«Вы можете сосредоточиться либо на том, что держит вас вместе, либо на том, что разрывает вас на части»
Плотную тишину гостиной прерывало лишь мерное тиканье настенных часов. Тэхён, поглощённый размышлениями об услышанном, нервно крутил кольцо на пальце и смотрел в одну точку. Сегодня Хосок ему всё рассказал. О том страшном, что всё это время мучило и не отпускало. Узнать, что лучший друг имел прямое отношение к Чонгуку, Чимину и… всему остальному, стало как минимум неожиданностью. К подобному Тэхён точно готов не был. — Почему ты раньше мне ничего не рассказал? — наконец обратился к сидящему рядом Хосоку, на котором от волнения не было лица. Продолжать хранить секреты Хосок не видел смысла. Стоило надеяться, что единственный человек, в котором он нашёл своё счастье, который всё это время держал на плаву, не оттолкнёт. В обратном случае вера в жизнь будет утрачена. — Боялся, что ты тоже меня осудишь. Потерять ещё и тебя я не мог. — Хоби… — Тэхён сочувствующе накрыл его руку своей и заглянул в глаза. Так тепло, что Хосок поневоле начал оттаивать. — Я бы никогда не осудил тебя, потому что не в чем. Ты не виноват. Никто не виноват. Тогда ты ведь тоже мог… — нервно сглотнул, — погибнуть. Хосок никогда не считал себя невиновным, но то, что Тэхён поддержал его, не отвернулся, вселяло надежду в лучшее. Действительно, этот омега был потрясающим. Он ни капли не удивлён, что влюбился именно в него. — Я поговорю с Чонгуком, — с готовностью заявил Тэхён. — Попробую убедить его, что злиться на тебя бессмысленно. Как-никак вы были друзьями. Лучшими друзьями. Чонгук не мог так просто забыть об этом. Хосок благодарно улыбнулся. По правде, ему плевать, что думает о нём Чонгук. Вернуть дружбу им вряд ли удастся. Да и не сильно хотелось. Сейчас главное то, что думает о нём Тэхён, а он на его стороне. — Есть кое-что ещё, что я хочу тебе сказать. Хосок сжал его руку крепче. Пальцы неприятно врезались в холодный ободок металла. Взгляд опустился ниже и вперился в ненавистное кольцо. В голове уже прокручивались варианты, как избавиться от него, взамен надев то, которое подарит он. Но если кольцо ещё можно снять, то вишнёвый след возле шеи так просто не уберешь. Он ещё как минимум несколько недель будет въедаться в кожу и смешивать любимую сирень с ненавистным гранатом. — Как долго вы вместе? — холодно спросил, не отрываясь от розового метала. Тэхён, заметив, куда смотрит альфа, опустил взгляд на свою руку. Улыбка украсила лицо, а в глазах заплясали те самые искорки, которые Хосок увидел лишь однажды: когда Тэхён смотрел на Чонгука. — На самом деле не так давно, но такое чувство, будто мы знакомы всю жизнь. Говоря о Чонгуке, Тэхён чувствовал, как теплело в груди. Несмотря на их последний разговор, который закончился далеко не на приятной ноте, его чувства ни на йоту не изменились. Он как любил его, так и продолжал любить, несмотря ни на что. — Извини, что раньше не рассказал. В последнее время столько всего произошло, что… — виновато посмотрел на альфу, — всё вылетало из головы. Тэхёну стыдно признаваться, но он позабыл о Хосоке. Регулярные звонки и встречи по видеочату сменились короткими сообщениями, в которых с каждым днём иссякала былая заинтересованность. Всё свободное время Тэхён проводил с Чонгуком. Именно с ним он делился тем, что раньше мог рассказать Хосоку. — Ты любишь его? — Хосок точно мазохист, раз задал вопрос, ответ на который знал заранее. — Безумно люблю. Светящаяся улыбка делала Хосоку ещё больнее. Никогда Тэхён так не улыбался ему. Это улыбка предназначалась другому. — Если не секрет, — Хосок немного напрягся, прежде чем продолжить, — за что ты полюбил его? Чем он тебя так зацепил? Тэхён никогда не задумывался, чем конкретно привлёк его Чонгук. Почему он полюбил именно его? Вокруг него всегда было много альф: красивых, интересных, харизматичных. Но почему выбор остановился на Чонгуке, с которым, если быть откровенным, отношения заладились не сразу? — Несмотря на то что между нами не всегда всё бывает гладко, но только с ним я чувствую себя настолько… — пытался подобрать подходящее слово. — Безопасно. Комфортно. Но признаться, по началу дело было в эмоциях. А Чонгук всегда их во мне вызывал. Будь то радость или злость, но мне нравились все