Завтра будет новый день.

Утро выдалось ясным и солнечным. С залива тянуло морем, запах этот смешивался с ароматом весенней зелени и сырой земли. На небольшом кладбище заливисто пели птицы. Они славили весну и новую жизнь, и им не было дела до небольшой группы людей, собравшихся у свежевырытой могилы. Священник читал своё вечное «прах к праху», а лорд Джон смотрел на гроб и, к своему стыду, размышлял не о бренности бытия, а о дне насущном — поручение Гренвилла выполнить не удалось. Он опоздал найти майора Эсмонда, а бумаги, которые тот вёз с собой, скорее всего, сгорели. Вполне возможно, что их забрали с собой французы, но где их теперь искать? У ворот кладбища показались две фигуры, тут же привлёкшие внимание офицера. Грей без труда узнал Герду, служанку врача. Догадаться, кем может быть закутанная в чёрную вуаль дама в тёмно-синем дорожном платье, было нетрудно. Он вздохнул и пошел навстречу. Лорд Джон протянул руку миссис Эсмонд, и та оперлась на неё к явному облегчению Герды. Девушка явно боялась, что не удержит свою подопечную — больная едва стояла на ногах. — Я ничуть не удивлён тем, что вы пренебрегли советом герра Бильрота… — сказал Грей вместо приветствия. — Хорошо, что вы понимаете. Я не могла не прийти… — лицо скрывала вуаль, но по тихому, почти безжизненному голосу Джон предположил, что женщина много плакала — я хочу подойти… Грей подвёл даму к могиле. «Вдова», произнёс он одними губами, и глава британской миссии подвинулся, чтобы уступить место у гроба. Священник посмотрел на леди с сочувствием и продолжил службу. — Я хочу его увидеть! — голос женщины звучал так тихо, что Джон её еле расслышал. — Не нужно. Погибшие при пожаре очень редко напоминают себя живых – чтобы не мешать службе, он вполголоса увещевал, нагнувшись почти к самому уху — Эдварду точно не хотелось бы, чтобы вы видели его таким. Хирург при осмотре обнаружил чудом сохранившуюся прядь волос, я потом передам её вам. Миссис Эсмонд кивнула. Кажется, она закусила губу он не разглядел под вуалью. Ни произнеся ни слова, вдова застыла каменным изваянием и остаток службы простояла не шелохнувшись. На минуту Грею показалось, что рядом с ним действительно стоит статуя, и что душу женщины на земле больше ничего не держит, и она уже почти покинула свою оболочку. Последняя мысль отозвалась в нём тревогой, но Джон усилием воли отогнал её в сторону. Ему уже случалось видеть людей в глубоком отчаянии, и даже самому переживать подобное. Время лечит и не такие раны. Сейчас вдове обязательно нужно чьё-то присутствие рядом и искреннее участие. Это важно, даже если окружающим кажется, что их не замечают. Священник завершил обряд. Гроб опустили в яму, и о крышку ударились первые комья глинистой земли. Через какое-то время закончили и могильщики, а зрители неторопливо потянулись к выходу с кладбища. До этого момента миссис Эсмонд, казалось, не воспринимала происходящее вокруг, но вдруг её рука сильно сжала предплечья Джона. — Оставьте меня одну… с ним — твёрдо произнесла она. Грей послушался и отошел к воротам кладбища, но глаз с неё не спускал. Некоторое время женщина просто стояла, а потом нетерпеливым движением отбросила вуаль назад. Резкий порыв ветра подхватил легкую ткань, и она затрепетала у неё за спиной словно крылья ангела смерти. Джон слегка удивился сам себе — элегическое настроение ему обычно не было свойственно. Видимо, обстановка располагала. Опустившись на колено, вдова возложила правую руку на могильный холм и замерла с опущенной головой. Похоже, что читала молитву. Закончив, женщина резко выпрямилась и встала, зажав в кулаке горсть земли. Сделав несколько неуверенных шагов в сторону выхода, миссис Эсмонд вдруг пошатнулась и стала оседать на