— Скажи, а ты не боишься разбиться насмерть?
— Нет. Когда мчишься на мотоцикле по равнине, пять минут твоей жизни бывают интересней, чем у многих людей вся жизнь.
Ушедшее за горизонт солнце сменили сумерки. Они мягкой пеленой сочились сквозь голые ветки деревьев и опускали на мир чёрный занавес. Ночное шоссе, ещё недавно погруженное в звенящую тишину, начали заполнять рокочущие звуки моторов. Исходящий от скоростных молний свет окрашивал пространство подобно северному сиянию, но подолгу насладиться манящими бликами не удавалось — их след простывал менее чем за секунду. Каждый гонщик мгновенно набирал мощные обороты и пытался обогнать того, кто вырвался вперёд него. Чонгук, оставив позади всех тех, кто ещё не терял надежды обогнать поистине лучшего, наслаждался особым видом блаженства, которое достигалось исключительно во время гонки. Удушливому страху, едким сомнениям и даже панике не осталось места. Их вытеснил завывающий в ушах ветер и расстелившаяся перед восторженными глазами ночная дорога. Кажется, всё возвращалось на круги своя. Спидометр достиг отметки ста пятидесяти, но выжимать больше он не спешил. Ямаху нехило потряхивало, рукоятки сжимались до натянутого скрипа перчаток. Спустя некоторое время Чонгук заметил приближающихся к нему два байка, что опасливо светили в спину огненными фарами. Тэхён и Сокджин двигались практически наравне, но с каждой секундой омега начинал вырываться вперёд, оставляя брата на несколько метров позади. Остальные же, оторвавшись на ещё большую дистанцию, упускали шанс добраться до финиша первым. Тэхён медленно догонял и совсем скоро идеально поравнялся. По ночному шоссе неслись две молнии: одна с красным отливом, вторая — иссиня-чёрным. Обе сливались в единое цветастое пятно и освещали пространство яркими вспышками. Расстояние между байками было небольшим, не более двух метров, но вдруг Ямаха омеги начала подъезжать ближе, сокращая дистанцию настолько, что ещё немного — и они бы задели друг друга со звонким скрежетом. Казалось бы, это не на шутку должно пугать, ибо если кто-то сделает хоть одно неверное движение, может случиться непоправимое. Но они даже не пытались предпринять попытку отъехать. Их захватил адреналин, риск, опасность. С каждым преодолевшим метром острота ощущений разгоралась всё сильнее, ярче, разносясь испепеляющим жаром по горячим артериям. Медленный поворот головы — и Чонгук поневоле завис. Ему бы следить за дорогой, да только оторваться от Тэхёна, смотрящего на него в ответ, было невозможно. Как и в прошлый раз, он, будто загипнотизированный, разглядывал каждую деталь и изящные линии, отслеживал мимолётные движения и надёжно сохранял их в памяти. Зачем? Ему нравилось вспоминать, как в такие моменты выглядел Тэхён, а выглядел он безумно притягательно. Наверное, рассудок Чонгука давал сбой. В этот миг два человека терзались догадками, что плескалось в спрятанных под стеклом визора глазах. Такой же необузданный азарт и трепет? Как бы не хотелось это узнать, но всё, что удавалось разглядеть в глянцевой поверхности чёрного шлема, так это отражение самого себя. Обуздав плывущее от этих гляделок сознание, Тэхён собрал остатки самообладания и отвернулся. Выжав газу, он оставил позади рокочущий визг шин и ухмыляющегося Чонгука, который был готов к подобному. Ямаха Тэхёна неслась с бешеной скоростью. Она разрезала воздух на мелкие осколки, что острыми иглами впивались в кожу через ткань куртки. Но холода не ощущалось. Тело неистово горело, плавилось и, казалось, от разрастающегося в нём пожара вот-вот взорвётся. Приближающийся поворот оказался достаточно крутым, поэтому Тэхён плавно опустился корпусом вниз и начал заходить в дрифт. Он старался выдержать баланс и правильно выворачивать руль, упёршись в ограничитель. В этот миг Чонгук мог наблюдать за представленным перед ним невероятным зрелищем: в чёрной ночи словно вознёсся огненный дракон, что своим алым пламенем испепелял дымящий воздух и рассыпал в нём искрящиеся брызги. Шум двигателя напоминал его дикое рычание, а кружащие по траектории колёса казались крыльями. Красиво, но не менее опасно: приблизишься слишком близко — оплавишься до костей. Друг другу не уступал никто, но вскоре одному из них это наскучило, и он решил добавить немного веселья. Этим кто-то, без сомнений, оказался Тэхён. Он начал петлять в сторону Чонгука и сдвигать его с проложенной дороги. Вырвавшись вперёд, перед самым носом преградил ему путь, заставив лицезреть исключительно хвост своего байка. Решив не отставать, альфа добавил газу и также стал его смещать. Две Ямахи извивались подобно серпантину, не давая друг другу прохода и не открывая взора на прямое шоссе. Опасная игра, так можно и врезаться, но обоих, похоже, это несильно волновало. Они настолько увлеклись, что лишились возможности здраво мыслить. Безумное исступление захватывало с новой силой. Они так и петляли то влево, то вправо, напоминая извилистое тело змеи, пока не уловили ещё один гулкий звук. Позади них двигался недавно отставший Сокджин, и хоть альфа находился на значительно большом расстоянии, но