те чувства, что я испытывал рядом с ним. Я сам не заметил, как подсел на них. Тэхён с улыбкой вспоминал, как в самом начале отрицал тот факт, что Чонгук стал для него неким наркотиком. Его личной зависимостью, которую хотелось ещё и ещё. Без которой уже не представлялось жизни. — Но чтобы между нами не происходило, сколько бы мы не ругались, я всегда чувствую себя с ним защищённо. Рядом с Чонгуком все трудности становятся такими невзрачными, ведь я знаю, что он рядом, и мы со всем справимся. Я полюбил его не из-за чего-то конкретного, а из-за того, что это просто он. Чонгук для меня особенный. Он мой человек. Моё всё. Тэхён закончил говорить давно, но Хосок не обмолвился и словом. Сердце стучало с безжалостной болью, тоской и даже яростью. Глаза отражали метель чувств: от потрясения до горького осознания. Ему никогда не стать для Тэхёна столь особенным. Никогда не услышать, как о нём говорят с той же нежностью и любовью. Его весенний лучик был затушен мраком, имя которого Чонгук: верный друг прежде и злейший враг ныне. А что, если его не станет? Что если рассеять этот мрак и снова стать для Тэхёна единственным? А был ли он когда-то этим единственным? Или всё это лишь ложные надежды, никчёмная вера в недосягаемое? Хосок запутался. Он был зол. Растерян. Если бы он только раньше признался в своих чувствах, может быть они с Тэхёном были вместе. Но он струсил. Испугался признанием разрушить то, что уже имел. Это было огромной ошибкой, ведь упустил свой шанс. Теперь Тэхён принадлежал другому. Но и отказаться от него Хосок тоже не мог. А вдруг когда-нибудь… — Эй, ты меня слышишь? — махнул рукой перед застывшим лицом альфы. — Да, — наконец отозвался тот. — Так, что ещё ты хотел мне сказать? — А, это… Сейчас явно неподходящий момент, чтобы признаваться в собственных чувствах. Дело вовсе не в гордости, о которой Хосок забывал при виде Тэхёна. Просто сделай это — всё может стать ещё хуже, хотя казалось, куда больше. Но зная Чонгука, он рано или поздно облажается, ведь выдержкой никогда не отличался. Отличие от Хосока. Нужно немного подождать и Тэхён сам придёт к нему. — Как-нибудь потом. Я наверное уже пойду. Ещё с Чимином хочу встретиться. Проводив Хосока на улицу, Тэхён оглянул припаркованную Кавасаки, покрытую паутиной царапин и несколькими особо глубокими вмятинами. — Хосок, — то, каким тоном он окликнул альфу, пустило озноб по коже, — надеюсь то, что случилось на гонке, больше не повторится. Если бы с Чонгуком тогда что-то случилось… — пауза, чтобы прогнать самые ужасные мысли. — В общем, не смей так больше делать. Я никому не прощу, если он пострадает. Даже тебе. Хосока в очередной раз переполнило разочарование. И плевать, что Чонгук всё это начал. Плевать, что он толкал его в обрыв, а Хосок лишь защищался. Может, он рано понадеялся, и Тэхён вовсе не на его стороне?***
Это было уже так обыденно: расположившийся на диване ноутбук, на экране которого шёл включенный фильм; запах вкусной еды; перебирающие волосы пальцы и твёрдое плечо под головой, как самое безопасное место на свете. Находясь здесь, в небольшой комнатушке, где по-прежнему пестрило зелёным цветом, Чимин чувствовал себя самым счастливым. И лишь недавние события омрачали эту идиллию. Он рано понадеялся, что в кои-то веки всё начало налаживаться. Возвращение Хосока стало переломным моментом. Чимин переживал. За всех. За Чонгука, который не хотел выходить на связь, предпочтя снова замкнуться в себе. За Хосока, который был не менее дорог, нежели Чонгук. А ещё за Тэхёна, который по чистой случайности оказался знаком с Хосоком. Как дальше сложатся отношения между этими тремя? Дело было плохо, но чутьё Чимина подсказывало, что дальше будет ещё хуже. — Эй, ты чего? — вырывал из раздумий Юнги, почувствовав его напряжение. — Да так… Переживаю за них. — Они взрослые люди. Уверен, они быстро уладят этот конфликт. — Да какой конфликт, — Чимин убрал голову с плеча и удобнее уселся на кровати. — Ты не до конца понимаешь всю суть. Чонгук ненавидит Хосока. Так сильно, так люто, что даже мне страшно. И ко всему этому Хосок знаком с Тэхёном. Ты хоть представляешь, что теперь он к нему испытывает? — Твоё общение с Хосоком не повлияло на ваши отношения с Чонгуком. — Хосок мой брат, и Чонгук понимает