Завтра будет новый день.

3 апреля 1763 года, мыза Васара, Восточная Пруссия Голова у Маргарет была тяжелая, и ей очень хотелось спать. Последняя пара недель так закружила суетой и заботами, что она совсем забыла о Пасхе. О надвигающемся торжестве напомнил Иоганн. На второй день её пребывания на мызе, когда миссис Эсмонд не выдержала и решительно встала из-за стола, прекратив очередные посиделки за расходными книгами, управляющий заметил мимоходом, что новости по округе разлетаются мгновенно. – Местные жители сочли ваше своевременное прибытие прямо к празднику чуть ли не знаком свыше, – отметил мужчина, аккуратно ставя на полку гроссбух, – ну или как минимум, доброй приметой. – Вот доброй приметой мне быть ещё не доводилось, – откликнулась Маргарет, – не говоря уже о том, чтобы становиться знаком свыше! – Всё когда-то бывает в первый раз, – сказал управляющий назидательным тоном, – пастор Бауэр заверил меня, что почётные скамьи в кирхе к службе почистят, чтобы блестели как новые. – Зачем? – удивилась хозяйка, – он, наверное, забыл, что я ещё в прошлый раз ему говорила, что принадлежу к англиканской церкви, и с тех пор ничего не изменилось! Иоганн, который взял со стола очередную амбарную книгу, поднял глаза. – Я не думаю, что пастор забыл, – отозвался он, – но для него вы в первую очередь владелица поместья. К тому же, протестантка. Хотя, полагаю, что будь вы даже католичкой, он всё равно приветствовал бы вас на Всенощной. Прихожане будут искренне рады, если ваша милость с детьми и гостями посетите службу, и я полагаю, что половина крестьян тут вообще не подозревает о существовании различных конфессий. Мэгги ничего не оставалось, как согласиться. Лорд Джон, с которым она поделилась соображениями управляющего, идею поддержал. – Noblesse oblige, сударыня, – глубокомысленно заявил он, – положение обязывает, и с ним приходится считаться, да и мистер Бёрд будет благодарен герру Крофту за эту идею. Дагер как-то рассказал Маргарет, что его камердинер на самом деле безмерно страдает, поскольку истинным призванием молодого человека является не возня с походным скарбом своего нанимателя, а подготовка джентльменов к выходу в свет. Вскоре Мэгги поняла, что имел в виду её спутник: услышав новости, Том просто просиял. Посетовав, что у подполковника с собой из одежды лишь неприметный камзол и старый мундир, не говоря уже об обуви и панталонах, мистер Бёрд развил сумасшедшую деятельность: принялся начищать позумент какой-то вонючей субстанцией, покрывать сапоги смешанной с маслом золой и копаться в запасах хозяйственного Иоганна в поисках помады и пудры, достойных английского лорда. Саму Маргарет на мызе ждал сундук с частью петербургского гардероба, который в её сегодняшнем положении был практически бесполезен. Выручил всё тот же Иоанн, который позвал Фиби и выдал камеристке хранящийся на чердаке ящик с одеждой, оставшейся на мызе после отъезда хозяйки. Траурное платье, которое Мэгги заказывала после смерти барона, оказалось в хорошем состоянии, и даже без особых проблем на неё налезло. Фиби, заразившись энтузиазмом мистера Бёрда, разгладила слежавшуюся ткань, перешила кружево с одного из её петербургских туалетов, и даже смогла уговорить Мэгги использовать папильотки, чтобы сделать пусть скромную, но всё же внушительную причёску. Так что вдова тоже смогла произвести достойное впечатление. Но Бога ради, какая разница, какое она производит впечатление? Самой Маргарет было всё равно. Для всего её окружения Пасха была символом надежды. Оглядываясь на людей во время службы, она видела вокруг простые, часто грубоватые лица. И все они были преисполнены торжественной радостью. Внутри у Маргарет копились горькие слезы и стойкое чувство, что она тут лишняя. Память безжалостно вернула её в события прошлогоднего пасхального торжества, тихого домашнего праздника, когда все они были вместе и не могли предполагать, что их ожидает в скором будущем. Миссис Эсмонд склонила голову чтобы никто не смог увидеть её лица. Но когда зазвучали слова «ожидая воскресения мертвых», женщина почувствовала, что кто-то взял её за руку. Тёплая сильная ладонь слегка сжала её пальцы и замерла. Это был Генри. Не меняя выражения лица и не смотря на мачеху, он просто взял её руку и держал до самого конца службы. После службы семейство Эсмондов и Грей вернулись в усадьбу. По общему согласию решили, что праздничный обед они устроят вечером, так что все просто разошлись по комнатам. Правда, от Мэгги не укрылось, что Генри не преминул сделать небольшой крюк через кухню. Сама Маргарет понимала, что не заснёт. Не стоит и пытаться. От пережитых эмоций и запахов разболелась голова. Рассвет хозяйка усадьбы встретила сидя на речных мостках, с которых прачки полоскали бельё. Завернувшись в прихваченный из дома плед, женщина сидела, привалившись к одному из столбов, держащих всю конструкцию, и слушала звуки пробуждающегося леса. Подошедшего со спины человека Мэгги не услышала, но почувствовала, как доски, на которых она сидела, запружинили под тяжестью шагов. Иоганн сел рядом с ней и молча протянул флягу. Он уже успел сменить новенький сюртук на повседневный и переобулся в сапоги. – Плохо? – не то спрашивая, не то утверждая, произнес пруссак. Темные глаза смотрели с отеческой теплотой. С Иоганном