дорожку. Грей, который уже шёл ей навстречу, сорвался с места и побежал. Сознания миссис Эсмонд всё же не потеряла, и даже успела подставить руки. Глинистый комок выпал из раскрывшейся ладони и подкатился к сапогам подбежавшего Джона. — Что-то с ногами! — дама попыталась улыбнуться поднявшему её офицеру, но вместо небрежной улыбки лицо исказила гримаса. Сама не осознавая, что делает, женщина вцепилась в Грея мёртвой хваткой, в голосе её звучала паника, а в глазах плескался животный страх — страх смерти или немощи. В мозгу Джона мелькнула парадоксальная мысль, что это даже хорошо, что она боится за своё здоровье. Это значит, что ей не всё равно, и она не наложит на себя руки от отчаяния. Вот и славно. Хватит с Джона того, что ему ещё предстоит явиться к старому барону Эсмонду и сообщить отцовскому другу о смерти среднего сына. Не хватало ему ещё и трупа эдвардовой вдовы в придачу. Грей огляделся в поисках врача, но герр Бильрот с кем-то разговаривал стоя спиной к ним. Недолго думая, Джон подхватил леди под колени и взял её на руки. Миссис Эсмонд миниатюрной не была — почти с него ростом. Однако волнения последних недель и рана сказались — женщина была невозможно худа и удерживать её на руках было нетрудно. Кажется, этого она не ожидала, и покрасневшие от слёз серые глаза (Джон впервые обратил внимание на их цвет) уставились на него в изумлении. — Полагаю, что у вас нервическая реакция — поспешил он объясниться, — сейчас я отнесу вас в карету, где герр Бильрот сможет вас осмотреть. И, прощу простить мне эту продиктованную обстоятельствами вольность, мне будет сподручнее, если вы будете за меня держаться. Женщина последовала совету и обвила его шею руками. Ей пришлось прижаться к его плечу бледной щекой. Сукно парадного мундира с готовностью впитало слёзы и грязь. Отвлечённо подумав о том, справится ли Том смыть глину и отстирать шейный платок, лорд Джон осторожно двинулся к выходу с кладбища. Проходя мимо ворот, он услышал, как один из могильщиков скабрезно хохотнул и бросил товарищу. — Кажется, вдове не долго быть безутешной… За что немедленно получил увесистый подзатыльник от старшего товарища, а Грей понадеялся, что миссис Эсмонд этого замечания не слышала. Врач наконец-то обернулся и обратил на них внимание. Слава богу, у немца хватило деликатности увиденное не комментировать. — Что случилось? — обратился он к Грею. — Ноги подкосились — вдова уже достаточно успокоилась, чтобы ответить самой. Грей взглянул на свою ношу и обратил внимание, что на её лицо вернулся румянец, а глаза вместо слёз метали молнии… «Видимо, услышала» — подумал Грей. Гнев и раздражение понятны: подобные замечания могут повредить репутации молодой вдовы. А впрочем, какое дело леди до жителей этого городишки на задворках мира? Самое позднее, через неделю миссис Эсмонд отправится в Лондон, под опеку свёкра, или, скорее даже миссис Саттерфилд, тётушки Эдварда… Похоже вдова разделяла мнение Джона и предпочла не обращать внимания на могильщиков. Когда Грей донес её до кареты и посадил вовнутрь, леди чинно поблагодарила офицера парой приличествующих случаю слов. Джон пробормотал что-то положенное этикетом и уступил место доктору, который тут же с энтузиазмом принялся ощупывать ноги пациентки. Грей подумал, что ступни миссис Эсмонд, скорее всего, должны считаться изящными, и откланялся — у него сегодня была ещё пара дел.

☆☆☆