это. А Тэхён его омега. Он ревнует, это же очевидно, — после небольшой паузы Чимин неуверенно продолжил: — И, если честно, что-то мне подсказывает, что причины для ревности не беспочвенные. Хосок относиться к Тэхёну не просто как к другу. Вспоминая недавнюю встречу, от Чимина не укрылось, с каким трепетом Хосок говорил о Тэхёне. Он будто и не хотел обсуждать других тем, кроме этого омеги. Рассказывал буквально обо всём: как они познакомились, как подружились, как Тэхён помог справиться с прошлым. Если брату он действительно нравится, хуже и быть не может. — Не вмешивайся в это, — на полном серьёзе заявил Юнги. — Они сами во всём разберутся. — Но они мои друзья. Я не могу не вмешиваться. — Ты можешь сделать только хуже. Просто не лезь, поверь. Чимин был бы не собой, если бы не сунул свой нос в чужие дела. Но они и не чужие. Проблемы близких — и его проблемы. — Так, хватит об этом думать, — Юнги закрыл крышку ноутбука и отложил его на тумбочку. — У меня первый выходной за неделю, и я хочу побыть с тобой. — Я и так тут, — задорно протянул Чимин. — Да, но лучше, — подхватил омегу за талию и усадил на себя, — вот так. Держась за плечи альфы, Чимин стыдливо отвёл взгляд. Подобное смущало и ставило в неловкое положение. — Посмотри на меня. Чимин зажмурил глаза, затем снова открыл и только потом медленным оборотом головы взглянул на альфу. Мягкая улыбка успокаивала, но вот недвусмысленные поглаживания по напряжённым бёдрам — нет. Притянув Чимина ближе к себе, Юнги взял его за подбородок и провёл большим пальцем по нижней губе, оттягивая её. Поцелуй произошёл как нечто естественное. Губы мягко сминали друг друга, мокрые языки сплетались глубже. Чимину нравилось целоваться. Той неловкости, которая была присуща в первые разы, больше не наблюдалось. В поцелуях он вёл себя максимально уверенно и открыто. Но только в поцелуях. С остальным всё было куда сложнее. Поцелуй становился развязней, откровенней. Дыхание, не так от возбуждения, как от волнения, тяжелело. Каждая мышца в теле напряглась как струна. Сердце отдавалось камнем в горле. Сложно было не обращать внимание на чужое возбуждение, которое так ясно в него упиралось. Это смущало и пугало одновременно. Но когда руки начали спускаться ниже, обхватывая ягодицы, Чимин занервничал не на шутку. — Юнги, подожди, — попытался оттолкнуться, но его снова увлекли в поцелуй, сжимая за задницу крепче. Чимин замычал в губы, которые никак не хотели разъединять. Целовали требовательно, быстро и даже жёстко. Не успев сообразить, как Юнги опрокинул его на постель, закинул одну ногу себе за спину и сильнее вжал в кровать. Возбуждение альфы упиралось в живот, проезжаясь по нему медленными толчками. Как только под футболку заползли руки и очертили выпирающие рёбра, Чимина кинуло в жар. Только не тем, что страстью зовётся. Это было что-то паническое. — Не надо! — закричал он, со всей силы отталкивая Юнги от себя. Вместе с прозвучавшим криком Юнги окатило ледяной водой. Лежащий под ним Чимин выглядел ничуть не возбуждённым. В его глазах читался лишь испуг. Омега выполз из-под нависшего над ним тела и отсел на другой край кровати, подогнув ноги под себя. Юнги, что ещё пару секунд приходил в себя, осторожно подполз к нему. Впервые он чувствовал себя настолько ничтожно. — Пожалуйста, извини. Я не хотел напугать тебя. Просто… я… «Не сдержался», — осталось за сомкнутыми губами. — Знаю, — ответил за него Чимин, на самом деле всё прекрасно понимая. — Но я пока не готов. — Да, конечно. Я всё понимаю. Лёгкая улыбка на лице омеги немного успокоила, но вину не уняла. — Сам не знаю, что на меня нашло. Я бы никогда не сделал чего-то против твоей воли. — И это я тоже знаю, — Чимин улыбнулся шире. — Просто не дави на меня, хорошо? Закутав Чимина в свои объятия, Юнги ещё долго шептал слова прощения. Он сам не понимал, как мог так оступиться. Безусловно, он хотел омегу, но, поддавшись вожделению, позабыл, что Чимин не обычный омега, для которого заняться сексом — равно что зубы почистить. С ним надо постепенно и маленькими шажочками, чтобы ненароком не спугнуть, как случилось это сейчас. Больше такой неосмотрительности Юнги не допустит. Он слишком дорожил этим человеком. Тема физической близости являлась для Чимина болезненной. Самому