«Самое нежное проявление любви — это забота. Когда о тебе заботятся, такое ощущение, что твое сердце завернуто в одеяло»
Сняв с себя шлем, Чонгук растрепал свои вороньи волосы и поглубже вдохнул наполненного весенней свежестью воздуха. Невзирая на вчерашнюю непогоду, сегодняшний день выдался намного лучше. Апрель встречал приятно согревающим теплом и лёгким ветерком, колышущим расцветающие бутоны на деревьях. В прошлый раз ему не удалось должным образом разглядеть это место, но сейчас, самолично прокатившись по широким улицам, Чонгук отметил, что данный район оказалась достаточно престижным. На ровных и чистых дорогах выстроились шикарные двухэтажные дома с территорией в несколько сотен квадратных метров. Несмотря на то, что у него самого дом был не из бедных, но в этом районе прощупывалась особая величественность и дороговизна. Переложив пакет поудобнее, Чонгук подошёл к железной калитке и попробовал её открыть. Та оказалась не заперта, поэтому не встретив никаких препятствий, он прошёл на частную территорию и направился прямиком к дому. Потянувшись к дверному звонку, надавил на кнопку ровно два раза. По ту сторону не послышалось ни намёка на присутствие кого-либо. Настойчивые попытки достучаться оставались тщетными. Воображение начало подкидывать страшные картинки, от которых под кожей засвербело нешуточное волнение. А вдруг ему стало плохо? А он совсем один. Чертыхнувшись, Чонгук закопошился в поисках телефона, как наконец послышались шорохи, а затем и скрип открывающейся двери. — Чонгук? — раздалось ломким голосом. От встречи с болезненным обликом у альфы защемило сердце. Щёки горели лихорадочным румянцем, глаза светились нездоровым блеском, а цвет кожи сливался с широченной белой футболкой. Мешковатая одежда делала омегу таким маленьким и хрупким, словно брошенный котёнок, которого хотелось обнять и приласкать. Сегодня Тэхён не явился на занятия, а на вопросы, где он, Сокджин сказал, что тот приболел, поэтому пришлось остаться дома. Самому альфе после занятий нужно было ехать на работу к отцу. Так как он уже закончил четыре курса и поступил на магистратуру, ему пора было приобретать практического опыта в среде, в которой он вот-вот должен начать работать. Поэтому с недавних пор Соджун начал брать старшего сына к себе на стажировку, самолично ведя его в курс дела. Чонгук с Чимином вызвались проведать Тэхёна, но в последний момент омега, весь взъерошенный и нервный, сорвался по каким-то важным делам, толком ничего не объяснив. Последние несколько дней вовсе выдались странными. После гонки будто всех подменили. То молчаливый Намджун заявился с синяками на лице, то Бэкхён со своим непонятным поведением и игнором. Что первый, что второй ни в какую не отвечали на расспросы, что с ними стряслось. Поэтому Чонгуку пришлось приехать к Тэхёну самому. Несмотря на то, что между ними до сих пор витал холодок, но оставаться в стороне тоже не получалось. Как-никак, но банального сочувствия он лишён не был. — Как ты себя чувствуешь? — глупый вопрос, и так видно, что плохо. — Ты лекарства пил? К врачу ходил? Температура какая? — Подожди, — оборвал его Тэхён, заметив, что Чонгук снова собрался что-то спросить. — Может, сначала войдёшь? От Чонгука не скрылось, как омега приложил руку к горлу и болезненно скривился. Хорошо, что он купил лекарств чуть ли не от всех болезней. Кто же знал, что именно болело у Тэхёна. Последовав за омегой, от Чонгука не утаилось, как медленно и аккуратно тот проделывал каждый шаг, будто боялся упасть. Складывалось впечатление, что Тэхён вот-вот рассеется в воздухе, настолько изнеможённо и устало он выглядел. Тэхён завёл их на кухню и присел на стул. Чонгук не спешил садиться. Вместо этого он подошёл к омеге и, убрав со лба мешающие пряди, приложил ладонь к горячей коже. Где-то тридцать восемь, может чуть больше. Раскрыв пакет, альфа достал оттуда все имеющие медикаменты и принялся подробно изучать каждый из них, ища необходимые. — Ты уже пил какие-нибудь лекарства? — повторно спросил Чонгук, вчитываясь в инструкцию. — Какое-то жаропонижающее и что-то от горла, — из-за боли в горле каждое слово давалось с неимоверным трудом. — Я принял их ещё днём, а потом уснул и проспал до самого вечера. — Надеюсь, ты что-то ел? — ещё не хватало на голодный желудок таблетки глотать. — Да, — вяло кивнул. — Я сварил себе кашу, там ещё должно остаться. — Хорошо, — успокоился ответом Чонгук. — Тогда сейчас ты снова поешь и примешь лекарства. А пока на, меряй, — протянул градусник. Тэхён был настолько выжат, что противиться не стал. Когда Джин утром завидел его состояние, то хотел остаться с ним, но омеге всё же удалось выпроводить брата на учёбу, заверив, что позаботиться о себе сам. Тэхён ведь обещал. Себе же обещал. Уже завтра Сокджин переедет в новый дом, и он останется совсем один, поэтому права на ошибку у него не было. Он обязан справиться. Но как бы он не старался, легче не становилось. Его постоянно кидало то в жар, то в холод. Голова раскалывалась на мелкие трещины, перед глазами всё плыло. Тэхён уже не знал, куда деваться. Последний раз он так болел в детстве. Наверное, ещё тогда, когда была жива мама. И выздороветь помогли совсем не микстуры, а её тёплые объятия, которые согревали лучше любого одеяла. Это было лучшее лекарство, которого сейчас, к сожалению, у него не имелось. Тем временем Чонгук разогрел еду и подготовил лекарства. Термометр показал тридцать восемь и три, поэтому нужно было сбивать. Он пододвинул полусонному омеге тарелку и наказал поесть. Тэхён издал измученный стон и ослабевшей рукой взял ложку, пытаясь запихнуть в себя хоть немного еды. Съев какие-то три ложечки, он отодвинул от себя тарелку и сказал, что больше не может. — Ещё немного, — мягко попросил Чонгук. Он понимал, что у Тэхёна нет аппетита, но съел он действительно мало. Таблетки могут плохо усвоиться. — Я не хочу, — обессилено простонал. Чонгук сам взял ложку, зачерпнул в неё каши и подсунул прямо ко рту омеги. — Давай, ещё чуть-чуть. Тэхён противился и ныл словно ребёнок, но, в конце концов сдавшись, приоткрыл сухие губы и съел пихающую ему еду. После этого Чонгук взял руку омеги в свою и хотел было выложить на неё таблетки, как заметил на ребре ладони мелкие царапинки. — Где ты так поцарапался? — водил большим пальцем по красноватым полосам. — Не помню, — Тэхён физически не мог вспоминать. Чонгук замотал головой. После того как омега принял таблетки, он достал купленную мазь и обработал царапины. Наконец лекарства приняты, теперь следовало уложить Тэхёна и дать отдохнуть. Его закрывающиеся веки явно просили о сне. — Пойдём, тебе нужно лечь, — он взял Тэхёна за локоть и помог подняться. Осторожно придерживая омегу за талию, Чонгук неспешными шагами следовал вместе с ним. Дойдя до лестницы, Тэхён замялся. Ватные ноги отказывались преодолевать ступеньки. Омегу всего трусило, кожа покрылась мурашками, хотя щёки нещадно горели огнём. Ужасное состояние, ещё немного и от бессилия он просто свалится на пол. Завидев, что ему трудно подняться, Чонгук без раздумий наклонился и подхватил Тэхёна под колени, поднимая на руки. Толком ничего не сообразив, омега инстинктивно обхватил его за шею и устремил на альфу поплывшие глаза. И всего на несколько секунд, что показались нескончаемыми