только проиграет. Стоит ли избавление от чувства одиночества всех этих затрат и дискомфорта с обменом квартиры, которую потом, если что-то не получится, нужно будет делить? Будет ли Новосельцев внимательным и чутким мужем, как она надеется? А вдруг запьёт? А вдруг изменит? Как примут её его сыновья? От всех этих печальных мыслей у Калугиной гудела голова. Привычная картина её жизни рассыпалась как калейдоскоп и никак не желала собираться воедино. *** Зайдя в контору, первым делом Людмила Прокофьевна бросила взгляд на столы Новосельцева и Рыжовой. Оба усиленно работали над чем-то, не поднимая голов, и даже, казалось, не заметили её появления. - Верочка, вызовите ко мне Новосельцева, пожалуйста, - попросила она, поднявшись к себе. - Как все прошло в министерстве? - вполголоса спросила Вера. - Вроде ничего, отделалась лёгким испугом, - пошутила Калугина, но от её вчерашней легкой походки не осталось и следа. Она ступала тяжело, переваливаясь с ноги на ногу, и было заметно, что в мыслях её полный туман. Новосельцев не заставил себя долго ждать, он всунул голову в дверь и аккуратно осведомился: - Привет, можно? - Проходи, - кивнула Калугина. От глаз Анатолия Ефремовича не укрылась некоторая растерянность, в которой пребывала Людмила Прокофьевна, и он внутренне приготовился к худшему. - Тебя не уволили? - задал он главный, наиболее тревоживший его вопрос. - Нет, всё нормально, - устало улыбнулась Людмила Прокофьевна, - но есть одна неприятность. Несмотря на то, что вчера Новосельцев сам порвал приказ о своём назначении, и утверждал, что ему не нужна эта должность, Калугина все равно не была на 100% уверена в том, как он примет её новость. - Министр не подтвердил мне твоё назначение на должность начальника отдела лёгкой промышленности. Он считает, что я не могу судить объективно о твоих деловых качествах ввиду наших близких отношений. Я пыталась его переубедить, но он не захотел ничего слушать. На её лице была грусть и какая-то обреченность. Если всё-таки она ошибалась в нём, а Самохвалов был прав насчёт ухаживаний ради должности, то именно сейчас всё и закончится. Даже если ей казалось совершенно невозможным притворяться и изображать ту страсть, с которой он вчера овладел ею, это не значило, что такое в принципе невозможно. Людмила Прокофьевна покорно ждала реакции Новосельцева на свои слова, готовясь к худшему. - Это неудивительно, странно было бы, если бы он согласился, - ничуть не обескураженный Анатолий Ефремович улыбался ей в ответ. - Тебя совсем не расстраивает это обстоятельство? - с ноткой недоверия переспросила Калугина. - Люда, я же объяснял тебе вчера свои приоритеты. Если бы получилось, было бы, конечно, здорово, но если нет - ничего страшного, главное, что тебя не уволили и ты никак не пострадала. - простодушно ответил Анатолий Ефремович. - Мне нужно представить министру новую кандидатуру на эту должность и я хотела узнать, что ты скажешь, если я предложу Ольгу Петровну. Мне кажется, ей бы не помешало сейчас встряхнуться и сконцентрироваться на новых задачах. Как считаешь? Людмила Прокофьевна испытала некоторое облегчение, удостоверившись, что реакция её любимого на разочаровывающую новость была именно такой, как она и надеялась. Но у них оставался еще целый ряд нерешенных вопросов. - Это прекрасная идея! Оля не подведёт, я уверен! Но если ей придётся взаимодействовать с Юркой, то я даже не знаю... Я бы и сам не хотел больше с ним никак взаимодействовать, он дважды поступил с нами подло. - Новосельцев уставился глазами в пол. Он понимал, что аппаратные интриги и вся эта конъюнктура имеют мало общего с их личными пожеланиями. - Кроме того, уж прости, но мне кажется, Юрка спит и видит, как подсидеть тебя саму. - Такое тоже возможно, я думала об этом, - задумчиво произнесла Калугина. - Тем более в такой ситуации я хочу создать ему противовес в виде Рыжовой. Иначе он начнёт