Завтра будет новый день.

Как ни пытались мужчины отвлечь даму разговором, ничего не получилось. Едва пригубив вина и съев кусочек пирога, миссис Эдмонд встала со своего места. — Сожалею господа, но у меня разболелась голова, и я вынуждена вас покинуть. Благодарю вас за ужин, доктор — леди грустно улыбнулась чинно поклонившимся джентльменам и ушла к себе. Провожая вдову взглядом, Грей думал о том, что ему теперь делать. Если бумаги были у Эдмонда, то, скорее всего они сгорели при пожаре. «Или нет? А если у погибшего их при себе не было? А если… Как много этих «если» — Грей задумчиво вертел в руках вилку. «Заняться поисками французского следа в этой истории или разбираться с Маргарет? А что если она на самом деле ведет какую-то свою игру?» В памяти возникла фигура женщины у могилы. «Да ну…» — отмахнулся он от видения. Но её определенно нельзя оставлять без присмотра. Уже завтра надо что-то решать. Через три дня в Англию уходит корабль, можно попросить капитана проследить за пассажиркой и не пускать ее на берег во время стоянок, а в Дувре передать женщину под опеку адмирала порта. Тогда он сможет остаться в Мемеле и заняться французской шайкой. А если шайка не так важна, как те сведения, что скрывает вдова его друга. В конце концов, копии её бумаг это подтверждали. Джон понял, что мысли в его голове ходят по кругу. От размышлений его отвлек доктор. Бильрот явно планировал провести вечер этого непростого дня в приятной компании интересного собеседника. — Милорд, не откажите мне в любезности, — он почтительно склонил голову — я, знаете ли, давно хочу вам показать свою маленькую коллекцию — хирург с заговорческим видом показал на дверь в библиотеку. — С удовольствием — машинально ответил Грей, но тут же спохватился — а что вы собираете? Джон вспомнил коллекции герра Граубе и знаменитого английского доктора Хантера. По телу пробежала легкая дрожь отвращения — заспиртованные глаза или другие человеческие органы — не совсем то, что ему сейчас нужно. — Напитки — немец поднял вверх указательный палец — наливки и ликёры, настоянные на травах! У меня довольно большая коллекция рецептов. Такой ответ обещал приятный во всех отношениях вечер, так что гость с готовностью встал из-за стола и последовал за хозяином, который на ходу рассказывал о местных традициях. По мнению доктора, рецепты местные жители переняли у рыцарей тевтонского ордена, которые, когда-то владели этими землями… За свою долгую и беспокойную жизнь герр Бильрот успел многое повидать, и к тому же был прекрасным рассказчиком. Джон ни минуты не пожалел, что остался. Рассказы хирурга были захватывающими, и Грея ни капли не волновало, насколько они близки к правде, а разлитые в маленькие рюмки экземпляры докторовой коллекции давали прекрасный повод отложить размышления и непростые решения хотя бы до завтрашнего утра. Дверь тихо скрипнула, и в библиотеку мягко ступая по ковру вошла Герда. — Что наша гостья? — встрепенулся Бильрот. Глаза его блестели, на щеках играл румянец. Узел его шейного платка почти распустился, а парик чуть съехал на сторону. — Мадам переоделась ко сну и отослала меня — служанка подошла к столику, на котором лежали снятые с полок и не убранные на место книги и положила наверх стопки ещё один томик. — А что за книга? — поинтересовался хозяин. — А, это какие-то пьесы. Помните, вы велели мне предложить мадам какое-нибудь лёгкое чтение. Фрау Эсмонд тогда увидела эту книгу, и чуть не расплакалась от умиления. — служанка внезапно всхлипнула, но быстро вытерла непрошенную слезу тыльной стороной ладони — Она сказала, что у нее была такая же, и что она недавно утратила её. Мадам почти неделю книжку на