часами, они так и зависли, не отводя друг от друга немигающих взглядов. Будто сработал «стоп» сигнал, что не позволял им отвернутся, вынудив сфокусироваться лишь на человеке напротив. Чонгук, пригвождённый к месту, не отрывался от стеклянных глаз, что, не моргая, смотрели прямо на него. На том мизерном расстоянии, что находились их лица, можно было не только ощутить чужое дыхание, что приятным теплом касалось кожи, но и изучить каждую морщинку, каждую ресничку и родинку. Вот одна под правым глазом, вторая на левой щеке, следующая на кончике носа и… Взгляд опустился ниже. На губе. На шее расположились горячие и немного влажные ладони, в то время как собственные удерживали дрожащее от озноба тело, что пыталось согреться о другое, не менее жаркое. Из-за болезни запах сирени немного ослаб, но это не мешало Чонгуку незаметно наполнять лёгкие цветочными нотками. Вглядываясь в расширенные зрачки друг друга, они пытались отыскать в них что-то доселе неувиденное, словно по-новому изучали, казалось бы, уже давно знакомые черты. Стало так тихо, что если прислушаться, то можно услышать стук сердец, что под слоями одежды исполняли то ли слишком замедленный, то ли чересчур рваный ритм. Вокруг витала странная атмосфера. Очень странная. Неясно, сколько бы ещё они находились в оцепенении, пока покрасневший Чонгук не перехватил Тэхёна поудобнее и не ступил на лестницу. Неловко отвернувшись, омега крепче обнял его за шею и невольно прижался ближе. Ему было так холодно, что не погреться об исходящее от альфы тепло было просто невозможно. Поднявшись на второй этаж, Чонгук внёс его в комнату и аккуратно уложил на смятую постель. Почувствовав под собой мягкость, Тэхён потянулся за одеялом, дабы поскорее укрыться, как альфа сам принялся его закутывать. Чонгук пододвигал одеяло так, чтобы перекрыть всевозможные щели, даже ступни надёжно спрятал. — Ты лежи, я сейчас, — Чонгук развернулся и направился к двери, как в спину донеслось обеспокоенное: — Ты куда? — Тэхён заёрзал. Его что, оставляют одного? — Лежи, — бросил из-за плеча и исчез в проходе. За то небольшое время, что отсутствовал Чонгук, Тэхён весь извёлся. Сонливость как рукой сняло, а вместо неё пришла необъяснимая обида. И почему так не хотелось оставаться одному? Почему так важно ощущать чьё-то присутствие? Нет, не чьё-то. Важным было присутствие именно Чонгука. С ним становилось как-то легче. А ещё теплее. Когда до Тэхёна донеслись приближающие шаги, он облегчённо выдохнул. Вернулся. Чонгук подошёл ближе и приложил к его лбу влажное полотенце, что хорошо остуживало разгорячённую кожу. — Сейчас полегчает, — успокаивающе говорил он. — Как ты себя чувствуешь? — Холодно, — простучал зубами. — Очень холодно. — У тебя есть ещё одно одеяло? Нужно согреть тебя. Чонгук нервничал. Будущий врач, а собранности никакой. Он видел, как Тэхёну было плохо, видел, как его знобило и как плыли его глаза. Всё, о чём сейчас мечталось, так это поскорее облегчить его страдания. — Чонгук, — тихонько позвал Тэхён. — Ты можешь… — даже несмотря на вату в голове, он прекрасно знал, что хотел попросить. — Можешь обнять меня? Просто ты такой тёплый. Тэхён не отрывал от Чонгука осоловелого взгляда, в то время как сам альфа застыл истуканом и продолжал глупо на него пялиться. Наверное, температура собственного тела поднялась на несколько градусов, ибо как объяснить, почему в одно мгновение стало так жарко? Почему вспотели ладони, а звук ускоренного сердца отдавался эхом в висках? Что вообще происходило? Он сам часом не заболел? Как-то странно он себя чувствовал. Вместо ненайденных слов Чонгук снял с себя кожанку и аккуратно присел на кровать. Тэхён немного отодвинулся и освободил место, тем самым дав чёткую команду к следующему действию. Чонгук осторожно лёг на мягкую постель и забрался к омеге под одеяло. Расстояние между их телами отсчитывало несколько десятков сантиметров и этого до безобразия было много, чтобы выполнить просьбу. Глаза Тэхёна сверкали безмолвной мольбой, а тело трусило так, что зуб на зуб не попадал. — Иди сюда, — не выдержал Чонгук и за талию притянул Тэхёна к себе, наконец не оставляя между ними лишнего пространства. Их носы по неосторожности столкнулись, бёдра соприкоснулись. Тэхён, уложив прохладные ладони на пылающую жаром грудь, почувствовал под ней бешеное сердцебиение. Точно такое же, как и у него самого. И снова эта неловкость… Чонгук лёг на спину и уложил омегу себе на плечо. В такой позе Тэхёну пришлось убрать руки с его груди и вместо этого обхватить альфу поперёк торса. Пока они искали удобное положение, то и не заметили, как переплелись их ноги, в конец соединяя в одно целое. Так было ещё теплее. Блаженно прикрыв глаза, Тэхён чуть ли не промурлыкал. Чонгук был такой приятный и мягкий, словно большой плюшевый медведь, с которым он когда-то засыпал в детстве. Хотелось прильнуть к нему ближе, закутаться в нём с головой и как можно дольше наслаждаться подаренным уютом. Так комфортно в чужих объятиях ему уже давно не было. А было ли? Разве только с мамой. — Спасибо, Чонгук-и, — убаюканно прошелестел, чувствуя, как медленно оттаивал. Глаза слипались, а сонливость снова накрывала. Вот бы лежать так вечно. От этого «Чонгук-и» по венам разлилось ласковое тепло, что вместе с кровью двигалось прямиком к заледенелому сердцу. Ничего не ответив, альфа нежно погладил его по спине, проходясь пальцами от лопаток до самой поясницы. Тэхён хоть и дрожал от холода, но даже сквозь слой ткани Чонгук мог почувствовать, как сильно горело под ладонями чужое тело. От этого жара самому становилось не по себе. Собственная кожа стремительно покрывалась испариной, а мерное дыхание сбилось до рваных вдохов. И как Тэхён мог мёрзнуть, если в комнате стояла сплошная духота? Или ему только так казалось? Но тогда почему глубоко внутри образовался необъяснимый пожар, безжалостно опаляющий органы? Почему вспотевшие руки подрагивали, а голова кружилась от витающего воздуха, каждая молекула которого пропиталась дурманящим запахом сирени? Облизав пересохшие губы, Чонгук в который раз пытаясь привести мысли в порядок. Он не понимал, что с ним происходит. Что-то было не так. Но понять, что именно не получалось. Как объяснить то ощущение, когда тебе одновременно очень плохо и до одури хорошо? Словно тебя подымают до небес, а потом сразу же опрокидывают на землю? Адреналин? Предвкушение? Или возбуждение? Нельзя было определиться и выбрать что-то конкретное, потому что спектр эмоций смешался в адский коктейль со всеми вкусовыми оттенками. И каждый рецептор сходил с ума от изучения невероятных вкусов, что миллиардами нейронов доставлялись к мозгу, прося получить больше. Опустив взгляд на мягкую макушку, до ушей донеслось мирное посапывание. На губах расцвела трогательная улыбка, а вместе с ней пришло осознание, что то необъяснимое волнение, от которого швыряло то вверх, то вниз, Чонгуку очень нравилось. В это мгновение он мечтал лишь о том, чтобы эта пытка, удивительно изощрённая и сладостная, не кончалась как можно дольше. Но как бы сильно не желалось поставить мир на паузу и не разрывать эти невероятно уютные объятия, но всему должен приходить конец. Окончательно убедившись, что Тэхён уснул и больше не мёрз, Чонгук аккуратно, чтобы не разбудить, убрал с себя руку, что