продвигать какого-нибудь "своего" человека. Значит, с этим мы решили. Еще одно... - она немного помедлила, - Струев потребовал от меня полной конфиденциальности наших отношений. Никто в коллективе не должен знать никаких подробностей, наших проблем и дел, абсолютно ничего. На работе мы на "вы" и по имени-отчеству. В кабинет мой ты заходишь на общих основаниях, не с ноги. Согласен? - Не вопрос, - тихо откликнулся Новосельцев. Он и сам был не рад, что многие в коллективе уже начали считать его привелегированным и "блатным", хотя фактически он работал абсолютно также как все, без каких-либо поблажек. - Ну и последнее. - вздохнула Людмила Прокофьевна, - мы, кажется, собирались вечером в цирк? Ты пристроил детей на это время? - А как же, всенепременно, товарищ Калугина. - улыбнулся Новосельцев в предвкушении приятного вечера в компании любимой. Я за тобой вечером зайду. Он поднялся и направился к двери кабинета. - Позови мне Олю сюда, объявлю ей о назначении. - вдогонку попросила Людмила. *** Ольга Рыжова послушно поднялась в кабинет директора. Её немного напряг тот факт, что Толя не сказал причину, по которой Калугина её вызвала, хотя он явно знал, таинственная ухмылка на его лице была неспроста. - Добрый день, Людмила Прокофьевна, вызывали? - Ольга попыталась приветливо улыбнуться, хотя проход мимо кабинета Самохвалова снова дался ей тяжело, хотелось расплакаться. - Да, Ольга Петровна, присядьте. - Калугина оторвалась от бумаг. - У меня к вам целых три дела, одно рабочее и два личных, - начала она. Брови Оли сами полезли вверх от удивления. Она не могла и представить, что за дела любого рода могут быть с ней у Калугиной. - Первое. Вот приказ о вашем назначении начальником отдела лёгкой промышленности. Не удивляйтесь! - сразу же перебила она потрясенные Олины возгласы. - Толину кандидатуру министр не утвердил из-за наших отношений, поэтому мы хотели бы, чтобы эту должность заняли вы. Разбираетесь в деле вы ничуть не хуже, достойны повышения ничуть не меньше. Да и отвлечься вам не помешает сейчас. Людмила Прокофьевна тепло улыбнулась. Меньше всего ей хотелось напоминать Ольге об истории её несчастной, нелепой любви к Самохвалову. Она и представить не могла, что должна была чувствовать Рыжова, понимая, что весь коллектив осведомлен о её интимнейших чувствах. В некотором роде, они обе почти одновременно стали героинями кулуарных обсуждений и насмешек, но всё же Людмиле Прокофьевне повезло больше, её история, как-никак, оказалась взаимной. Оля опустила глаза. - Да, вы правы. Я-то, честно говоря, уже думала увольняться, так стало тяжело. - Не стоит, право! - горячо заверила её Калугина. - Наоборот, вы докажете всем, что вы отличный руководитель, а история эта со временем забудется, увидите. И будьте уверены - я окажу вам полную поддержку и содействие в период вашей адаптации к новой должности. - Спасибо, Людмила Прокофьевна, - искренне поблагодарила Рыжова. - Вы сами-то как? Всё у вас с Толей наладилось? Он вчера сам не свой был, тоже собирался увольняться, вещи собрал, даже фотографии мальчиков снял. - Да мы как будто бы ничего. - улыбнулась Людмила. Это был их первый доверительный разговор с Ольгой о личном. - Юрий Григорьевич поступил низко не только по отношению к вам, но и к нам, поэтому у меня есть большое желание избавиться от него, но я пока не знаю, насколько оно реализуемо. Лицо Рыжовой помрачнело: - Это ужасно... Я и подумать не могла, что он ТАК себя проявит... Ладно я, сама ему навязывалась, увлеклась своими иллюзиями, но как он мог так поступить с Толей... - Вы давно дружите? - Калугиной было безмерно интересно, как её любимый мужчина познакомился со своей лучшей подругой. Всё же дружба между мужчиной и женщиной довольно редкое явление. - С института, как и с Юрой, мы учились в одной группе. Наверное я тогда Толе нравилась, но я была влюблена в Юрку и у него не было