он медленно и уверенно начал их догонять. Тэхён немного отстал, но настигать он не спешил, предпочтя остаться позади. Чонгук всем нутром чувствовал, что он что-то задумал, но что именно, пока было неясно. Заветная белая линия была не так уж далеко, но раньше времени альфа не радовался. От своей чрезмерной самоуверенности он уже один раз пострадал, теперь же стоило быть бдительнее. Тактика Тэхёна заключалась в том, чтобы не спешить сразу же вырываться вперёд. Двигаясь позади, он вводил соперника в заблуждение и вселял надежду, что у того всё было под контролем и победа в этот раз за ним. Этими грёзами Ви и брал на крючок. Сначала он давал ложную надежду, а потом начинал разгонять такие обороты, что в конец развеивал всю уверенность, оставляя соперника глотать заслуженную пыль. Чонгук был уверен, что таким нехитрым приёмом Тэхён забавлялся, ибо разочаровывать того, кто так яро верил в свою победу, не могло не приносить удовольствие и потеху над самим собой. Но больше он не попадётся на эту уловку. В этот раз Чонгук будет играть по заданным правилам. А Тэхён и вправду забавлялся. Ему нравилось играться с Чонгуком. Пусть радуется, что смог вырываться вперёд, ибо веселиться ему осталось не так долго. Ви должен забрать победу во что бы то ни стало. Проигрыша он не переживёт. Вскоре Сокджин догнал брата и поравнялся с ним в одну линию. Тэхёну не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать на себе вопросительный взгляд. Дукати Джина, долго не задерживаясь, выдал рокочущий звук и с неимоверной скоростью пронёсся мимо ухмыляющегося Тэхёна, который любезно пропустил его вперёд. Заметив, что омега начал заметно отставать, занимая третью позицию, Чонгук насторожился. Что вообще происходило? Тэхён не позволит себе замкнуть тройку лидеров. Если он не принял второе место, о третьем и говорить нечего. Слова о том, что ради победы он готов практически на всё, не давали покоя. Чего он выжидал? Что хотел доказать или показать? Ранее Чонгук не задавался подобными вопросами касаемо других гонщиков. Ему попросту было плевать на них, но сейчас отчего-то закрадывалось волнение. Тэхён не был очередным гонщиком-любителем, коих альфа повстречал на своём пути немало и которых хорошенько сумел поставить на место. Этот омега был другим. Он не разбрасывал слов на ветер, ведь знал, на что способен и доказывал эту силу в деле. За это он уже был достоин внимания. Но существовало ещё одно отличие, которое было главным критерием, отличающим этого человека от всех остальных. Тэхён не был ему безразличен. Он вызывал слишком много сумбурных эмоций: щемящую тревогу, тайное восхищение, излишнюю заинтересованность и необъяснимую тягу. Всё это не давало Чонгуку сконцентрироваться на себе, побуждая думать ещё и об одном неугомонном омеге. С каждой секундой последние километры иссекали, а трое человек, вырвавшиеся вперёд остальных, продолжали бороться за лидерское место. Ямаху разрывало от бешеной скорости, но сбавлять было нельзя. Осталось не так много, а к финишу нужно прийти красиво. Наконец третья точка начала догонять вторую. Тэхён в минуту обогнал брата и снова ехал позади Чонгука. Желая не только прокатиться на излюбленной скорости, но ещё и получить уйму впечатлений, он начал выжимать сцепление и добавлять газу. Крепко держа руль, Тэхён плавно перенёс вес тела назад, а правую ногу придержал на заднем тормозе. Сцепление сброшено, а переднее колесо стало подниматься в воздух. Регулируя правильный баланс и найдя точку равновесия, он подался немного назад и поставил Ямаху в вертикальное положение. Хвост периодически проходился по пыльному асфальту и оставлял на нём рассыпающиеся пламенные искры. Вилли было идеальным. С гулким рыком омега пронёсся мимо Чонгука. Смотря на движущегося впереди него безумца, сердце сделало кульбит. Но переполняло его далеко не восхищение. Его опалил леденящий ужас. Под потяжелевшими веками замерцали пылающие огнём железные обломки и лежащие на залитом багровой кровью асфальте два тела. Холодный пот скатился по виску. Язык прилип к нёбу, тошнота уже подкатывала к горлу. Точно так же, как и тогда. На этом чёртовом вилли они и… От очередного наклона и раздающегося скрежета хвоста об асфальт потные в перчатках руки ослабевали и с трудом удерживали управление. Вилли не предназначен для таких скоростей, но Тэхёну же плевать на свою безопасность! Чонгук одновременно и злился, и дико переживал. Так страшно ему давно не было, а у этого психа напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Чонгука выворачивало от того, что он видел перед собой. Последнее, именно последнее, на его памяти вилли закончилось столь трагично, что он ещё долго не мог собрать себя по кусочкам. Если это произойдёт вновь, он сломается окончательно. Как бы Чонгук не пытался успокоить расшатанные нервы, чтобы окончательно не утратить контроль, ничего не получалось. Он забыл о гонке, победе и обо всём на свете. Всё, что он делал, так это молился, чтобы Тэхён сумел удержать равновесие. А омега в это время всё больше входил во вкус. Испытуемое было для него самым