Мстители: Спасти профессора Пландера

      Добежав до конца пандуса, Паркер замер, овеваемый всеми ветрами Дикой Земли, и осмотрелся вокруг. В облачном небе сгущались сумерки, но авитерии всё так же продолжали реять в тумане — по всей видимости, рукокрылые сохраняли активность круглосуточно. Здесь наверху было на несколько градусов похладнее, чем внизу, а налетающие порывы и вовсе заставляли поёживать плечи. Впрочем, не мудрено. Высотомер показывал -900 метров. Если учесть, что дно котловины в данной области располагалось на отметке -1250, то нетрудно было вычислить и высоту самого дворца.       Плоская крыша Цитадели представляла собой самый настоящий космодром — ровную круглую площадь того же диаметра, что и само здание. Когда-то с облачных небес сюда спускались космические корабли великой и благородной расы Нували. По периметру возвышались изящные каменные статуи, изображающие огромные кипарисы в пятьдесят метров высотой и не уступающие им по размеру распустившиеся лотосы. За ними в непостоянной дымке облаков проглядывали шесть шпилей, венчавших островерхие купола мемориальных залов. Даже они походили на молодые стебли, произрастающие из луковиц.       — «Подозреваю, что это всё не просто декор…» — размышлял Питер, осматривая застывшую в камне аллею — «Видимо, тоже что-то важное, наподобие антенн дальней космической связи. Или аккумуляторов энергии. Просто стилизовано под растения…»       Продолжая озираться, Паук осторожно двинулся вперёд. Его нога в походном ботинке сделала первый шаг по древнему космодрому. Поверхность площади оказалась не плоская, а покрытая множеством мелких бороздок, словно вельветовая ткань. Эти рубчики расходились от центра к краям и представляли собой хитроумную систему отвода дождевой воды. Скапливаясь в ней, осадки по задумке Нували должны были слаженно утекать в ливнёвку. Вероятно, так оно раньше и было. Но за двести тысяч лет запустения на космодроме образовался слой почвы в десяток сантиметров толщиной, и «рубчик» сквозь него проглядывал лишь местами. Теперь вершина Цитадели больше походила на участок девственной равнины, поросший травами, кустарником и мелкими деревцами. Живая флора мягким зеленовато-чёрным ковром стелилась под ногами, а ползучие и вьющиеся побеги настырно оплетали каменные изваяния. Кое-где в земле среди растительности сверкали неглубокие лужицы стоячей воды.       Но основное внимание Паркера привлекла всё же не инопланетная архитектура. На противоположной стороне площади возвышалось самое большое дерево, какое Паучок только видел в своей жизни. Даже не просто видел — представлял. У обитателя бетонных джунглей, привыкшего максимум к подрезанным парковым клёнам, не хватило бы ни смелости, ни фантазии вообразить себе настолько громадное растение. Конечно, Питер успел краем глаза прочитать в путеводителе, что природа взяла своё, и на вершине Цитадели деревце выросло, но ничего подобного он увидеть уж точно не ожидал.       Если бы его нашёл какой-нибудь древний народ, то вне всяких сомнений объявил бы его мировым древом, не меньше. Что уж там — даже у вполне современного и цивилизационного Паркера при взгляде на него в душе проскакивало что-то вроде священного трепета. Исполинская корневая система, ветвясь и переплетаясь, будто тысяча драконов, обвивала более трети всего космодрома. Бугрящиеся корни зарывались в почву в поисках питательных веществ для гиганта, а также обеспечивали ему надёжную опору на занятой высоте. Ствол под тридцать метров толщиной, облачённый в серебристую бахромчатую кору, как у эвкалипта, формировал изящный двойной изгиб. Он вздымался вверх на двадцатиэтажную высоту, а затем дробился на неисчислимое множество ветвей, превращаясь в настоящий лес, парящий в небесах. Крона размером с грозовое облако раздавалась на площадь в три или четыре футбольных поля. Она состояла не из листьев и не из хвои. Вместо них ветви густо покрывали гибкие плакучие побеги-жгуты, как у казуарины, но, само собой, многократно длиннее и толще. Они свисали почти что до самой поверхности космодрома, придавая дереву сходство с монструозной ивой. Волнуемая ветром крона из-за этого казалась похожа на исполинского косматого зверя, который спит, свернувшись в клубок, и ворочается во сне. Общая же высота этого чуда природы от подножия до вершины составляла под сотню метров, почти превосходя, таким образом, высочайшее растение планеты — калифорнийскую секвойю по имени Гиперион.       — «Офигеть…» — Паркер поймал себя на мысли, что просто стоит и пялится на мега-дерево — «Надеюсь, никаких синих аборигенов с косичками на нём не живёт. Хотя… я, пожалуй, даже им теперь не удивлюсь. Тут же куда ни плюнь — везде новый биологический вид. Причём один другого всратее… Ну, и заслали же вы нас, конечно, мистер Старк…»       Питер набрал полную грудь свежего влажного воздуха и выдохнул. Губы и язык ощутили жажду. Парень потряс висящую на лямке флягу и понял, что пора искать чистую воду. Взгляд упал на ближайшую дождевую лужу в пару метров шириной и сантиметров в десять глубиной. Даже в таком маленьком водоёме ухитрялась кипеть жизнь — полупрозрачные рыбки размером меньше ногтя ловили ртами совсем уж крохотных рачков, не крупнее соринки. Сквозь прозрачную воду просматривалось дно из каменной плиты, покрытой рубчиком и поросшей зеленоватым налётом водорослей. У самого берега на ней были выбиты нувалийские иероглифы. Неровная, будто бы нанесённая в спешке надпись частично скрывалась под наносом почвы. Пусть инопланетные письмена и не поддавались переводу, контекст их написания вполне можно было предположить. Нували, в последний раз улетая с Земли, словно бы оставили покидаемой планете прощальное послание, но вот какое — предостережение, напутствие или, быть может, даже проклятие — увы, так и оставалось тайной…       Опустившись на корточки рядом с водой, Питер порылся в поясном подсумке и вытащил маленький футляр с ярлычками-индикаторами. Взяв один, он опустил его в лужу. Белая бумажка, пропитанная реагентом, осталась белой, и это означало, что вода пригодна для питья. Паркер умылся, освежая мысли в голове, зачерпнул из микро-озерца флягой и сделал несколько больших прохладных глотков.       — «Так. А теперь к делу.» — рассуждал он про себя, следя взглядом за рыбками — «Модуль должен располагаться где-то здесь под деревом. Встречать меня оттуда никто не вышел. И сигнальных костров, как говорил Клинт, тоже никто не жжёт. Это крайне-крайне хреновая новость. Ведь получается, что никого из Пландеров здесь нет, а это значит, что оба они погиб… Нет! Нет, нет, нет… Без железобетонных доказательств смерти профессора я в неё не поверю. Почему вот бортовой компьютер модуля, якобы умирающий от просочившихся в него воды и антиметалла, из миллионов возможных случайных сигналов послал именно сообщение о том, что Роберт Пландер пытается открыть дверь? Слишком уж удачно, чтобы быть совпадением. Так что, как бы цинично это ни было, я считаю, что в скафандре на сучьях мы обнаружили именно Кевина. А сам профессор… Я не знаю, где он сейчас, но он жив. Ножами меня режьте — жив! Может, в силу каких-то обстоятельств ему пришлось покинуть свою базу, но он точно время от времени сюда возвращался и пытался подать с модуля хоть какой-нибудь сигнал. Последняя его попытка увенчалась успехом, и поэтому мы здесь. В таком случае мистер Пландер либо скоро придёт к нам сам, либо мы очень быстро его отыщем, начав прочёсывать джунгли вокруг Цитадели. Возможно, он уже направляется сюда — то, как Сергей авитериев разгонял, наверное, даже за Циркулярными горами слышно было. Так что рано пока отчаиваться. У нас ещё есть основания для надежды. Теперь главное, чтобы осмотр модуля нас их не лишил…»       Слегка зарядив себя позитивным настроем, Паркер поднялся на ноги, закинул флягу обратно на плечо и продолжил свой путь через космодром по направлению к гигантскому дереву. Ему очень и очень хотелось верить в лучшее.       База экспедиции Пландеров представляла собой нечто, похожее на прямоугольный морской контейнер, только увеличенный раза в четыре и напоминающий в итоге то ли железнодорожный вагон, то ли жилой трейлер-переросток. Модуль находился на укромном пятачке между двух мощных корней, вздыбившихся вверх, как громадные верблюжьи горбы, и заметить его можно было далеко не сразу, несмотря на солидные размеры. Он стоял, приподнятый над поверхностью космодрома на шести мощных поршневых опорах наподобие тех, которыми упираются в землю подъемные краны. Только, само собой, в отличие от них эти гидравлические «ноги» состояли не из стали, а из углепластика. Массивные плиты из того же материала покрывали корпус. Окна поверх стёкол защищали плотные горизонтальные жалюзи из углеродных щитков. С крыши модуля сползал к земле длинный брезентовый шланг, похожий на пожарный, и тянулся в сторону ближайшего каменного лотоса. С торцевой части располагался массивный входной шлюз.       — «Серьезная штука, нечего сказать…» — подумал Питер, осторожно обходя базу кругом — «Мистер Старк превзошёл себя. Это же практически космическая станция — герметичная и абсолютно автономная. Конечно, я не сомневался, что он способен построить такое. Но без применения металла…»       По матово-чёрной карбоновой обшивке модуля стекали капли влаги. С края крыши свисали сучья и сухие побеги, облетевшие с шумящего наверху дерева. Опоры и шланг обвивали тёмные стебли травы. Все внешние признаки говорили о том, что научная станция «Цитадель-1» уже давно заброшена. Оставшись в одиночестве, искусственный интеллект бортового компьютера заглушил дуговые реакторы, питающие весь модуль энергией, опустил щитки на окнах, наглухо задраил шлюз и «уснул», аки сказочная принцесса в ожидании своего рыцаря. Только будить эту спящую углепластиковую красавицу полагалось не губами. Способов активировать замок снаружи имелось ровным счётом два — сканирование биометрии и через прямое подключение. Сканер отпечатков ладоней Питера не знал. С его помощью открыть дверь могли всего три человека на свете — Тони Старк, профессор Пландер и его сын. Так что оставался только второй вариант.       На всякий случай Паркер ещё раз осмотрел станцию со всех сторон — даже на крышу запрыгнул — и остановился напротив закрытой внешней гермодвери шлюза. Она состояла из таких же щитков, как и окна, и открываться должна была на манер ворот гаража. Справа от неё на встроенной панели располагался биометрический сканер с пятипалым углублением под правую ладонь. Питер задержал на нём взгляд и с минуту тщательно всматривался в это место, куда, как он изо всех сил верил, менее недели назад прикладывал свою руку настоящий живой Роберт Пландер — человек, которому все врачи хором предрекали смерть от множественных опухолей самых разных форм, и который сумел найти универсальное средство от них от всех. Но ничего, кроме капель дождевой воды, Паук не увидел.       — «Ну где же вы, профессор? В какие дебри вас занесло? Оставьте мне любой след. Зацепочку. Хотя бы одну…»       Планшет в руках Паркера наконец-то уловил сигнал. Поймав подключение к бортовому компьютеру, Питер запустил протокол, который заранее написал Джарвис. Он должен был напрямую передать на биометрический замок файл с отсканированной ладонью Старка, заставив комп, таким образом, подумать, будто бы внутрь желает попасть его создатель. Обман системы увенчался успехом. Модуль мгновенно принялся подавать «признаки жизни» в виде подсветки и шума вентиляции. Щитки на окнах и двери пришли в движение. Вход в шлюз открылся. Но далее предстояла одна крайне неприятная процедура, о которой Старк успел поведать Паркеру перед отлётом.       Главным назначением шлюза на входе в модуль было недопущение внутрь двух вещей — микробов и радиоактивного вибраниума. Реликтовая дикоземельская микрофлора могла быть смертельно опасна для обитателей станции (причём для Кевина — гарантировано), а антиметалл неизбежно бы попортил находящееся в модуле оборудование. Поэтому в шлюзе имелись системы для дезинфекции и дезактивации против обеих этих напастей соответственно. Сначала желающий пройти внутрь попадал под несколько минут облучения очень жёстким ультрафиолетом, который выжигал все грибки и бактерии, затем следовал суровый душ из нескольких встроенных водомётов, чтобы смыть радиоактивные частицы, и, наконец, повторный солярий с обсушиванием. Человек, облачённый в защитный скафандр, перенёс бы всю процедуру обработки без малейшего дискомфорта. А вот для Питера прохождение шлюза грозило незабываемыми впечатлениями. Вплоть до глубоких ожогов от ультрафиолета и ссадин от тугих струй воды.       Благо, умница Джарвис, составляя программное обеспечение для взлома модуля, продумал и этот момент. У Паркера имелась возможность настроить системы шлюза с планшета. Ультрафиолет он полностью отключил ввиду очевидного отсутствия в модуле кого-либо из Пландеров. Но от карательного гидромассажа увильнуть уже не выходило, и его Питер решил перенести на максимальной мощности. Не из-за мазохистских наклонностей, а для экономии времени. Можно, конечно, было и понизить напор, но тогда под промывкой пришлось бы стоять более получаса. А получаса в запасе не было. Часы показывали уже почти 13:30 — спутник «Улей» сейчас как раз должен был находиться в зоне доступа. Пропускать ещё один сеанс связи не хотелось совершенно.       Мысленно настраиваясь и собираясь с духом, Паркер снял с себя веб-шутеры, куртку, обувь и разгрузку со снаряжением — всё то, что могло не пережить напор водомётов. Своё оружие, шмотки и планшет он запрятал возле одной из опор и, сделав глубокий выдох, решительно шагнул в шлюз. Углепластиковая решётка, заменяющая пол, резанула по босым ногам. Возле правой руки на стене имелась большая красная кнопка с безжалостной и циничной надписью «Санация». Набрав полную грудь воздуха, будто перед прыжком с небоскрёба, Питер зажмурился и нажал. Модуль захлопнул внешнюю гермодверь, в пару движений лазерного сканера осмотрел угодившего в него несчастливца и долбанул по Паркеру шквалом воды.       Парень устоял на ногах только потому, что ударило по нему со всех сторон одновременно. Впрочем, плюс это был сомнительный. Как-то раз на заре своей геройской деятельности Питер словил в живот резиновую пулю двенадцатого калибра, выпущенную каким-то копом из дробовика. Сейчас у него было ощущение, будто пара десятков таких копов лупит по нему очередями в упор во всё тело одновременно. Паркер скорчился от ужасающей боли, пытаясь руками прикрывать лицо и пах. Захотелось заорать во все лёгкие, прямо от диафрагмы, чтобы хоть немного облегчить мучения. Но приходилось терпеть — расплатой стали бы разорванный язык и выбитые зубы. Словно бы просто напора воды недостаточно, водомёты принялись совершать восьмёркообразные движения, отчего стало совсем невыносимо. Паркер впился зубами в губу, отгрыз кусок слизистой. Из глотки сквозь оскал вырвался наружу хриплый сдавленный вой…       Всё прекратилось так же резко, как и началось. На полной мощности дезактивация занимала всего лишь минуту, но для Питера она показалась вечностью. Водомёты отключились, и он рухнул на колени, тяжело дыша и приходя в себя после водных процедур в духе Гуантанамо. Каждая мышца в теле содрогалась в ужасе, не веря, что пережитый кошмар закончился. С сознанием происходило примерно то же самое. Кровь с прокушенной нижней губы скатывалась каплями и растворялась в струях воды, с журчанием утекающих прочь под решётчатым полом. С потолка и стен с шумом начали дуть вентиляторы. В потоках тёплого воздуха по всему телу засаднили красные «восьмёрки», которым в течение нескольких часов предстояло превратиться в фиолетовые синяки. Чтобы держаться за них за всех двух рук не хватало.       — «Ёб твою мать… А у Паука-Паука всё-таки есть пара преимуществ… Две пары… Блять, больно-то как…»       Шатаясь и кряхтя, как артритный дед, обсохнувший Паркер поднялся на ватные ноги. Перед ним, приветливо пшикнув, разгерметизировалась и открылась вторая дверь. Проходи, мол, дорогой, гостем будешь. Выглядело это слегка издевательски. Как будто маньяк после изнасилования «любезно» кинул своей жертве доллар. Держась за стену шлюза, Питер сделал пару шагов левой ногой, подволакивая правую, споткнулся об порог и с матом ввалился внутрь модуля.       Снова встав с пола, Паркер осмотрелся — благо, глаза удалось уберечь. С потолка и стен, обшитых карбоновыми панелями, ровным матовым светом светили запылённые плафоны. В воздухе пахло озоном — работала система кварцевания. Вытянутое помещение в спокойных светло-серых тонах напоминало нечто среднее между научным комплексом и комнатой в студенческом общежитии. По правой от входа стене располагалась жилая часть — незаправленная двухъярусная кровать; встроенная мини-кухня, предназначенная главным образом для разогрева консервов и полуфабрикатов, а не для полноценной готовки; ремонтный фабрикатор «Stark Industries» прошлого поколения; плазменная печь для сжигания отходов; шкаф для одежды и шкаф для снаряжения. В последнем обнаружились два крепления для защитных скафандров — и оба пустые. В торце помещения располагался вход в санузел. На небольшом кухонном столе под окном остались в беспорядке раскиданы какие-то книги, карты, планшет и упаковки с остатками еды. В условиях стерильности недоеденные блинчики не сгнили, а засохли и мумифицировались. Всё выглядело так, будто модуль бросили внезапно и второпях.       — «Дерьмово… Что же здесь произошло?»       Рабочая зона вдоль левой стены в жилище учёных состояла прежде всего из большого лабораторного стола. Здесь напротив царил строгий порядок — не в пример жилой зоне. Единственное, что выбивалось из него, это перевёрнутый термостат под столом. Аппарат, предназначенный для выращивания микробиологических культур, лежал с открытой дверцей на боку в окружении осколков стекла. Но в остальном порядок был идеальный. Микроскоп и центрифуга аккуратно зачехлены, реактивы распределены и подписаны, лабораторная посуда в шкафчике сияла чистотой — пробирочка к пробирочке. Настоящее логово истиных адептов науки во всей красе. Лицо Паркера, расписанное пунцовыми пятнами, озарила усталая, но понимающая улыбка. Его собственная самодельная лаба, которую он прятал от тёти в недрах кладовки, выглядела почти так же — порядок только там, где без него из колб попрёт аммиак или хлор, и все помрут. В остальных местах — взрыв помойной бомбы.       