Повесив шляпу и плащ на крючок, лорд Джон обернулся и поприветствовал хозяина комнаты, отведённой под архив. Мистер Бакни искренне обрадовался посетителю и жестом предложил ему пройти вглубь комнаты. Джон огляделся. Полы чисто выметены, папки и книги аккуратно расставлены на полках. У окна стоит массивный стол, на котором расположились чернильница и свежеотточенные перья… В глубине комнаты виднеется ещё один небольшой столик с какой-то утварью. Ничего лишнего, и в то же время уютно. — Я выполнил ваше поручение, милорд — Мистер Бакни взял одну из папок с ближайшей полки, и неторопливо перебирал сложенные в неё листы — И позвольте вас за него поблагодарить: давно мне не было так интересно. Грей устроился поудобнее за идеально чистым столом и приготовился слушать… — Итак, что вам удалось выяснить? Без малого две недели, клерк занимался архивом миссис Эсмонд, и Джон почти не испытывал по этому поводу угрызений совести. В конце концов, вдова солгала ему, пытаясь убедить, что нападение на неё было банальной попыткой ограбления. Очевидно, что леди не проста. В её бумагах кроме документов и писем, обычных для жены секретаря английского посольства, обнаружилось много странного. Поначалу у Джона даже были сомнения в том, что она та, за кого себя выдаёт. У Эдварда было двое детей, которые, по сведениям Гренвилла, выдвинулись вместе с миссис Эсмонд морским путём за несколько недель до отъезда самого майора. Сейчас сомнения в личности раненой отпали — такую скорбь разыграть невозможно, но вопросов меньше не стало. В чужие бумаги Джон сунул нос прямо в день нападения на миссис Эсмонд. Оставив женщину на попечение хирурга, они с мистером Бёрдом вернулись в гостиницу — Том упаковывал вещи постоялицы, а Джон просматривал бумаги, надеясь найти зацепки, которые помогут выследить нападавших. Письма с угрозами или упоминания о каких-то долгах… Найдя какие-то шифры, Грей поначалу подумал, что это — бумаги Эдварда, которые он отдал на сохранение жене. Но почерк писем самого майора не совпадал с тем, которым были исписаны листы, вызвавшие у Грея интерес. Нежные послания к «мисс Меттл» нашлись среди прочей корреспонденции, так что сомнений не возникло. Возник вопрос, кто же такая мисс Меттл, но, прочтя письма внимательно, Джон понял, что этим прозвищем его приятель называл свою жену. С горечью осознавая, что от судьбы ему, похоже, не уйти, Грей продолжил копаться в бумагах, то есть занялся вещами, входящими в компетенцию «Чёрного кабинета», который занимался расшифровкой и анализом перехваченной корреспонденции. Джон показал письма мистеру Бакни — архивариусу при британском представительстве в Мемеле, а по совместительству — агенту службы. Клерк сказал, что тексты написаны на русском языке, и посетовал, что ему понадобится время, чтобы их перевести. С документов сделали копии, а оригиналы Грей вернул в шкатулку, которую Том доставил в дом врача вместе с остальным багажом раненой дамы. Вообще-то, поначалу лорд Джон не собирался иметь ничего общего с Боулзом и его делами, и если бы не имя графа Уиндихэма, то Грей переданное Степлтоном приглашение просто проигнорировал бы. Но глава Южного департамента был влиятельным человеком и соратником Хэла по политическим баталиям. День после приёма у леди Джоффри выдался суматошным. Ланч у Гренвилла закончился согласием лорда Джона помочь вернуться майору Эдварду Эсмонду, два года проведшему в Петербурге в качестве секретаря посольства. Подполковник Грей принял у адмирала приказ, предписывающий ему направиться в Пруссию для поддержки организованной Северным департаментом дипломатической миссии. Обнаружив на приказе подпись Уэлбола Эллиса, главы военного министерства, Джон осознал, что Гренвилл важность дела не преувеличивал. С приказом в кармане он отправился к графу Уиндинхэму, где высказал благодарность за оказанное доверие, и сожаление по поводу того, что не сможет его оправдать, поскольку имеет другие, не менее важные дела. Уидинхэм пожелал успеха предприятию Грея и выразил надежду, что совместная работа им ещё предстоит. А на следующее