Зелье полноценных чар.

      По возвращению из леса Антон поспешил очистить рот от каких-либо остатков семени, а потом рассказал о случившемся своему наставнику. Арсений немного скривился, но похвалил парня за первый ингредиент. Рог был переложен в корзинку и убран в кладовую на отдельную полку, где впоследствии будут лежать все составляющие зелья — так сказал Попов.       Антон дописал то, что считал нужным в энциклопедию по мифическим животным и посмотрел на часы, разминая плечи. Стрелки показывали начало второго, за окном ярко светило солнце, опаливая своим жаром всё подряд. Арсений ушёл в свою комнату и прилёг поспать — дневной сон для него был очень важным элементом дня. Шастун немного посидел, болтая ногами, и тихонько встал и прокрался к двери. Ему показалось, что добывать в день лишь по одному ингредиенту это глупо. «Сейчас светло и спокойно, да и пойду я не далеко. Туда и обратно, как с Фавном» — решил Антон и выскользнул за дверь.       Дубовый лес был действительно близко, в десяти минутах ходьбы от их дома, но парень не учёл того, что существо, которое он пошел искать, может быть и глубже в чаще. Антону нужна была кора Дубовика — создания, живущего исключительно в дубовых лесах и охраняющего их от злых умыслов людей. В остальном его описывали как милого большого, похожего на свинью без морды существа. Лицо состояло из огромной пасти, лишённое даже глаз. Парень намеревался отломить от шкуры чуть-чуть коры и убежать, чтобы создание ничего не поняло.       Идя по тропинке, Антон осматривал местность, надеясь заметить признаки других зверей или самого Дубовика, но везде царствовали растения. «Как там звать то его надо было? А, кажись вспомнил…» Шастун подошёл к ближайшему дубу и постучал по нему, про себя повторяя имя существа. Не получив ответа, он подошёл к другому, потом к третьему и так далее. «Надо искать самый толстый среди всех!» — Антон ускорил шаг, завертел головой и, меньше чем через две минуты, нашёл его.       Нет, не Дубовика, а самый толстый дуб в этом лесу. Его невозможно было обхватить и всемером, что уж там одному парню. Подойдя к месту, где массивные корни вгрызались в почву и исчезали в ней, Антон с силой постучал по стволу дерева, мысленно вызывая Дубовика. По началу ничего не происходило: не слышался стук копыт или рычание, или хоть какие-то признаки появления монстра. Шастун отошёл от огромного дуба спиной вперёд и, когда развернулся, едва не упал на землю от неожиданности.       Большое, покрытое корой и мхом существо неподвижно стояло, не издавая совершенно никаких звуков; огромных размеров голову разделяла на две половины большая горизонтальная трещина, уходившая к затылку — больше ничего: ни глаз, ни ушей, ни носа или ноздрей. В высоту Дубовик был три метра, в длину и ширину ещё больше. От него веяло величием и грозностью, внушающими страх. В тот момент, когда Антон примерно оценил размеры стоящего перед ним создания, он понял, что побег вряд-ли удастся, поэтому начал переговоры. (Антон) — Здравствуй, Дубовик, владыка этого леса. Могу ли я взять немного коры с твоего тела для зелья, о великий дух?       Дубовик молчал. Казалось, он вообще статуя, а не живое существо. Внезапно в воздухе появилась груда желудей и зависла у рук парня. Тот неловко отшагнул, решив, что дух его неправильно понял, и попросил ещё раз. Тогда жёлуди сменились на ягоды, потом на грибы и наконец на яблоки. Антон взял все и под пристальным взглядом, по крайней мере так ему показалось, несколько раз надкусил одно из них и проглотил.       Зрение резко ухудшилось, словно на глаза постелили белую ткань. Антон пошатнулся, но удержался на ногах и протянул руку к голове существа, чтобы отколоть заветный кусочек. (Дубовик) — Жа-арко…сними одеяния… невкусно-а…       Антон подумал, что одежда и вправду лишняя, она только мешает ему свободно передвигаться по лесу, где никто не видит. Наскоро скинув верхнее, а затем и нижнее бельё прямо на утоптанный «пяточек» травы, Шастун коснулся шероховатой поверхности головы, нащупал первый выпирающий кусочек и потянул вниз, стремясь отломить. (Дубовик) — Полеза-ай…       Огромная пасть начала открываться, из-за чего парню пришлось отступить на пару шагов назад. Рот был похож на большую нору, покрытую изнутри кучей липкой жидкости. Пространства было предостаточно — горла как такового не была, ротовая полость занимала голову и половину туловища. Главным украшением его служили три языка: один большой, коричневый и толстый лежал раскачиваясь в разные стороны; второй и третий были почти одинаковые — оба покрыты множеством коротких, но толстых пупырышек и тянулись наружу изо рта, приглашая Антона. (Дубовик) — Залеза-ай… Наслажда-айся-а…       Шастуна и уговаривать больше не надо было: парень живо взобрался в рот существа, придерживаемый двумя особо услужливыми языками, и лёг на живот, пытаясь обнять пол под собой. Дубовик опять закрыл пасть, лишив Антона источника света и единственного пути наружу.       