Контактный номер для экстренной помощи

***

Джон поёжился и переступил с ноги на ногу, пытаясь согреться. Его куртка обычно так хорошо поддерживала его в тонусе независимо от погоды, но сегодня она не справлялась с задачей. Ему хотелось, чтобы поезд метро уже просто приехал. Конечно, станет теплее, как только он сядет в вагон. Он перегнулся через платформу и заглянул в туннель. Никаких признаков поезда. Ветерок из чёрного, как смоль, отверстия был ледяным, даже хуже, чем воздух на пустынном перроне метро. Джон отступил от края и глубже засунул руки в карманы. Странно, что эта станция была такой пустынной, такой холодной. В поле зрения не было ни одного другого человека. Конечно, это было не самое приятное из мест. Плитка была тусклой от грязи и износа. Кричащие цвета различных рекламных плакатов − странно трудные для чтения, какие глупые − не могли развеселить уныло функциональный, утилитарный характер этого места. Но вы пришли на остановку метро не для того, чтобы полюбоваться архитектурой или посмеяться над рекламой; вы пришли, потому что вам нужно было куда-то приехать. Был ли он единственным человеком, путешествовавшим сегодня вечером? Кстати, сколько это было времени? Должно быть, уже поздно. Очень поздно. Он слышал жужжание ламп, шорох своей куртки и джинсов, скрип кроссовок по кафелю, когда переставлял ноги. Но больше ничего, ни звука приближающегося поезда, ни звуков других людей... Ожидание. Если он напрягал слух, то мог просто разобрать звуки других голосов; незнакомых, отдающихся эхом, очень далёких. Может быть, они спускаются по лестнице на станцию? Джон огляделся, но никого не увидел на той части лестничного пролёта, которая была видна с платформы. Голоса зазвучали снова: короткие, обрывистые фразы, не настоящий разговор, как могли бы распознать его другие. Но для натренированных ушей Джона-хирурга эти несколько слов говорили о многом. Он сам отдавал точно такие же команды, получая такие же краткие ответы от своих помощников и коллег-медиков. Серьёзная операция, перевёл его мозг. Полная команда травматологов. Х-м-м... Тоже не очень хорошо получается. Он узнал это не по самим словам, а по тому, как они были произнесены, по интонации команд. Он знал звуки хирургической бригады, ведущей неистовую войну со смертью, знал их в своих костях и крови. Знал ту предельную концентрацию, когда грань между победой и поражением была узка, как лезвие скальпеля, и неосязаема, как воля отдельного человека. − Продолжай в том же духе, − пробормотал он себе под нос. − Давай, ты должен взять эти кровотечения под контроль. Ты можешь это сделать. Не беспокойся о красоте, просто сделай это. Он нахмурился, услышав, как его собственный голос глухо звучит в пространстве пустой станции, совершенно безжизненный по сравнению с теми другими, слабыми звуками. В любом случае, как он это услышал? Это должно быть невозможно. Была ли какая-то негерметичная вентиляционная шахта между больницей и станцией метро? Трещина? Какой кошмар для стерилизации, в любом случае. Неудивительно, что МРЗС был эпидемией, если в операционных были утечки. Он снова напряг слух, но голоса исчезли. Джон моргнул, внезапно осознав, как сильно он устал. Достаточно устал, чтобы что-то слышать? Слуховые галлюцинации, вызванные усталостью? Такое случалось с ним несколько раз в Афганистане и однажды, когда он работал над изнурительным делом с Шерлоком. Шерлок, конечно, хотел поэкспериментировать на нём дальше, но Джон наотрез отказался, даже несмотря на угрозу эпического недовольства. Так вот почему Шерлока не было с ним? Обычно, если он оказывался на какой-нибудь странной пустынной станции метро или в любой другой странной ситуации, отмораживая себе яйца (или поджариваясь, или промокая насквозь, или испытывая какой-то иной ощутимый дискомфорт), это происходило рядом с Шерлоком, работающим над каким-то делом. Но Шерлока здесь не было. Работал ли он допоздна в операционной? Был ли Шерлок один или ждал возвращения в квартире? Это не имело смысла. В клинике Джона не было поздних смен. И это определённо была не ближайшая к клинике станция метро. Что это была за станция метро? Что-то было не так. Из туннеля вырвался поток ещё более холодного воздуха, похожий на волну давления, которую вы получаете от приближающегося поезда, но холодная, а не тёплая. Джон окинул взглядом тёмное пространство. Вдалеке мерцал тускло колеблющийся огонёк, больше похожий на вечернюю звезду, чем на лампы в поезде. Казалось, что он приближается не очень быстро, как это обычно бывает в метро. Было ли что-то не так на линии или с поездом? От взгляда на свет у Джона закружилась голова. Ещё раз ему напомнили о том, как он устал. Он был абсолютно, донельзя измотан. Было бы легко просто дождаться метро, сколько бы времени ни потребовалось, чтобы добраться до платформы. На самом деле не имело значения, какая это была линия. Джон всегда мог найти дорогу домой после того, как сел на борт, сообразить, на какой остановке сесть, где пересесть на другой поезд. И он мог бы отдохнуть, может быть, немного согреться. Но что-то было не так. Теперь Джон был почти уверен в этом. Он посмотрел в сторону лестницы, потом на свет в туннеле, теперь немного ярче, а затем снова на лестницу. Вероятность того, что там было ужасно много лестниц, была велика. И он не видел лифта или движущейся лестницы. Он на мгновение задумался об этом, а затем тяжело вздохнул. − Тупой мерзавец, − проворчал он себе под нос, отходя от платформы. − Всегда выбираю трудный путь. − Тем не менее, возможно, он смог бы найти кэб, как только добрался бы до улицы. И свежий воздух мог бы помочь ему немного прийти в себя, помочь стряхнуть часть его летаргии. Джон начал подниматься по ступенькам.