себе стыдно признаваться, но за двадцать один год у него не было альфы. Из-за своих комплексов он никого к себе не подпускал: стыдился себя и боялся реакции другого человека. Одна мысль, что кто-то увидит его тело: голое, некрасивое, со всеми недостатками — не то что убивало сексуальное желание, а вводило в ужас. Да и причин заниматься сексом не было. Течки, если и проходили, то очень скудно. Либидо плавало где-то на дне, а мастурбация не доставляла особого удовольствия, чтобы пожелать чего-то большего. Иногда Чимин задумывался: что особенного в этом сексе? Почему люди его так любят? А может, он просто асексуален, поэтому ему это не интересно? Но даже если отбросить неуверенность в себе, допустить интимную связь, хотя бы ради любопытства, всё равно не смог бы. Чимину была важна эмоциональная составляющая. Ему нужно знать человека и далеко не один день. Он должен чувствовать себя с ним комфорт и симпатию в романтическом плане. И, наконец, ему повстречался Юнги, который идеально подходил под все параметры. Но Чимин так и не смог. Проблема никак не в альфе. Он был прекрасен. Дело во внутреннем барьере, не позволяющий должным образом открыться и отдаться. Юнги говорит, что всё понимает, но Чимин тоже не дурак. Юнги взрослый альфа со своими потребностям. Это нормально, что он хочет секса. Но если Чимин его не хочет? Не с ним, а в целом не хочет? Их отношения обречены? Заставить себя он тоже не мог. Возможно, для этого нужно больше времени. Больше раскрепощённости, которая у него пока отсутствовала. Трель звонка заставила вздрогнуть. Взяв телефон и увидев имя звонившего, Чимин напрягся. — Кто это? — любопытно поинтересовался Юнги. Немного помявшись, Чимин наконец поднял трубку. — Да, Намджун. В динамике послышался голос: тихий и, как показалось, немного дрожащий. — Нет, я сейчас не дома, — отвечал Чимин, поглядывая на внимательно слушающего их Юнги. — Прямо сейчас? — нахмурился, обдумывая дальнейший ответ. — Ладно, приду. Глядя на завершившийся вызов, Чимин и сам не понимал, почему согласился на эту встречу. Возможно, виной тому неживой голос Намджуна. Может, действительно что-то случилось. — Идёшь к нему? — Он говорит это важно. — Не иди, — приказным тоном попросил Юнги. — Я не могу избегать его вечно. Чимин поднялся с кровати и поправил на себе смятую одежду. Завидев расстроенное лицо альфы, умилительно улыбнулся. — Но я могу прийти к тебе завтра. Когда ты освободишься? — Поздно, — вздохнул Юнги. — Скоро и у тебя времени не будет. — Знаю. Но это то, к чему я шёл всю жизнь. «И если бы не Намджун, вряд ли бы дошёл», — подумал про себя.***
— Я отвлёк тебя, да? — виновато спросил Намджун, когда Чимин присел напротив него. — Говори уже, что хотел, — получилось немного грубо. — Ты никогда не простишь меня? — Намджун… — неохотно протянул, не желая разговаривать на эту тему. — Я уезжаю. Наконец Чимин обратил на него внимание. Жаль только, что при таких обстоятельствах. — Куда? — В Пусан. — На долго? — задавая этот вопрос, Чимин подсознательно знал, что ответ ему не понравится. Так и случилось. — Навсегда. Секунда, чтобы переварить полученную информацию, и ещё одна, чтобы почувствовать опустошение. — Жаль маму оставлять, но зато буду чаще видеться с отцом и братом. Возможно, там открою свой мотосервис. Отец пообещал помочь, — небольшая пауза, чтобы озвучить самое важное. — Самолёт через два часа. Так что вот, хотел попрощаться. Намджун не хотел громких прощаний. Всё, на что его хватило, так это по-тихому попрощаться с Сокджином и Чонгуком. В связи с последними событиями бросать последнего особенно не хотелось, но билеты давным-давно куплены, а всё отменить он не мог. Намджун понимал, что задержись здесь хоть ещё на один день — умрёт от чувства вины. И выход наконец-то нашёлся — исчезнуть. Исчезнуть из жизни того, кто был всем. Того, кого так сильно подвёл. Но напоследок захотелось посмотреть на него ещё раз. Сохранить в памяти несравнимый ни с чем аромат земляники и как следует запомнить отблеск карих глаз. И так странно видеть в них то ли растерянность, то ли испуг… — Почему? Одно короткое слово вмещало в себя больше эмоций, чем Намджун получил за всё это время. — Я не могу. Не могу здесь оставаться. Я так устал… Видеть тебя и каждый раз умываться