Давай всё исправим

      В этот момент до Дина внезапно доходит, что они на самом деле будут говорить. Нет, он, конечно, понимал это, когда шел сюда поговорить, но, видимо, не до конца. Что же, Дин даже не удивлен, потому что это, блять, он.       Кас, видимо, замечая, как на лице Винчестера зарождаются все признаки экзистенциального кризиса, прочищает горло и вопросительно поднимает бровь.       — О чем?       Он делает несмелый шаг вперед, заламывая руки, и резко прерывает себя, когда осознает этот жест. Соберись. Соберись и заставь свои мозги нормально работать.       — Например, о том, что ты меня спас.       Кас хмыкает и теперь полностью отворачивается к столу.       — Я не буду извиняться за то, что сделал это без твоего разрешения, так что…       — Нет, — перебивает Дин. — Извиниться нужно мне, — он откашливается и теперь приступает переминаться с ноги на ногу, пытаясь подобрать слова. — Наш разговор в больнице… он вышел каким-то дурацким. Я не имел в виду то, что сказал. Так что прости, — Кас снова поворачивается к Дину и разглядывает его в своей традиционной манере, слегка склонив голову к плечу. И, если честно, говорить от этого становится только сложнее. — Разумеется, ты не должен извиняться из-за того, что спас мою задницу, черт. Конечно, нет. Я благодарен за это, Кас. И мне очень жаль, что тебе пришлось пожертвовать крыльями, — Дин выдыхает, словно наконец смог избавиться от груза, тяготящего его все последние дни, и тихо добавляет: — Снова.       Ни капельки не помогая своей реакцией, Кастиэль продолжает прожигать Дина взглядом долгие секунды, которые кажутся охотнику бесконечными, но постепенно морщинка между его бровей разглаживается, а напряженные плечи опускаются. Он кивает, будто бы принимая извинения. Да, вот так легко, как и десятки раз ранее. Просто принимает слова Дина такими, какие они есть, считая их достаточными и исчерпывающими, будто бы и не было того идиотского разговора и неловких дней молчания после. В итоге он глубоко вздыхает и немного грустно улыбается.       — Я бы в любом случае их лишился.       — Почему? — Дин даже от этой крошечной улыбки смелеет настолько, что делает пару шагов внутрь комнаты, и да, по его персональному мнению, это гребаный героизм.       Кас хмыкает, будто Дин спросил какую-то глупость.       — Потому что ангелам теперь нельзя на Землю, Дин. Джек предоставил выбор тем немногим, кто все еще оставался среди людей: вернуться на Небеса или продолжить жить здесь, но без сил. Такой же выбор он предоставил и мне.       — Но ты ведь остался, чтобы помочь ему с…       — Да, — нетерпеливо перебивает Кас. — Потому что он просил об этом. Но мы оба понимали, что, как только работа будет закончена, я вернусь сюда. К вам.       — Почему? — опять спрашивает охотник, заранее начиная переживать из-за возможного ответа. Кас лишь легко пожимает плечами, опуская взгляд в пол. — Ты не жалеешь?       — Нет, — решительно отвечает Кас, не задумавшись даже на секунду. — Ну, точнее, мне очень жаль, что пришлось оставить Джека вот так, без предупреждения и не попрощавшись, но я молился ему и, надеюсь, что он услышал эту молитву.       «Я тоже молился тебе, — мысленно проговаривает Дин. — И так чертовски надеялся, что ты услышишь. Что хоть кто-нибудь меня услышит».       Но вслух получается выдавить только:       — Да, это дерьмо.       Кас согласно хмыкает, отодвигает стул и садится напротив Дина, разглядывая свои пальцы, словно впервые их видит.       Он скучает. Дин осознает это, разглядывая его грустные глаза и медленные движения. Скучает по своему сыну. Наверняка он скучает и по Небесам, и по своим силам, но… Думать об этом теперь слегка проще, когда он признался, что в любом случае пожелал бы вернуться на Землю.       — И путь назад закрыт даже для тебя? В смысле, Джек мог бы пойти навстречу, если бы ты очень попросил, или…       — Нет. Мы сами хотели мир без божественного вмешательства, и Джек очень уважительно отнесся к этому желанию, так что исключений не будет ни для кого.       — Но ты ведь как-то пробился через этот «божественный пузырь», чтобы вернуться, верно? Это уже исключение из правил.       — У меня изначально было право выбора. Оставалось только принять окончательное решение в нужный момент.       — Но… — снова начинает Дин, и Кас слегка раздраженно машет головой.       — Почему это тебя так волнует?       Дин пытается подобрать слова. Может быть, потому что он все это время боялся, что Кас сделал это и пожалел? Потому что просто хотел услышать, что он не исчезнет в один момент снова? Потому что хотел, чтобы у него все еще было право выбора? Чтобы он мог быть там, где правда этого хочет?       Конечно же, вслух он этого не говорит.       — Ну, чувак, ты был не очень-то рад при нашей первой встрече в госпитале. Знаешь ли, снова воскреснуть, наконец очнуться, а потом увидеть тебя… Таким. Мне в самом деле начало казаться, будто арматура — не самое страшное, что могло со мной произойти.       Кас улыбается, отрицательно покачивая головой.       — Что же, я правда был зол, Дин. Очень зол, если сказать откровенно. Но ты неправильно понял причину, хотя я уверен, что озвучил ее вслух.       — Припоминаю только, как ты тыкал в меня пальцем, описывая свое падение.       — Даже не сомневаюсь. Но нет. Я был зол не потому что пришлось так скоропостижно покинуть Небеса, а потому что не прошло и полугода, как ты вляпался в очередные неприятности, совершенно не осознавая ценности своей жизни.       Дин закатывает глаза и ощущает, как к щекам приливает румянец, ровно как и всегда, когда Кас говорит о нем таким тоном… Будто он священный.       Черт, это не так. Он просто человек, только и всего.       — Я повторюсь, что не сам решил проткнуть свои внутренности в самую, блять, последнюю минуту охоты, но… Все же согласись, что ситуация была весьма неоднозначной. Думаю, ты не избил меня только потому, что я все еще выглядел слишком жалко для хорошей драки.       — Едва ли причина была в твоем внешнем виде, Дин.       — Нет, слушай, я ведь понимаю, — не унимается охотник. — Вернуть моджо, крылья, Джека, а потом просто рухнуть на Землю только для того, чтобы стащить меня с вертела…       — Я не жалею об этом, — строго чеканит Кас. — Ни о крыльях, ни о благодати.       — Совсем?       — Не настолько, чтобы об этом даже стоило думать.       — Почему? Это ведь…       Кас перебивает его, не дав закончить.       — Я уже говорил тебе о причине, Дин.       Винчестер молча смотрит перед собой, мысленно уговаривая себя продолжить диалог, ведь лучшего времени уточнить значение того признания просто не будет, но настолько боится услышать что-то про «братскую любовь», когда успел надумать себе черт знает чего, что не может выжать и звука. Впрочем, Кас тоже, по всей видимости, ощущает неловкость, так что умело переводит тему, внезапно улыбаясь своей традиционной искренней улыбкой, от которой в уголках глаз собираются лучики морщин:       — Значит, собака… Не думал, что ты когда-нибудь позволишь животному сесть в Импалу.       Дин усмехается и выдыхает, чувствуя, как от улыбки друга в животе потихоньку раскручивается тугой ком, а мышцы расслабляются.       — Чудо чистоплотнее Сэма! И никогда не возмущается из-за моей музыки.       — Только не говори этого Сэму, — хмыкает Кас. — А откуда он вообще взялся?       Наконец-то Дин ощущает себя настолько спокойно, что присаживается на край кровати, подогнув под себя ногу. Ему сложно понять, что именно он чувствует, но это настолько лучше всего, что было в его жизни в последние месяцы, что он не может сдержаться и просто лыбится. Сердце в груди стучит четко и размеренно, а прямо перед ним сидит Кас — живой и невредимый, вполне довольный с виду, и, кажется, он правда не жалеет о своем падении настолько, насколько представлял себе охотник.       Так что Дин откидывается назад, опираясь на локоть, и лишь слегка прищуривается, когда шрам дает о себе знать.       — Это долгая история, приятель.       — Я не тороплюсь, — пожимает плечами Кас.       — Что же, — хмыкает Дин. — Пожалуй, начнем с того момента, как мы пошли к Чаку с белым флагом, а он нас послал…       И Дин рассказывает Касу их историю, умудрившись сделать ее не такой уж и безнадежной, потому что теперь, оглянувшись назад на пройденный путь, но зная, что их ждет впереди, он может себе это позволить.       Чуть позже, возвращаясь в свою комнату после долгого рассказа, он внезапно осознает, что все еще не может перестать улыбаться. Чудо кружит вокруг его ног, привлекая к себе внимание, и Дин бросает ему мячик, который отскакивает от стен бункера, вынуждая собаку прыгать следом, шумно барабаня лапами об пол.       