лучшим чувством на свете, ведь доводилось его ощущать так редко. И название ему — безграничная свобода. Именно в такие моменты, когда разум освобождался от загруженных мыслей, а треплющее хлёстким ветром тело лишалось невидимых цепей, она ощущалась наиболее ярко. Долгожданное освобождение, независимость и развязность пронзали до самых кончиков пальцев, заставляя их приятно покалывать. Во влажных глазах отражалось счастье и облегчение. Но Тэхёну казалось этого мало. Он хотел больше, сильней, свободней, так, чтобы забыть обо всём на свете. Крепко держа управление, он начал осторожно подниматься с места и переставлять ноги на заднее сиденье. Выпрямившись, омега стал на движущий байк в полный рост и потянул руль на себя, откидывая Ямаху назад. Проехавшийся по асфальту хвост снова разносил по нему пламенные искры. Теперь было идеально. Чонгук еле себя сдерживал. Как же, сука, это опасно! Так и хотелось крикнуть, чтобы прекратил, но за раздающимся шумом он вряд ли бы что-то услышал. Только загадав, чтобы этот сумасшедший ничего больше не натворил, как в ту же секунду Тэхён начал… подпрыгивать на одном месте. Его Ямаха выжимала из себя последние силы, а он решил её добить, причём в буквальном смысле. — Блядь, что ты нахуй творишь?! — не удержался от панического крика Чонгук. Со стороны это выглядело пугающе, рискованно, но не менее красиво. Но Чонгук отказывался понимать это. Подобные выкрутасы давно не вызывали восхищения, только злость. Как можно было так рисковать? Ради чего? О чём вообще думал Тэхён? А он в том то и дело, что ни о чём не думал. Он продолжал подпрыгивать на одном месте и лицезреть с высоты раскинувшуюся перед ним дорогу. Тэхён не раз проделывал данный трюк, поэтому страшно точно не было. Лучший гонщик должен вытворять поистине безумные вещи, не опасаясь никакого риска. Если дать слабину, допустить хоть толику испуга, то не сможет носить звание лучшего. Этого Тэхён допустить не мог. Светя белыми фарами, навстречу к ним двигался белый Ниссан. Завидев перед собой подобное представление, он начал громко сигналить. Наверняка сидящий внутри водитель покрывал идиотов-гонщиков отборным матом. Тэхён плавно обошёл автомобиль и, вдоволь насладившись испытуемыми эмоциями, вновь уселся на твёрдое сиденье. Только после этого Чонгук выдохнул. Направленный на омегу осуждающий взгляд остался незамеченным. Это после гонки он ему всё выскажет: и о правилах безопасности, и о том, что Тэхён был самый глупым человеком в мире. К счастью, никаких сюрпризов больше не наблюдалось, и обе Ямахи снова двигались наравне. Чонгук не хотел проигрывать. Если вновь придёт вторым, не останется никаких сомнений, что ему придётся уступить место другому. А занимать нижние позиции он не привык. К превеликому сожалению, у его соперника была та же установка. В глубине души Тэхён не терял надежды, что в лишний раз Чонгук не станет рисковать, а вот он — да. Но в противовес собственным убеждениям, альфа не страшился добавлять газу. Кажется, в этот раз он взаправду не уступит. На кону стояла его репутация, запятнать её он не мог. На горизонте показалось яркое живое пятно. Собравшаяся толпа, затаив дыхание, ожидала своего победителя. От вида желанного финиша зрачки поглотили цветную радужку, а два тела тряхнуло от приближающегося экстаза. На счету последние метры, стрелка спидометра указывала на бешеные цифры. Каждая из молний была быстрее другой. Перегнать друг друга просто невозможно. Ещё три секунды и белая черта будет преодолена. Но кем? Результат оказался непредвиденным для всех. Приближающиеся Ямахи, словно грозовые разряды, заглушили своим раскатистым грохотом все звуки вокруг. Казалось, от этого шума раскололось даже небо, что уж говорить о чувствительных барабанных перепонках людей. Две беспощадные стрелы следовали к заданной цели, стремясь достичь её первой. Выжимая из себя все силы, обоим, безусловно, удалось пересечь финишную прямую. Но никто из них так и не уступил друг другу. Оба пришли одновременно, не допустив даже полусекундного разрыва. Толпа, что ещё мгновение назад издавала победные возгласы, изумлённо поглядывала на две Ямахи, что после совместного преодоления белой линии ещё некоторое время ехали дальше, пока, наконец, не надавили на тормоза и с громким визгом не замерли на месте. Заглушив мотор, Чонгук снял шлем и растрепал мокрые пряди. Губы жадно ловили бодрящий ночной воздух, а тело, вплоть до конечностей, всё ещё потряхивало от пережитых эмоций. Взглянув на недалеко отъехавшую от него Ямаху, он всмотрелся в сидящую на ней сгорбленную фигуру, которая до сих пор не удосужилась снять шлема. Склонив голову вниз, Тэхён не делал ни одного лишнего движения, которое могло бы отдаться болью в груди. Вместе с остатками былого адреналина внутри растекалось что-то неприятное, колкое. Злое. После прекрасной эйфории его одолела болезненная ломка. Она сжала внутренности в комок, а лёгкие забила камнями, не давая им пропускать воздух. Собравшиеся в уголках слёзы вот-вот грозились стечь по горячим щекам. Влажные руки, крепко вцепившись в руль, тряслись от гнева