так крепко его оплела. Накинув на себя куртку, он заботливо поправил спящему омеге одеяло, а затем снова проверил температуру. И какое же Чонгук испытал облегчение, почувствовав под ладонью прохладную кожу. Слава богу, спала. А судя по мерному дыханию, Тэхёну точно полегчало. Чонгук радовался, словно за себя. Он старался сделать всё, что от него требовалось, только бы Тэхёну стало лучше. Это же банальное человеческое сострадание. Так ведь? Наконец миссия выполнена и, казалось бы, можно идти по своим делам, но уйти просто так не получалось. Что-то останавливало, будто он забыл о чём-то очень важном. Только о чём? И почему вдруг стало так много вопросов? Мысли спутались в несуразицу. В голову пробрался таинственный шёпот, подталкивающий к тому, чего лучше не делать. Но Чонгук не мог ему сопротивляться. И не хотел. Сместив покоившуюся на лбу ладонь к виску, невесомо его огладив, прикоснулся согнутыми пальцами к щеке, которая оказалась нежнее тысячи лепестков. Чонгук и опомниться не успел, как от этого прикосновения тело поддалось короткому замыканию. Ещё никогда не доводилось испытывать чего-то схожего. Ни разу его беспричинно не кидало то в жар, то в холод. И ни в один момент он так сильно не задыхался от нехватки воздуха, не чувствуя под ногами земли. Расфокусированный взгляд приковался к спящему лицу, которое выглядело настолько прекрасно, словно его обладатель вышел с какой-то сказки, потому что… Потому что таких красивых не бывает. С замиранием он смотрел на разметавшиеся по подушке спутанные пряди, что в закатном свете отливались золочённым серебром. На длинные и немного подрагивающие ресницы, бросающие тень на румяные щёки. На пухлые и немного пересохшие губы, что имели удивительно красивый контур в форме сердца. Всё это выглядело так гармонично, изящно и невинно, что даже не верилось, что перед ним находился живой человек. Потому что Тэхён был словно спустившийся ангел, которого хотелось защитить от всей земной грязи. Чонгук ещё долго не мог избавиться от охватившего рассудок наваждения. Наверное, он бы простоял возле этой кровати несколько часов или даже дней, любуясь этой неземной красотой. Альфа не знал, чем руководствовался, когда наклонился к спящему лицу и замер в нескольких миллиметрах от приоткрытых губ. Таких красивых и манящих. Прикрыв глаза, он согревался тёплым дыханием, обволакивающим собственные уста незримой вуалью. Кончик носа невесомо касался нежной кожи и вдыхал полюбившийся запах. Наклонись ещё чуть-чуть — и случится то запретное, что он так долго от себя отгонял. Но оно продолжало настигать, нашёптывать и подталкивать сделать это. И почему так сильно хотелось поддаться? Почему так тянуло к этому человеку? Всегда тянуло. Резко отпрянув, Чонгук прервал опасный соблазн. Господи, откуда взялись эти мысли? Что он вообще собирался сделать? Нет, нет, нет. Даже допускать подобного нельзя. Это же Тэхён. Друг. А к друзьям не испытывают таких желаний. Быстро зашагав на выход, Чонгук поспешил покинуть удушливую комнату, но не пройдя и половину, как остановился. Кинув последний взгляд на мирно спящего Тэхёна, который и мысли не допускал, какой ураган творилось в душе смотрящего на него человека, он собрался продолжить свой путь, как боковое зрение зацепилось за лист бумаги на письменном столе. Подойдя ближе, Чонгук взял его в руки и в очередной раз потерял дар речи. Это был рисунок, на котором был изображён улыбающийся Тэхён, а рядом с ним подозрительно знакомый шпиц. Омега выглядел настолько счастливо, что его радостно светящиеся глаза не могли не задеть под рёбрами чувствительные струны. От этой картины веяло особым уютом и теплом. Она так и манила к себе. Притягивала и гипнотизировала, словно пение сирены, невзирая на то, что в комнате стояла оглушительная тишина. Не удержавшись, Чонгук протянул руку и кончиками пальцев коснулся гладкой бумаги, невесомо оглаживая нарисованные линии лица, к которому ещё совсем недавно дотрагивался вживую. Красивый. Хотя чувствовать мягкость этой кожи в реальности было в миллионы раз лучше, нежели её нарисованную копию. Опустив взгляд ниже, Чонгук заметил выведенные в нижнем углу две английские буквы «JH», а рядом с ними небольшое сердечко. На прежде расслабленном лице появилось недовольство. Брови нахмурились, а руки так сжали бумагу, что на ней осталось несколько вмятин. Кто такой «JH?» К чему это сердечко? Оно предназначалось Тэхёну? А зачем? Чонгук не понимал, почему ни с того ни сего начал раздражаться и… злиться? Почему до боли закусил губы и гневно задышал? Почему внутри стало так неприятно, словно органы облили выедающим ядом? И в конец, почему до скрипа зубов было важно узнать, кто являлся автором этого рисунка и понять, к чему это долбанное сердечко? Сегодня с ним творилось что-то необъяснимо странное. До жути противоречивые эмоции завладели рассудком, перевернули в нём всё вверх дном и образовали настоящий хаос. Но даже так, в возникшей суматохе можно было выделить одно единственное, что объединяло этот кавардак — Тэхён. Всё это непонятное, дикое и доселе неощутимое было из-за него. Именно он вызывал все те сумбурные, а главное, необузданные чувства, вводившие Чонгука в полный ступор. Именно он пробрался в голову и что-то в ней переключил, окончательно изменив былой порядок. Но почему так произошло? А главное, когда? Сегодня? Однозначно нет. Перемены такого масштаба не могли произойти по щелчку. Значит, это началось намного раньше. Оно неспешно созревало, надёжно укреплялось и нарастало снежным комом, пока в один момент он не обрушился неудержимой лавиной и своим весом не придавил не готового к подобному Чонгука. И как он раньше не заметил? Но теперь вопрос стоял в другом: как выбраться из-под этой лавины? Как избавится от давления, что переворачивало все внутренности? Но осознание такого простого и очевидного ответа испугало до нервного потрясения. Чонгук не хотел выбираться из-под этой лавины, не хотел избавляться от той тяжести, что приносила сладостное мучение. И пусть он был до чёртиков испуган, пусть застигнут врасплох, но желание узнать, что будет дальше, превозмогало. Ведь неизведанное всегда его притягивало. С негодованием положив рисунок обратно, Чонгук покинул комнату, спеша проветрить голову и разобраться с клубком спутанных мыслей и чувств. Он ещё не знал, что в этот день его кокон начал стремительно покрываться паутиной трещин, грозя вот-вот выпустить рвущихся наружу бабочек. И когда это произойдёт, их бархатные крылья наконец обласкают, обогреют и заполнят внутреннюю пустоту. Осталось совсем недолго.***