Да, Дин Винчестер знает о потерях чертовски много.       Но как же замечательно, что не с каждой потерей ему нужно смириться.       Удивительно, но размеренная жизнь в бункере совершенно не кажется Дину скучной. Он в кои-то веки находит время на то, чтобы починить стиральную машинку, навести порядок в кладовке и спланировать список сериалов, которые ему смертельно необходимо посмотреть в ближайшие месяцы. Сэмми отстраняет их с Касом от охоты, даже не желая слушать о том, чтобы они ехали куда-то, пока еще не до конца восстановились. Так что Кас помогает ему с расследованием из дома, изучая книги и шаря в интернете, пока Дин беззастенчиво отлынивает от дел и готовит ужин, напевая себе под нос Металлику.       Их с Касом общение больше не натянуто, как струна, которая вот-вот разорвется, но Дин все же чувствует недосказанность и жгучую потребность вернуться к сложному разговору. Признание снова и снова нависает над ним, вынуждая часами лежать, уставившись в потолок, и размышлять об одном и том же. Дин полностью не уверен, но иногда ему все же кажется, что и сам Кас чувствует нечто похожее.       Впрочем, это далеко не всё, что нависает над Дином, когда он рядом с Касом, но все это странно и пугающе, так что… Они ведь все заслужили небольшую передышку, не так ли? Впереди целая жизнь, чтобы расставить точки над i, и Винчестер обязательно сделает это, когда…       Как минимум, когда сам поймет, чего хочет добиться этим разговором. Потому что, эй, это вообще-то не так уж и просто. А пока что он всячески прикидывает, в какой момент мог не так понять друга.       «Истинное счастье», «то единственное, чего я на самом деле хочу, я никогда не смогу получить», «счастье не в том, чтобы обладать, оно в том, чтобы быть и просто сказать это», «ты изменил меня, Дин».       Да, он думает об этом перед сном и во время того, как варит для своего небольшого семейства кофе, и за просмотром очередного шоу по Нетфликс (и, черт возьми, почему у этих подростков всегда все так просто с принятием своих чувств?! Чушь какая-то). Он прикидывает в голове диалоги и их возможные исходы, так и не определившись, какой вариант был бы более желательным.       И пока, с одной стороны, его вполне устраивает:       «— Эй, Кас, ты ведь имел в виду, что всегда мечтал о простой жизни с нами и нашим сыном, но был уверен, что мы этого никогда не получим, верно?       — Да, Дин, разумеется. А ты подумал что-то другое?».       С другой стороны он чувствует, как разочарование подкатывает к горлу вместе со страхом. А если нет? Если все же Дин прав, и он имел в виду совсем другое? Что с этим делать тогда?       Задумавшись, Дин чистит зубы уже пять минут, пристально рассматривая свое лицо в зеркале. Наконец опомнившись, он сплевывает мятную пену, полощет рот и опирается руками на раковину, заглядывая в свои глаза. В памяти до сих проплывают моменты недавнего сна, где он и Кас абсолютно точно... Ну, вспоминать подробности Дин не планирует, потому что ему вполне достаточно было проснуться с позорным стояком, словно ему снова шестнадцать.       — Это ничего не значит, — говорит он и сам поражается тому, насколько нетвердо звучат его же слова. И на кой черт он вообще этим занимается? Просто на всякий случай он повторяет снова. — Сны ничего не значат, — и на этот раз вполне удовлетворяется результатом.       Закончив со странными утренними аффирмациями, Дин отправляется на кухню, где Сэм уже смешивает в миске совершенно неподходящий для завтрака набор овощей и фермерского сыра, который купил на ярмарке по дороге домой, а Кас сидит за столом с кружкой кофе, зажмурившись и привалившись головой к стенке.       — У тебя снова болит голова, Кас?       Вместо ответа ангел кивает, а Сэм бросает на Дина взволнованный взгляд:       — Наши лекарства не помогают.       — Значит, нам следует посетить врача, — охотник усаживается напротив, и, увидев, как у Каса начинают зарождаться десятки возражений, не дает ему вставить и слова. — Мне все равно нужно показать швы и сдать анализы, так что можем сгонять в город сегодня. Сэмми, у тебя есть какие-нибудь планы?       — Мне тоже нужно в город, — подключается Сэм. — Я отвезу вас, а после можем встретиться и поужинать в той кафешке, которая нам понравилась.       — Звучит, как план, да? — ухмыляется Дин, пока Кас прожигает его недовольным взглядом, но никак не комментирует этот спектакль, разыгранный только для того, чтобы затащить его в больницу.       Очевидно, что Сэм может самостоятельно снять швы Дина. Черт, даже сам Дин может сделать это, особо не напрягаясь, да и анализы снова ничего не покажут, но иначе ангела будет просто не заставить, так что они не спеша собираются и выезжают в сторону ближайшего приличного госпиталя, до которого всего пару часов ходу. Кас молча хмурится, глядя в окно на безжизненные пейзажи ранней зимы, пока Дин не выдерживает и поворачивается к нему, привлекая внимание тем, что бросается фантиком от только что съеденного батончика.       — Не будь ребенком, — говорит он с полным ртом шоколада, карамели и орехов, и Кас фыркает в ответ, вопросительно выгнув бровь.       — Серьезно, Дин? Сначала прожуй.       Сэм прыскает в кулак, но, когда брат бросает на него смертоносный прожигающий взгляд, делает вид, что чертовски сосредоточен на дороге, так что старший Винчестер возвращается обратно к ангелу, так не кстати хорошо освоившему в последние годы сарказм.       — Если твоего моджо не хватает для того, чтобы избавиться от мигрени, то есть смысл прибегнуть к человеческим методам лечения.       — Я не использую благодать, чтобы прекратить головную боль, Дин. Это неразумно.       — Ну да, а лежать полдня, скрючившись на кровати в кромешной темноте, пиздец как разумно.       — Это… — возмущенно начинает Кас, но морщится, чуть повысив голос, и прижимает пальцы к виску. — Я сам решу, когда будет разумно использовать остатки сил, ладно? И этот момент явно не сейчас.       — Как скажешь, босс, — Дин картинно поднимает ладони, возвращаясь на свое место. — Но тогда не строй такую кислую мину из-за того, что мы тащим тебя к доктору.       Не удостоив Дина ответом, Кас возвращается к созерцанию голых деревьев и серого неба, а Сэм еще долго раздражающе лыбится, посматривая то на Каса, то на Дина, совершенно синхронно принявшихся изображать ворчливую женатую парочку.       Осмотр Дина занимает всего пару минут, и, как и ожидалось, остатки раны заживают без каких-либо осложнений, так что он покупает себе стаканчик кофе в аппарате и несколько часов проводит, разгуливая по коридорам в ожидании Каса. Когда охотник уже начинает волноваться, ангел появляется в проходе и выглядит при этом совершенно потерянным, сжимая в руках бумаги и два оранжевых пузырька.       Дин мгновенно оказывается рядом, пытаясь заглянуть в документы и оценивая надписи на баночках с белыми таблетками.       — Ну и что с тобой, Кас? Что сказал доктор?       — Кажется, отец Джимми Новака наградил его, кхм, то есть меня, наследственным заболеванием сосудов, — хмурится Кас, поддаваясь и выпуская из рук бумаги.       — Что-то серьезное?       — Нет, — отвечает он, и Дин выдыхает, пробегаясь глазами по печатному тексту, чтобы убедиться, что ангел ничего не напутал. — Но нужно принимать лекарства и периодически проходить обследования.       — Ну что же, папочка мог наградить тебя чем-то вроде раннего облысения или импотенции, так что, можно сказать, что в этот раз повезло, верно? — пытается шутить Дин, но встречает взгляд Каса и мгновенно себя одергивает. — Почему это вообще тебя коснулось? То есть этот сосуд ведь не совсем изначальный Джимми, его восстановили несколько раз из ничего.       — Видимо, к восстановлению подошли очень ответственно.       — Да уж, некоторые вещи можно было и опустить. А ты не можешь все-таки перестать козлить и потратить остатки сил на то, чтобы от этого избавиться?       Кас грустно вздыхает и отрицательно машет головой.       — У меня не хватит могущества на это. Так что… — он трясет пузырьком перед лицом Дина. — Теперь мне нужны лекарства.       Дин кивает и забирает документы, чтобы передать рецепты Сэму и поручить ему съездить в аптеку, а еще делает мысленную заметку напоминать ангелу о приеме медикаментов, пока он окончательно не освоится со своей человечностью. Снова.       