Давай всё исправим

      Допив пиво из очередной бутылки, Дин автоматически тянется к маленькому переносному холодильнику за следующей и разочарованно вздыхает, когда нащупывает только пустоту. Он сидит на капоте Детки в какой-то глуши недалеко от Бункера и ощущает, как холодный осенний ветер пытается пробраться под его куртку и отобрать остатки тепла. Можно остаться здесь, переночевать на заднем сидении и еще часов на восемь обеспечить себе полное отсутствие сочувственных взглядов и предложений поговорить от младшего братца, кажется, решившего, что новая цель его жизни — свести Дина с ума.              Но Дин слишком стар для этого дерьма. Ночевки в машине по сравнению с удобным матрасом, хранящим форму его тела, кажутся теперь настоящей пыткой, так что он продолжает сидеть до тех пор, пока пальцы на руках окончательно не сводит от холода. Смирившись со своей участью, Дин неохотно пересаживается на водительское место и лишь ненадолго позволяет себе безвольно уронить голову на руль. Всего на одну минуту.       Последние несколько недель после поездки к медиуму оказались для Дина слишком насыщенными на разочарования. Спустя пару дней Стив позвонил с новостями: Рай, Ад, Чистилище, Пустота, другие миры — все это теперь было словно отделено от их реальности прочной стеной. Земля будто была погружена в огромный божественный пузырь, пробиться через который никому было не под силу. Парень ощущал, что все эти «плоскости» все еще существовали, но больше не видел лазеек, позволяющих существам перемещаться из одного места в другое, что фактически делало все попытки братьев найти заклинание или ключ бесполезными.       Конечно же, Дин не поверил ему на слово. Но после того, как на шестом перекрестке подряд после закапывания всех необходимых ингредиентов снова абсолютно ничего не произошло, поверить пришлось. Позже они испробовали еще несколько заклинаний по вызову демонов и ангелов и чертовски сложное кельтское заклятие поиска, ради которого пришлось совершить несколько неоднозначных покупок в даркнете.       И ничего. Парень оказался прав. Джек сделал их мир недосягаемым, что в теории должно было радовать любого охотника, но Винчестеры сейчас даже отдаленно не испытывали никакого счастья. Сэм в тот вечер обзвонил охотников, чтобы дополнительно убедиться в том, что никто в последнее время не сталкивался с ангельско-демонской активностью, а Дин как следует напился.       Поиски продолжились, но стойкое ощущение того, что они бьются головой о бетонную стену, быстро довело Дина до ручки. Охотник снова почувствовал её — знакомую пустоту в душе в комплекте с отсутствием всяческой надежды.       Он знал о потерях так чертовски много, но никогда не был готов к следующей. Особенно, если это была очередная потеря Каса.       Поэтому сейчас, сидя в своей машине и собирая остатки сил, Дин не понимает, что ему делать дальше. Младший Винчестер то и дело отправляет ему ссылки на статьи со странными смертями, но заниматься расследованиями, бросаться в гущу событий на встречу опасности, притворяться федералами и допрашивать свидетелей — так ничтожно глупо по сравнению с тем, что он обязан сделать, но не может.       Как найти в себе силы хоть на что-то и перестать быть таким жалким? Дин не знает этого. Черт, он больше вообще ничего не знает.       К моменту его возвращения в Бункер на телефоне оказывается уже четвертый пропущенный вызов от Сэма, которого он настойчиво игнорирует, хоть и понимает, что брат не сделал ничего плохого. Пожалуй, ему стоит попытаться стать менее невыносимым, чтобы не потерять последнего близкого человека, но… Наверное, не сегодня.       Потому что, войдя в жилище, Дин первым делом замечает записку:       Охочусь на Вендиго. Если хочешь — присоединяйся. Отправил адрес в смс.              