и ненависти. К самому себе. Сегодня он не первый. Он не номер один. Он… Чёртов лузер, который не смог достаточно выжать, чтобы доказать не только остальным, но и самому себе, что по-прежнему лучший. Что всё ещё чего-то стоит. Ничья? Для Тэхёна это бесспорный проигрыш. Результат, при котором победитель так и не выявлен, а ему так важно было занять это первое место. Разом с потерей звания он терял и уверенность в себе. То, что казалось подвластно, рассеивалось песком сквозь пальцы. Нечто, ещё недавно им контролируемое, покидало и приносило опустошения. Без первого места Тэхён никто. Безвольная кукла, серая масса, которой в этой жизни ничего не принадлежит. Ничтожество, которому только и суждено, что следовать указкам и прогибаться под чужое мнение, лишаясь возможности получать в любимом деле хоть какие-то достижения. Тэхён не понимал, как так получилось. Что он упустил? В какой момент? Поддался слепому убеждению, что Чонгук не рискнёт выжать больше? Но он выжал! Выжал и чуть ли не пересёк финиш первым! Нет. Тэхён при любом раскладе должен выжимать, как в последний раз. Так, как каждый раз делал это он. Тэхён не знал, сколько прошло времени: то ли несколько секунд, то ли целые часы. Для него всё остановилось, потухло и оставило от пережитого лишь горстку пепла, неприятно оседающий на дне неровно вздымающейся груди. Неразборчивые шепотки на ухо раздражали, трясущая за плечо чья-то рука и вовсе выводила из себя. Что от него хотели? Пусть просто оставят в покое. — Эй, ты меня слышишь? — стоящий рядом силуэт говорил взволнованным голосом. И до жути знакомым. Постепенно к финишу начали подходить и другие участники. Третьим черту пересёк Сокджин, а за ним подоспели и остальные. Сглотнув вставший ком, Тэхён начал подниматься, но дрожащие конечности, не удерживая, заставили потерять равновесие. Ещё немного и он бы рухнул коленями на асфальт, только чужая хватка не дала этому произойти. — Ты в порядке? — придерживая омегу за талию, Чонгук смотрел в глянцевое стекло шлема, ища за ним карие глаза. Выпрямившись, Тэхён одёрнул от себя его руку. Он снял шлем и подрагивающими пальцами начал поправлять выбившиеся из банданы волосы. — Всё прекрасно! — едко выплюнул он. Чонгук видел, что Тэхён был не в себе, его банально выдавал собственный запах, который горечью оседал на языке. — Тэхён, что ты вообще устроил?! — вдруг крикнул на него Чонгук. От повышенного тона омега испуганно содрогнулся, но сдерживать тревожных эмоций альфа не мог. — Делать вилли на таких бешеных скоростях это пиздец как опасно! Ты убиться решил или с ума сошёл? — Хотел и сделал, тебе то что? — огрызнулся тот. — Что мне?! — пуще взорвался Чонгук. — Я не хочу, чтобы из-за твоих идиотских выходок на моих дорогах случилась какая-то авария! Будь добр, думай своей головой, прежде чем выделываться! Джин! — обратился он к недалеко стоящему альфе, что вместе с остальными следил за развернувшейся перепалкой. — Твой брат всегда такой безрассудный? Ты же видел, что он вытворял. Как ты можешь закрывать на это глаза? Может, тебе стоит лучше за ним приглядывать, а то, блядь, из-за своей легкомысленности он рано или поздно свалиться со своего байка и нахрен переломит все кости! — Во-первых, не кричи на моего брата! — не удержался Тэхён, сократив между ними и так мизерное расстояние. Обида и злость разрастались в геометрической прогрессии. Но злился он отнюдь не на Чонгука, исключительно на себя. Альфа лишь попал под горячую руку. — А во-вторых, я всегда так делаю, если ты не знал. Учить меня, как жить не надо! Я уже не маленький и сам могу взять ответственность за свои действия. Так что переживать за мои кости не нужно. Я сам за ними услежу. Разнервничавшись, Тэхён дышал рвано, а витавший рядом густой гранатовый запах давил на голову. Он терпеть не мог, когда ему начинали указывать, что стоит делать, а чего нет. Дороги — его стихия. На них он будет творить всё, что можно и не можно, и от этого его никто не остановит. — Ах да, Джей, это не твои дороги. Уже не твои, — добавил, как самое очевидное. Чонгук и сам закипал. Он тут как бы переживал, а Тэхёну палец в рот не клади — опять чем-то недовольный. Такое чувство, будто одному Чонгуку не плевать на безопасность, ибо все поголовно слетели с катушек, а Тэхён в особенности. Как можно быть настолько неосмотрительным, чтобы так глупо рисковать жизнью? Ради чего? Ради забавы? Один неверный шаг — и всё остальное больше не будет иметь значения. Гонки это, конечно, круто, но и палку перегибать не стоит. А смелость Тэхёна давно перешагнула черту безрассудства. — Сегодня ничья, — изрёк Чонгук, утоляя бурлящие в себе эмоции. — Скажешь что-то? — А что мне говорить? Ты молодец, раз пришёл со мной одновременно. Наконец смог дотянуть до моего уровня. Похвально, Джей, — Тэхён надел на лицо улыбку, но в свете фар она казалась слишком поддельной. И Чонгук это заметил. Даже в таких, казалось бы, колких словах искренности не наблюдалось. — А ты не гони на Джея! — вдруг выкрикнул кто-то из толпы. Большинство осталось недовольными и своё недовольство они не скрывали. — Если