утро к Джону домой завалился Горацио Уолпол, четвёртый сын покойного премьер-министра, острослов, балагур и хороший приятель Греев. Оторвав приятеля от сборов настоятельным предложением прогуляться по Гайд-парку, Горацио поведал изумлённому Джону, что именно он порекомендовал привлечь Грея в «Черный кабинет». Поскольку сам является его сотрудником, идеологом и даже покровителем, о чём, правда, предпочитает не распространяться. Главой кабинета числится Хьюберт Боулз, ранее зарекомендовавший себя прекрасным администратором. На должность его назначили всего пару месяцев назад. В первую очередь для того, чтобы привести в порядок получение финансирования и учёт расходов — вещи, на которые очень не хотелось отвлекаться джентльменам, занимающимися взломом шифров, кодов и прочими увлекательными занятиями. В тот же день Уолпол представил Джону одного из ключевых людей кабинета, Артура Норрингтона. Грей не давал никаких обещаний, но Норрингтон уверял, что будет с нетерпением ждать возвращения милорда в Англию. Также новый знакомый попросил помочь добраться до Пруссии одному из своих коллег, Питеру Бакни. Будучи формально, например, секретарём лорда Джона, дипломата и офицера высокого ранга, клерк сможет не привлекать лишнего и нежелательного внимания… Свита лорда Джона таким образом увеличилась в два раза, но Грей ни разу об этом не пожалел. Клерк оказался прекрасным попутчиком, и они даже немного сблизились во время совместного путешествия. Когда же после нападения на миссис Эсмонд лорд Джон попросил мистера Бакни помочь с разбором бумаг, тот с готовностью согласился. Вчера по возвращении домой Джон обнаружил записку, сообщающую, что переводчик сделал всё, что было в его силах, и готов предъявить результаты своих изысканий. — Те письма, которые мне показались необычными, я поделил на три категории — начал свой доклад мистер Бакни. — Первая категория самая любопытная. Возьмем для начала вот это — собеседник смотрел на Джона чуть ли не с триумфом — помните, милорд, о чём я рассказывал вам во время нашего морского путешествия? Вот вам наглядное пособие к моей лекции. Мужчина аккуратно положил на стол лист писчей бумаги. Вся поверхность его была исписана аккуратными столбиками цифр. В конце некоторых строк стояли какие-то странные значки. Никаких пояснений или других заметок на листах не было. — Вы были правы, это ни с чем не спутаешь! — подыграл Джон хозяину комнаты — Вам удалось разобрать шифр? — Ах, лорд Джон, если бы это было так просто! — в голосе шифровальщика слышались нотки отчаяния — иногда, чтобы понять послание, нужно время, но чаще просто удача. Джон улыбнулся, вспоминая беседы, которые они вели с мистером Бакни во время их путешествия. Коллега Норрингтона, высокий и худой мужчина лет пятидесяти, оказался сыном бедного как церковная мышь священника. Головокружительной карьеры он не сделал и числился клерком дипломатической службы Южного Департамента. Грей, правда, не сомневался, что задайся мистер Бакни целью, незнатное происхождение не стало бы помехой на пути к славе и богатству. Но страстью клерка были не деньги и признание, а загадки, новые знания и поэзия. А вдобавок нежданный попутчик оказался неплохим учителем — за несколько недель путешествия он познакомил лорда Джона с азами работы с шифрами, кодами и прочими способами передачи важной информации. — Да, я помню, что тут нужен текст, к которому могут одновременно обращаться и автор, и адресат. И что частенько для этой цели служит какая-нибудь популярная книга — Грей задумался — однако среди вещей миссис Эсмонд книг не заметили… Он откинулся на спинку стула и чуть прикрыл глаза, вспоминая, как выглядел небогатый скарб путешественницы, который Том с гостиничной