муками совести. — Я был так слеп, так эгоистичен, что не замечал очевидного. Мне очень жаль, что всё это время ты боролся с этим один. Если бы я только… — широкие плечи сникли, голова опустилась вниз. Да что тут ещё говорить… — Так это из-за меня? — до Чимина наконец дошло. — Не смей. Не смей из-за меня бросать всё. — Прости, Чимин, но я уже всё решил. Так будет лучше для всех. — Не будет! — хлопнул ладонью о стол. — Мне не будет. Так хочешь, чтобы я мучился чувством вины? — Ты ни в чём не виноват. Это моё решение. Я так хочу. — Ты убегаешь, — от осознания этого тоска медленно, но неотвратимо скапливалась в уголках глаз в виде слёз. — Именно, — улыбка странно смотрелись на фоне грустных глаз. — И прежде чем я уйду, я бы хотел ещё раз попросить у тебя прощение. За всё, что сделал и не сделал. Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня, — рука осторожно потянулась к руке омеге. Да, той самой. Чимин не оттолкнул. — Мне жаль, что всё так получилось. И жаль, что так закончилось. Дальнейшие слова доносились словно из толщи воды. Чимин, дезориентированный во времени и пространстве, не сразу заметил, как чужой голос смолк, а сидящий напротив человек исчез. Судорожно вздыхая, он быстро сморгнул слёзы и огляделся вокруг. Намджуна не было. Чимин подорвался с места и побежал за альфой. Они ещё не попрощались. Он ещё не всё ему сказал. Широкая спина заметилась на противоположной стороне дороги. Машины непрерывным потоком двигались навстречу друг другу, а предательский зелёный свет никак не хотел загораться. Смотря в след удаляющему альфе, Чимин чувствовал, как теряет что-то важное. Когда заветная цель оказалась в паре шагов, он без раздумий впечатался в чужую спину и крепко обвил руками живот. — Я ещё… — сбито от бега шептал Чимин, — не всё сказал. Намджун боялся пошевелиться. Думал, Чимин переломает ему рёбра, настолько сильно он их сжимал. — Я так и не поблагодарил тебя. Спасибо. Спасибо тебе огромное. — За что? — всё так же не оборачиваясь. — За стажировку. Для меня это действительно очень важно. Ты как никто другой знаешь это. Намджун не видел, но по голосу услышал, что Чимин улыбается. Обернувшись, не прогадал. — Больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив. И ты как никто другой знаешь это. Улыбка у обоих стала ярче. Давно между ними не было такой лёгкости. Жаль, что так поздно. — Есть ещё кое-что, — Чимин постарался собраться с внезапно разбередившими чувствами. Он должен это сказать, а Намджун должен услышать. — Не думай, что я держу на тебя зла. Потому что это не так. Я прощаю тебя, Джун-и. Давно простил. На этих словах Чимин встал на носочки и придвинулся ближе, чтобы прямо на ухо шепнуть: — И я тоже хочу, чтобы ты был счастлив. Губы нежно прикоснулись к щеке и поцеловали её прямо в ямочку. По собственной щеке скатилась мокрая дорожка, а в груди что-то… ёкнуло. Всего на секунду, но это было так ярко, так тепло, что не почувствовать это было невозможно. И это чувство, название которому нельзя подобрать, останется с Чимином на долгие годы. — Я буду скучать. — И я. Чимин не понимал, почему было так больно. Почему сердце так тревожно стучало, а слёзы рекой текли по щекам? Всё плохое резко забылось, когда понимаешь, что это прощание. Уходит не просто его друг. Уходит близкий ему человек. Один из самых близких. Их история закончилась, даже не начавшись, но смотря друг другу в глаза в последний раз, не покидала мысль, что это ещё не конец. Возможно, когда-нибудь они встретятся вновь. Счастливые или нет, но это обязательно произойдёт. Оба были в этом уверены.***
Большая часть бутылки виски была опустошена. Чонгук, забыв о существовании стакана, пил прямо с горла. Золотистая жидкость струилась по горлу, обжигала внутренности. Глоток за глотком — и опьянение, словно туман, окутало сознание, но тяжесть мыслей так и не развеяла. Они, будто цепкие корни, глубоко вросли в размытое сознание и продолжали мучить. Злить. Надоедать. Казалось, что всё это происходит не с ним. Не могла его прекрасная сказка оборваться столь быстро. Нет, она не оборвалась. Просто в их историю сунулся злодей, который захотел помешать их счастью. Но Чонгук был уверен в Тэхёне. Он до конца будет ждать его. С каждым взмахом пальца картинка на экране