уж кинул вызов нашему лидеру, то хотя бы имей к нему уважения! Он, отличие от тебя, к тебе его имеет. — Согласен! — поддержал его второй. — Не задирай нос, омежка! А то напридумывал себе, что ты уже здешний король, а мы твои подчиненные, что должны терпеть твои выкрутасы! От подобных комментариев Тэхён стиснул кулаки. Хотелось в ответ съязвить, да только чревато это получится. Лучше промолчать и в лишний раз не настраивать гонщиков против себя. Конфликт с ними ему не нужен, тем более, не впервые выслушивать подобное в свою сторону. Никто и никогда не видел в нём лучшего и всё из-за того, что он жалкая омега. У него всегда были и будут ненавистники, но каждому из них он докажет свою правоту. — Я хочу ещё одну гонку, — с решительностью выпалил Тэхён, а затем с искрами в глазах добавил: — В городе. После этих слов притихла даже шумная толпа. Зачастую место для гонок подбиралось на максимально пустых трассах, где не рассекали сотни автомобилей и не ходили пешеходы. Это делалось не только, чтобы не привлекать лишнего внимания полиции, но и для избежания несчастных случаев, процент которых автоматически возрастал на заполненной живыми людьми дороге. Редко, но бывали случаи, когда гонки устраивались и посреди бушующему городу. Во время таких заездов за байкерами постоянно гнались мигающие хвосты полиции, которые не только выписывали огромные штрафы за превышение скорости, но и вовсе могли лишить водительских прав. На таких гонках нарушалось множество правил дорожного движения: и езда на красный свет, и пренебрежение дорожными знаками. Это было не на шутку опасно, поэтому лишний раз молодежь не рисковала ни своей жизнью, ни жизнью других, которые по чистой случайности могли пострадать из-за их глупой забавы. Хотя нельзя не признать, что именно на таких гонках, когда обходишь проезжающие впереди автомобили и пересекаешь запрещённый красный свет, накрывало больше всего. В такие моменты острота ощущений была особенно яркой, ведь охватывал весь спектр эмоций. Это и непреодолимый страх, и пьянящее возбуждение, и осознанный риск, и даже смертельная опасность. Всё это смешивалось во взрывоопасный коктейль, что на атомы взрывал мозг. На таких гонках даже цель добраться до заветного финиша первым отходила на второй план. На первое место всплывало желание насладиться происходящим. — Лучший гонщик должен быть лучшим не только на пустой трассе, но и среди сотни бушующих автомобилей и толп людей. Согласен, Джей? — Тэхён всё больше распалялся от собственной идеи. Ему это было нужно. Он должен доказать самому себе, что на дорогах ему всё подвластно. Чонгук не спешил соглашаться. За небольшое время он успел понять, что Тэхён был самым безбашенным человеком, которого он когда-либо видел. Даже он сам раньше таким не был. И если омега вытворял такое на пустых дорогах, где не имелось никаких преград, то что от него ожидать среди движущихся автомобилей? Страшно представить. — Если выиграю я, эти дороги окончательно станут моими, — закончил мысль Тэхён. — А если я? — строго спросил Чонгук. Как бы Тэхёну не хотелось сказать, что нет, не выиграешь, но язык пришлось прикусить. — Тогда будет финальная гонка, — а мысленно: «нет, не будет». — И она точно состоится, потому что в следующий раз я тебе не уступлю, — предугадал его мысли Чонгук. — Ты это говорил и перед сегодняшней гонкой, но, видимо, твой максимум — это всего лишь приблизится к моему уровню. Но загвоздка в том, Чонгук, что выжать ещё больше я смогу, а вот ты, помешанный на безопасности, вряд ли. — Не решай за меня, — подобные слова рассердили Чонгука. Как бы хорошо он не относился к Тэхёну, но подобного к себе отношения не потерпит. — Раз сегодня я, как ты говоришь, приблизился к твоему уровню, то в следующий не только не опущу поставленную планку, но и поднимусь на два шага выше. Тэхён несколько раз кивнул, но на самом деле не воспринял ни единого слова всерьёз. Не сходящая с губ ухмылка раззадоривала Чонгука. Ему уже не терпелось показать этому чертёнку, кто действительно являлся неуловимым гонщиком. Не желая больше здесь находиться, Тэхён засобирался домой. На уговоры Чимина побыть ещё немного пришлось отказаться. Он устал: и физически, и морально. Обычно после очередной гонки, в которой Тэхён одерживал неизменную победу, они с друзьями выбирались в какой-нибудь клуб и веселились до самого рассвета. Но сейчас повода для радости не наблюдалось. Он вообще не хотел никого ни видеть, ни слышать. — Ты со мной или останешься? — спросил у подошедшего к нему Сокджина. — Куда же я без тебя, — усмехнулся тот. Следя за тем, как брат садился на байк, Джин не спешил возвращаться к своему, решив поделиться мыслями: — Зря ты сорвался на Чонгука. Я же говорил, что за такое на тебя будут косо смотреть. — Мне плевать, кто как на меня будет смотреть, — раздражённо бросил Тэхён. Сейчас он не мог разговорить на спокойных тонах, его переполняли не самые лучшие эмоции. — У меня была цель, и я её не достиг. Тебе ли не знать, как для меня это важно. — В следующий раз придёшь первым, — попытался подбодрить его Джин. «Я и в этот