Дин до конца не понимает, почему его настолько сильно бесит факт, что Сэмми способен отбросить свои переживания в сторону и отправиться в путь, если сам он, хоть и остается дома, но фактически не приносит никакой пользы. Ни со спасением Каса, ни со спасением хоть кого-нибудь. Почему бы не взять себя в руки, вооружиться огнеметом и спасти парочку беззащитных людей, верно? Только вот он не может. Мысли о потерянном времени, о брошенном в неизвестности ангеле, о Джеке, который оградил их от основных опасностей, но не помог в самом главном, делают его совершенно неспособным выполнять свою работу.       Так что Дин берет очередную бутылку и отправляется к себе, сминая и выбрасывая по дороге записку от младшего брата. Он пропускает это дело. А еще следующее. И не выбирается на похороны охотника, почившего от рук рейфа. Дин проводит дни в безрезультатных поисках, а ночи в отчаянии и кошмарах, а чаще в алкоголе и безнадежных молитвах.       Однажды вечером Сэм не выдерживает и затевает одну их тех самых бесед, во время которых душу выворачивает наизнанку. Он держится спокойно и уверенно, ловко подбирая нужные слова, но брат непреклонен, так что даже его хваленое терпение подходит к концу.       — Чего ты этим пытаешься добиться, Дин? — не выдерживает младший и выхватывает из его рук бокал. — Ты не утопишь свою боль на дне стакана. Ни тебе, ни мне никогда этого не удавалось.       — Тогда где же мне ее утопить? — хмыкает старший Винчестер.       — Это так не работает, и ты это знаешь. Нужно… не знаю. Попробовать двигаться дальше. Мы не перестанем искать Каса, но нельзя же целыми днями травить себя этим пойлом, и отказываться выходить наружу, — в ответ Дин лишь несогласно пожимает плечами и убирает ноги со стола, намереваясь уйти и завершить разговор. — Объясни мне, чего ты ждешь? Какого-то чуда?       В голосе Сэма столько отчаяния и тревоги, что сердце старшего брата болит только сильнее, но в нем слишком много невыплеснутой злости для душевного разговора и как раз достаточно алкоголя, чтобы не отдавать отчета своим действиям. Поэтому одним резким движением он припечатывает Сэма к стенке и цедит сквозь стиснутые зубы:       — А неужели мы не заслужили чуда? Неужели ты, я и Кас не заслужили этого ебучего чуда, скажи мне?! — младший брат под его напором растерянно молчит и не прилагает никаких усилий к тому, чтобы вырваться, отчего агрессия Дина плавно сходит на нет, и он опускает руку, шагая назад.       Сэм глубоко вздыхает, наклонив голову.       — Возможно, то, что мы живы уже чудо. А еще то, что Джек теперь Бог, и Земля полностью защищена от монстров, справиться с которыми у нас не хватит сил. Разве этого недостаточно?       Клокочущая злость в душе Дина плавно сменяется чем-то гораздо более выжигающим — адской смесью скорби, отчаяния, обиды и одиночества.       Ему явно недостаточно всего перечисленного, так что он молча завершает разговор и отправляется к себе, плотно захлопнув дверь в комнату. Проходят долгие минуты или даже часы, во время которых Дин пытается привести в порядок свои мысли и чувства, но вместо успокоения и сна, приносящего недолгое забвение, его тело будто само принимает решение и тянется за маленькой картонной коробкой, стоящей под кроватью.       Дин достает смятые футболки и осторожно убирает их в свой комод. Вешает испорченную кровью куртку обратно в шкаф. И освобождает достаточно места в прикроватной тумбочке для того, чтобы разместить там древнюю книженцию и блокнот, из которого выглядывают уголки фотографий, взглянуть на которые не хватает мужества.       Все, что осталось от Каса, с легкостью вмещается в его крошечной комнате, не занимая много места, в отличие от боли, которая наполняет и разрывает каждую клетку его тела.       