Когда тяжёлые веки приоткрылись, перед размытым взглядом встала сплошная темнота. Тэхёну было жарко, тело вспотело, но на удивление, голова совсем не болела. Скинув с себя одеяло, он убрал со лба влажное полотенце и потянулся к лампе. Тусклый свет осветил комнату, глаза пытались привыкнуть к здешней обстановке. На мобильный пришло несколько сообщений и пару пропущенных от Джина и Минхо. Решив перезвонить им позже, Тэхён со вздохом отложил телефон на тумбочку, как заметил на ней небольшой листик. Взяв бумажку, он приложил немалые усилия, чтобы сфокусироваться на аккуратно выведенных буквах. «Как проснёшься, обязательно поешь и выпей лекарства. На обратной стороне я написал, сколько и чего нужно пить. Надеюсь, ты не будешь против, что я похозяйничал у тебя на кухне. Я помню, что обещал тебе фирменное блюдо, но пока обойдёшься куриным бульоном. Он на плите, только разогрей, а то, наверное, когда ты встанешь, он уже остынет. И, пожалуйста, напиши мне. Я волнуюсь. Чонгук». Воспоминания обухом ударили по голове. Точно. Чонгук. Он ведь пришёл к нему и так трепетно позаботился. Даже с ложечки покормил. Даже на руках в комнату донёс. Даже… О Господи. Щёки вспыхнули смущённым румянцем, а сердце невольно сделало кульбит. По телу тут же прокатились фантомные, но такие приятные прикосновения, и Тэхён словно наяву ощутил на себе большие тёплые ладони, что прижимали ближе к себе и дарили самые уютные объятия в мире. Вспоминая проявленную заботу, где-то в районе желудка закружилось что-то мягкое, нежное, воздушное. Словно тысячи крошечных пёрышек защекотали изнутри и обласкали каждый орган. На губах осела глупая улыбка, а глаза снова и снова пробегались по ровному почерку. Долго не думая, Тэхён подорвался с кровати и на заплетающихся ногах выбежал из комнаты. Добравшись до кухни, он подошёл к плите, на которой действительно обнаружилась приготовленная еда. Омега снял крышку и, наклонившись, принюхался. В нос ударил аппетитный запах, а во рту моментально скопилась слюна. Мало того, что жутко хотелось есть, так ещё не терпелось попробовать то, что собственноручно приготовил Чонгук. Не удосужившись разогреть суп, как просил об этом альфа, Тэхён так начал есть прямо с кастрюли, переступая с ноги на ногу. Это было так вкусно, что он не мог не застонать от удовольствия. Всё-таки Чонгук не врал, когда говорил, что хорошо готовит. Вдоволь наевшись, Тэхён вернулся в комнату и выпил все лекарства, которые прописал ему Чонгук. Затем позвонил Минхо, отчитавшись, что с ним всё хорошо, а потом и Сокджину, который задерживался у отца на работе, но уже скоро должен освободится. Спать не хотелось, а самочувствие было вполне нормальным. Не выпуская телефон из рук, Тэхён нашёл нужный контакт и отписался, как его и попросили. Tae_V: Это был самый вкусный куриный бульон, который я когда-либо ел. Уже не терпится попробовать твоё фирменное блюдо. Возможно, Чонгук и не ответит. После того как он с ним заморочился, наверняка альфа захотел отдохнуть. Тэхён собрался отложить телефон и пойти принять душ, как послышался звук пришедшего уведомления. Jung_Kook: Обязательно попробуешь, я же обещал. А за ним следующее: Jung_Kook: Как ты себя чувствуешь? Ты лекарства выпил? Тэхён не сдержал улыбки. Вообще он не любил, когда над ним тряслись, словно та наседка. В такие моменты он чувствовал себя обузой. Но почему-то внимание от Чонгука никогда не казалось отталкивающим, наоборот, приятным. Tae_V: Выпил. И чувствую себя намного лучше. Всё благодаря тебе. Tae_V: Надеюсь, я не сильно тебя напряг? А вот этот вопрос действительно волновал. Может, Чонгуку даром не сдалось возиться с ним как с дитём малым. Да и не обязан он, учитывая, как повёл себя с ним на гонке Тэхён. Но пришедший ответ немного успокоил начавшего загоняться омегу. Jung_Kook: Не сильно. Jung_Kook: В конце концов, не мог же я бросить тебя болеющего одного. А судя по твоему состоянию, ты явно нуждался в моей помощи. Tae_V: Прям-таки в твоей? Jung_Kook: Именно моей. Доктор Чон знает своё дело. Jung_Kook: Да и кто бы ещё тебя с ложечки покормил, а потом на руках в кроватку уложил? Тэхён засмеялся в голос. Что удивительно, но перед Чонгуком он не ощущал неловкости. Казалось бы, за тот беспомощный вид, в котором он предстал перед альфой, он должен испытывать явное неудобство. Но его не было. Такое ощущение, словно ему нечего стыдиться, ведь это же Чонгук, а ему можно доверять. Это как с родителями или братом: они же семья, так чего смущаться? Вот и здесь так же. Тем более, Чонгуку не впервой видеть его таким. Вспомнить только о панической атаке, которую он застал или как стирал с заплаканного лица потёкшую подводку. Так что в этом плане Тэхёна кошки не скребли. Но вместо неловкости пришло иное смущение, которое до сих пор грело щёки. Тэхён прекрасно помнил, как Чонгук держал его на руках и как он сам, словно загипнотизированный, не мог оторваться от его красивых чёрных глаз. И то, как он кутался в его тёплых объятиях, о которых самолично же попросил, тоже помнил. Даже высокая температура не могла стереть из памяти то необъяснимое наваждение. Jung_Kook: Так что да, именно я должен был оказаться твоим спасителем. И слава богу, тебе полегчало. Честно, думал, ты просто испаришься в воздухе, до того ты был обессиленным. Тэхён несколько раз пробежался по пришедшим сообщениям, в конец признаваясь самому себе, что проявленная забота от Чонгука ему очень нравилась. Наверняка это был просто дружеский жест, но почему-то он по-особенному грел душу. Tae_V: Ты прав, без тебя я бы не справился. Спасибо, Чонгук-и. Сообщение отметилось прочитанным, но на несколько долгих секунд альфа замолчал, хотя в онлайн оставался. Тэхён было собрался написать что-то ещё, как наконец высветилась строка «пишет». Jung_Kook: Завтра после занятий я могу заехать к тебе. Jung_Kook: Если ты, конечно, не против. Tae_V: Не против. Да и как он может? Ему самому до сдавленных лёгких хотелось поскорее увидеть альфу. Почему? Наверное, чтобы ещё раз поблагодарить. Да, точно. Какая же ещё может быть причина? Ну и, возможно, ещё потому, что Тэхён скучал. За их общением, шутками, улыбками и даже перепалкам. Хотелось поскорее всё это вернуть. Jung_Kook: Тогда долго не засиживайся и пораньше ложись. Я вообще-то тебе постельный режим прописал, так что будь добр, соблюдай его. Jung_Kook: И про лекарства не забывай! Jung_Kook: Ну и есть тоже! Jung_Kook: И воды пей побольше. Тебе необходимо как можно больше жидкости. Альфа буквально завалил его сообщениями. И почему эти слова звучали так мило? С каких это пор Тэхён начал умиляться перепискам? Никогда подобного за собой не замечал. Tae_V: Да-да, доктор Чон, я и так всё это знаю. Я же не маленький. Jung_Kook: Не маленький, но болеющий. И как каждому больному тебе нужна чья-то забота. А мне несложно тебе её дать. Tae_V: Почему? Тэхёну правда было интересно. Это таким способом Чонгук проявлял дружескую поддержку? А если так, то всем ли друзьям он так помогал? Jung_Kook: Потому что сам этого хочу. Сам хочет? А почему? Понятнее не стало. Да, он уже давно понял, что Чонгук был прекрасным человеком, на которого можно легко положиться. И даже несмотря на их стычки, это мнение никогда не поддавалось сомнению. Но Тэхёну хотелось получить более конкретный ответ. И он даже знал на какой вопрос: был ли он единственным, к кому Чонгук хотел проявлять эту заботу? Но спрашивать подобное было бы слишком странно, да и смелости такое написать не хватало. Tae_V: Почему хочешь? И с привычным опозданием приходит: Jung_Kook: Потому что мне не всё равно на тебя. — Только на меня не всё равно? — уже вслух спросил Тэхён. Улыбка сползла, а лицо недовольно насупилось. И почему это так волновало? Почему так хотелось, чтобы было это «только?» — А если не только на тебя, то что тогда? — продолжал рассуждать, ещё больше хмурясь. Но ответ «не только» не устраивал. От него на душе становилось до жути тоскливо. Тэхён не понимал, почему в его голове возникли такие дурные мысли. Какая ему вообще разница, на кого Чонгуку не всё равно? С каких пор его начало это беспокоить? Замотав головой, прогоняя подобные глупости, улёгся в постель и принялся печатать новое сообщение. Tae_V: Я правда благодарен тебе. И завтра буду ждать тебя. Jung_Kook: Хорошо. Tae_V: Тогда до завтра? Jung_Kook: До завтра. Отложив телефон, Тэхён повернулся на бок и обнял подушку. Прикрыв глаза, он вдыхал еле ощутимый запах граната и чувствовал, как по венам растекалось что-то тёплое. Завтра они снова встретятся. Не придавая значения ни этим мыслями, а ни непонятному трепету в груди, он с глупой улыбкой поднялся с кровати и направился в душ, дабы смыть накопленную за день усталость.***