тумбочке хранила, перечитывала. — Герда рассеянно погладила переплет лежащей сверху книги. — А дайте-ка мне посмотреть — Джон сначала попросил, и только потом понял, почему его так заинтересовала эта книга. А что, если это ключ к шифру? Герда подала ему томик с легким поклоном. Уильям Конгрив. Издание 1750-го года. У матери было точно такое же. Издатель устроил книге хорошую рекламу, и пьесы покойного драматурга на какой-то момент снова стали самой модной книгой сезона. Вот даже до Пруссии добрались… А что, если попробовать? Шифровки как раз при нем. — А, Конгрив! — воскликнул Бильрот, про которого Грей, увлечённый своими догадками, почти забыл — Знаете его? — Да, и очень люблю! – Джон не кривил душой — вы позволите мне одолжить книгу на пару дней? Хотелось бы перечитать. Меня всегда занимали его сюжеты, хотя, должен признаться, что некоторые повороты кажутся невероятными — Грей положил книгу себе на колени. — Хм! — хозяин потянулся к очередному экспонату, звякнуло стекло — попробуйте вот это. Мне привезли из Риги, латгалы называют это бальзамом. Действительно недурно. Грей с готовностью попробовал бальзам — книгой он займется потом. — А что до пьес... Так жизнь, смею вас заверить, такое заворачивает, что ни пьесам, ни сказкам не снилось! — герр Бильрот аккуратно закупорил бутылку с бальзамом и поставил на полку. — В некоторых случаях вы, возможно, и правы — Джон внезапно осознал, что всё же пьян и в нём неожиданно проснулся дух противоречия — но я слабо себе представляю королей, которые женятся на служанках, как у Перро. — Ха! — Бильрот был примерно в том же состоянии, и сдаваться не собирался — вы слышали историю про жену русского царя Петра? — Расскажете? — Грей чуть подался вперед и положил мешающего Конгрива на столик с рюмками. — Да что рассказывать? — доктор возился со своей коллекцией перебирал маленькие бутылочки, выбирая очередной предмет дегустации — Во время одного из военных походов русский царь приметил в обозе девку и взял её греть себе походную постель. А через несколько лет женился на ней и даже короновал! — Ничего себе, а что двор, парламент, аристократия? — изумился Грей. Слушая рассказы мистера Бакни о причудах русского двора, он воспринимал их с той же долей скептицизма, что и байки о краснокожих Америки, которые пересказывают в лондонских салонах — минимум четыре пятых — вранье. Будучи лично знаком со многими индейцами, а с некоторыми из них успев достаточно близко подружиться, Джон прекрасно знал, как мало можно найти правды в рассказах бравых путешественников… — Ну парламента у них и не было никогда, а аристократию и двор Пётр в таком страхе держал, что те и пикнуть побоялись… — Варвары — заключил Грей, так до конца и не поверив — не представляю подобный произвол в цивилизованной стране. — Ну а я представляю, — хирург не унимался. Ему стало жарко и он снял парик — вы не слышали историю барона фон Дорна? Грей помотал головой, и приготовился слушать очередную байку. Тепло идущее от камина смешивалось с теплом, разливающимся внутри в результате знакомства с коллекцией Бильрота. Ему было спокойно и хорошо, а приятный журчащий голос хозяина лишь усиливал ощущение уюта. — Ну про короля Фридриха я, надеюсь, вы наслышаны? — хирург прищурился и налил в рюмки ещё какой-то настойки. — Наслышан и, насколько я знаю, он не женился на служанках или маркитантках — Грей с готовностью принял рюмку с тёмной ароматной жидкостью из рук доктора. — Дело-то давнее, уже шесть лет прошло. И не про короля тут речь, а про одного из его полковников, барона фон Дорна, — доктор потянулся к вазочке с нарезанным сыром — У короля было дурное настроение, и кто-то из врагов