Этой ночью во сне Дин безуспешно колотит кирпичную стену кулаками, пытаясь пробиться к свету, и сбивает руки в кровь, но из образовавшейся прорехи мгновенно появляются знакомые черные щупальца, поглощая его и утягивая куда-то в неизвестность.       Первое, что замечает Дин, проснувшись и приведя себя в порядок, — абсолютная тишина. На кухне не шумит кофеварка, никто не шаркает длинными ногами по коридорам, не работает радио, и даже свет в библиотеке не горит. На телефоне нет пропущенных вызовов и смс, а ключи от Импалы не обнаруживаются на привычном месте. Дин снова остается один в своей темнице, но на этот раз не винит брата. Ему следовало извиниться, ведь Сэм не хотел сделать ничего плохого, так что братец вполне может позволить себе игру в молчанку и охоту в одиночестве, чтобы выпустить пар.       Каждый борется со стрессом своими методами, и метод Дина — добавить немного виски в утренний кофе и закопаться в книгах.       Он пишет Сэму только ближе к вечеру, начиная ощущать беспокойство за то, чтобы мелкий не наделал глупостей и не попал в неприятности, но ответ приходит почти мгновенно: «Буду через пару часов», так что Дин отправляется на кухню, чтобы извиниться так, как он умеет — проявив заботу. И готовит ужин впервые за целую вечность.       Вот только семейному застолью не суждено состояться, потому что Сэма нет ни через пару часов, ни через четыре. Дин разогревает еду дважды, прежде чем сдаться и сесть за стол в одиночестве, а когда брат не возвращается даже ближе к полуночи, он пишет еще одно сообщение и отправляется в свою берлогу, наобум включая что-то из недавно вышедшего на Нетфликс. К концу второй серии про охренеть какую умную шахматистку Дина вырубает таким крепким сном, что он испуганно подрывается на месте, когда дверь бункера с грохотом открывается.       Он неохотно заставляет себя встать и принять менее недовольный вид лишь только потому, что все еще остро ощущает вину за свою вчерашнюю выходку, и когда сталкивается в коридоре с Сэмом, в руках которого большие пакеты непонятно чего, сразу же замечает его подозрительно взволнованное лицо.       — Ты еще не спишь? — брат пытается придать своему виду непринужденности, но Дин не идиот, так что его бровь быстро взлетает наверх, оповещая о том, что нет никакого смысла продолжать прикидываться.       — Как видишь. Что в пакетах?       Сэм вздыхает, но принимает поражение. Нет смысла отпираться или увиливать, так что он расслабляет плечи и осторожно улыбается.       — Думал, что этот разговор произойдет у нас не раньше, чем завтра утром, но раз уж ты не спишь… — Сэмми оставляет пакеты на полу и кивает Дину в сторону гостиной. — Идем.       Первое желание — выспросить все как следует, прежде чем куда-то идти, но по самодовольной ухмылке братца становится понятно, что ничего плохого произойти не должно. Ну, наверное, не должно… С их жизнью в этом никогда нельзя быть уверенным до конца. И все же Дин шагает следом, изрядно стараясь, чтобы поспевать за великаньими шагами Сэма, а когда выходит из коридора, застывает на лестнице не в силах поверить своим глазам.       — Какого… — только и вырывается из его рта, пока брат со всех ног несется вперед, чтобы в полной мере продемонстрировать сюрприз.       Это собака. Тот самый пес, которого они случайно заметили на заправке в самый разгар схватки с Чаком. Дин тогда даже позволил лохматому монстру забраться на сидение Детки и искренне полагал, что уберечь хоть одну жизнь от слетевшего с катушек Бога уже будет большой победой. Да, все это было очень мило (конечно, пока пес не растворился в воздухе), но какого черта…?!       Кажется, Сэм наконец замечает этот взрыв эмоций на лице старшего брата и приседает на корточки, чтобы потрепать по голове пса, который в это время активно машет хвостом.       — Я думал о твоих вчерашних словах и решил… — он улыбается этой своей традиционной сэмовской улыбкой, и вот уже две пары щенячьих глаз направлены прямо на Дина, — что мы и правда заслужили Чудо.       Чудо… Дин хмыкает, когда вспоминает, что сам дал собаке такую подходящую кличку. Он нерешительно шагает к этой парочке, и пес пулей подлетает к его ногам, радостно выкатив язык в ожидании внимания.       Дин раздумывает всего секунду, прежде чем наклониться и позволить Чуду начать безудержно облизывать свою ладонь.       — Что же, — говорит он, поднимая взгляд на Сэма, который теперь ухмыляется еще более самодовольно, склонив голову набок. — Тебе стоит согласиться с тем, что я всегда прав.       Собака заставляет Дина хоть ненадолго вынырнуть из пучины самобичевания, приковывая к себе максимум внимания и делясь своей, кажется, безграничной энергией и любовью. Изначально планируется выделить их новому питомцу место в одной из общих комнат, но, когда однажды ночью Дин просыпается в холодном поту от очередного кошмара и натыкается ногой на что-то мягкое и теплое, то не прогоняет его (вопреки собственным ожиданиям), а откидывает одеяло в сторону и чешет лохматые уши до тех пор, пока дыхание не выравнивается.       Теперь Сэм выходит на свои утренние пробежки в компании Чуда, а после этого старательно моет ему лапы, прежде чем сварить кофе, а за завтраком делает вид, что не замечает, как Дин скармливает собаке часть своего бекона. Пес следует за ними попятам, находя себе подходящее место для отдыха в любой локации, где оказываются братья, безуспешно продолжающие поиски лазеек для спасения Каса.       Благодаря Чуду у Дина есть официальная причина отказаться от очередной охоты, потому что тащить его с собой также опасно, как и оставлять одного в огромном бункере, набитом оружием и магическими штуковинами. А еще теперь у Дина есть сосед, который вовсе не осуждает, когда перед сном он опрокидывает несколько стаканчиков, чтобы поскорее забыться.              Конечно, Чудо — всего лишь маленький лучик света в беспросветной заднице, из которой нет никакого выхода, но это все же лучше, чем ничего. По крайней мере, ему каким-то чудесным образом удается заставлять Дина улыбаться хотя бы раз в день, что примерно на один раз больше, чем за все прошедшее с их «победы» месяцы.       Сэм отмечает это за ужином, во время которого старший брат с видом философа объясняет псу, почему он не должен клянчить ничего из его тарелки, когда только что умял свою порцию, но все же сдается под напором и позволяет облизать остатки соуса с противня.       Убирая со стола, Дин бросает хмурый взгляд на Сэма, оторвавшегося от планшета только на одну минуту, чтобы затолкать в себя порцию всего зеленого, что хранилось в холодильнике.       — Нарыл какое-то дело?       — Да, — сосредоточенно отвечает Сэм, продолжая листать полицейскую сводку. — Звучит очень знакомо. Смотри.       Дин пробегается глазами по рапорту и списку улик, и его практически сразу осеняет.       — Отец расследовал это дело, но так и не нашел убийц, — кивает он, а потом отправляется за дневником Джона и быстро находит нужную страницу. — Потерпевшие — семьи с маленькими детьми. У родителей вырваны языки и выпита кровь, а дети так и не найдены. Свидетель нарисовал вот это, — Дин указывает пальцем на жутковатый рисунок маски какого-то спятившего мима. — Восемьдесят шестой год. Серия убийств так и не была раскрыта.       — До Огайо сутки езды, и это если не останавливаться в мотеле на ночь, — вздыхает Сэм. — Напишу другим охотникам, вдруг кто-то находится поблизости.       — Или можем поехать вместе, — предлагает Дин. — Поспим по очереди в дороге, а к вечеру найдем мотель, куда пускают с животным.       Сэм бросает на Дина удивленный взгляд.       — Хочешь поехать?       