Не отводя жалобных глаз от лежащего на кровати избитого тела, Чимина клубком змей душило чувство вины. Это всё из-за него. Если бы он только не появился в его жизни, то сейчас Юнги бы не лежал с сотрясением мозга и множеством других травм. Смотреть на его припухшее от синяков и ссадин лицо, на перебинтованную голову и на страшную россыпь гематом по всему телу было просто невыносимо. Юнги старался не подавать виду, что ему больно, но Чимин и так всё видел. После такого нечеловечного избиения просто не могло не болеть. Ему даже в голову не приходило, что в то время, когда он ожидал появления альфы на гонке, того с особой жестокостью избивали. И не кто-либо, а Намджун. Тот самый, чья улыбка была ярче самого солнца. Тот самый, чьи глаза были добрее всех на свете. Чимин никогда бы не подумал, что в душе друга жила настолько лютая злоба. И хоть самому Намджуну тоже досталось, но те мелкие царапины не шли ни в какое сравнение с тем, что он сотворил с Юнги, которому на восстановление требовалось несколько недель. Чимин не единожды писал Юнги, что собирается к нему приехать, но каждый такой раз альфа давал отказ, ссылаясь на то, что загружен работой. Отвлекать его от дел омега не собирался, но и увидеться тоже очень хотелось. Получив сегодня очередной отказ, Чимин заметно встревожился. Внутреннее чутье подсказывало, что что-то здесь не так. На Юнги это было не похоже. Бросив все дела, омега, невзирая на очередную просьбу не приезжать, всё-таки сделал это. Двери не открывали мучительно долго, но как только на пороге появилось изувеченное тело (именно тело, живым человеком его попросту невозможно было назвать) Чимин потерял дар речи. Юнги пришлось всё рассказать. С начала и до конца рассказа омега не переставал лить слёзы и вымаливать прощения. После той стычки Юнги пришлось вызвать скорую. Как бы он не отмахивался от адской боли, но головокружение и тошнота не давали покоя. Когда ему выписали необходимое лечение, альфа сидел дома и никуда не высовывался. Работать в таком состоянии он тоже не мог. Юнги не хотел, чтобы Чимин видел его таким. Он знал, что тот расстроится и будет винить себя. А огорчать его не хотелось. Но омега, которому всегда всё нужно было знать, сделал всё по-своему. — Пожалуйста, прости меня, — неустанно скулил Чимин, нервно теребя пальцами. Несмотря на то, что Намджун являлся для него одним из самых близких людей, оправдывать и тем более защищать его Чимин не собирался. Его не волновали причины такого ужасного поступка, потому что дело было сделано, а злость на альфу порождена. Но думать о нём совсем не хотелось. Сейчас больше волновал Юнги, от вида которого сердце разрывалось на куски. — Говорю тебе ещё раз: ты ни в чём не виноват. Перестань уже, — дотронулся до прохладных рук, которые омега никак не мог оставить в покое. — Я чувствуя себя намного лучше. Правда, — Юнги не лгал. В присутствии Чимина становилось действительно легче. — Но всё это случилось из-за меня. Намджун из-за меня так озверел. Нужно было раньше с ним поговорить. — Чимин, пожалуйста, не нуж… — Юнги закашлялся. Из-за боли, что даже под обезболивающими никак не притуплялась, каждое слово давалось с невероятным трудом. — Всё, всё, — прошелестел искусанными губами Чимин, не заметив, как сжал пальцы альфы в своих. Юнги лишь на первый взгляд казался холодным и неприступным, но узнав его получше, Чимин увидел, каким солнечным он был человеком. И ему невыносимо было смотреть, как это солнце затухало. Его личное солнце, к теплу которого он уже успел привыкнуть. Он и не заметил, как стал от него зависим. Рядом с Юнги было не так, как с другими. С ним было… Правильно? Искренне? Чимин не мог объяснить почему. Он лишь знал, что отказаться от новоприобретённой зависимости больше не сможет. — Уже поздно, — устало произнёс Юнги. — Тебе пора домой. Чимину не хотелось уходить, но альфе положен отдых. Он и так весь вечер не отходил от него ни на шаг: то приготовит что-то, то поможет поесть, то обработает ссадины. Усталости не ощущалось. Вместо неё горели муки совести, которые Чимин всячески пытался остудить. — Я же могу прийти к тебе завтра? — Можешь, — кротко улыбнулся Юнги. Запрещать Чимину не было смысла. — Тогда как только наведаюсь к Тэхёну, сразу к тебе. — А что с ним? — Заболел. Сегодня я не смог к нему прийти, Чонгук сам пошёл. Надо хотя бы завтра его навестить. — Кстати, как они там? Поделили место или до сих пор упрямятся? — Да как сказать, — призадумался Чимин. — Я немного в замешательстве от их взаимоотношений. То они щебечут друг с другом, как ни в чём не бывало, то снова грызутся как кот с собакой. Вот даже на последней гонке. Сначала они такие: «ну мы же взрослые люди», «зачем ругаться, если можно не ругаться?» — смешно спародировал голос. — Ну и сразу после: «не нужно меня учить, как жить!», «не решай за меня!» — уже в голос засмеялся. — Забавные такие. — Зная взрывной характер Тэхёна, Чонгуку наверняка с ним непросто, — повеселел Юнги. — Чонгук недалеко от него ушёл. Он тоже, знаешь, взрывоопасный тип. Оба как два пылающих факела. Неизвестно чей огонь поглотит первым. В ответ Юнги зевнул. — Отдыхай, а мне правда уже пора. Чимин хотел было подняться, как его Юнги перехватил его за руку. — Спасибо, — благодарно улыбнулся он. — Мне несложно… — Спасибо, что остаёшься рядом. И в одно мгновение весь мир для Чимина застыл в неподвижности. Повисшую на несколько секунд, а может на целую вечность тишину разбавляло лишь сердцебиение омеги, что пропускало чересчур гулкие удары. — Ну а теперь иди скорее. Поздно уже, — отпустил его руку Юнги. Стараясь не обращать внимания на вспыхнувшие щёки, Чимин только и мог выдавить из себя тихое «до завтра» и, быстро собравшись, покинул тёплый дом, который за последнее время стал роднее собственного. Но спешить возвращаться в него омега не спешил. У него было ещё одно важное дело, которое откладывать категорически было нельзя. Сегодня нужно поставить все точки над і. Добравшись до одного из лучших районов Сеула, он припарковался возле нужной многоэтажки и сделал звонок, прося спуститься. Долго ждать не пришлось. Вот послышался скрип металлических дверей, а вместе с ним и быстрые шаги приближающего к нему альфы. — Ты почему здесь так поздно? — тревожно спросил Намджун. Чимин смотрел на него с непривычной холодностью. — Чимин, что случилось? Омега подошёл ближе и поднял голову, чтобы заглянуть в глаза. В тусклом освещении он не терял надежды разглядеть в знакомых зрачках то, что побудило сделать такой зверский поступок. Под этим прицелом Намджуну стало неуютно. На него смотрели, словно