этого самого Дорна подгадал момент и доложил, что полковник держит у себя в лагере шлюху, которой позволяет одеваться в драгунский мундир. — Мне кажется, что иметь под боком кого-нибудь, кто бы грел постель, свойственно офицерам во время походов — философски отметил Грей – хотя рядить её драгуном, пожалуй, перебор. — Вот и король решил, что столь демонстративное аморальное поведение разлагает армию, и потребовал немедленно представить виновника пред свои гневные очи. Грей, наслышанный о нраве прусского короля, бедняге искренне сочувствовал. В то же время он лениво размышлял о том, что сейчас ему хочется чаю, и будет ли уместно спросить у Бильрота. Он было уже открыл рот, но тут дверь в библиотеку открылась и вошла Герда с подносом, на котором стояли две источающие нежный аромат чашки. Не говоря лишних слов, она тихонько поставила поднос с чаем на столик, и также бесшумно вышла. Пожалуй, Бильрот в чём-то прав — действительно похоже на сказку в которой гостю достаточно пожелать, чтобы исполнились желания… — И что было дальше? — разжившись чаем, Джон вспомнил о прерванной на середине истории. — Ну фон Дорн утверждал, что это гнусный навет, что девица эта — сирота из приличной семьи, которой больше некуда идти. В мужское платье, мол, переоделась, чтобы избавиться от домогательств, и что полковник взял её под свое целомудренное покровительство, и что девица всего лишь заведует его хозяйством… Бильрот приник к своей чашке и сделал глоток, явно наслаждаясь. — Король же в ответ на это изволил пошутить, что «хозяйством» полковника девица, вне всякого сомнения, заведует, и, что если она из приличной семьи, как утверждает фон Дорн, то пусть полковник на ней жениться, причём немедленно. Грей неприлично расхохотался над грубой фридриховой остротой и общим абсурдом ситуации. Да, барону не позавидуешь. — В общем, — продолжил Бильрот — девку тут же приволокли под конвоем и, не дав опомниться, поженили с её покровителем. Говорят, девица отпиралась до последнего, и король даже пригрозил, что отправит её в тюрьму, а любовника её разжалует в солдаты, если не подчинится. — Тоже варварство в своем роде — заключил Грей, отсмеявшись — и что за баронесса вышла из солдатской компаньонки? — Больше про них я ничего толком и не слышал, — хозяин с сожалением пожал плечами — видимо, сидела тихо и на глаза королю больше не попадалась. — Хорошо, вы меня уговорили — дух противоречия покинул разомлевшего от чая и тепла Грея, и он легко согласился с доктором — жизнь и правда бывает интереснее театральных пьес! В ответ доктор достал ещё какую-то настойку, на этот раз изумрудно-зелёную, и разлил по рюмкам. Беседа продолжалась, и теперь уже Джон счёл своим долгом порадовать хозяина байками из армейской жизни. Большие часы в углу библиотеки начали отбивать очередной час. Собеседники одновременно повернули головы к тонущему в полумраке циферблату и почти синхронно воскликнули «ого!» Джон с сожалением поднялся. — Так вы не возражаете, если я заберу Конгрива с собой? — он одернул жилет и стал собираться. — Нет конечно, но уже одиннадцать, и дождь по крыше стучит как фридриховы барабанщики. Так что оставайтесь-ка у меня, милорд. Грею и самому не хотелось тащиться среди ночи по малознакомому городу, но он понимал, что хозяин устал, и вся эта вежливость самому хирургу скорее поперек горла. Он стал отнекиваться. — Я не хотел бы вас стеснять — Джон все же сделал пару шагов в сторону двери, но Бильрот, который поднялся следом за ним, остановил гостя жестом. — Знаете, там такой дождь, что вы немедленно промокнете до нитки и подцепите простуду. Вы меня больше стесните, милорд, когда превратитесь из гостя в