мобильного сменялась одна за другой. Пьяный взгляд подолгу изучал бесчисленное количество фотографий, которые они сделали с Тэхёном. Особое внимание заострилось на совместном селфи во время похода в кино под открытым небом. На фоне — пронизывающие последними лучами вечернее небо, поблизости — сидящие в обнимку парочки. Тэхён не смотрел в объектив. Вместо этого он притянул лицо Чонгука к себе и с прикрытыми глазами целовал его в щёку, в то время как альфа запечатлял этот момент, чтобы сейчас смотреть на себя со стороны и не узнавать. Собственные глаза светились искрами, а улыбка… она была настолько яркой и счастливой, что Чонгук и подумать не мог, что умеет так улыбаться. Разве только с этим омегой. Чонгук скучал. Невозможно и тоскливо. Как же хотелось наплевать на всё и просто оказаться рядом. Вдохнуть запах его волос, поцеловать в щёку, а затем и в губы. И обнять. Так крепко, чтобы втиснуть в себя. Отсутствие Тэхёна порождало ломку. Чонгук даже не догадывался, что возможно испытывать такую сильную потребность в человеке. Не придумав лучшего способа унять душевную боль, он решил залиться алкоголем. Телу действительно становилось легче, но не тому, что находилось внутри. Внезапная трель звонка разрезала тишину на мелкие осколки, неприятно резанувших по пьяному мозгу. Это явно не родители, которые ещё были на работе, и не Юнхо, что недавно ушёл с друзьями гулять. Чонгук усиленно игнорировал повторяющийся звук. Прислугу он отпустил, поэтому открыть дверь больше некому. Вот же, не дадут насладиться тишиной. Отложив телефон, Чонгук поднялся с кровати и попытался удержать равновесие. Комната перед глазами кружилась. Ноги ощутились комком ваты. А он нехило так накидался. Кое-как спустившись на первый этаж, он взял лежащие на подносе ключи и вставил их в замок. Из-за опьянения открыть дверь сразу не удалось. Руки дрожали, перед глазами плыло, а трель непрекращающегося звонка действовала на нервы. — Блядь, кто бы ты ни был, я тебя уже ненавижу! На этих словах замок, наконец, щёлкнул, и дверь открылась. Чонгук, пыхтящий от злости, уже собрался накинуться на нежданного гостя с пару ласковыми, как речь внезапно отобрало. — Тэхён? — произнёс вслух, пытаясь убедиться, что перед ним действительно тот омега. — Извини, я не… — от опьянения заплетался язык. — Не знал, что это ты. Тэхён еле заметно улыбнулся. Несмотря на не совсем радужное приветствие, он едва сдержал порыв, чтобы не повиснуть у Чонгука на шее. Но всё потом. Сейчас им надо поговорить. — Можно войти? — неловко спросил, заметив, что Чонгук не спешил его приглашать. Выглядел он весьма растерянно и… пьяным? — А, да, — заторможено проговорил, отойдя в сторону. Чонгук на подкашивающихся ногах завёл их на кухню. Не найдя сил подолгу находиться в вертикальном положении, он небрежно уселся на стул. — Как ты узнал мой адрес? — Чимин подсказал. Несмотря на то, что Чонгук частенько пропадал у него дома, сам же Тэхён ни разу к нему не наведывался. Когда им хотелось побыть вдвоём у Чонгука дома как не родители, то Юнхо. Поэтому удобнее было проводить время у Тэхёна, который жил один. — Почему ты так напился? — возвышался над вдребезги пьяным альфой Тэхён. — Потому что скучал по тебе, — пьяно заулыбался. — Подойди ко мне. Тэхён сделал шаг ближе. Чонгук, который ещё секунду назад выглядел максимально расслабленно, внезапно схватил его за руку и потянул на себя. Тэхён не успел сообразить, как его подхватили под ягодицы и усадили на себя. Альфа начал водить носом по его щеке, спустился к шее, а затем, отдёрнув рубашку, коснулся метки. Та уже немного зажила и больше не напоминала ожог, но запах сохраняла прекрасно. Они всё ещё пахли друг другом. И так должно быть всегда. Пальцы небрежно расстёгивали пуговицы, обнажая желанное тело. Губы дорожкой скользили по шее, плечам, ключицам. Выцеловывали каждый сантиметр, заставляя невольно откинуть голову назад, ещё больше подставляясь под эти ласки. — Чонгук, я пришёл поговорить, — пытался и себе заодно напомнить, когда мгновенно начал млеть от каждого прикосновения горячих губ. Чонгук не слышал его. Он и соображал то с трудом. Как только он увидел Тэхёна, все тягостные думы, которое он гасил бутылкой, мигом развеялись. Всё, что надо было для счастья — любимый