раз должен быть первым», — с грустью подумал. Мимолётно взглянув на недалеко стоящего Чонгука, Тэхён столкнулся с его глазами: альфа уже смотрел на него. Невидимая нить между ними натянулась тугой струной. В воздухе витала очевидная неразрешённость. Много лишнего было сказано. Ещё немало осталось не озвученным. Тэхён опустил визор и прервал зрительный контакт, что затянулся на непозволительно долго. Два байка сорвались с места и начинали покидать оживлённую трассу. Чонгук, не глядя на говорящего ему что-то Бэкхёна, смотрел лишь на две точки, что в пару секунд растворились в ночном горизонте. — Сегодня ты не проиграл, так что нет причин расстраиваться, — продолжал поддерживать омега, сдерживая рвущуюся наружу злость. Снова на него никакого внимания. Только на одного человека. — Но и не выиграл. Всё осталось по-прежнему, — вот же свалился на его голову этот Тэхён. И всё-таки сложностей с ним было больше, чем лёгкости. — Это не так, — запротестовал Бэкхён. — На этот раз ты не оказался вторым. — Тоже думаешь, что мне всего лишь удалось дотянуть до его уровня? — невесело улыбнулся Чонгук. — Нет! Я так не думаю. Это всего лишь ничья, в который не оказалось победителя. Да, ты не выиграл, но не забывай, Тэхён тоже. Как бы не хотелось, чтобы Чонгук выиграл, но ничья оказалась не самым худшим результатом, ведь Тэхён тоже не занял первое место. Так и надо этой выскочке. От того, что он снова не уследил за языком, раззадоривались не только враждебно настроенные против него байкеры, но и Бэкхён, который и без того не переносил этого человека на дух. Лучше бы он поддался, проблем было бы меньше. Чонгука не особо утешали эти слова, но, что удивительно, той злости, которую он испытал при первом проигрыше, тоже не наблюдалось. Кажется, он начал привыкать к играющему на его нервах Тэхёну. Возможно, в их случае исход оказался не самым худшим. — Я понимаю, почему ты всё это говорил Тэхёну, — негромко заговорил Чимин. — Потому что он ненормальный? — хмыкнул Чонгук. — Не исключено. Но ты и так догадался, о чём я, так ведь? Конечно, догадался. Именно из-за этого он и начал кидать Тэхёну предъявы. В тот момент, когда хвост байка проезжался по асфальту, картинки прошлого слишком ярко врезались перед глазами. А если бы Тэхён не удержался? Если бы мокрые под перчатками руки соскользнули? Или бы наклон байк был очень сильным? Даже думать об этом страшно. Но также Чонгук понимал, что поистине лучший должен вызывать именно такие эмоции. Лидер не в праве поддаваться страху и боязни риска. Он обязан быть лучше остальных, чтобы повергать такими сумасшедшими действиями в настоящий шок. И Тэхён повергал. После смерти Сухо Чонгук не позволял себе многого из того, что казалось прямой угрозой не только для здоровья, но и для жизни. Гонки — по-прежнему его наркотик, но в то же время безопасность стала превыше всего. Но несмотря на страхи и опасения, он не намерен уступать Тэхёну. Он только вернулся на дороги, разве можно так позорно отдать своё место другому? Хотя этот другой, возможно, но ещё не точно, и мог бы заслуженно занимать его, но Чонгук будет бороться до конца. Конечно, не насмерть, всё же голова на плечах у него имелась, но он приложить всех усилий, чтобы оправдать собственные надежды. — А я всё равно буду за Ви, — вклинился в разговор Юнхо. — Кто-то же должен быть на его стороне, а то вы и так все против него настроились. — Юнхо, хоть ты молчи, — закатил глаза Чонгук. — А ты мне рот не затыкай, — отрезал тот. Чимин с Бэкхёном прыснули от обиженного вида младшего альфы. Не желая с ним препираться, Чонгук достал мобильный и увидел несколько пропущенных от родителей. Те наверняка волновались. С папой отношения до сих пор оставались натянутыми. Задерживаться правда не стоило. Юнхо сказал, что вернётся с друзьями, а не с нянькой, коей считал брата. Чонгуку оставалось хотя бы проконтролировать, чтобы младший добрался без излишних приключений, на что получил от него недовольное фырканье. — Вот ведь негодяй. Никакого уважения к старшим, — прокомментировал его выходку Чонгук, следя за тем, как чёрная Ауди, принадлежащая школьнику-мажору, рушила с места. — Гук-и, не наговаривай на брата, — причитал Чимин, когда они вернулись к своим байкам. — Сам-то не лучше. Вспомни себя в его года. Ты был ещё хуже. — Вот именно, был. Сейчас я изменился в лучшую сторону, — по крайней мере, Чонгук на это надеялся. — Юнхо тоже скоро подрастёт, — пожал плечами, заводя Ямаху. — Скажи ещё, что подождёшь его. — А может и подожду. Уверен, он вырастит прекрасным человеком, а не таким наглым засранцем, как ты. — Чего? Я, по-твоему, наглый засранец? — Именно так. Скажи же, Бэк? — Чимин обратился к обескураженному омеге. Тот, помявшись на месте, неловко взглянув на Чонгука и нескладно промямлил: — Эм… Ну… Я так не думаю. Чонгук очень хороший. — Вот видишь! Бэк так не думает, — победно воскликнул. — Ну потому что это Бэк. Он же в тебя… Фраза оборвалась, момент шутки мгновенно испарился. Вместо неё пришла неловкость, которую ощутил каждый из них: Чимин, потому что болтнул лишнего и поставил друзей