Давай всё исправим

      Утром он просыпается от стука в дверь. Разбитый, с головной болью и ужасающе уставший от ночных кошмаров, не отпускавших его сегодня ни на секунду. Дин не помнит, что ему конкретно снилось, но от общего настроения снов по рукам до сих пор ползут холодные мурашки.       На часах почти полдень, и от этого он смачно матерится, опуская ноги на пол и разрешая Сэму войти.       — Чувак, какого хрена ты не разбудил меня раньше? — почти рычит Дин, ощущая потерю такого драгоценного для них времени.       — Я будил тебя после того, как вернулся с пробежки, но ты был всё ещё слишком пьян, чтобы проснуться, — спокойно отвечает Сэм, проигнорировав тон брата. Он опускает на тумбочку рядом с ним кружку горячего кофе и баночку с обезболивающими и изо всех сил старается не принимать осуждающий вид, заметив почти допитую бутылку виски. — Приведи себя в чувства и спускайся в библиотеку, у меня есть несколько идей.       Идеи — это не совсем решения, но уже и не жалкое ничего, которое было у них вчера, поэтому Дин наспех принимает прохладный душ и глотает таблетки, запивая их крепким кофе, и ни на секунду не перестает чувствовать вину за то, что сорвался и спал в пьяном угаре вместо того, чтобы искать пути решения их проблемы.       Сэм к этому времени уже обложен древними книгами и свитками настолько, что на столе нет свободного места для чашки, которую несет в руках Дин, и ее приходится поставить прямо на свободный третий стул, попробовав проигнорировать тот факт, кто обычно на этом стуле сидел (спойлер: безуспешно).       На то, чтобы разобраться в особой схеме расположения информации, разбросанной по столешнице, Дину требуется несколько минут, в течение которых он терпеливо ждет за плечом Сэма более подробных объяснений. Прямо перед ними разложены записи Хранителей, хотя бы косвенно касающиеся всего ангельского, божественного и космического; дальше — магия, ведьмы и заклинания всех стран и народов, за которыми грудой свалены свитки о мощнейших артефактах, хотя бы теоретически способных обладать нужной им силой. Дин в очередной раз поражается способности брата так систематизировать любое расследование, а потом обращает внимание на небольшую стопку книг в самом конце стола.       Их всего несколько, и Дину нужна секунда, чтобы понять, к какой именно категории они относятся. Темные, как само понятие зла, древние рукописи содержат в себе достаточно информации, чтобы нанести непоправимый вред всему человечеству, попади они не в те руки. Обратись к одной из них, и при любом раскладе будут жертвы. Такая магия не проходит бесследно, и кому как не Винчестерам знать о цене.       Дин смотрит на книги и на Сэма, который точно также рассматривает жутковатые обложки, а потом переводит взгляд на старшего брата. Их глаза встречаются всего на пару секунд, но эти секунды говорят достаточно: в крайнем случае, они оба будут готовы пойти на что угодно, чтобы выручить Каса. И они пойдут. Но сначала испробуют все альтернативные варианты. Легко кивнув, Дин присаживается рядом и берет в руки первый попавшийся свиток, пока Сэм пускается в объяснения.       Оказывается, пока Дин пребывал в своем пьяном коматозе, Сэмми обзвонил всех известных им охотников. Пришлось в двух словах рассказать про заварушку с Богом, так что, вероятнее всего, теперь они все считают себя их должниками, но конкретно сейчас Дин даже не против — это им на руку. Сэм попросил каждого отслеживать любую информацию, которая может быть хоть как-то полезна, а еще навести справки у своих знакомых, пока они будут исследовать каждый угол бункера.       