И, если говорить честно, Дин совершенно этого не хочет. Все внутри него противится и сжимается при мысли об охоте, но это незавершенное дело отца… Так что он заталкивает нежелание поглубже и пожимает плечами.       — Почему нет? Будет полезно развеяться. Мы тут с Чудо уже покрылись книжной пылью настолько, что она стала частью ДНК.       — Ладно, — соглашается Сэм, быстро принимая желание брата за очередное улучшение его удручающего состояния. — Тогда собирай вещи, дедуля, пора встряхнуть твои косточки.       Дин хмыкает, запуская в младшего прихваткой, и успешно игнорирует совершенно недоброе предчувствие, сворачивающееся в тугой комок в его животе.       Следующим вечером они оставляют свои вещи в мотеле на уровень лучше обычного, потому что Дин не хочет, «чтобы их собака нахваталась клопов», пока они будут искать и зачищать гнездо, и братья выдвигаются к дому семейства, которое, по их мнению, может оказаться следующим в списке жертв. А дальше, как и на любой охоте, адреналин несется в крови с бешеной скоростью, пока они обезглавливают первого «вампамима» (от этого названия Сэм закатывал глаза уже минимум три раза) и отравляют кровью мертвеца второго.       Узнать, где именно находится гнездо, оказывается удивительно просто, а когда они находят напуганных детишек в амбаре заброшенной фермы, Дин снова чувствует давно забытое ощущение удовлетворения от своей работы. Но, как и на прошлой охоте, все не может оказаться так легко.       Вампиров оказывается четверо, но расправиться с ними без божьей помощи труднее, чем помнилось Дину. К тому же за такой длительный перерыв, во время которого он в основном сидел над книгами и напивался, реакции успели притупиться, а мышцы отвыкнуть от тяжести мачете, так что в драке приходится несладко. Двое ублюдков прижимают его к деревянному полу, когда в амбаре оказывается еще одно лицо, причем знакомое ему из далекого прошлого — Дженни — девушка, которую они не успели спасти до того, как вампиры сделали ее одной из своих.       Винчестер знает, что нужно делать, потому что замечает на заднем плане Сэма, осторожно придвигающегося к оружию, выбитому у него из руки. Он должен потянуть время болтовней, переключить внимание на себя, и Дин отлично справляется со своей ролью, дав возможность брату одним четким движением снести голову этой стерве.       А дальше дело за малым. Драка два на два — почти тренировка из детского садика, и вкус победы уже практически ощущается на губах, когда чертов громила вампир со всей силы припечатывает Дина к деревянной колонне, и на губах появляется совсем другой вкус.       Крови. Своей собственной крови, быстро заполняющей легкие.       Сэм успевает почти вовремя и сносит голову упырю, а потом торжественно улыбается, оглядываясь по сторонам.       — Порядок, — выдыхает он, убирая мачете. — Давай найдем детишек и валим отсюда.       К этой секунде Дин уже слишком отчетливо понимает безысходность своего положения, так что легко покачивает головой, пытаясь подобрать слова.       — Сэм, — наконец начинает он. — Я никуда не иду.       Младший Винчестер бросает на Дина удивленный взгляд, пока тот осторожно ощупывает поверхность за спиной, пачкая руки в горячей крови. Судя по ее количеству, дело дрянь.       — У меня что-то в спине. Кажется, прошло насквозь.       Дин столько раз получал травмы, истекал кровью и оказывался лицом к лицу со смертью, что сейчас легко ставит себе диагноз и как-то удивительно спокойно принимает тот факт, что он нежилец. Попробовав глубоко вздохнуть, он ощущает, как мышцы груди не слушаются, а в легких появляется жгучая боль от того, что кровь оказалась там, где должен быть кислород. Судя по всему, он до сих пор жив только благодаря этой штуковине, пока еще успешно сдерживающей внутреннее кровотечение. Но это не продлится долго.       