служанкой собрали в полуразгромленной комнате «Храброго гуся». Да, миссис Эсмонд определённо не была синим чулком или книжным червём — книг в её хозяйстве, кажется, не было. — Милорд, хотите кофе? С корицей. — хозяин отошел в глубину комнаты и позвякивая какой-то посудой возился со спиртовкой, — некоторым думать помогает хороший табак, а я вот предпочитаю ароматные напитки. — С корицей? Никогда не пробовал. Это, должно быть, любопытно. Лорд Джон встал и подошёл к хозяину, который смешивал порошки со специями с торжественностью мага, готовящего эликсир бессмертия. Да, мистер Бакни был последовательной натурой — кофе он варил с таким же вдохновением, с каким подходил к анализу содержания зашифрованных посланий. Завороженный священнодействием Грей не решался возвращаться к интересующей его теме до того, как убедился, что спиртовка больше пока не требует пристального внимания хозяина. — А что ещё интересного вы обнаружили? — Спросил он, бросая взгляды на стопку бумаг, исписанную аккуратным почерком. — Могу предложить вашему вниманию ещё один секретный текст — на стол легла пара листков. — Для меня это выглядит как письмо на незнакомом языке — прокомментировал лорд Джон. — Да, вы правы. Записано русской азбукой, но буквы складываются в бессмыслицу. Джон повертел бумагу в руках, но даже не стал пытаться делать вид, что ему что-то может быть тут понятно. — То есть, это буквенный шифр? И к нему тоже должен быть ключ? Среди бумаг его нет? — Грей оторвал взгляд от бумаги и поднял глаза на собеседника. — Увы, милорд, ключа вообще может не существовать. В данном случае тут может быть использовано простое правило перестановки букв в алфавите, — Питер сел на своего любимого конька, и слезать с него в ближайшие десять минут явно не собирался – или ключом может быть небольшой стишок или просто фраза, которые легко заполнить, может ещё оказаться и решётка, а как-то раз я встречал… Грей всё же с большим сожалением прервал собеседника — у него было не очень много времени. — Тогда давайте пока отложим шифры, что ещё вы нашли? — Остальные бумаги написаны без шифра, хотя я не удивлюсь, если в них есть какие-то коды. Некоторые моменты мне кажутся странными… Не переставая говорить, архивариус снял со спиртовки кофе и теперь неторопливо разливал напиток по чашкам. Грей залюбовался его тонкими длинными пальцами. Несмотря на то, что ногти мужчины были далеки от идеального состояния, а в кожу кое-где въелись чернильные пятна, форма этих рук была почти безупречна. — Но я вынужден признаться, милорд, что моё знание русского языка далеко от совершенства и мне часто приходилось прибегать к помощи словаря. Бакни водрузил поднос с кофе на незанятую бумагами часть стола. — Но нет худа без добра — продолжил он — несмотря на то, что перевод этих писем занял у меня больше недели, из этой переписки я почерпнул несколько очень полезных речевых оборотов… Грей аккуратно поднёс к носу свою чашку и с наслаждением вдохнул пряный аромат. Его собеседник между тем аккуратно убрал шифры в папку и уже держал в руках следующую пачку листов. — Вы знаете, я был неправ — неожиданно сказал Грей, и архивариус уставился на него с недоумением. — Я уже пробовал кофе с корицей. В Квебеке, меня угощали францисканские монахи. Правда тогда мне было немного не до специй… – Интересно, меня этому рецепту научили в своё время в Риме… Видимо, это какая-то католическая традиция — по своей всегдашней привычке архивариус пытался достроить картину мира на основе только что полученных знаний. — Если уж мы заговорили о католических традициях… — Джон порылся в кармане и достал свою верную флягу — в Ирландии есть привычка добавлять в кофе немного виски, это делает напиток ещё более приятным Мистер