С этим планом Дин соглашается без возражений, хотя иного у них попросту нет, поэтому сразу же приступает к изучению, пытаясь погрузиться в дело целиком и полностью, чтобы в голове не было ни одной посторонней мысли. Вечером, спустя несколько изученных трактатов, не принесших ни одной полезной идеи, старший Винчестер начинает замечать, как Сэм бесконечно отрывается от своего ноутбука и смотрит на Дина, открывая и закрывая рот, а потом возвращается обратно к исследованию, так и не решившись что-то сказать.       — Ну же, Сэмми, — слегка раздраженно оборачивается Дин, отложив письмена в сторону. — Тебя сейчас разорвет, если ты, наконец, не спросишь.       — Да… — Сэму приходится прочистить горло, чтобы собраться. — Я хотел спросить еще вчера, но не знал, был ли ты готов. Или готов сейчас, но… Слушай, ты должен рассказать, что именно произошло. Не зная подробностей, я будто тычу пальцем в небо, а ведь Кас каким-то образом призвал Пустоту, и это значит, что мы тоже можем попробовать сделать это или нечто подобное, или…       Сэм замолкает, потому что Дин вздыхает слишком громко, словно ему врезали под дых, и чувствует, как ускоряется пульс. Он знал. Конечно же, он знал, что придется рассказать, и Сэм прав, он не готов и никогда не будет. Будто, произнеся всё вслух, он сделает смерть Каса еще более реальной, и его слова, они тоже станут более реальными…       Внезапно ему становится страшно. Стоит ли говорить Сэму о признании? Стоит ли упомянуть, что Дину оно показалось совершенно не дружеским? Ведь, чисто теоретически, этот факт не играет решающей роли в истории с точки зрения расследования, но если Дин неправ, и в итоге окажется, что из-за умалчивания деталей они не смогут найти решение, он не сможет себя простить.       К тому же, не значит ли это, что признание смущает Дина?       Он вздыхает еще раз, закрывает глаза и трет переносицу, пока Сэм терпеливо молчит и даже не шевелится в ожидании.       Не отрывая глаз от пола, он рассказывает всё.       Как их преследовала Билли, и как Дин понял, что из-за него они сейчас погибнут. Как Кас нарисовал сдерживающий символ, который дал ему минутку на размышления. И как за эту минуту он принял совершенно идиотское суицидальное, но героическое решение. Абсолютно в духе Каса (ну и вообще всех Винчестеров).       И как воплотил это решение, призвав Пустоту, и оттолкнул Дина, позволив ей утащить себя вместе со Смертью. И как он улыбался — совершенно, блять, счастливо улыбался, — позволяя мерзкой субстанции поглотить себя без остатка.       Дин рассказывает всё и чувствует такое опустошение, что живот сводит и начинает тошнить. В глазах стоят слезы, и он смахивает их одним движением, продолжая прожигать взглядом пол, пока Сэм молчит и глубоко дышит, шумно выталкивая воздух из легких.       Проходят долгие минуты, а, может, и часы, прежде чем Сэм, наконец, собирается с мыслями:       — Дин, ты ведь понимаешь, что не виноват, верно? — в ответ Дин усмехается и роняет лицо в ладони. — Я серьезно. Ты не должен себя винить.       Ему нечего ответить. Он не согласен и очень хочет со всего размаха врезать по какой-нибудь поверхности, желательно, разбив костяшки в кровь, чтобы пальцы онемели, и хоть на пару минут эта боль завладела всем его вниманием. Вместо этого губы Дина разжимаются, чтобы сказать то, что не дает ему вздохнуть полной грудью с того самого дня:       — Я ничего не ответил, Сэм. Промолчал в ответ, — еще один истерический смешок, и слезы уже безудержно прожигают кожу щек. — Блять, просто промолчал.       Сэм молчит и дает брату возможность взять себя в руки, за что он чертовски благодарен. Лишнее слово или, упаси бог, объятия разрушили бы остатки этой плотины, и неизвестно, что было бы после, а они оба должны оставаться в состоянии закончить начатое. Поэтому спустя достаточное, по его собственному мнению, количество времени младший Винчестер плавно переходит в режим работы, делая заметки в блокноте.       — Он нарисовал символ кровью, верно? Она осталась на двери? — спокойно интересуется Сэм, будто только что не являлся свидетелем того, как брат рассыпался на куски.       Дин отрицательно машет головой.       — Символ сгорел. Но… его кровь осталась на моей куртке.       — Хорошо, — выдыхает Сэм. — Уже что-то. Большинство заклинаний строится на крови, так что это может помочь. Осталось понять, какое из них следует применить, чтобы вытащить его или хотя бы найти.       Под звук стучащей клавиатуры Дин искренне пытается вернуть себе способность мыслить и воспринимать информацию, но вместо этого бесконечно прокручивает в голове слова Каса, которые, кажется, навечно въелись в подкорку. Он должен был сказать хоть что-то. Должен был обнять его и не позволить жертвовать собой, а вместо этого запаниковал и похерил, вероятно, лучшее, что было в его жизни, чтобы теперь сидеть тут в окружении древних писаний и наугад искать решение, которого вполне может и не быть.       Захлопнув книгу, он поднимается с места, на секунду задержавшись, чтобы благодарно сжать плечо брата прежде, чем уйти. Сэм кивает в ответ и сочувственно улыбается одним уголком губ, как умеет только он, маленьким жестом высказав больше, чем целым монологом.       — Дин, — окликает он его уже на выходе из комнаты. — Мы вернем его, слышишь?       Сэм не видит этого, но Дин кивает и сжимает руки в кулаки, изо всех сил пытаясь поверить в сказанное.       В комнате Дина темно, пусто и холодно. Он задается вопросом, почему не замечал этого раньше, когда забирается под одеяло и оставляет ночник включенным, не допуская вчерашних ошибок. Сон приходит на удивление быстро, но вместо отдыха и покоя приносит с собой только черные силуэты, которые, словно вода — мерзкая, тягучая — заполняют всё пространство, пока Дин не начинает захлебываться и задыхаться, втягивая в легкие густую субстанцию. Он зовет на помощь, но знает, что никто не придет. В этой комнате он совсем один, и спасать его некому.       Проснувшись в холодном поту и подорвавшись с кровати, Дин первым делом глубоко дышит так долго, что начинает кружиться голова, а потом хватает с тумбочки почти пустую бутылку и допивает её несколькими большими глотками.       Это ошибка. Слабость. Глупость. Но Дин решает, что хочет быть слабым и глупым, но зато пьяным и способным проспать ночь без душераздирающих картин. Алкоголь действует быстро, поскольку в желудке у него пусто, а сознание еще не до конца вернулось после пробуждения, так что спустя несколько минут Дин обнаруживает себя у шкафа, разглядывающим зеленую куртку, которую не видел с того самого дня и сомневался, что когда-нибудь вообще захочет увидеть.       Он проводит пальцем по кровавому отпечатку, а потом натягивает ее на плечи и возвращается к кровати. Да, это никак не поможет, но он все равно опускается на колени и самозабвенно молится до тех пор, пока больную ногу не сводит судорогой, из-за чего в итоге все же приходится подняться и перелечь в постель.       И утром, когда Сэм будит его сразу после своей пробежки, он ничего не говорит, заметив на брате окровавленную куртку и пустую бутылку на полу.       Дин мысленно обещает себе отблагодарить его, как только будет способен адекватно мыслить.       В таком режиме проходят несколько следующих дней. Пару раз им звонят знакомые охотники, но вместо информации об ангеле просят советов со своими ничего не значащими для Дина делами: оборотнями, перевертышами и прочими упырями, которые продолжают активно истреблять человеческий род, несмотря ни на что.       Они с Сэмом проводят долгие часы, изучая, выдвигая гипотезы и проверяя свои догадки. К сожалению, ни одна идея не оказывается достаточно жизнеспособной. Дину снова кажется, что это тупик, и он начинает впадать в отчаяние, когда Сэм придвигает к нему лэптоп с местными новостями. Судя по всему, в Миннеаполисе бесчинствует призрак.       — Три часа пути, — пожимает плечами Сэм. — Думаю, хватит одного дня, учитывая дорогу туда и обратно. Простое дело — посолить и сжечь, а на обратном пути заедем за продуктами, в холодильнике почти пусто.       Первая реакция Дина — злость. Он хочет высказать Сэму, что всё это совершенно не важно, и еда его волнует также ничтожно мало, как и этот призрак, но…       Погибли уже трое. Включая тринадцатилетнего парня, который, вероятнее всего, просто оказался не в то время и не в том месте. Дин сжимает челюсти, хватает в руки несколько книг, которые планировал изучать в ближайшие дни, и молча направляется в гараж, чтобы проверить свою дорожную сумку на наличие предметов первой необходимости.       К обеду они уже допрашивают семью погибшего мальчика, а еще через два часа находят координаты нужной могилы. Дожидаясь ночи, Дин изучает записи хранителей, в которых снова нет ничего особенно полезного, а Сэм обзванивает нескольких ведьмаков, контактами которых поделились их новые знакомые охотники.       Как только солнце садится, они направляются на кладбище, чтобы быстро расправиться со злобным духом, но когда в жизни Винчестеров всё было так просто? Призрак появляется рядом со своей могилой как раз в тот момент, когда Сэм щедро посыпает его кости солью, и одним взмахом отправляет младшего Винчестера в полет на десяток метров. Дин успевает только потянуться к ружью, когда оно вылетает у него из рук и врезается в соседнее надгробие. Следом за ним летит и сам Дин, смачно прикладываясь затылком к гладкому мрамору.       Горячая кровь начинает бежать по его голове и шее, заливаясь за воротник, а в глазах всё двоится. Он пытается найти ружье, но призрак снова подбрасывает его, на этот раз пригвоздив спиной к ближайшему дереву. От удара Дин несколько долгих секунд не может вздохнуть, в панике пытаясь высмотреть Сэма, но безуспешно. Сероватый силуэт мужчины материализуется прямо перед ним, и по коже бегут мурашки (Дин и не пытается уверить себя, что это исключительно от холода).       Мерзавец умер совсем недавно и никак не должен был успеть научиться за такой короткий срок всем этим призрачным приблудам, но старший Винчестер готов поклясться, что такой силы рядом с собой он не ощущал уже очень давно. Страх окончательно парализует, когда призрак пропихивает внутрь его грудной клетки руку и крепко сжимает сердце, прекращая его жалкие попытки сокращаться и гнать кровь.       Это больно. Чертовки больно, но Дин не способен издать даже жалкий крик, потому что в легких совсем не осталось воздуха. И ровно в тот момент, когда в глазах начинает стремительно темнеть, он слышит звук чиркающей зажигалки, которая никак не срабатывает, но, в конце концов, всё же чувствует, как потусторонняя сила слабеет. Он падает на землю, неудачно приземляясь прямо на колено и судорожно втягивая носом воздух.       Спустя полминуты Сэм, еле доковылявший до брата, помогает ему встать и светит фонариком в глаза, взволнованно проверяя реакцию.       — Сотрясение, — констатирует он, хотя Дин и так уже прекрасно знает свой диагноз. — И понадобятся швы.       — Меня больше волнует почти случившийся сердечный приступ, — откашливается Дин, пытаясь осмотреть Сэма в ответ. — А ты как?       — Кажется, сломал ребро, — выдыхает младший Винчестер, задирая повыше рубашку и направляя на живот луч света. — Чертов призрак.       С трудом добравшись до машины, братья решают, что Сэм все же находится в менее плачевном состоянии, так что Дин заваливается на заднее сидение, чтобы иметь возможность вытянуть ногу. Полпути они проводят в тишине, но все же Сэм решается озвучить вслух то, что крутится в мыслях у них обоих.       — Тебе не показалось, что этот призрак, ну, знаешь…       — Отделал нас как детишек? Показалось.       — И что это значит? Попался особо сильный и ловкий призрачный ублюдок? — он бросает на Дина взгляд в зеркало заднего вида и хмурится, увидев, как брат морщится, пытаясь сдвинуть ногу правее.       — Или именно так теперь выглядит охота, когда перестаешь быть любимой игрушкой гребаного Бога.       — Думаешь, он всегда, вроде как, защищал нас? Наделил особой силой?       — Только не приписывай этому извращенцу никаких добрых заслуг. Возможно, мы просто стареем.       — Возможно, — тихо соглашается Сэм, хоть они оба и понимают, что это не так.       Их слишком часто швыряли об стены, деревья и могилы, чтобы сейчас не ощутить колоссальной разницы, и травмы, которые они везут с собой с этой простейшей охоты, тому подтверждение. И это наталкивает на совсем недобрые мысли….       Что, если все те разы, когда им удавалось вернуть друг друга и своих близких с того света, были просто божественной подтасовкой фигурок на шахматной доске? Они ведь настолько привыкли к исходу смерть-это-не-навсегда, что без лишних раздумий взялись за поиски способов возвращения Каса.       А что делать, если таких способов попросту не существует, и новый Бог не намерен вмешиваться в естественный ход вещей, как он сам и заявил?       С этими мыслями Дин проводит оставшиеся часы в дороге и не перестает анализировать свою жизнь, даже пока Сэм накладывает ему швы, а потом кряхтит, получая свою тугую повязку на ребра. Сколько их заслуг реально принадлежат им? И на что теперь способны Винчестеры без Чака, если даже жалкий мстительный дух выбил из них всё дерьмо всего за пару минут?       Дин мучает себя этими мыслями, когда ложится в постель и впервые со дня их, так называемой, победы решает помолиться Джеку. Он чувствует себя странно и долго не может найти нужные слова, отчего начинает злиться, но в итоге просит только одну вещь, которая по-настоящему его волнует:       — Помоги Касу, — шепчет он, плотно зажмурив глаза. — Пожалуйста, вызволи его из Пустоты. Пожалуйста, — повторяет Дин, ощущая, как его сердце будто снова сжимается ледяными пальцами призрака, пока окончательно не проваливается в сон.       На следующий день братья Винчестеры узнают, что все те разы, когда они бросались в новый бой сразу после предыдущего, наспех вздремнув пару часов в Импале, однозначно не были лишены божественного вмешательства. Дину требуется около получаса, чтобы с трудом одеться и спуститься на этаж ниже, где Сэм, скрючившись и прижимая ладонь к своим ребрам, безуспешно пытается поставить кофейник на место, но никак не может поднять руку достаточно высоко. И хотя у Дина перед глазами всё немного плывет, а глубоко внутри от этого шторма зарождается тошнота, он способен поднять руки выше пояса, и помогает брату, окинув его хмурым взглядом и получив такой же в ответ.       — Кажется, нам нужен выходной, — выдыхает Сэм, наконец усевшись за стол.       — Отдохнем на том свете, Сэмми. У нас есть дело. Соберись.       — Ты себя-то видел? Выглядишь так, будто сейчас свалишься в обморок или облюешь всю кухню.       Дин цыкает на него, придвигая чашку кофе поближе.       — Для того, чтобы листать страницы, не надо много сил, принцесса.       Сэм закатывает глаза, но больше не спорит. На самом деле, на столе перед ними уже лежит раскрытый ноутбук с отсканированными страницами каких-то символов, что означает, что братец приступил к расследованию еще задолго до появления Дина и сам не намерен отлеживаться и терять время.       Так что, немного прихрамывая и издавая старческие стоны при каждом движении, они все же усаживаются на свои привычные места в библиотеке и закапываются в книги, молчаливо надеясь, что сегодня им повезет сильнее, чем вчера.