пациента. Уверяю вас, в доме достаточно места, хватит и на меня, и на Герду и на гостей. — Ну если таково ваше врачебное мнение, то я мог бы устроиться прямо тут в библиотеке на диване — Джон вспомнил про таинственный шифр и то, что он держит в руке предполагаемый ключ к этому шифру. Если он сейчас не идёт к себе домой, то правильнее всего просто остаться в библиотеке и проверить предположение. Доктор решил не настаивать на гостевых спальнях, где, скорее всего, было не топлено. Подбросив дров в камин, хозяин ушёл куда-то вглубь дома. Через пять минут появилась Герда закутанная в шаль под которой не было ничего, кроме рубашки, и в чепце поверх распущенных волос — похоже, врач поднял её с постели. Проигнорировав извинения Джона, почувствовавшего угрызения совести, служанка расторопно застелила диван свежими простынями, и, отчаянно зевая, разложила на нём плед и подушку. Потом вновь появился доктор, принеся два стакана с какой-то не то микстурой, не то тоником. — Выпейте вот это сейчас, перед сном — похмелье будет гораздо легче, чем могло бы быть. А второй утром, как проснётесь — быстрее в себя придёте. Грей улыбнулся. Врач, действительно был знатоком — и человеческой души, и человеческого тела. Многословно поблагодарив доктора и служанку, он плотно закрыл за ними дверь. Перед тем, как окончательно уйти, Герда по просьбе Джона принесла из прихожей его вещи — он так и таскал с собой целый день папку, которую забрал у архивариуса после похорон. Сейчас ему казалось, что с похорон Эсмонда прошло не меньше недели, хотя только сегодня утром он наблюдал, как комья глинистой земли гулко ударяются о крышку гроба. Джон тряхнул головой и вернулся к загадкам, оставшимся после смерти Эдварда. Бакни говорил, что шифр должен быть простой. Столбики из трёх чисел означают страницу, номер строки (чаще сверху, но может быть и снизу), и номер слова или номер буквы. Архивариус предположил, что в данном случае речь идёт о слове — третье число нигде не превышало десяти. Малое число слов в строке наводило на мысль, что это может быть как раз сборник стихов. Или пьес. Джон зажег пару свечей на стоявшей в библиотеке конторке. Покопавшись внутри, раздобыл чистый лист бумаги и карандаш. Достал первый из шифрованных листков, раскрыл книгу на странице тридцать два, нашёл десятую строку сверху и отсчитал пятое слово. «вижу» Похоже на начало донесения… Джон почувствовал азарт. Вторым словом оказалось «большую». Слова ложились на лист одно за другим. «Она», «писать», «Дик», «почему», «монашка», «Ангелика», «люди», «должен» … «Почему монашка Ангелика должна увидеть большого Дика и написать об этом людям?». Полный бред! Может, это ещё и код? Или надо отсчитывать строки снизу листа? Он поерзал на стуле и продолжил дальше. «Джентльмен», «чувства», «узнать», «ошибка», «расценивать», «прислуга» … Джон крутил слова и так и эдак. «Джентльмен познал прислугу чувственно и расценил это как ошибку». Пристально вглядываясь в результаты своих изысканий, Джон пришёл к двум выводам. Во-первых, направление мыслей Грея сигнализируют о том, что он слишком долго не делил ни с кем постель, а во-вторых, скорее всего, никакого внятного результата сегодня ночью добиться всё равно не получится. Либо Джон неправильно использует ключ, либо Конгрив не является ключом к шифру, над которым он бьется. Со вздохом сожаления он закрыл книгу и уничтожил следы своего фиаско — листок отправился в камин на не остывшие ещё угли, а неиспользованную бумагу он вместе с карандашами убрал обратно в бюро. Держа злосчастную книгу в руках, Джон прошёл к дивану. На придвинутом к изголовью столике стояли два стакана с микстурой и свеча. Грей