Бакни широко улыбнулся и протянул Грею свою чашку. Плеснув себе и собеседнику, Джон закрыл крышку и убрал флягу в карман. — Вот теперь напиток приобрёл законченное совершенство — провозгласил он. Путешествие с телом Эдварда, разговор с убитой горем женщиной, тягостная церемония похорон… всё это Грея будто заморозило. Уют пыльного архива, доброжелательность его хозяина, интересная беседа и целебный аромат корицы отогрели. Впервые за много дней он почувствовал, что у него не мёрзнут пальцы. — О! Ваш прекрасный виски! — мистер Бакни поднёс к носу свою чашку, на лице его читалось блаженство — Иногда мне кажется, что он помогает не только от пронизывающего балтийского ветра, но вообще способен лечить любые болезни, и даже сердечные раны… Лорд Джон посмотрел на собеседника с любопытством — образ сухопарого книжного червя мало вязался с сердечными ранами. Но, как бы то ни было, Грей намёк понял. — Я обязательно пришлю вам пару бутылок из своих запасов! Они могут понадобиться вам в здешней глуши. Местные, кажется, пьют в основном шнапс… Архивариус кивнул и потянулся к отложенным ради кофе бумагам. — Благодарю вас, милорд. Вернёмся к бумагам. Позвольте показать вам образчик русского любовного слога — клерк смотрел на письма с удовлетворением и гордостью. Примерно так охотник смотрит на свою собаку, которая принесла к ногам хозяина подбитую дичь, причём ещё и на глазах менее удачливых стрелков. — Я очень рад, что эти письма попали мне в руки — продолжал Бакни – никогда до этого момента не думал, что по-русски можно писать о любви с пылом сонетов Петрарки! Глядя на вдохновенное лицо шифровальщика, Грей в очередной раз подумал, что зря он ему сочувствовал, когда узнал, что конечным пунктом назначения клерка был как раз Мемель — город, близкий к границе с Польшей и лежащий на пути в Россию. В Мемеле жило много английских купцов, была небольшая дипломатическая миссия и пара незаметных человек, которые занимались сбором слухов, перехватом частной корреспонденции интересующих Британию лиц, а также засовыванием своего носа в дипломатическую почту, если предоставлялась такая возможность. Да, мистеру Бакни с его тягой к новым знаниям и любовью к загадкам, скучать на новом месте не придётся. — Тогда давайте прочтём ваши сонеты — Грей протянул руку, и собеседник вложил листки в его ладонь. Джон склонился над бумагами. Это всё же были не стихи, а письма в прозе, адресованные майорше Эсмонд. Три штуки. Написаны неким господином Истоминым. В первом господин Истомин выражал благодарность за приятную беседу на охоте у княгини Дашковой, расписывая остроумие своей собеседницы и восторг, который его обуял во время визита, который миссис Эсмонд изволила нанести в его скромной обители. Брови Грея поползли вверх, и следивший за ним мистер Бакни поспешил прокомментировать. — Он использует местоимение «вы» с маленькой буквы, что означает множественное число. Так что тут скорее речь идет не о тайном свидании, а о светском визите в компании подруг или даже мужа. Джон кивнул. Несмотря на всю свою тревожащую таинственность, Маргарет Эсмонд ему положительно нравилась. Ему было бы обидно, если бы она оказалась изменяющей Эдварду вертихвосткой. Интересно, что же во втором письме? — Вот второе письмо уже не настолько приличное — продолжил Бакни, следивший за пробегающими по строчкам глазами Джона — тут уже идут дифирамбы по поводу совершенства тела адресатки. Возможно, парафраз Песни песней. Господин Истомин весьма витиевато и недвусмысленно просит даму о тайном свидании. Грей нахмурился, и беря третий лист в руки даже почувствовал раздражение — ему очень не хотелось обнаружить благодарность к майорше, посетившей «скромную обитель» в единственном числе. — А