Они забирают куртки и выходят на холодную и ветряную улицу, шагая в сторону забегаловки, как вдруг Кас запускает руку в волосы и серьезно кивает:       — Пожалуй, ты прав. Раннее облысение было бы куда более нежелательным.       Дин смеется до конца пути и с трудом успокаивается только к приходу Сэма, а Кас выглядит чертовски довольным своей неожиданно удачной шуткой.       Когда они возвращаются домой, Дин еще чувствует в себе силы на то, чтобы сделать попкорн и посмотреть несколько серий сериала, который они с Касом начали пару дней назад.       Его колено предательски и весьма внезапно решает напомнить о себе с пятикратной силой: то ли из-за долгого сидения в одной позе, то ли из-за резко испортившейся погоды (Господи, неужели он уже настолько стар?), так что ангел протягивает ему свой пузырек с болеутоляющими, и Дин даже не спорит, принимая сразу две таблетки.       Они с Касом усаживаются на диване, а Сэмми разваливается в кресле по соседству, но уже к середине серии начинает причитать, что ничего не понимает, и хотя Дин и предлагает ему пересмотреть первые выпуски вместе, он отказывается, ссылаясь на то, что лучше займется чем-то более полезным, чем просмотр «подростковых драм». За исключением ноющего колена, которое Дин никак не может пристроить в удобном положении, ему настолько хорошо и спокойно, что он всего лишь молча показывает брату средний палец, даже не отвлекаясь от разворачивающегося на экране сюжета.       Кажется, их с Касом вкусы на попкультуру совпадают, либо же ангел умело делает заинтересованный вид, но в любом случае Дин доволен такой компанией и с удовольствием комментирует неизвестные ему отсылки. В какой-то момент они одновременно прыскают с туповатой пошлой шуточки, и у охотника появляется назойливое желание крепко обнять Каса и сказать ему, как сильно он скучал все это время, как не находил себе места и отчаянно искал любые пути для его спасения. В конце концов, они ведь даже не обнялись после чудесного возвращения, а объятия после воскрешений уже много лет были неизменной классикой их отношений.       Впрочем, сейчас это уже совершенно неуместно, момент упущен, и Кастиэль не поймет внезапного проявления чувств, так что это было бы весьма неловко или…       Дин оборачивается и несколько секунд смотрит на знакомый четкий профиль, пытаясь представить, как именно отреагировал бы Кас, если бы он абсолютно по-дружески приобнял его прямо сейчас, но быстро одергивает себя, возвращаясь к просмотру.       Из-за чертового Нетфликса он становится сентиментальным. Надо завязывать с этим дерьмом и включить какой-нибудь вестерн, но… Кас так заинтересован происходящим, что у Дина не поднимается рука переключить серию, да и к тому же он просто обязан узнать, кого выберет в итоге эта глупая девчонка.       Вестерн подождет до завтра.       Внезапно от этой мысли ему становится как-то волнительно, ведь завтра, в самом деле, снова будет обычный день, когда он приготовит завтрак, разберется с парочкой бытовых дел, выпьет немного пива, а после ужина усядется на этом самом месте и будет смотреть что-то вместе с Касом.              И это реально его жизнь? Без подвохов, апокалипсисов и монстров?       Он довольно хмыкает, а на экране как раз появляются титры, и Кастиэль автоматически тянется за пультом на бедре Дина, чтобы включить следующую серию, попутно закидывая в рот несколько кукурузных зерен. Заметив на себе взгляд охотника, он приподнимает бровь и кивает в сторону телевизора:       — Ты не против посмотреть еще серию?       Его сердце абсолютно неуместно и даже немного предательски пропускает несколько ударов только лишь от того, что их взгляды примагничиваются друг к другу как в старые добрые времена. Насильно игнорируя этот факт, Дин откидывается на подушки, опять пытаясь уложить дурацкое колено в удобное положение и успокоить пульс.       — Нет, Кас. Я не против.       Вечерний просмотр чего-то простого для восприятия становится их небольшой традицией, которая не нарушается уже несколько недель. Дин осознает, что порой начинает ждать окончания дня с нездоровым обескураживающим энтузиазмом уже с самого утра, но именно сегодня нога настолько не дает ему покоя, что он с трудом ковыляет по коридорам бункера в сторону своей берлоги и не представляет, как сможет высидеть в одном положении даже десять минут. Кас хмурится, заметив Дина на пороге комнаты, и откладывает в сторону миску с попкорном:       — Если тебе не помогают мои лекарства, нужно обратиться к врачу.       — Само пройдет, — отмахивается Дин, стараясь ничем не выдать скрипучую боль, пока усаживается на свое место.       — Не будь ребенком, — парирует Кас, передавая пульт, а Дин в ответ только молчит, потому что, черт, он и так знает, что ангел прав. — Сэм сможет отвезти тебя завтра?       — Он на охоте.       — Тогда после охоты?       — Я могу съездить и сам, но сначала нужно…       — Дин, — резко перебивает его Кас. — Что бы ты сейчас не сказал, это может подождать, в отличие от твоего колена.       — Оно годами ждало, так что и теперь нихрена не случится.       — Это может быть серьезно. Я прочел в интернете…       — Кас, запомни правило номер один: никогда не гугли симптомы, иначе начнешь считать, что у тебя рак.       Кастиэль закатывает глаза.       — Я не имел в виду рак.       — Ладно, док, я запишусь к врачу, но конкретно сейчас мы можем посмотреть гребаный сериал?       Дин отворачивается к экрану, и каким-то образом, даже не видя Каса, представляет его выражение лица абсолютно детально. И когда ангел раздраженно выдыхает, Винчестер почти не удивляется тому, что ожидал этот вздох уже несколько последних секунд.       Черт. Он знает его наизусть. Впрочем, Кастиэль знает Дина не хуже и молча передает ему еще одну подушку, призванную уложить ногу в более-менее подходящее положение.       Через десять минут, всячески изворачивающийся в своей крепости из подушек Дин, теряет остатки терпения и отпихивает баррикаду в сторону, решительно настроившись игнорировать боль, и даже не успевает среагировать, когда на его колено опускается теплая ладонь.       А еще через мгновение из-под пальцев на его ноге начинает струиться свет.       Боль отступает даже раньше, чем он успевает возмутиться, так что до того, как разразиться благим матом, Дин резко и облегченно выдыхает.       — Кас… Блять, а это, по-твоему, разумно?       Благодать все еще пульсирует под его кожей, словно легкое прикосновение перышка, и он неосознанно проводит рукой по тому месту, где только что была ладонь Каса.       Ангел пожимает плечами.       — Я уже говорил, что это только мое дело, на что тратить остатки сил.       — Да, но по планам было оставить их на случай чего-то важного!       — Например? — Кастиэль поворачивается к нему лицом, и, черт возьми, они и раньше сидели настолько близко?       — Сэма могут ранить на охоте, или потребуется какое-нибудь заклинание, или…       — Или ты не сможешь усидеть на месте дольше десяти секунд из-за травмы, которую так и не позволил себе окончательно залечить, потому что был занят спасениями мира?       — Это всего лишь колено, Кас!       Кастиэль смотрит на Дина так, словно он не понимает элементарных истин, а потом, как ни в чем не бывало, возвращается к просмотру сериала. Дин от этого бесится еще сильнее, продолжая поглаживать ногу и прожигать взглядом ангела, пока он, наконец, снова не обращает на него внимание, издавая абсолютно раздраженный звук.       — Это твое колено, Дин. И да, это кажется мне достаточно важным.       Ответ слегка обескураживает охотника, как и десятки других слишком прямолинейных высказываний друга, так что он пялится в ответ, пытаясь подавить традиционную неловкость от проявления заботы к своей персоне.       — Это тупо, — только и говорит он, отворачиваясь к экрану, и упрямо скрещивает руки на груди.       Кас же не считает нужным более продолжать диалог и молчит до самого конца серии.       А часом позже, лежа в своей постели, Дин зачем-то прикладывает пальцы туда, где совсем недавно была ангельская благодать, и не может избавиться от фантомного ощущения теплой ладони на своем колене. Это странно, но внезапно он осознает, что за исключением случайных прикосновений в процессе бытовых дел и того раза, когда Кас ткнул его пальцем в плечо в госпитале, именно сегодняшний вечер становится первым, когда он касается Дина намеренно, и…       Это ведь не должно быть настолько важным, верно? Не должно значить так много. Всего лишь прикосновение. Дружеский порыв помочь. Тем не менее, Дин не может перестать думать об этом, даже когда засыпает.