в неловкое положение; побелевший как мел Бэкхён, который не в силе скрывать своих и так громких чувств и, конечно же, Чонгук, который был прекрасно осведомлён об этих самых чувствах. — То есть… — Поехали уже, — оборвал Чимина Чонгук. Он протянул Бэкхёну шлем и попросил надеть. — А ты? — растерянно поглядывал то на альфу, то на держащую в руках вещь. — Я не буду ехать быстро, так что всё нормально. Садись уже, — подогнал оторопелого Бэкхёна, что застыл столбом. Бэкхён надел шлем и неуклюже сел позади, нерешительно опустив руки на свои бёдра. — Ты держаться собираешься? — упрекнул его Чонгук. Бэкхён обхватил торс альфы, и в ту же секунду дыхание перекрылось. Хорошо, что из-за шлема никто не видел, как запылали его щёки. — Боже, твои холодные пальцы я чувствую даже сквозь одежду, — взвыл Чонгук. Он снял с себя перчатки и протянул их омеге. — Надевай, а то ещё больше замёрзнешь. Хоть днём тепло, но ночи ещё холодные. Поблагодарив его, Бэкхён забрал перчатки и надел на себя. Те оказались как минимум в два раза больше собственного размера, но зато как приятно было ощущать сохранившее тепло от его рук. Две Ямахи тронулись с места и начали отдаляться от бушующей весельем толпы, которая, кажется, ещё не собирался расходиться. Спидометр не превышал отметки шестидесяти, и оба байка ехали практически наравне. Сейчас не к чему кого-то обгонять. Всё, чего хотелось, так это любоваться освещённым уличными фонарями городским шоссе и наслаждаться движущими напротив автомобилями. Неспешные поездки приносили особый вид удовольствия. Вместо острых ощущений тело наполнялось мягкой ватой и разливалось блаженным умиротворением. Погрузившись в релакс, Чонгук и не подозревал, как сильно стучало сердце сидящего позади него человека, потому что Бэкхён буквально задыхался от этой близости. Они не единожды обменивались объятиями, каждый раз от которых у влюблённого омеги спирало дух, но то, что происходило сейчас, чувствовалось намного ярче, нежели обычно. Наверное, его чувства разрослись ещё больше. Закусив дрожащую губу, Бэкхён позволил себе маленькую вольность: прижался к Чонгуку плотнее. Слезящиеся глаза прикрылись, щёку обожгло что-то влажное. У одного сердце вырывалось из груди от кипящих в них чувств, а у другого — так и продолжало оттачивать ровные удары, ни на миг не ускорив своего размеренного бега. Ямахи заглушили моторы и припарковались в спальном районе. Роскоши и убранства, до коих привыкли Чонгук с Чимин, здесь не наблюдалось. Но именно так и жили люди со среднестатистическим доходом, которые занимали большую часть населения страны. — Спасибо, — поблагодарил Бэкхён, отдав альфе шлем. — Беги скорее домой, а то ты так замёрз, что твою дрожь я чувствовал всю дорогу, — добродушно улыбнулся Чонгук. Знал бы он, что дрожал Бэкхён не только от холодного ветра. Дождавшись, когда за скрипучими дверьми подъезда скроется пепельная макушка, Чимин неожиданно окликнул засобиравшегося Чонгука. — Гук-и, ты же знаешь, что ты мой лучший друг? — начал издалека. Тот согласно кивнул. — Но и Бэкхён тоже мой друг. Вы оба для меня одинаково дороги, и когда кто-то из вас страдает, мне тоже становится больно. — О чём ты? — прямо спросил Чонгук. Чимин поднял голову и вгляделся в усыпанное звёздами небо. — Вот гляжу на нашего Бэка, и у меня сердце кровью обливается. Ты ведь знаешь, да? — посмотрел в упор на альфу. — Знаешь, что он любит тебя? Пригвождённый Чонгук не ожидал такой прямоты. Его застали врасплох. — Знаешь, — по-своему расценил его молчание Чимин. — Возможно, я запоздал с этим разговором, но лучше поздно, чем никогда. Когда я впервые заметил, что Бэк неравнодушен к тебе, то думал, что всё закончится двумя вариантами: либо его влюблённость пройдёт, либо ты ответишь на его чувства, и вы будете вместе. Но не произошло ни того, ни другого. Я правда надеялся, что его чувства окажутся мимолётными. У многих бывает эта глупая первая влюблённость, от которой вскоре не остаётся следа. Но в случае Бэка всё зашло куда дальше. Уверен, он и сам этого не желал. Просто так получилось. Невозможно проконтролировать, в какого человека нам влюбляться. Чонгук не идиот и не слепой, чтобы не замечать на себе неравнодушных взглядов. Ему не привыкать к подобному, его персону много кто не обделял вниманием. Поэтому когда Бэкхён начал проявлять к нему интерес, это не вызвало ни удивления, ни вопросов — лишь потешило самолюбие. Но со временем омега действительно стал ему дорог: как хороший человек, верный друг, интересный собеседник. Но никак не возлюбленный. Он был замечательным, и Чонгук видел, как сильно нравился ему, но ответить взаимностью не мог. Он ни грамма не чувствовал того, что Бэк ощущал к нему, а заставить себя влюбиться было ему неподвластно. Ни с ним, ни с кем-либо другим Чонгук не желал отношений. Если бы он и начал с кем-то встречаться, надолго его бы всё равно не хватило — внутри по-прежнему оставалось пусто. Все влюблённые ощущали окрылённость и порхающих в животе бабочек, но чего-то подобного Чонгук ни разу не испытывал. Его бабочки прятались в тугом коконе, который раскрыть