Слева от стола располагался автоклав, а справа — герметичный асептический бокс из оргстекла с толстыми резиновыми перчатками, встроенными в одну из стенок. Именно сюда через ещё один шлюз поменьше помещались все те образцы, которые собирал в джунглях профессор Пландер. Паркер задержал на боксе взгляд. Если Роберт действительно до сих пор жив, — а он жив, — то сырьё для универсального противоопухолевого лекарства пять лет назад прошло именно через эту прозрачную коробку.       Далее находился компьютер. Вернее, целый мини-сервер, подключённый к нескольким голо-проекторам и здоровенной плазме. Мощная вычислительная техника была нужна не только для обеспечения связи с другой стороной планеты, а прежде всего для работы со сложнейшим программным обеспечением «Эскулап», разработанным в «Оскорпе». Корпорации Нормана Осборна в своё время удалось совершить колоссальный прорыв — они воссоздали полную цифровую модель лабораторной мыши. Буквально оцифровали живое существо. В виртуальном грызуне протекали абсолютно все те же физиологические процессы, что и в настоящем, вплоть до внутриклеточных — на них можно было влиять и наблюдать последствия. Это заставило всех зоозащитников и «зелёных» чуть ли не молиться на Осборна, ведь использование животных в качестве подопытных стремительно стало сходить на нет. Но куда важнее то, что все исследования начали проводиться с небывалой доселе скоростью, сделав «Оскорп» одним из мировых лидеров в области биотехнологий. На бортовой компьютер модуля Старк установил «Эскулап» пятилетней давности — передовой для своего времени, но уже устаревший. Современные версии программы позволяли моделировать не только физиологию мышиного организма, но даже манипуляции с его геномом. По словам доктора Коннорса без «Эскулапа» на создание «Анималиума» ушли бы десятилетия. А для Пландеров виртуальные мыши с онкологией и иммунодефицитом должны были стать незаменимыми помощниками в разработке лекарств.       Доковыляв до компьютера, Паркер плюхнулся на стоящее напротив кресло. Система уже загрузилась и ожидала только снятия блокировки. Оказавшись на рабочем столе, Питер сразу же увидел уведомление, что спутник доступен для пересылки данных. И не просто доступен — в течение ближайших двадцати минут есть возможность наладить прямую линию с Нью-Йорком. Наконец-то хорошие новости после всего пережитого дерьма!       Быстро запустив сброс всей имеющейся информации с компа на «Улей», Паркер открыл приложение для видеозвонков и нажал вызов.       — Давай же! — заклинал Питер взглядом значок «Соединение…» — Давай! Дозвонись до дома! Возьмите трубку, мистер Старк…       Секунды ожидания казались бесконечными. На сердце колол страх, что связаться не выйдет. Что спутник снова выкинет очередной фортель, и в итоге потрёпанной группе предстоит зимовка в затерянном мире, Старку — снаряжение ещё одной экспедиции, а тёте Мэй — прямая дорога на кладбище. Но на сей раз «Улей» сработал на совесть. На экране моргнул зелёный микрофончик, обозначая установленную голосовую связь, а из колонок раздался отлично знакомый Питеру вежливый искусственный голос.       — Добрый день. Вы дозвонились в приёмную Энтони Эдварда Старка. Мистер Старк в данный момент на совещании. Я — его виртуальный ассистент Джарвис. Чем могу быть вам полезен?       — Джарвис! — Паркер с колотящимся от радости сердцем даже вскочил с кресла, но тут же упал обратно, заскулив от боли во всём теле — Джарвис, здравствуй! Это я, Питер! Питер Паркер! Который Человек-Паук! Я на Дикой Земле, в Цитадели! Мы дошли, я звоню из жилого модуля! Срочно позови Тони! У меня всего несколько минут!       Джарвис без лишних вопросов тут же переключил на своего босса. Из колонок послышалась какая-то отдалённая речь, будто на фоне кто-то выступал с докладом.       — Мистер Старк! — обратился ИИ — Мистер Старк, у вас входящий вызов от…       — Не сейчас, Джарвис. У меня собрание совета директоров. — негромко, но недовольно перебил Тони — Я тебя предупреждал — никаких звонков, кроме экстренных. Ещё хоть раз…       — От Питера Паркера, сэр.       Загрохотал стул. Старк, на ходу объявляя перерыв, вылетел из конференц-зала и понёсся куда-то по коридору. Заскочив в первый попавшийся свободный кабинет, он щёлкнул замком и переключился с аудио на видеосвязь. На экране возникла его взволнованная и несвежая физиономия. Похоже, Железный Человек опять пару ночей подряд не спал.       — Пит! — воскликнул запыхавшийся миллиардер, даже не отдышавшись — Чёрт, Пит, как вы там?!       — Здравствуйте, сэр! — просиял Паркер и поморщился от боли.       — Все наши целы?       — Живы все, но тяжело ранен мистер Роджерс.       — Что с ним?!       — Ему вчера раскроил спину рейзораптор. Мы угодили в самый эпицентр их охоты. Сергей и Клинт сейчас тащат его сюда наверх.       — Проклятье… — Старк опустил взгляд.       — А ещё, сэр, мы ваш блок-коммуникатор не уберегли. Хорошо хоть жилой модуль фурычет! А то даже не знаю, что бы мы делали.       — А с блоком что?       — На него… как бы помягче сказать… на него дохлый келифозавр упал.       — Да уж, вы там времени зря не теряете! — попытался съязвить Тони — На самом деле херня это всё. Главное, что сами живы. Когда вернётесь, я обязательно помогу вам восстановиться. С тобой-то что? Кто тебя так отделал?       — А, это-то? — Питер указал на красные следы на щеке и лбу — Это меня ваш модуль водомётами приласкал. Не переживайте, мистер Старк. Я сам дурак — чуть на созвон с вами не опоздал. Пришлось дезактивироваться быстро и на полном напоре. Надо было резвее подниматься, а не на рельефы под куполами залипать.       Пока Паркер говорил, он не мог не различить немой вопрос, застывший в глазах у Старка. Прямо-таки сквозь экран чувствовалось, как сгорает от нетерпения Тони, желая поскорее узнать хоть какие-то вести о Пландерах. Но перейти к этому вопросу ему не давало чувство такта — всё же сперва действительно было уместно поинтересоваться судьбами тех, кого он из своих личных интересов закинул на край света.       — Питер… — обратился к парню миллиардер — Я уже догадался, что в модуле Роберта нет. Скажи, вы нашли хоть какие-то его следы?       — Увы, сэр, пока ничего утешительного. — покачал головой Паркер — Как минимум один из Пландеров погиб. Скорее всего, Кевин. Мы нашли скафандр с останками тела, но понять, кто же именно из них там был, решительно невозможно. Похоже, он сорвался с высоты на острые сучья. А что произошло со вторым — мы даже примерно не знаем.       Помрачневший на глазах Старк только молча покивал, понурив взгляд.       — Но я пока не смотрел данные с компьютера. — поспешил обнадёжить его Питер — Дневники, неотправленные письма, записи об исследованиях — я их ещё даже не открывал. Быть может, именно они прольют свет на судьбу Роберта и его сына. Всю информацию сейчас пересылаю вам через «Улей». Пусть Джарвис тоже всё внимательно изучит.       — Да, верно. — согласился Тони, слегка оживившись — Не будем терять надежду. Нам обоим предстоит немало работы. Свяжемся послезавтра и поделимся новостями.       Таймер в углу экрана объявил, что до закрытия окна связи осталось пять минут.       — Подождите! — окликнул Паркер Старка, уже собиравшегося сбрасывать вызов — Как там моя тётя?       — В искусственной коме. — ответил Тони — Опухоль прогрессирует, но врачи тормозят её, насколько могут. Сейчас Мэй Паркер дают месяц. Твоего возвращения она дождётся, не переживай. Дело за тобой.       Зубы Питера сжались.       — Вас понял, сэр. — ледяным тоном произнёс он — Конец связи.       — Конец связи, Паучок.       Мессенджер пиликнул. Экран потемнел. Парень оперся локтями на стол и попробовал собраться с мыслями, глядя на таймер. Оставалось три минуты.       Внезапное осознание искрой сверкнуло у него в мозгу. Нажав кнопку «Голосовая команда» он практически выкрикнул в микрофон.       — Компьютер! Почту!       На экране открылось требуемое окно. Стремительно вбив наизусть заученный email в адресную строку, Паркер вслух надиктовал текст.       — Привет, Гвен! Это я, Питер. За меня не переживай, я жив и здоров, а команда за меня горой стоит. Впрочем, как и я за них. Мы дошли до места назначения. С завтрашнего дня приступим к поискам Пландеров и разработке лекарства. Не скучай, готовься к сессии и думай только о хорошем. В течение недели я вернусь. Обещаю. Люблю тебя. Твой Питер. Отправить!       Письмо улетело на спутник. Таймер досчитал последние десять секунд и погас. «Улей» скрылся за Циркулярными горами. Окно связи закрылось.       — «Успел…»       Паркер с глубоким выдохом облегчения откинулся на спинку кресла, переводя дух. Пара минут перекура — и снова в бой. На рабочем столе папок и файлов было ой как немало. И где-то в них скрывалась правда. Предстояло её найти.       