Когда Сэм начинает панически метаться взглядом по амбару, хвататься за телефон и осматривать брата, Дин только спокойно машет головой и изо всех оставшихся сил цепляется за его плечо. Он словно находится под водой, потому что мир вокруг вдруг становится таким мутным, а голос Сэмми звучит будто издалека. Дин с трудом распознает на слух, что Сэм хочет позвонить в скорую, принести аптечку, предлагает ехать в больницу и явно пытается не подавать виду, чтобы сильнее не пугать брата, но он и без того спокоен.       — Не думал, что это произойдет сегодня, — выдыхает Дин, чувствуя, как кровь подбирается все ближе к горлу, торопясь перекрыть ему доступ к воздуху. Сэм все еще отрицает очевидное, пытаясь вырваться из хватки Дина, но он снова машет головой и искренне улыбается, глядя на человека, которого вынес когда-то из горящего дома и с тех пор искренне старался уберечь от бед (хоть и не всегда успешно). — Останься со мной, Сэмми. Дай мне на тебя взглянуть.       Его переполняет гордость. Чистая гордость за то, каким он стал, какими они стали, несмотря ни на что. И он позволяет этим чувствам сложиться в слова, чтобы Сэм знал, насколько его брат любил эту жизнь и их дело. Щеку обжигает горячая слеза, но на душе у Дина отчего-то так светло и радостно просто от того, что он смотрит на своего младшего братишку, который вырос достойным мужчиной. Может быть, хотя бы отчасти это заслуга Дина, а значит, вся его жизнь прошла не зря. Он вдыхает еще раз, совсем неглубоко, но этого точно должно хватить, чтобы сообщить Сэмми еще кое-что важное.       Так что Дин тихонько хмыкает и позволяет словам продолжать срываться с губ без всяких фильтров и ограничений. Какой смысл бояться своих чувств, когда смерть дышит в спину, верно? Он говорит то, что давно хотел, но не находил нужного момента или достаточно мужества внутри себя, а сейчас у него есть последний шанс, и, черт, Дин воспользуется им на всю катушку.       В глазах мутнеет с каждой секундой, а речь становится все тише. Дин практически не видит Сэма, он для него расплывается в сплошное пятно, но по подрагивающим плечам и тихим всхлипам очевидно, что брат впитывает каждое слово и старается не мешать, чтобы продлить последние минуты наедине.       Задыхаясь и закашливаясь в очередной раз, Дин вдруг ловит себя на мысли, что сейчас он как никогда хорошо понимает Каса.       И почему же они оба настолько тупые олухи, что способны раскрыть душу только испуская последние вздохи?       Кас.       Дин замирает, вспоминая его черты лица, несменный плащ и низкий голос, от которого порой по коже бежали мурашки. Он кашляет снова, и силой заставляет легкие раскрыться, чтобы сказать, возможно, последнее, что услышит от него Сэм. И это кажется ему чертовски важным.       — Сэмми, после того, как выведешь отсюда ребятишек, продолжай искать Каса. Пожалуйста, найди его, раз я не успел. И передай, что на том свете я как следует надеру ему задницу за последнюю выходку.       Младший Винчестер судорожно кивает и грустно усмехается, а Дин теряет последние остатки сил, безвольно роняя руки вдоль тела. Его голова наливается тяжестью, в ушах шумит и так сильно хочется спать, что он позволяет глазам закрыться. Под лбом Дина оказывается крепкое плечо брата, когда он делает еще одну бесполезную попытку заставить грудную клетку функционировать.       Но ему слишком сильно хочется спать.       Так что Дин засыпает, внезапно почувствовав небывалое облегчение. Боли больше нет, только теплый, яркий свет. Такой родной что хочется купаться в нем вечность. Дин чувствует, как его душа — вся его сущность — тянется к этому свету, и сразу становится невероятно спокойно.       Сердце Дина испускает последний удар.       А потом наступает темнота.