Стоило этому произойти, как эффект, из-за которого Шастун себя не контролировал, спал и состояние героя вернулось в норму. Но, естественно, было уже поздно. В кромешной темноте парень пытался найти хоть какие-то ориентиры, но ему мешали языки, старающиеся не отпускать его одного ни на миллиметр. Подобно тентаклям они сновали туда сюда по голому телу, размазывая жидкость всё более толстым слоем. Антон попытался отмахнуться от них, но из-за этого подскользнулся и шлёпнулся лицом в упругую поверхность. Слюна Дубовика попала в нос и рот парня, и ему пришлось её сглотнуть, чтобы не захлебнуться. По вкусу напоминало смолу с её ярко выраженным запахом.       В очередной раз упав, Антон почувствовал, как скатился куда-то вглубь рта и упёрся в стенку. К нему тотчас подскочили языки и стали трогать всё тело, теперь уже заползая между ягодиц. Шастун почувствовал дикий стыд и, вскочив, сел, прикрывая ладонями интимные места. Пытаясь разглядеть хоть что-то, он почувствовал, как жидкости под ним становится больше. Языки всё же попадали по мокрому телу, тёрлись и бесцеремонно тыкали куда им вздумается. Темнота, теснота, отсутствие одежды, провокаторы, странная жижа, отравленное сознание и вообще понимание, что он проглочен монстром — всё это спровоцировало возбуждение. Антон не так плотно теперь прикрывал свой член, боясь не вытерпеть желания. Но и сидеть бесконечно он не мог — жидкость прибывала.       Наверное, прошло достаточно времени, потому что Шастун смог разглядеть на другом конце своего помещения ту самую горизонтальную трещину, сквозь которую пробивался мощный дневной свет. «Надо добраться до неё и раскрыть, либо выбить кусок. Это же дерево снаружи» — изрёк Антон и пополз к цели.       Теперь передвигаться было тяжелее: член постоянно касался либо слюны, либо пола, либо бедра самого Шастуна. Языки уже напористо толкали парня, роняли, хватали и оттаскивали, не давая достигнуть выхода. В один момент Антон как мог прыгнул и смог ухватиться за конец коричневого языка, служившего полом.       Подтягивая к нему нижнюю часть тела, парень невольно стал тереться об него стоявшим и отзывавшимся болью пенисом; в добавок к этому языки разозлились или разыгрались в конец — один из них обвился вокруг шеи Антона, а второй уместился между ягодиц. Влажные пупырышки задрожали, часто часто стали касаться ануса Шастуна, посылая дополнительные ощущения в мозг героя. Язык обвёл по краям два бугра мягкой плоти, скользнул между ними и принялся с той же дрожью проникать в анус. Антон бил рукой в трещину, желая пробить дыру, одновременно с этим изнывая от желания кончить. Его душили, ласкали в области зада и паха, всё его тело было мокрым и склизким, а во рту этой жижи было больше чем слюны. В один момент язык сзади смог протолкнуться на пару сантиметров глубже, чем вызвал неотвратимый финал. С глухим стоном и закрытыми глазами Антон выплеснул семя и обмяк, но вовремя вспомнил о важной задаче. Вложив все силы в кулак, Шастун насколько смог замахнулся и ударил в трещину.       Послышался громкий треск, потом пение птиц и вой ветра в верхушках дубов. Дырочка всё же получилась, а из-за неё Дубовик тут же раскрыл пасть. На траву вывалился измотанный Антон, весь в слизи, а снизу ещё и в сперме, но зато живой и свободный. Дубовик, постояв ещё несколько секунд, пропал так же бесшумно, как и появился. Шастун хотел уже расстроиться, но обнаружил у своих ног кусок заветной коры, чуть запачканный в слюне существа.       Одежда лежала там же, где её оставил Антон, но домой он пошёл все же голым, оставляя за собой мокрые склизкие следы. Теперь ему было хорошо: кора у него в руках и напряжения в паху больше нет. Но в мыслях Шастун отметил, что ему отчасти понравилось быть съеденным и почти лишённым невинности в том месте. Сегодня Антон больше никуда не отправится, это уж точно.