на предателя. Но не это пугало. Пугало то, что так смотрел именно Чимин. Его Чимин, в глазах которого никогда до этого не отражались эти ледники. — Мне вот интересно, ты всегда был таким? — Что? — Всегда был таким жестоким? — от растущей злости руки сжались в кулаки. Глаза застелила влага, мешая отчётливо видеть лицо человека напротив. Но оно и к лучшему. Потому что невыносимо было смотреть на него. Теперь невыносимо. — Если это так, то ты надел отличную маску, чтобы я не заметил этого ранее. Намджун не знал, что ответить. В горле встал ком, руки задрожали, а от взгляда, наполненного ненавистью, сердце расщепилось в щепки. Нет, нет, нет. Только не это. «Не смотри на меня так. Только не ты». — Не ожидал я от тебя такого. Никогда бы не подумал, что ты способен на такое зверство, — брезгливо выплюнул Чимин. — То, что ты с ним сделал, я тебе никогда не прощу. Слышишь? Никогда. И если ты ещё хоть раз к нему подойдёшь, если хоть подумаешь как-то навредить ему, клянусь, я с тобой больше не заговорю. Ты потеряешь меня окончательно. Развернувшись, Чимин хотел уже уйти, но не ступил он и шага, как Намджун схватил его за локоть, разворачивая обратно к себе. — Не трогай меня! — зло выкрикнул Чимин, отбросив от себя руку. Как же быстро эти касания стали неприятными. Отвратительными. От такой реакции на лице Намджуна отпечаталась боль вместе с горьким сожалением. Чимин не хотел, чтобы он к нему прикасался. Осознание этого оказалось худшим всего на свете. — Пожалуйста, выслушай меня, — жалобно попросил Намджун. Он не мог оставить всё просто так. Нужно хоть как-то объясниться. Хоть что-то сказать. Только что? Какие слова подобрать, чтобы обелиться? Это вообще возможно? Чёрт, как же он облажался. — Говори, — дал разрешение Чимин, вводя своим мертвенным тоном в ещё большее замешательство. — Ну же, чего молчишь? Давай же, я готов выслушать, как ты избил ни в чём неповинного человека! Готов выслушать, как он задыхался от боли, когда ты отбивал ему почки и нанёс сотрясение мозга! — он резко схватил альфу за воротник и, испепеляя гневным взглядом, сквозь зубы прошипел: — Ну же, говори. Или нечего сказать? Ответа так и не последовало. Намджун словно воды в рот набрал. Издав смешок, Чимин отпустил измятую рубашку и с пренебрежением оттолкнул альфу от себя. — Я действительно не понимаю, как можно настолько ревновать, чтобы сотворить такое. Больше ничего не говоря, Чимин мрачно опустил голову и зашагал прочь. Сил видеть этого человека больше не осталось. — Не верный вопрос, Чимин-и, — вдруг донеслось за спиной. Намджун сократил разделяющее их расстояние и, наклонив голову в бок, окинул недоуменное лицо омеги оценивающим взглядом. — Правильно так: как можно настолько любить, чтобы сотворить такое? — подумав, что любые другие слова не подойдут, Намджун решил идти напролом. Любовь — это же хорошее оправдание? Потому что других доводов, кроме своей безграничной любви, у него попросту не было. Оставалось надеяться, что Чимин сможет его понять. Хоть немного. — Разве ты не видишь, как сильно я люблю тебя? Люблю, понимаешь? И когда дело касается тебя, я буквально слетаю с катушек! Да, я действительно творю ужасные вещи, но по-другому я не могу, — тяжело дыша, он не отводил от омеги жалостливых глаз. Хотелось взять его за руку, почувствовать его тепло. Но понимая, что в данный момент это была не самая удачная идея, нервно зачесал волосы на бок и продолжил изливать душу. — Я держался, Чимин. Очень долго держался. Но я не в силе заткнуть рвущихся наружу чувств, понимаешь? Они поедают меня изнутри и мне необходимо давать им волю. Я готов был ждать твоего ответа сколько угодно. Ты же видел, я ни капли не давил на тебя, никогда не переходил черту. И я ждал. Ждал. Ждал! А после встречи с Юнги ты вдребезги разбил все мои надежды и ожидания. Сказал, что хочешь дальше с ним общаться. Сказал, что он тебе понравился! И что я должен был сделать? Покорно смириться? Отдать тебя другому? Я не могу этого сделать! Ни за что! — ревностно кричал он. — А когда я увидел, как ты на него смотришь, я… — в памяти сразу же всплыли светящиеся глаза омеги, что были направлены на того человека. И, к сожалению, этим человеком был не он сам. — Я должен был сделать хоть что-то! — И поэтому ты избил его? Избил ни в чём невиновного Юнги, потому что я начал общаться с ним? Потому что как-то не так посмотрел на него? Ты вообще себя слышишь? Это не то, что не оправдание, это… Это безумие какое-то! Какое ты вообще имел право ему что-то предъявлять? Как можно было додуматься изувечить своего же друга? Любовь ни с кого не снимает вину! А ты, Намджун, провинился. Очень сильно провинился. — Я знаю! Я всё прекрасно понимаю! Но я не мог себя контролировать. Не мог сдерживать. Мне больно, понимаешь? Мне настолько больно, что я готов любого растерзать на куски! А он забирает тебя у меня! Забирает последнюю надежду! Понимал ли его Чимин? Он пытался понять. Правда. Ему очень хотелось пропустить боль Намджуна через себя. Боль того, кто являлся далеко не последним человеком в его жизни. Но как бы он не старался, ничего не получалось. Перед глазами тут же возникал Юнги. Избитый в кровь и мясо Юнги. И ему тоже было больно. Следовало понять, чья боль из этих двоих была сильнее. Нет, не так. Нужно понять, чью боль из этих двоих Чимин хотел разделить. И к удивлению, ответ пришёл быстро. — Я никогда не был твоим, чтобы кто-то забирал меня у тебя, — огонь в глазах перегорел, вернув прежнюю холодность. — Я уже говорил, что между нами ничего не может быть. Но ты этого так и не понял. С чего-то решил, что я принадлежу тебе. Присвоил меня к себе без моего на то согласия. Но это не так, Намджун. Я никогда не принадлежал тебе. Это иллюзия только в твоей голове, и чем скорее ты от неё избавишься, тем будет лучше. Если хочешь остаться друзьями и сохранить то, что ещё не потерял, то больше не смей вмешиваться в мою жизнь, — и строже добавил: — И в жизнь Юнги тоже. — Ты влюбился в него? — со страхом спросил Намджун. Вопрос оказался неожиданным, а ответ плавал где-то на поверхности, но Чимин не мог за него ухватиться. Пока не мог. Он промолчал. — Пожалуйста, дай мне шанс, — Намджун робко взял его за руку. От волнения в глазах скопились покалывающие кристаллики. — Будь со мной. Я сделаю тебя самым счастливым. Ради тебя я на всё готов. — Раз на всё, тогда отпусти меня. — Нет, — протестующе замотал головой. — Я не могу. Я же так сильно люблю тебя. Как я откажусь от тебя? Я хочу быть только с тобой. — А я не хочу! — в сердцах выкрикнул Чимин. — Я не люблю тебя! Не-люб-лю. И никогда не полюблю. Слышишь? Никогда. Забудь обо мне! Оказывается, быть на месте того, кто разбивает сердце, не менее больно, чем тому, кому его разбивают. Да, жестоко, но необходимо. Незачем давать ложные надежды, если уверен, что не сможешь их оправдать. А Чимин был уверен. — Нет, нет, нет, — в бреду шептал Намджун, не замечая, как с каждым последующим словом всё крепче сжимал ладонь омеги. В груди надломано трескалось. Крошилось. Умирало. Как же не хотелось всего этого слышать. Не хотелось этого чувствовать. Так больно ему ещё никогда не было. — Намджун, отпусти! — Чимин попытался высвободить руку из захвата, что с каждой секундой становился всё сильнее. — Мне больно! Намджун! — завопил