человек. Одно его присутствие, одна улыбка — и Чонгук готов забыть обо всём. Тэхён здесь, рядом с ним, а это самое главное. Алкогольные поцелуи водопадом струились по телу. Тэхён не мог сопротивляться. Не хотел. Он всегда будет отдаваться Чонгуку без остатка. Окончательно утратив рассудок, омега уселся на бёдрах альфы удобнее и, втиснувшись в него, соприкоснулся нарастающим возбуждением. Из груди вырвался глухой стон. Пальцы запутались в смоляных прядях и сжали их в кулак, несильно оттягивая. Чонгук быстро расстегнул оставшиеся пуговицы и одним рывком стянул с плеч рубашку. Губы припали к груди, поочередно впиваясь в затвердевшие соски. Влажный язык очерчивал бусины круговыми движениями, лизал их, кусал, затягивал в горячий рот. Тэхён выгнулся в спине и издал несдержанный стон. Несмотря на недавнюю между ними близость, ему никак не насытиться этим альфой. Его хотелось ещё и ещё. Ягодицы жадно сминали сквозь ткань брюк, которая грозилась вот-вот намокнуть от потекшей смазки. Смешанный запах сирени и граната проникал под кожу, забивался в лёгкие, кружил голову. Воздух начал заканчиваться. Дыхание обрывалось, кровь в ушах гудела, а веки медленно прикрывались. Тэхён инстинктивно подался бёдрами вперёд, сымитировав толчок. Затем ещё один. И ещё. По мере того как мокрый язык вёл дорожку от его груди до подбородка, он откровенно тёрся об альфу, чувствуя, как в него упиралось чужое возбуждение — твёрдое и горячее. Поплывший не только от алкоголя взгляд остановился на вишнёвых губах, которые Тэхён только что облизал. Чонгук чувствовал ответный голод. Крыша потихоньку съезжала, оставляя в пустой черепной коробки лишь одно — желание. Желание быть с этим человеком, прикасаться к нему, шептать слова любви и всевозможными способами показывать эту самую любовь. Так хотеть, так любить невозможно. Порой Чонгука одолевал страх. А что, если он лишится Тэхёна? Проснётся, а его нет. Ни рядом, ни далеко. Нигде нет. Возможно, все эти мысли лишь пьяный бред, но в глубине души Чонгук знал, что если когда-нибудь Тэхён покинет его, он исчезнет. Жизнь без Тэхёна — не жизнь и даже не унылое существование. Это сплошная пустота. Тьма, поглощающая все имеющиеся эмоции, кроме одной — скорби. Чонгук знал, какого ощущать её. А ещё он знал, что от потери Тэхёна она будет в миллионы, миллиарды раз сильнее. Невыносимой. Проверять не хотелось. — Не смогу без тебя. Просто не смогу, — с дрожью в голосе зашептал Чонгук. — Ты даже не представляешь, что значишь для меня. Ты — буквально всё. Смущённая улыбка поползла по губам. В груди разлилось тепло. Такое приятное, сладкое, словно душу обмазали мёдом. — Представляю, Чонгук. Ведь для меня ты тоже всё. Тэхён даже не догадывался, какое влияние оказали на Чонгука эти слова. В губы снова впились другие. Целовали так жадно, так любяще, что не продохнуть. Язык проник в рот и бесстыдно прошёлся по всей полости, буквально вылизывая её. Он скользил по ровному ряду зубов, щекотал чувствительное нёбо, проникал глубже. Алкогольное дыхание обжигало, опьяняло. Сбитые вздохи, как и горячие языки, сплетались. Горевшие жаром тела прижимались друг к другу, не оставляя между собой ни миллиметра пространства. Руки блудливо оглаживали всевозможные участки, сжимали покрытую испариной кожу и оставляли на ней красноватые следы, говорящие о нетерпеливости и ненасытности. Не разъединяя поцелуя, Чонгук подхватил Тэхёна под ягодицы и, поднявшись со стула, усадил его на стол. Поясницу крепко оплели ногами. Нырнувшие под футболку руки начали гулять по груди, животу. Пальцы обводили рельефные кубики, словно заново изучали такое знакомое тело. Короткие ногти намеренно царапали кожу, оставляя на ней огненные полосы в совокупности с приятными мурашками. Вырывающиеся из груди стоны утопали в мокром поцелуе. Они так спешили это сделать, как будто происходящее было с ними впервые. Но если в их первый раз они подолгу изучали друг друга, наслаждались каждым вдохом и выдохом, то сейчас весь стержень и выдержка были отброшены. Их просто не существовало. Прежде чем Тэхён успел стянуть с Чонгука футболку, тот внезапно отстранился. Тяжело дыша, он соприкоснулся вспотевшим лбом о лоб омеги и облизал мокрые от слюны губы. А затем… заулыбался. Так ярко, так радостно, как мог улыбаться