вот тут тон его меняется, появляются упреки и сетования — услышав голос Бакни, Грей понял, что он так и не начал читать письмо – кажется, на свидание леди не пришла. Птичка подразнила и упорхнула — клерк насмешливо фыркнул. Грей тоже усмехнулся. — Вы не знаете, что это за господин Истомин? По дороге в Мемель мистер Бакни развлекал попутчика анекдотами из жизни императорского двора, показывая, что к своей новой должности он подготовился основательно. — Увы, нет. Я склонен предположить, что тот человек, не принадлежит ни к древним родовитым фамилиям, ни к возвысившимся за последнее царствование карьеристам… — Спасибо. А ещё подобные письма есть? — Нет, ваша подопечная, судя по всему, соблазнительницей не была. Скорее даже наоборот. Клерк порылся в стопке и достал ещё несколько бумаг, которые также протянул лорду Джону. — Вот, в третью категорию загадок я отнёс на первый взгляд ничем не примечательную корреспонденцию. Убрав любовные послания в папку к шифрам, он повернулся к лорду Джону. — Вот, например, черновики писем в Лондон. Вероятно, подруге. Пишет о своем быте, о супруге, о детях… — А с ними что не так? – поинтересовался он, вчитываясь в аккуратные строчки перевода. — Из того, что вы рассказали про даму, я понял, что она — англичанка. Зачем бы ей писать некоей Марте Крейнц в Лондон по-русски? — Бакни пожал плечами и скорчил выражающую недоумение рожу. — То есть вы полагаете, что это тоже секретные коды? — уточнил лорд Джон. — Возможно, что и так. Особенно, если леди с таким именем не существует. — задумчиво произнес секретный агент его величества Георга — Милорд, вы же бываете в свете… — Бываю, хоть и нечасто — отозвался Грей в задумчивости — и я действительно не знаю никого по имени Крейнц. Но имя звучит по-немецки. Может, она иностранка и в Лондоне гостит? Но ведь миссис Эсмонд прекрасно знает этот язык… Джон поднял глаза на Бакни, и тот кивнул, давая понять, что он согласен с наблюдением собеседника. Клерк, который скорее всего уже несколько дней думал над странностями архива вдовы британского майора, решил изложить свою мысль до конца. — Шифры могли оказаться среди бумаг случайно. Например, дама поняла важность бумаг и спрятала у себя. Опять же, отсутствие книги-кода среди её вещей может объясняться как раз тем, что бумаги были адресованы не ей… Но вот обратите внимание на этот текст, милорд. Клерк наклонился над пачкой, которую лорд Джон держал в руках, и перебрав края нескольких листов, вынул один из середины. — Это рецепт. Похоже на какую-то наливку – заключил Джон. — Вы правы, милорд. Это рецепт! — в голосе архивариуса слышался я чуть ли не триумф. Грею показалось, что он понял, куда клонит клерк. — Тогда получается, что английская леди хранит рецепт настойки на русском языке… Это её рука? — Я внимательно следил, когда копировал тексты, рука везде была одна и та же. Этой же рукой написаны английские черновики писем к даме, про которую вы сказали, что она — тётушка мистера Эсмонда, и немецкие письма к некоей Бриджит Штромбах. Русские письма к Марте Крейнц написаны той же рукой — в голосе клерка звучал истинный восторг. Кажется, клерк испытывал ни с чем несравнимое удовольствие от того факта, что ему попался собеседник, разум которого не менее быстр, чем его собственный. — Вряд ли леди иностранка — Грей уже думал вслух — она говорит без акцента, и речь у неё правильная, хотя и несколько непривычная. Видимо, сказывается долгая жизнь за границей. Я бы скорее предположил, что эти тексты — какие-то коды… — Вы можете оценить, насколько хорошо автор этих писем владеет русским языком? Архивариус в задумчивости почесал нос. — Прямо и не знаю, что сказать. Некоторые слова написаны с ошибками, мне стоило труда отыскивать