он, отчаянно вырывая руку из стальных тисков. Но альфа не реагировал. Он словно был не здесь. В какой-то момент руку сжали с такой силой, что вспышка острой боли вырвалась с оглушительным криком: — Больно! Больно! Аааа! А Намджуна будто парализовало. Его перекинуло в другое измерение, где он, как и желал, не доносилось ни единого звука. Лишь стеклянные глаза по-прежнему были устремлены на любимое лицо, которое выражало такие странные эмоции. Почему Чимин злится? Почему кричит? А что кричит? Почему его глаза намокли? Он… плачет? Почему его омега плачет?! Кто посмел его обидеть?! Произошедший в голове щелчок в миг обрушил реальность происходящего. Реальность, в которой он причинил боль тому, кому никогда бы не пожелал её причинять. Тому, которого ещё совсем недавно собирался сделать самым счастливым. Намджун отшатнулся. Он не мог поверить в то, что видел перед собой. Не мог осознать то, что сотворил. Его Чимин, с льющимися слезами и сдавленными рыданиями, держался за побагровевшую руку с отпечатками пальцев. Его пальцев, на которых всё ещё ощущалось родное тепло омеги. Нет. Это не он сделал. Он не мог навредить ему. Не мог довести до истерики от причинённой боли. Пожалуйста, пусть всё это будет сном. Страшным кошмаром, но только не реальностью. — Я… Прости, умоляю. Я бы никогда… Я же… я… — Намджун сделал к нему шаг, но Чимин не позволил приблизиться. Он, не скрывая плещущего в мокрых глазах страха, отшатнулся назад. Он боялся. Придерживая одной рукой вторую, Чимин молниеносно направился к байку. На этот раз Намджун не догонял его. Он неотрывно следил за чёрно-фиолетовой Ямахой, что покидала его район, унося любимого подальше от него. Туда, где будет безопасней. Байк исчез из виду давно, но альфа так и стоял на одном месте, совсем не замечая, как сдерживаемые кристаллики во всю вырвались наружу, больно царапая на холодном ветру щёки.***
Чонгук не сводил с Тэхёна изучающего взгляда. По сравнению с вчерашним днём его состояние улучшилось, но вид по-прежнему оставался болезненным. — Ты это пил? — указал на баночку с микстурой. — Эту… — Тэхён старался вспомнить, что он принимал из стоящих на тумбочке медикаментов. — Ещё нет. Чонгук налил сироп в ложечку и поднёс прямо к его губам. После того как Тэхён проглотил сладкую жидкость, дал запить стаканом воды. — Тебе бы в больницу пойти. Пусть послушают тебя, — не нравился Чонгуку его кашель. Вообще не нравилось, что Тэхён болел. Поскорее бы уже выздоровел. — Какая ещё больница? — недовольно буркнул. — Никуда я не пойду. И так ясно, что это обычная простуда. Чонгук и не сомневался в ответе этого упёртого омеги. Придётся самолично ставить его на ноги, другого выбора нет. Но если Тэхёну не дай бог станет хуже, он и не взглянет на его сопротивление — силком потащит в больницу. — И как тебя угораздило заболеть? На улице же потеплело. — Так получилось, — пожал плечами. К счастью, отец так и не узнал о болезни. Минхо с Сокджином надёжно его прикрывали. — Тебе не холодно? — уже мягче поинтересовался Чонгук, помня, как вчера знобило Тэхёна. Об остальных воспоминаниях, которые то и дело всплывали в голове, он старался не думать. Хотя получалось плохо. Сегодня он старался вести себя как обычно, но внутреннее смятение вырывалось наружу такими же неловкими взглядами. — Нет. Наоборот как-то жарковато. — Чёрт, неужели опять температура поднялась? — Чонгук приложил ладонь ко лбу, который, к счастью, горячим не оказался. — Так, давай-ка мы уберём это, — стянул с опешившего Тэхёна одеяло и, аккуратно его сложив, взамен укрыл лёгким пледом. Затем он подошёл к окну и, на глаз измерив не слишком большой градус (чтобы не продуло), приоткрыл его. — Нужно, чтобы зашёл свежий воздух, а то у тебя тут духотень. Чимин, что тоже пришёл навестить Тэхёна, потерял дар речи. А что здесь, мать твою, происходит? Он попросту не узнавал Чонгука. Последний раз он видел альфу таким заботливым… Да никогда он его таким не видел! Чтобы Чонгук кого-то кормил с ложечки? Чтобы так заботливо одеяльцем укрывал? Он бы ещё Тэхёна на ручках поносил, тогда вовсе можно говорить, что мир перевернулся. Не то чтобы Чонгук был каким-то сухарём, но и лишними сантиментами тоже не обладал. И почему он становился таким именно с Тэхёном? Чимин не понимал этих двоих. Ещё пару дней назад они шипели змеёй друг на друга, а сейчас снова вели себя как ни в чём не бывало. И как это у них получалось? Ладно, Тэхён, может, омега был отходчивым. Но Чонгук, которого Чимин знал всю жизнь, точно не отличался данным качеством. Альфа не привык кому-то уступать, не привык так себя вести. Так что изменилось теперь? Подружились? Но как это нужно сдружиться, чтобы настолько поменять Чонгука? А ещё эти взгляды. Такие… смущённые? Чего?! Этого же не может быть на самом деле? Ну нет же? — Чимин, а что у тебя с рукой? — вырвал из мыслей голос Тэхёна. — Ничего такого. Ударился, — инстинктивно прикрыл рукой ту, на которой виднелся фиолетовый синяк. — Это ж как надо было удариться, чтобы такой синячище заработать? — недоверчиво спросил Чонгук, присаживаясь к омегам. — Ну… так получилось. — У вас что, с Тэхёном одни ответы на двоих? — обиженно скрестил руки Чонгук. — Не хотите говорить, ну и не надо. От его насупленного вида омеги не сдержали смешка. — Ну, Гук-и, не обижайся, — Чимин протянул руку к его надутым щекам, чтобы помять, но альфа увернулся. — Да, Гук-и, не дуйся, — поддержал омегу Тэхён. — Лучше пойди и сделай нам чаю. Ты уже хозяйничал на моей кухни, знаешь, что там и как. — Чаю? — переспросил Чонгук, а затем, щёлкнув пальцами, оживлённо добавил: — Точно, тебе нужно побольше пить. После того как за ним закрылась дверь, Тэхён подвинулся к Чимину и осторожно взял его повреждённую руку в свою. — Расскажешь? — Я же сказал, что ничего… — Я никому не скажу, — тихо заверил Тэхён. Он сразу понял, что дело тут не чисто. Чимин вёл себя слишком неестественно. Об истинных причинах Чимину не то что говорить, даже вспоминать не хотелось. С Намджуном отношения окончательно испортились. Омега не желал слушать его извинения. После всего случившегося он будто по-новому посмотрел на этого человека. И под новым взглядом он увидел то, что не замечал ранее. В Намджуне жило что-то пугающе страшное. Такое едкое, что мороз по коже. Но страшно было не за себя. А за Юнги, с которым посмели так жестоко обойтись. Отныне Чимин ни за что не позволит причинить ему вреда. Если Намджун хоть в мыслях допустит навредить альфе, он пойдёт с заявлением в полицию. Признание Намджуна в любви не цепляло. Да и его поступки больше походили не на любовь, а больную одержимость. В мечтах Чимина точно не представляюсь, как будущий альфа из-за ревности избивал невиновных людей. Такие отношения омеге были не нужны. Подобное вызывало лишь страх и отвращение. — Не говори Чонгуку. Может, я позже ему всё расскажу, но не сейчас, — в данный момент Чимину не хотелось видеть злость друга. А то, что он разозлиться, не было сомнений. Подобные вещи всегда были неприемлемы для Чонгука, а для Чимина неприемлемы были насилие и жестокость. — Хорошо, не скажу, — согласился Тэхён, не собираясь нарушать своих обещаний. — Это… — поднял слезящиеся глаза к потолку. — Это Намджун. — Что? — не понял Тэхён. — Но как? Ты же ему нравишься. — Вот поэтому он и слетел с