шансов. - Рыжова усмехнулась, все равно воспоминания о юности были приятными. - А потом на 3м курсе к нам пришла Лиза, его бывшая жена. Она какое-то время тоже здесь работала в строительном отделе, вы наверное знаете. Он влюбился в неё, стал ухаживать, и мы как-то сдружились. Я спрашивала его советы насчёт мужской психологии, он меня - насчёт женской. Потом Юрка женился, я очень переживала, а Толя меня поддерживал. Познакомил со школьным товарищем, мой муж Алексей - Толин одноклассник. Когда Лиза начала пить и ушла от Толи, я помогала ему отсудить детей. Вобщем, мы не один пуд соли вместе съели, он мне как брат. - У вас давняя история взаимоотношений. - улыбнулась Калугина. Рыжова была очень добрым человеком, совсем не способным на подлость, и это очень импонировало в ней Людмиле Прокофьевне. - Вы... вы думаете Толя действительно меня любит? Людмила Прокофьевна не могла поверить, что решилась на этот вопрос. Слова вырвались как-то сами собой. Она давным-давно зареклась обсуждать своих мужчин с другими женщинами, но соблазн услышать мнение Ольги, столь давно и близко знавшей Анатолия, взял верх над её рациональными построениями. Ольга Петровна снова усмехнулась и мотнула головой. - Я, конечно, понимаю, что вы знаете его всего ничего, но поверьте, если бы вы знали его столько, сколько я, вы бы ни минуты не сомневались в его чувствах. Толик по натуре однолюб. Если бы Лиза не загуляла, он бы никогда её не бросил, даже при том, что она была очень посредственной женой и плохой матерью. Он очень верный и порядочный. Мне даже жаль, что я никогда не могла в него влюбиться. ...Вечно меня тянуло на подлецов вроде Юрки... Вспомнив о больном, Ольга Петровна снова погрустнела и опустила глаза. - Не сомневайтесь в нём, он никогда сознательно не причинит вам боли, не изменит и не подведёт. - уверила Рыжова Калугину. - Да, он иногда неуклюжий, если волнуется - не может выразить мысль. Его в детстве отчим бил, он долго заикался... Но он очень добрый и ответственный, а корысти в нём никогда в жизни отродясь не было. От переизбытка чувств Людмила Прокофьевна боялась дышать. Ей была так приятна компания этой милой женщины, судя по всему, такой же добродушной, как и её друг Толя. Пожалуй, от такой подруги она бы не отказалась. - Спасибо вам, я, если честно, вчера чуть не умерла от горя, когда Самохвалов мне сказал, что все ухаживания были только ради должности. - срывающимся голосом промолвила Калугина. - Я не знала, как это пережить, совершенно перестала соображать где нахожусь, меня разрывало изнутри. - Отлично вас понимаю. - Ольга Петровна взяла Людмилу Прокофьевну за руку. - Приезжайте с Толиком к нам в воскресенье. Заодно с его мальчишками познакомитесь, они сорванцы, но хорошие. И им очень не хватает мамы. У нас недалеко от дома дача, устроим шашлыки, подышите воздухом. - Какое замечательное предложение! С удовольствием! - поблагодарила Людмила. - А какое третье дело у вас ко мне было? - Ольга Петровна заулыбалась, хоть кто-то рядом с нею, похоже, имел шансы обрести счастье. - Охх... Оля, - засмеялась Калугина. - Мне нужно срочно поменять очки, я ведь без них почти не вижу, но мои старые, в черной оправе теперь не подходят к одежде. Вы не знаете, где можно было бы найти элегантную оправу? - Конечно, не проблема, у меня как раз соседка Нюрочка работает в оптике, я вас с ней познакомлю и она поможет и подобрать, и оформить побыстрее. - Ольга Петровна всё никак не могла надивиться тому факту, что её начальница, оказывается, вовсе не мымра, а очень даже приятный человек. Как много открытий друг о друге они сделали с приходом в их коллектив Самохвалова... За это, пожалуй, даже стоит его поблагодарить. Женщины расстались довольные другой другом. Обменявшись душевным теплом, они как-будто немного согрели друг друга. Людмила Прокофьевна Калугина с легкой душой заканчивала свой рабочий день. А теперь - в цирк!!