ещё никому не удавалось. А может кокона и вовсе не существовало? Держать молчание было неправильно, даже жестоко, но ответить прямым отказом Чонгук тоже не мог. Ему не раз признавались в любви, но отвергнуть других было несложно, ведь все те, с кем он спал, не значили для него абсолютно ничего. Но Бэкхён был другом, которому причинять боль совсем не хотелось. — Поэтому скажи мне, — выдернул из раздумий голос Чимина, — у него есть шанс или он зря надеется? Я же знаю, какой ты у нас неприступный альфа и что отношения тебя не интересуют. По крайней мере, сейчас. Но немного позже, когда поймёшь, что готов, сможешь ли ты ответить ему взаимностью? Впустишь ли его в своё сердце? Я знаю, Бэк умеет ждать, но делать он это будет только до тех пор, пока это имеет смысл. На поставленный вопрос Чонгук давно знал ответ. — Нет, у него нет шанса. Я не смогу пустить его в своё сердце. Иногда думаю, что просто не рождён для любви, ведь даже той глупой первой влюблённости, о которой ты говоришь, я не испытал. А Бэк… — опустил взгляд в пол. — На самом деле я не слепой и прекрасно всё вижу. Его взгляды, слова, поступки — всё говорит само за себя. Он правда замечательный, и я очень ценю его, но только как друга. Как омегу я не воспринимаю его. Для меня он как брат, а в другой роли я его не вижу. Бэкхён достоин не только любить, но и быть любимым, а я, — на выдохе, — никогда его не полюблю. — И всё это ты должен сказать Бэку. Я ни в коем случае не осуждаю тебя, ведь понимаю, что заставить себя полюбить ты не можешь, — кому, как не Чимину это знать. У них ведь ситуации схожи, только он всё же осмелился дать близкому человеку отказ. — Бэк не должен страдать и питать надежды, которых никогда не было и не будет. Если честно, я переживаю за него. Может, ты не знаешь, но он очень ранимый, хотя свои слабости никому не показывает. Он ни разу мне не плакался и не жаловался, но я и так всё вижу. В его глазах не только любовь, но и боль. Поэтому прошу тебя, если точно знаешь, что не ответишь ему, не затягивай с отказом. Пусть он отпустит тебя и найдёт того, кто полюбит его так же сильно, как умеет любить он. Чонгуку следовало сделать это уже давно, но он никак не решался. Взамен продолжал притворяться, что ничего не замечает, и поддерживал дружеские отношения с тем, кто давно умирал от любви, в то время как сам всегда знал, что ответить не сможет. За это гложила вина. Если бы Чимин не завёл этот разговор, наверное, он бы дальше продолжал тянуть неизбежное. — Я поговорю с ним, — заверял и Чимина, и себя заодно. — Но, Чим, я не знаю, чем может закончиться этот разговор, поэтому присмотри за ним. Я ведь тоже волнуюсь. — Конечно, — кивнул Чимин. — Хоть я сам не представляю, чем это всё закончится, но точно знаю, что Бэкхён сильный. Он со всем справится. Всё-таки он не единственный, кто страдает от неразделённой любви. Многие через это проходили, и у него пройдёт. И почему его угораздило влюбиться в такого засранца, как ты? — насмешливо кинул напоследок. — Опять я засранец? От его угрюмой позы Чимин не удержал смешка. Чонгук уже завёл мотор и уже собрался ехать, как омега снова его окликнул. — А тебе точно никто не нравится? — очередной неожиданный вопрос, заставивший застыть камнем. — Глупости не говори. Мне этого не нужно. Так, поехали уже, а то мы здесь до утра простоим. Не дав Чимину накинуться с расспросами, которые уже крутились на языке, Чонгук рванул с места. Дрогнувший голос альфы не остался незамеченным. И всё-таки что-то здесь было не так. Две громадные точки удалились со спального района, не подозревая, что оставили в прах разбитое сердце. Бэкхён прижался спиной к холодной стене и прикрыл рот ладоней, стараясь не заглушить своим рыданием весь мир. Жгучие слёзы скатывались по мокрым щекам, плечи подрагивали от накатившей истерики. Воздуха не хватало, но задыхался он вовсе не от того, что в лёгкие не поступал кислород, а потому, что лёгких и остальных органов больше не существовало. Их уничтожил внезапный ураган, который стёр на своём пути абсолютно всё. Он думал, что больнее быть не может, но как же он ошибался. Непонятно, сколько бы ещё он простоял в пахнувшем сыростью и пылью подъезде, давясь собственными слезами, пока из мук ада не вырвал раздавшийся звонок телефона. Достав мобильный, дрожащим пальцем мазнул по экрану, поднимая трубку. На том конце раздался обеспокоенный старческий голос. — Сынок, ну ты где? Я же волнуюсь. — Уже поднимаюсь, — прохрипел в ответ, чувствуя, как щёки обожгла новая порция слёз. Не желая понапрасну волновать отца, Бэкхён отстранился от стены и принялся вытирать своё заплаканное лицо, оставляя на нём размытые следы чёрной подводки. Сделав пару протяжных вдохов, он попытался выровнять дыхание и заглушить жалкие всхлипы. Пустой взгляд упал на стиснутые в руке кожаные перчатки, что принадлежали человеку, в которого он был беспамятства влюблён и который только что разрушил все надежды. Сделав шаг вперёд, Бэкхён оставил на этом месте своё раскрошенное сердце, которое больше ему не понадобиться, ведь собрать его воедино уже не получится.