их в словаре. Она будто бы записывает на слух. Возможно, это какой-то диалект — я не знаток русской грамматики, но некоторые окончания мне показались неправильными… В общем, я бы сказал, что человек, который это писал, учил язык не по книгам… Грей задумался, пытаясь вспомнить, что ему рассказывали о второй жене Эдварда. Брак этот вызвал небольшое волнение в свете — майор Эсмонд женился на компаньонке своей пожилой тётушки. Минни, невестка Джона, отзывалась о женщине тепло. По её сведениям, невеста Эдварда была дочерью военного, который долгое время продавал свою шпагу тому, кто готов был хорошо за нее платить. Европа была наводнена младшими сыновьями, у которых не было ничего, кроме происхождения и шпаги. Если у джентльмена не было денег на покупку патента, или же какие-то личные обстоятельства мешали продолжить службу королю Георгу, то он мог легко наняться офицером в армию союзников, а бывало, что и противников, Британии. Подобная карьера не считалась почётной, но и предосудительной особо не была. Огромные состояния таким образом не наживали, но те, кому удавалось избежать смерти на поле боя, часто могли обеспечить себе достойную старость и что-то оставить детям. Отцу новой миссис Эсмонд не повезло, он сложил свою голову где-то в Саксонии. Дочь, оставшаяся без средств, вернулась в Англию и каким-то образом попала в компаньонки миссис Саттерфилд, где её и заприметил регулярно посещавший тётушку Эдвард. В общем, росла и училась леди в, мягко скажем, необычных условиях. — А она могла выучить язык от прислуги, например? — предположил Грей. — Всё может быть, милорд… Хотите ещё кофе? Куски фактов, крутящиеся в голове у Грея в мозаику, складываться не хотели, но кое-что уже было понятно: смерть Эдварда вовсе не означает, что заданием Гренвилла можно не заниматься. А вот въедливого мистера Бакни, давнего работника «Чёрного кабинета», к вдове подпускать, пожалуй, пока не стоит. Джон не понаслышке знал, что интерес мистера Боулза и его людей к кому бы то ни было ничего хорошего объекту интереса не сулит. Даже если работники «Чёрного кабинета» подчиняются Боулзу только формально, то всё равно, донесения мемельского агенда Боулз, конечно, прочтёт… — Благодарю вас, напиток волшебный, но у меня сегодня ещё куча дел. — Джон встал, взял папку и положил туда письма, которые он всё ещё держал в руках — Я заберу с собой эти переводы и изучу на досуге. Проницательный архивариус нахмурился и посмотрел на посетителя. Кажется, он заметил поспешность, с которой засобирался гость. Гость в свою очередь опустил руку в карман, достал и водрузил на стол небольшой мешочек. Монеты глухо звякнули в кошельке, на том самом месте, где только что лежала папка с бумагами, перекочевавшая в руки Грея. — Милорд, если у вас возникнут ещё вопросы, обращайтесь ко мне в любое время — служащий, осознающий, что есть вещи, не входящие в его компетенцию, поклонился подполковнику и дипломату, облечённому особым заданием. — Непременно! – подполковник кивнул клерку, после чего лорд Джон улыбнулся приятному собеседнику и давешнему попутчику – у вас совершенно божественных кофе и очень уютный кабинет. И ещё я обещал вам виски! Мистер Бакни ещё раз слегка поклонился, давая понять, что он прекрасно понимает, что «дружба-дружбой, а служба-службой» и вовсе не откажется снова скоротать вечерок за беседой о сонетах Петрарки с францисканским кофе и привкусом ирландского виски. Точки над i были расставлены, и от архивариуса Джон вышел с легким сердцем. И всё же, кто такая Маргарет Эсмонд? Может, она — агент русских? Или французов? Нет, это вряд ли… Пруссаков? Возможно… Кажется, им все же стоит поговорить начистоту. К тому же, он обещал отдать миссис Эсмонд медальон с локоном.