катушек. Из-за своей ревности… ах, точно, из-за своей любви он избил Юнги. Ни в чём невинного Юнги, который сейчас лежит и корчится от боли. — Юнги? — переспросил Тэхён, пытаясь вспомнить, где слышал это имя. — Мин Юнги, ты должен его знать. Он тоже из Пусана. — Да, знаю, — взволнованно ответил, наконец вспомнив черноволосого альфу. — В последнее время мы с Юнги очень сблизились. Он кое с чем мне помогает. Я часто к нему прихожу, мы много проводим времени вместе. Намджуну, видите ли, не понравилось это, и он… жестоко избил его, — Чимин заплакал. Сердце кровью обливалось от мысли об искалеченном альфе, который всего этого не заслужил. Тэхён придвинулся ближе и крепко обнял плачущего омегу, успокаивая. — А потом… С непрекращающимися всхлипами Чимин начал всё рассказывать, вводя Тэхёна в больший ужас. Все видели, как Намджун относился к Чимину. Как горели его глаза, которые всегда были направлены лишь на этого омегу. И чтобы он, этот улыбчивый альфа, и причинил боль омеге? Тому, в кого был беспамятства влюблён? Немыслимо. — Теперь я не знаю, как вести себя с ним. Мне страшно представить, что может прийти в его голову в следующий раз. Я боюсь за Юнги. Вдруг он ему ещё что-то сделает? — Если честно, я тоже не знаю, как тебе вести себя с Намджуном, — робко заглянул в заплаканные глаза. — Но я точно знаю, что ты должен быть рядом с Юнги. — Думаешь? — шмыгнул носом Чимин. — Уверен. Он ведь нравится тебе? — Кто? — Юнги, — Тэхён улыбнулся шире, завидев, как лицо Чимина приобрело розоватый оттенок. — Хотя можешь не отвечать. Твои красные щёки выдают тебя с потрохами. — Я не знаю, как правильно назвать то, что чувствую. Мне просто хорошо с ним. Но увидев его вчера, такого избитого, измученного, мне самому стало плохо. Это было не просто чувство жалости. Это было что-то другое. Внутри болело на физическом уровне, будто это меня избили. Хотелось защитить его, обнять и спрятать от всего мира. А ещё хотелось убить Намджуна. Звучит ужасно, но это то, что я чувствую. Я ещё не разобрался в этом всём. — Нечего тут разбираться, — потрепал его по волосам Тэхён. — Ты влюбился. Только влюблённые могут говорить подобное. — Даже если так, не уверен, что это взаимно, — Чимина не пугали собственные чувства. Он, как и всегда, думал не о себе, а о том, что думают о нём другие. — Мы знакомы совсем недавно. Может, он воспринимает меня только как друга. Тем более, я изначально хотел с ним подружиться. Подружился, блин. — Не накручивай себя раньше времени. Как ты заметил, Юнги достаточно сдержанный парень, поэтому он может и не скажет напрямую, но его действия могут говорить о многом. Может, он тоже боится, что это не взаимно, кто его знает? Думаю, тебе стоит показать ему своё не совсем дружеское отношение. — А как это сделать? — заинтересованно спросил Чимин. Раньше ему не приходилось сталкиваться с подобным. Он был так закомплексован, что думать не смел, чтобы кого-то привлечь. — Ты ведь такой красивый, включи своё омежье обаяние. Лично мне всегда помогает. — Тебе и включать ничего не нужно. Ты и так сплошной магнит для всех альф, — наконец улыбнулся Чимин. — И даже для некоторых омег, — тише добавил и оба громко засмеялись. — Так что лучше скажи, кто тебе нравится. — Мне? — обескуражено переспросил Тэхён. — Наверняка среди десятков упадающих за тобой альф нашёлся тот, кто пришёлся тебе по душе. «А и правда, нашёлся ли?» — горело в голове не у одного Тэхёна. Чонгук, стоя под дверью с подносом в руках, не нашёл в себе сил оборвать откровенный разговор омег. До дрожи в поджилках было интересно узнать ответ на поставленный вопрос. Нравился ли кто-то Тэхёну? Ответ «да» отчего-то дико раздражал. Одна мысль, что омега мог быть с каким-то альфой выводила из себя. До побеления костяшек и сжатых зубов было неприятно. Уже во второй раз он сталкивался с этим съедающим внутренности чувством. — Ну так что? Тебе кто-то нравится? — переспросил Чимин у зависшего Тэхёна. — Нет, — но внутреннее сомнение неожиданно вырвалось наружу с последующим: — Наверное. — Как это «наверное?» — не удовлетворился ответом омега. — Просто подумай, есть ли человек, с которым тебе хорошо? Тот, с кем безумно комфортно и в то же время он сводит тебя с ума. Неожиданно ладони Тэхёна вспотели, кончики пальцев задрожали. Такая реакция стала следствием того, что в голове отчётливо всплыло имя того, с кем он и ощущал всё то, о чём говорил Чимин. Осознание этого испугало. Подобного не должно быть. Но оно было. Чёрт, оно было. В этот момент Тэхён и не подозревал, что обладатель этого имени паниковал не меньше него. Он, затаив дыхание, сгорал от нетерпения и страха, моля получить отрицательный ответ. Ему не хотелось, чтобы в сердце Тэхёна кто-то жил. Не хотелось, чтобы мысли омеги были заняты кем-то другим. Кем-то, кто не он. Чонгук не пытался разобраться в причине этого желания, возможно, он подумает об этом чуть позже. А сейчас он надеялся услышать заветное «нет». Лишь это короткое слово успокоит его встревоженное сердце. — Я… — Тэхён нервно запнулся. — Я не знаю. Он не понимал, что чувствовал, но от того, что он просто чувствовал, стыла кровь. Что-то в нём изменилось. И до сих пор продолжало меняться. Тэхён не мог дать объяснения происходящему, но он точно знал, что следовало бы остановить эти странные изменения. А то от них внутри что-то неумолимо скреблось и рвалось наружу. От них в груди расцветало до умопомрачения пьянящее и одновременно до дрожи пугающее чувство. Он не должен испытывать его. Не к нему. После вчерашнего Тэхён и так старался не подавать смущения, стараясь вести себя как ни в чём не бывало. Нужно и дальше придерживаться такого расклада и не усугублять неожиданно возникшую проблему. Да, именно проблему, потому что он уверен, что ни к чему хорошему это не приведёт. И пока было не поздно, пока оно не вырвалось наружу, необходимо оборвать развитие этого зародыша. Только знать бы как. Чимин хотел спросить что-то ещё, но в комнату зашёл Чонгук. Поставив поднос на тумбочку, он подал кружку сначала Чимину, а затем и Тэхёну. — Всё в порядке? — спросил он у Тэхёна, который, казалось, был не здесь. Тэхён поднял на Чонгука осторожный взгляд и почувствовал, как сердце забилось быстрее. Невнятно кивнув, спрятал за большой кружкой начавшие гореть румянцем щёки. Хотелось надеяться, что данное явление было следствием болезни, а не от смотрящих на него чёрных омутов. Настолько красивых, что с каждым разом глядя в них, Тэхён всё больше поддавался их пленяющему и такому опасному очарованию. — Тебе уже не так жарко? — Чонгук аккуратно поправил на нём плед. — Как раз нормально, — благодарно улыбнулся. А Чимин, попивая свой чай, продолжал наблюдать. Складывалось впечатление, будто он третий лишний. Нет, здесь определённо было что-то не так. Ещё немного посидев, Чонгук с Чимином засобирались домой. Дав Тэхёну нужные рекомендации и, пожелав ему скорейшего выздоровления, они покинули дом. Чимин, снова толком ничего не объяснив, умчался по своим делам, а Чонгук отправился домой. Ночью он ещё долго не мог уснуть. На постоянной перемотке стояла одна простейшая фраза: «я не знаю». — Почему же ты не знаешь? — всматривался в тёмный потолок, пытаясь найти в нём ответы. Но их не было. Казалось, что если он их не отыщет, мир перестанет существовать.