только с Тэхёном. — Я знал, — от переполняющего возбуждения голос звучал рвано, но не менее счастливо. — Я знал, что ты выберешь меня. Теперь нас никто не разлучит. Теперь у нас снова всё будет хорошо. Чонгук впился в губы очередным поцелуем, но на этот раз Тэхён не ответил. — Чонгук, подожди, — ладони упёрлись в грудь альфы, отталкивая. — Нам надо поговорить. — Потом. Всё потом, — Чонгук потянулся к нему вновь, но Тэхён и на этот раз оттолкнул. — Что-то не так? — от серьёзно настроенного омеги он даже начал трезветь. Всё не так. Он сглупил. Так сильно сглупил, что нужно поскорее это расхлёбывать. — Дело в том, что… — виновато заглянул Чонгуку в глаза. Не выдержав полного надежды взгляда, Тэхён низко опустил голову. — Я не выбирал тебя. Я вообще не делал этот дурацкий выбор. Чонгук отступил на шаг назад. В глазах читалось сплошное неверие. Может, он ослышался? Не может ведь это быть взаправду. Тэхён не мог предать его. — Что ты сказал? — Пожалуйста, успокойся, — заметив, что альфа начал заводится, начал успокаивать его. — Я не хочу ссориться. — А я так был уверен, что ты будешь на моей стороне. — Вся эта ситуация слишком сложная, чтобы оставаться на стороне кого-то одного. — Сложная? А как по мне, всё предельно просто. Но ты не видишь истины. Ещё умудряешься метаться между мной и им! Если пришёл заступаться за него, то можешь не стараться. Я даже слушать не буду. Разговор снова вёл в никуда, но он должен попытаться вразумить Чонгука. Спрыгнув со стола, Тэхён подошёл ближе. Рука потянулась к руке альфы, переплетая пальцы. Касание немного остудило вспыхнувший гнев. — Я пришёл сюда не ради Хосока. А ради тебя, — в глазах отражалась неподдельная искренность. — Я как никто другой понимаю твои чувства. Я всё помню. Каждое твоё слово, каждую эмоцию, которую ты испытывал, рассказывая мне обо всём. Мне правда жаль, что всё так случилось, но разве ты не видишь, как эта ненависть съедает тебя? Тебе самому от неё только хуже. Прошлое не изменить, но и жить с этим грузом всю жизнь нельзя. Понадобилась всего секунда, чтобы Чонгук резко выдернул руку из его и едко выплюнул: — Нет, Тэхён, можно. И тебе не понять меня. В смерти твоей мамы никто не виноват. В её потери ты можешь винить разве что вселенную. А я буду винить того, кто действительно в этом виноват. — Но он не виноват. Это был несчастный случай. — Как раз таки это не был несчастный случай! Он был в здравом уме и понимал, что делает. Но это не помешало ему выебнуться и угробить невинную жизнь! — Хосок рисковал и своей жизнью тоже. Он тоже мог погибнуть. — Мог. Но в конечном итоге в гробу оказался не он, а Сухо, — текущий по венам яд вылился в гримасу отвращения. — Ты даже не представляешь, как сильно я ненавижу его. Каждый день проклинаю его существование. Лучше бы это он сдох тогда! Кожа покрылась ознобом. Тэхён бы никто не подумал, что услышит от Чонгука что-то подобное. — Я не узнаю тебя. Ты ведь не такой. Ты хороший, добрый человек. Ты не способен желать людям зла. — Ты ошибаешься. Это моя обратная сторона, показывать которую я никогда тебе не хотел. Комната погрузилась в молчание. Впервые оно было неуютным. — Я люблю тебя, Тэхён, — не отрываясь от стеклянных глаз, Чонгук заговорил снова. — Настолько сильно, что превращаюсь в эгоиста и требую от тебя того же самого. Я хочу, чтобы при любых обстоятельствах ты тоже всегда выбирал только меня, — наклонившись, подобрал с пола рубашку и протянул её обратно Тэхёну. — Но пока ты с ним, я не могу. Это сильнее меня. — Ты... прогоняешь меня? Полученное в ответ молчание порезало душу, создало на ней уродливые трещины, из которых вытекала боль. Прикрыв глаза, Тэхён пытался замедлить время и удержать беспокойные слёзы, которые всё же тихо выступили из-под закрытых век. В горящей огнём метке отражалась не только своя горечь. Чонгук чувствовал и боль Тэхёна. Она, как нечто раздирающее в клочья и режущее хуже ножа, приумножала испытуемое в разы. Стук захлопнувшейся двери поставил точку в неудавшемся разговоре. Гробовая тишина была нарушена громким треском опрокинутых со стола предметов. — Блядь! Чонгук закрыл лицо руками, вдавливая слёзы обратно в глаза. Тэхён ушёл и больше не вернётся. Он сам его об этом попросил. «Всегда» закончилось слишком быстро.