Взгляд Питера пробежался по предметам, разбросанным на компьютерном столе вокруг сенсорной клавиатуры. Среди вороха бумаг, пары грязных кружек и слоя пыли его внимание привлекла фотография — небольшой квадратик глянцевой бумаги, какие обычно заряжают в полароид, был приклеен кусочком скотча к одной из колонок. Паркер протянул руку и аккуратно взял карточку.       На ней были изображены Роберт и Кевин. Отец и сын, каждый из которых нёс груз своей собственной тяжёлой болезни. Два острых, бледных, нездоровых лица озаряли чистые и искренние улыбки. Пландер-старший, сверкая лысиной, одной рукой ласково приобнимал за плечо своего единственного сына, а другой трепал его по волосам. Он улыбался только глазами — нижнюю половину его лица скрывала защитная маска. Кевин, сияя красивыми крупными зубами, держал полароид, делая фото. Питер сразу же отметил очень яркую внешность парнишки — сапфирово-синие глаза контрастировали с длинными волосами. Светло-русая, практически золотая шевелюра Кевина своим цветом походила на спелую пшеницу и спускалась почти до самых плеч. Если бы не врождённый иммунодефицит, высосавший все краски из лица пацана и заперевший его в стерильном карцере, то от девчонок бы у него отбою не было. Паркер ещё раз взглянул на Роберта и понял, что глазами сын полностью пошёл в отца. Взгляд профессора также отливал синевой, пусть и не такой яркой по прошествии лет. В нижнем уголке фотокарточки чернела сделанная маркером надпись. «Три недели до Рождества».       В голове у Паркера сам собой всплыл образ дяди Бена. На сердце стало тепло.       — «Ладно, господа учёные,» — подумал Питер, придвигаясь обратно поближе к клавиатуре — «Давайте разбираться, что же тут с вами произошло…»       Беглый осмотр рабочего стола сразу же принёс первые плоды — папку с броской подписью «МОЙ ДНЕВНИК». Внутри оказалась пара десятков видеофайлов. Питер набрал воздуха в грудь и нажал «Просмотреть по порядку»… *** День 1.       — Вроде пишет…       Щуплый подросток с гривой золотых волос, одетый в обтягивающий светлый комбинезон, закрепил видеокамеру на штативе и уселся на белоснежной койке напротив, глядя в объектив.       — Итак, давайте начнём. — с улыбкой помахал он рукой — Всем привет. Меня зовут Кевин Реджинальд Пландер. Мне пятнадцать, и у меня синдром врождённого иммунодефицита. Примерно как СПИД, только с самого детства. Что это значит? Ну, это значит, что микробы, споры которых витают в воздухе абсолютно повсюду, и которых вы вдыхаете, даже не замечая, меня убьют. Да, вот так вот просто. Мой организм — буквально чашка Петри с ножками. Посади в неё что угодно — оно с удовольствием будет расти. И никакого сопротивления не встретит. Кстати, это меня убьёт. Ах да, ха-ха, я ведь уже говорил!       Кевин повернул камеру. На койке возле него лежало нечто, похожее на прозрачный костюм химзащиты с круглым шлемом вместо противогаза.       — Видите эту дрянь? Это мой повседневный гермокостюм. Тот ещё уродец, верно? Мой спаситель и моя тюрьма одновременно. Если бы вы только знали, как я его ненавижу. Да, конечно, без него за пределами своей стерильной каюты я бы быстро превратился в кормушку для бактерий. Но, признаюсь, за пятнадцать лет он мне осточертел. Он сковывает движения, внутри неимоверно душно, и ещё я в нём похож на того дутого зефирного монстра из «Охотников за привидениями». Короче, сегодня я с ним прощаюсь. Адьос, позор дизайнера! Мне завезли обновку!       Пландер-младший ещё довернул камеру, и в кадр попал брутальный тёмно-зелёный скафандр. Он стоял посреди комнаты, возвышаясь шлемом почти до потолка — настоящий гигант на фоне своего хрупкого носителя.       — Просто посмотрите на этого красавца! — Кевин в восторге распростёр руки — Отныне я буду гонять именно в нём. Убойный вид, активная фильтрация воздуха с климат-контролем, силовой экзоскелет, позволяющий мне спокойно поднять автомобиль, и всё это запитано от встроенного дугового реактора. Готов поспорить, что вам завидно! Не у каждого, знаете ли, есть пошитый на заказ костюмчик от Тони Старка! Рассказать, по какому поводу он мне его пошил?       Паренёк снова навёл камеру на себя.       — Вы знаете, почему так важно сохранять тропические леса? Да потому что половина всей передовой фармакологии родом из джунглей. Думаете, лекарственные препараты придумываются из воздуха? Чёрта с два! Их находят! Помните ведь, как Флеминг открыл пенициллин? Растения, бактерии, грибки, животные — всё это бесконечная кладезь самых разных органических соединений, некоторые из которых в своё время стали основой для современных лекарств. И чем больше видовое разнообразие, тем выше шанс обнаружить нечто абсолютно новое. То, что сделает ранее неизлечимое излечимым. Да, друзья, вы всё правильно поняли! Я надеваю скафандр, чтобы освободиться от скафандра навсегда! Я отправляюсь в джунгли!       Раздался стук в дверь.       — Кевин… — донёсся приглушённый голос снаружи.       — Да, папа?!       — С кем ты там болтаешь?       — Ни с кем, па! Я видео записываю! Первая страничка в хронике нашей экспедиции, так сказать!       — Давай одевайся, журналист ты мой юный! Нам пора. Мистер Старк ждёт.       — Что, уже?! — с детским восторгом в глазах встрепенулся Кевин — Я мигом!       Он выскочил из кадра, и после монтажной склейки уже предстал облачённым в скафандр, сверкая зубами и глазами из-за прозрачного забрала. Зашипев, открылась гермодверь, и Кевин, пригибаясь, протиснулся в длинный коридор. Там его уже ждал отец, одетый в аналогичный костюм.       — А вот это, господа зрители, мой мистер папа! — сын навёл камеру — Профессор Роберт Рональд Пландер собственной персоной! Доцент кафедры атомной физики университета «Empire-State», а также автор таких знаковых монографий, как…       — Кевин, полегче! От тебя же все подписчики разбегутся! — шутливо улыбнулся отец.       — Не разбегутся, па. Я это всё по возвращении опубликую. Будет целый цикл роликов о нашем с тобой путешествии! Интернет на куски разорвёт, отвечаю! Ну, давай, скажи зрителям пару слов о себе!       — Эммм, нууу… — Роберт, шагая по коридору, приосанился перед камерой — Кто я такой — вы, похоже, уже знаете. Я физик, которого на старости лет нелёгкая дёрнула сунуться в биологию. И вот, пожалуйста, доигрался — у меня рак всего профессора! Сижу на обезболивающих и надеюсь на лучшее. Так что лекарства для нас мы будем искать вместе. И обратной дороги у нас нет. Или мы оба погибнем, или мы оба излечимся. Так ведь ты сказал?       — Внимание, мини-спойлер! — Кевин снова заглянул в кадр — Раз я это выложил — значит, всё ещё живой!       За болтовнёй отец с сыном вышли из длинного коридора в ангар и зашагали вдоль вереницы квинджетов и истребителей, зафиксированных стропами. Миновав их, Пландеры в скафандрах легко взбежали через несколько пролётов лестницы наверх. Ещё одна гермодверь распахнулась. В глаза ударил свет, до слуха донеслись грубые крики чаек-поморников, а тело даже сквозь костюм пробрал суровый антарктический мороз.       Хелликериер Щ.И.Т.а стоял на якоре в море Рисер-Ларсена среди колоссальных дрейфующих айсбергов размером больше него самого. На его взлётной палубе, залитой слепящим холодным солнцем, находился жилой модуль. По его бортам на особых кронштейнах были закреплены восемь здоровенных реактивных двигателей. Возле шлюза возвышались две фигуры — сверкающая металлом красно-жёлтая и абсолютно чёрная в длинном утеплённом пальто.       — Полковник Фьюри. — Роберт протянул руку старому шпиону, кивком советуя сыну поступить так же — Мистер Старк.       — Уже покидаете нас, профессор? — спросил директор Щ.И.Т.а, хотя, разумеется, и так давно уже знал ответ. В глубине мехового капюшона лукаво сверкнул его единственный, но всевидящий глаз.       — Да, Ник. Благодарю за оказанное содействие. — ответил Пландер — Не описать, насколько вы упростили нам задачу, позволив стартовать с борта хелликериера. Через полмира на одних только двигателях мы бы не долетели. Мы с Кевином перед вами в огромном долгу.       — Не стоит благодарности, сэр. — кивнул Ник — Желаю мягкой посадки и скорейшего выздоровления вам обоим. Будущие открытия, которые совершит ваша экспедиция, имеют большое значение и для нас тоже. Щ.И.Т. интересуется отдалёнными и необитаемыми регионами Земли больше, чем может показаться на первый взгляд. Там, где нет лишних глаз, зачастую прячутся очень любопытные вещи…       — Я обязательно свяжусь с вами, если обнаружу что-то важное. — согласился ученый — Приоритетной целью для нас является разработка лекарств, но мы ничего из виду не упустим. Пока наши сердца ещё бьются, мы будем изучать это уникальное место. В конце концов, когда ещё найдутся такие же отчаянные парни, как мы?       — «Отчаянные парни» будут с нами ещё долгие и долгие годы! — решительно возразил Старк, также протягивая рукопожатие — Вы исцелитесь, Роберт! Вы и ваш сын. Не сомневайтесь в этом ни на миг. Я всегда буду на связи. Созвон каждые два дня, сброс капсулы с припасами раз в неделю. Когда закончите, я пришлю вам свежие двигатели для эвакуации. Ну, или отправлю за вами группу.       — Мы это решим позже, Тони. — Пландер-старший положил руку в толстой перчатке на плечо Железного Человека — А пока нам всем просто нужно забыть, что мы адепты науки, и совсем немножко поверить в чудо. Как-никак, уже декабрь на дворе. Три недели до Рождества.       Голова Старка, закованная в шлем, легко кивнула в знак согласия. Без лишних слов супергерой шагнул вперёд и заключил старого учёного в объятия. Тони прощался с тем, кто был ему и наставником, и коллегой, и другом. Даже в какой-то мере отцовской фигурой после трагической и загадочной гибели Говарда и Марии. Прощался, держа в голове то, что вживую может больше никогда его не увидеть.       Выпустив Роберта из своей железной хватки, Тони подошёл к Кевину и похлопал его по плечу. Паренёк в скафандре выходил на несколько сантиметров выше миллиардера в броне.       — Присмотри там за папкой. Договор? — светящийся глаз бронекостюма задорно подмигнул Пландеру-младшему.       — Договор, сэр! — пожал протянутую руку Кевин — Спасибо вам за всё, мистер Старк! Обещаю вам к Рождеству большой и подробный отчёт о череде прорывных открытий.       — Ишь ты! — усмехнулся Роберт — Прямо-таки сразу о череде? Кто же их тебе целую череду к Рождеству наоткрывает? Санта-Клаус?       — Исключено! — решительно возразил Кевин — Красный хрыч к нам не сунется! Не долетит. Колокольчики сгниют от антиметалла, оленей схарчат динозавры. Не грози южному полюсу, попивая молоко у себя на северном, дедуля!       Фьюри раскатисто засмеялся, заблестев зубами.       — Какой бравый у вас сын, профессор! С ним вам точно ничего не грозит. Однако, пора выдвигаться. У ООН и так будут вопросы, чем мы почти сутки занимались у берегов Антарктиды.       — Да, вы правы. Ещё раз спасибо вам за помощь, полковник! — согласился Роберт, прикладывая правую руку к сканеру. Прибор считал отпечаток ладони сквозь прозрачный полимер перчатки. Вход в шлюз открылся. — До встречи, Тони!       Кевин смело шагнул внутрь вслед за отцом, помахав на прощание Старку рукой. Профессор нажал на кнопку «Санация». Вход закрылся.       Запись прервалась очередной монтажной склейкой. Судя по дрожащей камере и звуку турбин, съемка происходила во время полёта. Роберт с сыном, всё ещё облачённые в скафандры, были пристёгнуты к стене при помощи специальных креплений для костюмов — эдакая альтернатива пассажирским креслам с ремнями. Они держались за руки.       Модуль резко тряхнуло и завалило набок.       — Что это, па?! — вскрикнул Кевин.       — Всё нормально, сынок. — приободрил его Роберт — Похоже, один из двигателей накрылся. Антиметалл своё дело знает. Но не бойся. Мы с Тони брали это в расчёт. Остальные семь движков должны нас вытянуть. Тем более, мы уже снижаемся.       Вой турбин за стенами стал напряжённее. Модуль выпустил опоры и понемногу выровнялся. Стало понятно, что контакт с твёрдой поверхностью произошёл. Пландеры добрались до места назначения.       На минуту повисла тишина. Снаружи затихали двигатели. Профессор осторожно откинул забрало шлема и расстегнул скафандр.       — Пап, уже всё? — поинтересовался Кевин — Мы долетели? Можно мне тоже снять костюм?       — Можно, конечно. Только последний штрих…       Роберт выбрался из своей защиты, оставив экзоскелет висеть на креплениях. Подойдя к этажерке выдвижных шкафчиков, он достал из упаковки стерильную маску и надел на себя, плотно прижав к лицу по краям. Ведь во рту и дыхательных путях человека также обитает микрофлора, которая извергается в атмосферу вместе с выдыхаемым воздухом. А режим стерильности в модуле нужно было соблюдать железно. Маска на лице у Роберта защищала не самого профессора, а его сына.       — Вот, теперь точно можно. — скомандовал Пландер-старший.       Кевин, не переставая радостно улыбаться, принялся распаковываться. В синих глазах мальчишки светились искреннее счастье и по-детски наивная жажда приключений. Неосторожный кашель родного отца по-прежнему мог стать для него смертельным, но теперь он жил в затерянном мире на настоящей научной станции и мог гулять по первобытным джунглям в офигенном силовом скафандре. В той жизни, что была у него раньше, он и мечтать о подобном не смел. Да и какой вообще мальчуган на свете отказался бы от такого? Для Кевина оказаться на Дикой Земле уже было освобождением.       Оставив костюм на стене, парнишка бросился на отца и обнял его изо всех сил своих тонких рук. Тот на секунду опешил, не ожидая такого порыва чувств, но почти сразу понял в чем дело. Сын никогда до этого не обнимал его напрямую — только сквозь оболочку своего гермокостюма. Лишь теперь он смог сделать это по-настоящему. Сморщенные ладони старика нежно легли на спину юноши.       — Знаешь… — Роберт украдкой от сына смахнул слезинку — А ведь у меня есть для тебя подарок.       — Что, правда?       — Да. Вообще я хотел подарить его тебе на Рождество, но, думаю, сегодня тоже будет уместно. Вот, держи.       — Знать бы ещё что это… — Кевин с непониманием крутил незнакомый прибор в руках — По виду вроде камера. Только странная какая-то.       — Это не просто камера, сынок. Это полароид. И не просто полароид. Тогда в восемьдесят пятом почти у каждого такой был. А это тот самый полароид, который я принёс на первое свидание с твоей мамой.       — Да ладно! — округлил глаза Кевин — Не шутишь?!       — Именно он. — подтвердил профессор — Тогда я взял его в руки, поднял… вот так вот… нажал на кнопку. Нас с ней запечатлело на фотокарточке, и с тех пор ни её, ни моя жизнь никогда больше не были прежними. Понимаешь? Это не обычная камера, сынок. Она меняет судьбу! И сегодня я дарю её тебе. Скоро ты тоже позовёшь на свидание какую-нибудь классную девчонку. И тогда, быть может, этот полароид ещё раз изменит чью-то жизнь…       — А зачем ждать? — Кевин взглянул на отца — Он сможет сделать это и сейчас. Перемены в жизни нам как раз не помешают!       Взяв фотоаппарат, паренёк навёл объектив на себя с отцом и вновь расплылся в улыбке. Профессор приобнял сына за плечо, а другой рукой зарылся в пшеницу его волос. Кевин нажал на кнопку. Полароид со щелчком сверкнул вспышкой. Из его принтера с жужжанием выползла карточка. Пландер-младший тут же схватил её и принялся трясти в воздухе, проявляя изображение.       — Чур верхняя койка моя!       Держа в руках фотографию, Кевин вскарабкался на второй ярус кровати. Усевшись на одеяле, он достал маркер и, пока отец запускал на компьютере диагностику систем модуля, аккуратно вывел на фото: «Три недели до Рождества»… День 2.       — Итак, мы потихоньку осваиваемся.       Кевин сидел за компьютерным столом напротив камеры, уплетая из контейнера разогретые макароны с сыром, а на заднем плане сосредоточенно гудел фабрикатор. Одно из креплений для скафандров на стене стояло пустым.       — Папа отправился осматривать Цитадель. — продолжал с набитым ртом вещать юноша — Взял с собой кучу оборудования. Говорит, что хочет при помощи ультразвука составить детальную трёхмерную схему дворца и найти оптимальный способ спускаться на землю с этой верхотуры. Ну а я… А я дома на хозяйстве. Системы жизнеобеспечения у нас работают исправно. Свет горит, воздух фильтруется и кварцуется, печка сжигает в плазме упаковки из-под хавчика. Только водосборник подводит. Он устроен по принципу зонтика наоборот. На крыше модуля раскрывается воронка, собирает дождевую воду, а насос прогоняет её через фильтры и направляет в резервуар. Но воронка, похоже, уже успела наглотаться какого-то дерьма и забиться. Ну, не страшно. Есть у нас одна мыслишка. Может, и выгорит. Мы хотим снять нафиг эту бесполезную воронку, подключить к системе шланг и кинуть его в один из каменных лотосов. В этих скульптурных цветах скапливается по несколько сотен литров в каждом. Вполне возможно, что Нували именно так их и задумывали — как водосборники. Шланг у нас есть, но он коротковат. Нужно нарастить ещё пару десятков метров и приделать на конец насадку для фильтрации крупного мусора. Собственно, именно этим мы с фабрикатором сейчас и занимамся. Он удлинняет шланг, я сижу насадку моделирую. Посмотрим, что из этого выйдет… День 3.       — Насос работает как часики!       Волосы Кевина блестели влагой после только что принятого душа. Парнишка сидел на своей койке и записывал очередной ролик. Внизу в рабочей зоне суетился профессор.       — Папа сегодня обследовал купола и пару верхних ярусов — продолжал Пландер-младший — Нашёл что-то похожее на лифты. Пытается разобраться как же их включить. Не особо хочется ходить пешком сквозь гнездовья авитериев, знаете ли. А ещё у нас первая партия биоматериала.       Кевин навёл камеру. В аспетическом боксе и правда виднелись несколько свежих листьев, пара насекомых, ягода, гриб и соскобы лишайников. Роберт доставил для исследований образцы, которые сумел отыскать непосредственно в самом заброшенном дворце. Пока спуска вниз не было, приходилось довольствоваться этим.       — Сейчас скинем на «Улей» все данные о Цитадели, созвонимся с мистером Старком — и вперёд. Будем добывать экстракты, ставить пробы на виртуальных мышах в «Эскулапе» и смотреть на их реакцию. Кто знает, может, мы тут вообще целую фармакологическую революцию устроим!       — Сын, две минуты до окна прямой связи! — позвал мальчика отец — Слезай, сейчас с Тони поболтаем.       Дважды уговаривать Кевина не пришлось. Через несколько секунд он уже сидел рядом с отцом, буравя взглядом таймер. Хронометр отсчитал последние секунды и объявил о возможности наладить эфир. Сгорая от нетерпения, Кевин нажал на вызов. Значок «Соединение…» закрутился на экране. Пландеры ждали.       Минуты проходили одна за другой, а связи всё не было и не было.       — Странно. — Роберт задумчиво откинулся на спинку стула — По расчётам на налаживание канала нужно секунд тридцать. Почему так долго?       — Может, мистеру Старку просто ответить некогда? — предположил Кевин — Он ведь всё-таки человек занятой.       — Нет. — покачал головой профессор — Тогда бы с нами по крайней мере поговорил Джарвис. Похоже, здесь что-то не так со связью. Как так? Мы же, вроде бы, всё учли… И глубину котловины, и радиационный фон… Не понимаю…       Приложение для связи выдало ошибку подключения и завершило неслучившийся звонок.       — Наверное, просто помехи. — с гаснущей надеждой проговорил Кевин — Давай попробуем ещё раз… День 4       — Вчера нам так и не удалось дозвониться. Может, хотя бы файлы передались…       Понурый юноша размышлял вслух, наблюдая за голографическими модельками двух подопытных мышей. Виртуальные зверьки планомерно умирали цикл за циклом. Система тестировала на них препараты, созданные из добытых образцов, играясь с режимом введения и дозировками, но результат всё так же оставался неизменным. Мышка с опухолями проигрывала схватку с раком, мышка с иммунодефицитом не справлялась с чужеродными веществами в крови.       — Даже если связи не будет, это не повод сдаваться. Папа сказал, что это наверняка какая-то поломка на «Улье». В таком случае мистер Старк уже ей занимается. А мы… мы должны продолжать работать… День 5.       — По-прежнему связи нет… Зато папа активировал лифт. Там стоит довольно хитрый пульт управления в виде модели ДНК из какого-то неизвестного материала. Он реагирует на контакт с алмазом. А в роли алмаза у нас… вот что…       Кевин встал с кресла, подошёл к стенке и попытался снять с неё здоровенный топор с углеродным топорищем. Напрягая свои слабые мышцы, он слегка приподнял его над креплением, но тут же уронил обратно.       — Ух… ну и тяжёлый, зараза! А в скафандре его вообще не чувствуешь. Так вот. Здесь лезвие из синтетического алмаза. Им, как оказалось, лифт и включается. Вот такое вот открытие методом научного тыка!       Юноша вернулся в кресло.       — Ах, да! — вспомнил он — Ещё новость! Вчера я чуток поколдовал с фабрикатором, напечатал пару деталек и сумел вмонтировать в папин шлем камеру. Понимаете, что это значит? Это значит, что сейчас мы подрубим стрим!       Кадр сменился. На экране предстал вид от лица профессора. Окошко с Кевином размещалось в нижнем правом углу. Пландер-старший, орудуя топором как лопатой и отгоняя пинками тараканов, расчищал дорожу на полу главного чертога Цитадели.       — Папа, приём! Как меня слышно?       — Слышно хорошо, сын.       — Я включил твою камеру. Снимаю очередное видео. Расскажи, что делаешь?       — Что делаю? Разгребаю отходы жизнедеятельности реликтовых рукокрылых. Отходы, кстати, тоже реликтовые. Думаю, санацию в шлюзе после такого я с удовольствием пройду дважды.       — Может, объяснишь нашим зрителям, для чего?       — Мне нужен путь на колоннаду по периметру зала. Там я хочу вынуть из пола одну из плит и спуститься в коллектор. А из коллектора я уже попробую обустроить нам выход наружу через водосток.       Крупный сверчок подполз на опасно близкую дистанцию. Профессор занёс ногу и расплющил тварь тяжёлым сапогом скафандра.       — Букашки не сильно мешают? — поинтересовался Кевин.       — Благодаря костюму — нисколько. Я тут, кстати, нашёл молодого авитерия с перебитым крылом. Уж не знаю, как его только угораздило. Его облепили эти гигантские насекомые и жрали прямо заживо. Я разогнал их топором, а потом и бедное животное от мучений избавил. Заодно набрал образцов его костного мозга и тараканьей гемолимфы. Посмотрим, будет ли от них толк.       — Понял, папа. Если что — зови на подмогу.       — Не стоит, родной. Я прекрасно справляюсь. Скафандр Тони, можно сказать, делает всю работу за меня. Ты лучше сиди в модуле и ставь пробы на «Эскулапе». Жди меня и разогрей, пожалуйста, лазанью. Буду примерно через часик. Конец связи… День 6.       Профессор Пландер сидел за столом напротив сына и ждал своей очереди приступить к ужину — в силу того, что Роберту в присутствии Кевина приходилось носить маску, приёмы пищи устраивались раздельно.       — Ну, пап, какие новости? — спросил юноша, прихлёбывая кофе.       — Новости неплохие. Я пролез в коллектор и добрался до стока. В скафандре там будет тесно — пролезать придётся на четвереньках.       — Ну, это незначительные издержки. Мы не гордые. Потерпим.       — Я тоже так думаю. — кивнул профессор — В общем, коридор там перекрывала каменная решётка. Я вырезал её лазером, а к остаткам прутьев привязал верёвочную лестницу. Лазерный резак, правда, по ходу дела накрылся, но я рад, что хотя бы на решётку его хватило. Так что завтра будет первый спуск в джунгли. А у тебя как дела? Провёл пробы со вчерашними образцами?       — Да, провёл. Препарат гемолимфы таракана очень бодро расширил мышкам сосуды.       — Насколько бодро?       — До кровоизлияний. Если понизить дозировку раз эдак в сто и купировать ещё пару побочек, то может выйти отличное лекарство для гипертоников. Но, увы, не для нас.       — А авитерий? В костном мозге должны были сохраниться живые стволовые клетки. Пробовал их трансплантировать?       — Пробовал. У твоей мыши систематические отторжения раз за разом. А у моей приживаются и даже начинают вырабатывать компоненты иммунитета. Только затем следует аутоиммунный распад соединительных тканей и мучительная смерть. Даже не знаю, стоит ли копать и дальше в этом направлении… Может, попробовать как-нибудь предотвратить распад?       — Давай пока оставим. Пусть это будет план «B» или даже «С». Завтра я принесу из леса новую партию образцов и мы попробуем ещё. Не хочешь со мной? День 7       — Welcome to the jungle, we got fun 'n' games! — голосил Эксл Роуз, перекрикивая лесных птиц.       — We got everything you want, honey, we know the names! — подпел ему Кевин, совершенно не попадая в мелодию, но от всей души.       Отец с сыном продирались сквозь заросли, расчищая путь топорами. Шипы и колючки угрожающе скрежетали по внешним оболочкам скафандров. В вышине над головой шелестели чёрные кроны огромных деревьев. Сквозь просветы в мозаике листвы виднелись белые пятна пасмурного неба. Даже несмотря на полярный день и круглосуточный свет, под пологом джунглей всё равно царил сумрак. Приходилось использовать фонари.       — Сын, ты бы лучше прислушивался, а не песни горланил. — предупредил Кевина отец — Я тоже безмерно уважаю Guns N' Roses, но мы всё-таки не в парке. Боюсь, динозавров классика рока восьмидесятых не отпугнёт. Скорее, наоборот, заинтересует, как что угодно необычное.       — Эх, ладно… — парнишка послушно выключил музыку — Не вышло у меня, дорогие зрители, тирексов к прекрасному приобщить. Будут и дальше ходить тёмные. Но есть и хорошие новости. Связь с Нью-Йорком всё ещё не появилась, но мистер Старк про нас не забыл, что не может не радовать! Пару часов назад примерно в километре севернее Цитадели он сбросил со спутника капсулу с припасами. Продукты, текстиль, реактивы для опытов, запасные фильтры и прочие расходники. Мы отследили её по маячку. Вот идём забирать. Может, по пути встретим кого-нибудь. Желательно, большого, доброго и фотогеничного. А ещё хотим новых образцов набрать. Короче, забот полон рот. Оставайтесь с нами! День 8.       — Сегодня пытаемся вырастить бактериальные и грибковые культуры из взятых вчера мазков. Попробуем изготовить из них препараты и поставить пробы… День 9.       — Провальные пробы с соками растений и тканями тритона. Связи нет… День 10.       — В пробах определено вещество для быстрой и безопасной регенерации костной ткани. По нашим болезням — всё ещё провал. Продолжаем исследования… День 11.       — Папа ушёл за образцами. Связи нет… День 12       — Мамин день рождения… День 13.       — Провал проб с лизатами бактерий. Связи нет… День 14.       — Весь день дождь. Провал проб… День 15.       — Связи нет… Провал проб… День 16.       — Провал проб… День 17.       — Связи нет… . . . День 19.       В семь часов утра камера включилась одновременно с писком будильника. Так и было задумано. Новый день — новая страничка в хронике экспедиции.       В кадре предстал сонный Кевин под одеялом. Плотная задвижная ширма отгораживала его спальное место от остального помещения модуля, превращая койку в уютный изолированный закуток — мечту интроверта. Парнишка в пижаме перевернулся с боку на бок, высунул из-под одеяла руку и отключил надоедливый будильник.       — Хммм… — Пландер-младший потянулся и помахал рукой в камеру — Доброе утро, Альбукерке! Ещё один чудесный день в волшебном трейлере профессора Хайзенберга и Джесси Пинкмана!       Кевин уселся, зевнул и протёр глаза.       — Сегодня у нас всё по плану. Папа проснулся на полчаса раньше меня, позавтракал и сейчас принимает душ. Потом будет моя очередь, а он пойдёт за образцами. Я буду в это время ставить пробы на «Эскулапе» и монтировать для вас видосики. После обеда и очередной неудачной попытки дозвониться Старку мы обычно с горя надеваем противогазы и варим мет. Ладно, хватит шутеек по сериалу! Как правило в это время мы готовим препараты из того, что удалось найти, и из культур, выросших в термостате. Но сегодня особенный день! Сегодня сброс капсулы! Так что предстоит ещё одна семейная вылазка в джунг…       — Кевин! — послышалось из-за ширмы — Сынок, я всё. Спускайся завтракать.       — Иду, па!       Отшторив перегородку, юноша, не расставаясь с камерой, слез по ступенькам на стене. Роберт, всё ещё влажный после душа, наливал из кофеварки кофе для сына.       — Ты только глянь красота какая на улице! — отец нажал на кнопку, открывая жалюзи на окне.       Снаружи и правда было непривычно светло. Погода выдалась на диво ясной. Полной безоблачности, разумеется, над Дикой Землёй не бывало никогда, но сегодня пелена облаков значительно поредела, и кое-где сквозь неё даже проглядывали синие пятнышки ясного полярного неба.       — Вау! — Кевин восторженно смотрел на чёрную траву за окном, сверкающую каплями росы после ночного дождя — И правда красота. Даже авитериев вонючих в воздухе не видно. Что-то мне кажется, такой день просто обречён на успех!       — Было бы славно! — Роберт под маской улыбнулся — Пей кофе, кушай блинчики — и за дело. Не упустим наш шанс.       — Куда сегодня пойдёшь за образцами? — принимаясь за еду, спросил Кевин.       — Наверное, на юг. — профессор облачался в скафандр — Только сначала проверю наш водопроводный шланг. Он, похоже, начал глотать воздух. Схожу посмотрю в чём там дело. А потом в джунгли.       Когда Роберт полностью застегнул костюм, Кевин взял со стола прозрачное забрало шлема — вчера юноше пришлось эпоксидной смолой замазывать на нём глубокую царапину — и подал его отцу. Тот зафиксировал деталь на место и тепло улыбнулся сыну. Тяжёлой поступью скафандр направился к выходу.       — Сынок! — окликнул профессор уже из шлюза.       — Да?       — Я тебя люблю, родной мой.       — И я тебя люблю, папа.       Гермодверь с шипением закрылась. Кевин остался в модуле один.       — Господа зрители, а вам не интересно, что у нас там стряслось с водопроводом? — задал он вопрос камере — Мне вот интересно. Предлагаю всем вместе посмотреть.       Усевшись за компьютер, юноша установил свою камеру на штатив и включил вид с камеры в отцовском шлеме.       — Пап, мы с публикой решили к тебе подключиться. Скажи, ты уже нашёл причину неполадок?       — Ещё нет. — ответил Роберт, перелезая через корень — Иду вдоль шланга в сторону лотоса-водосборника и осматриваю на повреждения. Хотя, скорее всего, он просто выкачал оттуда всю воду или банально вывалился. Это же двухслойный брезент из углеволокна! Не представляю, что могло бы его порва… ть…       Ошеломлённый профессор замер. Кевин, сидящий за монитором, почувствовал, как его пальцы превращаются в лёд. Открывшееся зрелище буквально парализовало обоих Пландеров по рукам и ногам. На поверхности космодрома возле скульптурного цветка задницей к Роберту сидел рыжий авитерий, размером превосходящий крупную лошадь. Огромная тварь примостилась поудобнее и сосредоточенно грызла конец сверкающего на солнце шланга…       Роберт осторожно потянулся за спину, чтобы достать топор.       — Па… па… — в ужасе пролепетал Кевин — Отходи… Умоляю, уходи оттуда…       — Ухожу, сынок… — громким шёпотом ответил Роберт, делая шаг назад.       Рукокрылый монстр повернул морду. Его огромные линзовидные глаза жёлтого цвета взглянули на человека в скафандре в упор. Оболочка защитного костюма играла в солнечных лучах яркими бликами. Гораздо более яркими, чем шланг…       Распахнув свою почти что крокодилью пасть, летучий хищник прыжком бросился на блестящую добычу.       — НЕЕЕТ! — закричал Кевин, вскакивая со стула.       Профессор отскочил назад. Подошвы сапог поехали по рыхлому сырому грунту. Роберт потерял равновесие, и тяжелый скафандр грохнулся спиной в дождевую лужу. Авитерий, промахнувшийся первой атакой, прыгнул вновь…       От клыкастых челюстей Пландера спас шланг. Брезентовый рукав перехлестнулся хищнику через правое крыло и остановил зверя буквально в полуметре от жертвы. Рывок тряхнул жилой модуль. Кевин услышал грохот чего-то упавшего, да и сам упал обратно в кресло, но был слишком перепуган, чтобы что-то предпринять. Он, побледнев совсем до бумажного цвета, просто пялился в экран, дрожа от страха.       Заверещав, гигантский летучий хищник забился на земле, пытаясь освободиться. Профессор выиграл несколько секунд. Поднявшись на ноги и закинув за спину топор, он бросился обратно в сторону модуля. Иной бы на его месте сперва набросился и зарубил замешкавшегося врага, но Роберт был учёный и отец, а не солдат и не супергерой. Мысль вступить в бой в этот момент просто не пришла ему в голову. Назад. Назад в модуль! Спасти свою жизнь! Защитить сына!       За спиной бегущего Пландера раздался разъярённый вой. Послышались хлопки, будто два паруса заплескались на ветру. Над поверхностью космодрома стремительно пронеслась чёрная тень. Профессор подбегал к шлюзу.       Кевин трясущимися руками дотянулся до кнопки открытия.       — Папа! Папа, быстрее!!! — его крик превращался в надрывно-истеричный.       Роберт уже почти проскочил во внешнюю дверь, когда тень его настигла.       Длинные серповидные когти вонзились в спину скафандра. Два из них прорвали полимерную оболочку на стыках карбоновых пластин и вонзились в живую плоть. Пландер закричал от боли. Он попытался достать до твари рукой, но челюсти схватили его за голову. Композитный шлем выдержал, однако профессор на несколько секунд оказался дезориентирован. Авитерию этого хватило, чтобы вырвать человека из шлюза, ударив затылком о дверной проем.       Хлопая огромными кожистыми крыльями, летучая тварь начала подниматься вместе с оглушённой добычей в воздух.       — Папаааа!.. — навзрыд рыдал Кевин — Папа, очнииись!..       Небесный охотник взмыл на высоту около тридцати метров над вершиной Цитадели и, нагруженный увесистой добычей, тяжело заскользил по воздуху прочь. Трясущаяся камера в шлеме скафандра показала колышущееся чёрное море джунглей где-то в сотнях метров внизу.       И в этот момент Роберт пришёл в себя.       — Сынок! — закричал в эфире его голос — Сынок, я жив! Не бойся за меня! Я справлюсь!       Сверху послышалось злое рычание. Рыжий авитерий нанёс неугомонной жертве ещё несколько укусов в голову, видимо, пытаясь добить. Профессор изловчился и с силой схватил хищника за челюсть.       — Нет!!! — заорал Кевин с новой силой — Папа, нет! Не сопротивляйся! Упадёшь!       Получив внезапный отпор, рукокрылый оглушительно завизжал и от неожиданности разжал когти. Роберт, стоная от боли в раненой спине, повис над бездной, одной-единственной рукой держась за морду хищника. Негодующе крича, зверь попытался выровнять полёт. Но не сумел. Из-за сместившегося центра тяжести он неуклюже кувырнулся вперёд. Крылья его в воздухе не удержали. Охотник и жертва, сцепившись в клубок, камнем полетели вниз…       Небо и лес, крики человека и животного — всё смешалось в кадре в один сплошной блик. Шорох листвы. Треск сучьев. Удар о ветку. Ещё один. Кевин слышал, как каждый из них вышибает воздух из груди его отца. Столкновение с землей. Грохоча шлемом о камни, скафандр с Робертом безвольной куклой покатился со склона. Ещё одно короткое падение. Шум реки где-то внизу. Плеск…       Последнее, что увидел Кевин, это пену на бурлящих волнах и воду, хлынувшую внутрь шлема через свежую трещину в только что склеенном забрале.       Связь оборвалась. Экран погас.       Мальчик уронил голову на стол и зарыдал так, как не рыдал никогда в жизни… День 20       — Вчера связи не было… Ёбаной связи до сих пор так и нет…       Сидящий на отцовской койке Кевин походил на мертвеца. На сером лице парня не осталось ни кровинки. Только громадная, многотонная, неподъемная для его худых плеч боль. Его опухшие глаза покраснели, тонкие губы тряслись, острые скулы выпирали из лица, словно рифы из-под воды. Пландер-младший, оставшийся совершенно один в диком мире за краем света, кутался в плед, пытаясь перебороть колотящий его озноб. Безуспешно.       — Я уже больше суток пытаюсь запеленговать папин скафандр. По нулям. Всё, что у меня есть — это данные за те пару минут, когда та летучая сука уносила его отсюда. Она летела на юго-восток. Юго-восток и река — вот всё, что мне известно…       Кевина била лихорадка. Это было видно невооружённым глазом. Он протянул дрожащую руку и взял с подлокотника кровати кружку с чем-то горячим. Достав упаковку с таблетками, юноша извлёк оттуда пару пилюль и с усилием проглотил.       — Когда эта тварь вчера рванула за шланг, со стола опрокинулся термостат. Бррр… — парнишка постарался укутаться — Тот самый, в котором у нас выращивались микрокультуры. Грибки, бактерии… Дверца открылась, чашки с питательными средами разбились, и вся микрофлора оказалась на полу. Я заметил это слишком поздно. Конечно, я тут же засветил всё ультрафиолетом, остатки воды в резервуаре истратил на душ и сожрал половину аптечки. Но, видимо, напрасно… Что-то уже успело подселиться в меня. Что-то, что мы даже через «Эскулап» не прогоняли… Думаю, мне осталось два-три дня. В лучшем случае. Хотя… какая теперь уже нахуй разница… Я всё равно покойник. Я с самого рождения был потенциальный покойник. Это был лишь вопрос времени, когда я вдохну свою смерть. Всё случилось так, как я и говорил. Мы с папой или вместе исцелимся, или вместе умрём. Не вышло у нас исцеления… Не вышло… бррр… Как же мне холодно… Согреться не могу… День 21.       — Вроде пишет…       Часы показывали 00:10. Кевин, одетый в комбинезон-«поддоспешник», готовил свой скафандр к выходу. Постиранная одежда и начищенный костюм, висящий на креплениях, казалось, даже сквозь экран пахнут свежестью.       Юноша в последний раз осмотрел экзоскелет и уселся в кресло перед камерой.       — Итак, давайте подытожим. — грустно произнёс он сиплым и севшим голосом — Меня зовут Кевин Реджинальд Пландер. Мне пятнадцать, и, пожалуй, это моё последнее видео. Даже не знаю, зачем вообще я его записываю. Пусть оно будет как письмо в бутылке, которую бросает в океан Робинзон Крузо. Когда-нибудь его найдут. И узнают, что здесь произошло…       Кевин закашлялся хриплым грудным кашлем. Похоже, в лёгких парня уже шли необратимые процессы.       — Я умираю, ребята. — произнёс он сквозь подступающие слёзы — Я прилетел сюда, чтобы жить. Я очень и очень хочу жить. Но я умираю… Единственное, что я сейчас хочу — это быть рядом с отцом, когда моё сердце перестанет биться. По крайней мере, рядом с его телом. Я пообещал. У меня есть направление, скафандр и ещё несколько часов. Спущусь вниз и поковыляю на юго-восток… Авось, и папу где-нибудь у реки найду…       Шатаясь и держась за голову, паренёк принялся залезать в скафандр. Это заняло у него около получаса. Наконец, дело было сделано. Забрав топор и тяжело ступая сапогами по полу модуля, Кевин подошёл к столу и взял с него забрало.       — Старк. Эта часть будет для тебя. Ты нас бросил. Каждый день, когда положено было выходить на связь, ты молчал. У нас с тобой был договор, что я присмотрю за отцом. Я его не нарушил. Сейчас я ухожу, чтобы остаться с отцом навсегда. А вот ты, сука, бросил нас умирать. На меня-то пофиг — я тебе по сути никто. Но как ты посмел, после всего того, что между вами было, предать моего папу? Почему? Хотя… Мне уже всё равно не узнать твой ответ. Просто надеюсь, что афганская шрапнель когда-нибудь доползёт до твоего ёбаного сердца. Впрочем, о чём это я? Нет у тебя никакого сердца. Железный уёбок…       Кевин зафиксировал забрало на шлеме и потянулся было пальцем к кнопке выключения камеры.       — Ах, да. — вспомнил он за секунду до нажатия — Чуть не забыл. Сегодня же Рождество. Думаю, вы хорошо его отпраздновали, мои несуществующие зрители! Всё. Ухожу умирать. Прощайте… ***       Паркер сидел напротив компьютера, откинувшись на спинку кресла. Его взгляд, направленный вверх, тупо буравил потолок. На экране застыл видеоплеер, закончивший показ ролика. В голове у Питера стучали молотки. В увиденное не верилось.       — «Всё кончено…» — подумал он — «Они мертвы. Оба Пландера мертвы…»       Сердце парня сжал страх. Вслед за ужасной новостью пришло осознание, что лекарство от рака так и не было создано. Все те надежды, что помогали Питеру держаться на плаву, рушились в одночасье. Всё было напрасно. И переход через горы, и путь по джунглям, и вся пролитая кровь — своих и чужих. Напрасно было всё. Лекарства не существовало, и потому дни тёти Мэй были сочтены.       — «Нет…» — несмотря на то, что Паркер только что увидел, это «нет» буквально засело у него в мозгу — «Нет, это не конец. Не финал. Я её спасу. Землю жрать буду, но спасу. У меня ещё есть несколько дней, чтобы что-то изменить. Есть «Эскулап» и лаборатория. Я успею изучить оставшиеся наработки, набрать ещё пару партий образцов и довести дело до конца. Жди меня, тётушка… Я вернусь с препаратом.»       За окном уже давно стояла тёмная ночь. В крышу постучались первые капли. Сквозь внешние жалюзи и оконные стекла внутрь модуля пробились мерцающие лучи фонарей.       Паркер вскочил с кресла и бросился к выходу. Надо было встретить товарищей.       С неба на Цитадель лил холодный дождь. Над поверхностью космодрома задувал ветер. Похоже, приближалась буря.       Кравинов пёр на себе три рюкзака сразу, связав их в один огромный куль. Почти триста килограммов чистого веса. Судя по внешнему виду и десятку свежих царапин, без приключений восхождение на Цитадель для него не обошлось. Руки и ноги охотника были сплошь перемазаны во внутренностях сверчков и тараканов, а ножны из-под тесаков на поясе болтались пустыми. Топор и шип рейзораптора за поясом также несли на себе следы недавнего боевого применения. Но, несмотря на всё это, Крейвен, похоже, был доволен.       Бартон, нагруженный своим собственным рюкзаком, тащил на себе Роджерса, закинув его правую руку себе на шею. Капитан Америка едва волочил ноги, но всё же волочил их почти что сам. Этот факт не мог не радовать. Подбежавший Паркер тут же подхватил Стива под левую руку.       — Как вы, парни? — поспешил спросить Питер — Как добрались?       — Добрались, как видишь. — охотник поддёрнул лямки — Эх, в главном зале такое рубилово было! Ты бы только видел! Эти жуки как с цепи сорвались, зачуяв рану начальника. Пришлось самому себе чуток свежей крови пустить, чтобы твари переключились на меня. Вот тогда-то жара и пошла! Полчаса без остановки их кромсал, прикинь? Все тесаки изломал о панцири. Если бы не топор, карачун бы мне там настал! Славная вышла битва!       — Да наш варвар вообще красава! — уставший Бартон, протащивший на себе суперсолдата через всю Цитадель, ещё пытался шутить — Но герой дня у нас сегодня всё-таки Кэп!       — Перестань, Клинт… — отозвался Роджерс — Я правда уже лучше себя чувствую…       — Вам всё равно ещё нужно восстанавливаться, сэр. — сказал Паркер, поддерживая Капитана — Что, носилки сквозь водосток не пролезли?       — Как видишь. — ответил лучник — Мы с Сергеем просто не сумели бы их там протащить. И знаешь, что наш бойскаут сделал? Сам с них слез и прополз весь туннель на карачках. А дальше я его уже на себя взвалил…       — Парни, вы мои герои! — постарался приободрить команду Питер — Самое главное, что все живые. Вам бы согреться да горячего поесть. А потом по очереди в душ в модуле сходить.       — Кстати о модуле… — начал было Клинт.       — Да! — поднял взгляд Роджерс — Пландеры! Что стало с Пландерами?..       — Проклятье… — произнёс Стив через минуту после окончания последнего ролика.       Над Дикой Землёй бушевала стихия. Четверо героев укрывались от неё за модулем, натянув над собой сверху тент и греясь у чадящего костерка из сучьев гигантского дерева. Питер перекачал дневник Кевина с бортового компьютера на свой планшет и показал его товарищам. Настроение у всех участников экспедиции после этого совершенно скатилось.       — Бедный пацан… — Бартон сидел, обхватив колени руками и глядя в огонь — Врагу такой участи не пожелаешь…       — Упокой Господь их души. — согласно покивал Роджерс, возвращая планшет Паркеру.       — Но, погоди… — Клинт внезапно поднял голову — Кого же мы в таком случае сегодня утром похоронили? Кто висел на сучьях? Кевин, получается?       — Вообще не факт. — не согласился Стив — С одной стороны это действительно может быть он. А с другой… Вдруг Роберт тогда всё же сумел выбраться из реки? Раненый, с повреждённым скафандром, он доковылял обратно, попытался залезть по лестнице наверх и сорвался. А его сын… Его сын на тот момент, возможно, уже успел уйти. И просто разминулся в джунглях со всё ещё живым отцом. Чёрт… Тогда вся эта история выходит ещё печальнее…       — Маловероятно. — покачал головой Соколиный Глаз — Скорее всего всё было проще.       — Скорее всего да… — грустно согласился Капитан.       Крейвен вскочил на ноги. Вылетев из-под тента, он сквозь хлещущий ливень огромными скачками бросился к краю космодрома. Вскарабкавшись на каменный лотос, он встал во весь рост среди тьмы и дождя. Грудная клетка охотника раздулась, с шумом втягивая воздух, и…       — ПЛА-А-А-АНДЭ-Э-Э-Э-ЭР!!!       Рёв Кравинова разошёлся над джунглями, заглушая далёкий гром. Его раскаты ещё некоторое время гуляли где-то внизу, в залах Цитадели. Но скоро затихли и они. Затерянный мир молчал, как могила.       — Бесполезно, Сергей. — проговорил Питер, когда охотник вернулся под тент — Бесполезно… Пять лет прошло. Пландеры погибли. Теперь я в этом убедился…