разделся, оставив лишь рубашку и подштанники, которыми его перед походом на продуваемое ветрами кладбище снабдил заботливый Том. Снимая шейный платок, Джон наткнулся пальцами на шнурок. Совсем забыл! Лорд Гренвилл вручил Джону ключ от шкатулки, и сообщил, что это — сигнал майору Эсмонду, что перед ним действительно посланец адмирала. Похожий был и у Эдварда, на случай если Гренвиллу придётся послать агента, не знающего майора лично. И ещё на случай, если сам Эсмонд по какой-то причине не сможет продолжить путь и будет вынужден кому-то свою миссию передать. В качестве доказательства того, что ключик не был украден или забран силой, были придуманы кодовые фразы. Грей не мог не улыбнуться, вспомнив свою часть: «Сильного духом не смутить». Слегка переиначенный родовой девиз Эсмондов. Оригинал же звучит как «Сильного духом не сломить». Изящно. Интересно, а не у Маргарет ли второй ключ? И бумаги? И почему же она больше недели не расставалась с книгой? Правда ли лишь навевает приятные воспоминания? Или всё же ключ к шифру? И почему она отослала книгу обратно именно сегодня? В уставшей голове мысли путались и наскакивали одна на другую… Грей выпал из забытья и открыл глаза. Судя по тому, как прогорела свеча, он проспал пару часов. Его предположения подтвердили и стоящие в углу библиотеки часы, которые как раз отбили три. Наверное, этот звон его и разбудил. Джон вспомнил совет Бильрота и осушил стоявший нетронутым стакан. Напиток оказался приятным на вкус, но тело Джона напомнило ему, что, засыпая, он пренебрёг потребностями своего мочевого пузыря. Негромко чертыхаясь, Грей спустил ноги на пол и надел туфли на босу ногу. Накинув плащ прямо на рубашку, он осторожно взял свечу и вышел из библиотеки, соображая, в какой стороне от него находится нужной чулан. Дверь ведущая на задний двор оказалась приоткрыта, и Джон насторожился. В голове промелькнули варианты от невинных: ночного свидания Герды, до опасных, вроде давешней четвёрки французов, напавших на миссис Эсмонд. Что если они её выследили и взялись за старое? Шпага и пистолеты остались в библиотеке, да и толку от пистолета в такой темноте мало. Но в специальной потайной петле с внутренней стороны плаща нашёлся стилет. Очень кстати. Осмотрев оказавшуюся неподалеку кладовку, Джон разжился каким-то брусом. Кажется, сломанная ножка от стола, вполне похожая на дубину. Он задул свечу и осторожно выскользнул в приоткрытую дверь. Дождь прекратился, но тусклый месяц едва пробивался сквозь густые тучи, и его света было недостаточно, чтобы что-то разобрать. Оно и к лучшему — самого Грея тоже не заметят. На дворе было тихо, и Джон уже почти было собрался вернуться в дом и хорошенько обследовать все, начав с комнаты Маргарет, как заметил всполох света со стороны конюшни. Плохо смазанные петли конюшенной двери скрипнули, и силуэт, возившийся в деннике рядом с одной из лошадей, обернулся на звук, направив свет потайного фонаря прямо в лицо Грею. Джон осознавал, какое зрелище он из себя представляет — туфли на босу ногу, потрёпанные подштанники (слава богу, кажется, гульфик застегнуть он не забыл), рубашка с расстёгнутым воротом и манжетами, растрёпанные волосы. В правой руке кинжал, в левой — обломок деревяшки. И всё это романтично задрапировано в тяжелые складки тёплого зимнего плаща. Внешний вид, конечно, скандальный. Но он всего лишь собирался облегчиться и вернуться в постель — предрассветные свидания с дамами в его планы не входили. Зато Джон разгадал одну из мучивших его загадок. Неторопливо вернув стилет на его потайное место, он поднял голову и первым нарушил молчание. — Так вот, мадам, почему вы отослали книгу обратно именно сегодня!