она познакомилась примерно через месяц после своего появления в этом времени. К тому моменту Мэгги уже свыклась с мыслью, что не то вода, не то камень, не то зонтик (а ведь он должен быть где-то тут, в усадьбе), не то чёрт знает что ещё, перенесли её в век восемнадцатый. Но всё ещё не избавилась от иллюзий, что застрявшие в голове крохи накопленных человечеством за прошедшие двести пятьдесят лет знаний делают её выше окружающих. Покровительственный тон ординарца, пришедшего справиться о здоровье своего полковника, показался ей оскорбительным. Хорошо ещё, что представления о хороших манерах за прошедшие два века не сильно изменились, и воспитанная девочка Мэгги Майлдмей не стала говорить вслух того, что подумала. Но несмотря на неудачное начало знакомства, всё то время, что полковник фон Дорн находился под опекой хирурга, им с Иоганном пришлось общаться. К тому моменту, как полковник покинул госпиталь, Маргарет уже считала Иоганна своим другом. – Хуже ещё, пожалуй, и не было, – согласилась Мэгги, откупорила флягу, понюхала налитый туда бренди, решительно закрыла сосуд, и вернула его мужчине, – не надо, не поможет. – Это верно, тут ничего не поможет – согласился собеседник – я так понимаю, Эдварда своего ты шибко любила. Помню, что по господину барону так не убивалась. Маргарет подняла глаза и пристально посмотрела на Иоганна. Ни в голосе, ни во взгляде, не было и намека на осуждение. Только констатация факта, в привычной Иоганну прямолинейной манере. Мэгги молча кивнула и снова уставилась на воду. Что тут еще скажешь, всё верно. Птичий утренний щебет понемногу затихал, зато стал отчётливо слышаться собачий лай – в рассветном безветрии звуки по воде разносились далеко. – А лорд этот, что с тобой приехал, он кто? – снова нарушил молчание Иоганн. Раз уж управляющий отказался ото сна для того, чтобы поговорить с ней наедине, то он вовсе не собирался потакать меланхолии своей собеседницы. – Он старый друг Эдварда, был в Пруссии по своим дипломатическим делам, и узнав, в какой я оказалась ситуации, вызвался помочь семье друга, – Мэгги решила, что Иоганну не стоит знать про всю сложность её положения. Чем меньше он знает, тем ему самому безопаснее. – Ты ему доверяешь? - низко склонив голову управляющий заглянул ей в лицо. – Да, вполне, – она посмотрела на герра Крофта и слабо улыбнулась, – я готова доверить ему жизнь, – она на секунду замолчала, а потом продолжила, – и честь. – Гм, – мужчина хохотнул, – вот как?! И месяца нет как вдова, а честь твою уже нужно оберегать! Раньше не такая прыткая была. Щеки Маргарет вспыхнули, по телу пробежала волна гнева, она вся подобралась, собираясь вскочить, но присмотревшись к собеседнику, просто сделала глубокий вдох. Он же нарочно её злит и провоцирует! – Представьте себе, любезный герр Крофт, – сказала миссис Эсмонд, – лорду Джону действительно пришлось защищать мою честь. Судьбе было угодно свести меня в Мемеле с господином лейтенантом Хельмутом Граубе! Надеюсь, вы такого помните, – женщина прищурилась и выжидательно посмотрела на собеседника. В отличии от нее, Иоганн не сдержался и вскочив, гневно зашагал по мосткам, которые снова стали прогибаться под тяжестью его веса. – Помню ли я его? Этого мерзавца еще земля носит?! Надо же! Неужто он опять к тебе приставал? – старый солдат прямо пылал гневом. Маргарет подумала, что единственное, что удерживает Иоганна от того, чтобы немедленно поскакать в Мемель и покарать мерзавца, это отсутствие стоящей прямо перед ним осёдланной лошади. – Да, пытался, но герр подполковник был столь любезен, что врезал нахалу по роже, и немного извалял в грязи, – она улыбнулась шире и, неожиданно для себя самой, озорно подмигнула – вам, господин управляющий, будет приятно узнать, что грязь эта кроме всего прочего, была обильно перемешана с конским навозом. Старый хитрец рассчитал все верно – от возмущения Маргарет перестала раскисать, и снова собралась, готовая к дальнейшим передрягам. А что без них не обойдётся, у нее не было ни малейшего сомнения. – А что же сама-то? – в голосе управляющего послышалась ирония, он явно продолжал её провоцировать – раньше вполне могла за себя постоять. Я-то помню. А ещё утверждала, что той, что хорошо владеет шпагой и пистолетом, никакие самозванные защитники не нужны, – Иоганн смотрел на нее с ехидным прищуром. Когда-то она действительно что-то подобное заявляла, по дурости и молодости считая, что можно справиться в одиночку, было бы оружие. Жизнь ей не раз и не два показала обратное. И добросердечная помощь, которой ей выручали Крофт и барон, и нежная забота любящего Эдварда, и уважительная и деликатная поддержка Грея нисколько не уменьшали её значимости в собственных глазах, а иногда были полезны и, чего греха таить, приятны. – Дорогой Иоганн, иногда я готова позволить себе помочь, так и быть, – сообщила она шутливым тоном, – к тому же, я ещё не до конца оправился от раны, да и шпагу в руках держала месяцев пять назад. – Ну вот это дело можно и исправить – бодро заявил старый солдат – вставайте, ваша милость, у меня всё с собой, – он протянул ей руку и помог подняться. Маргарет оперлась на поданную руку и, повернувшись, увидела плащ Иоганна, лежащий на едва зазеленевшей земле. Поверх плаща были небрежно брошены две шпаги с надетыми на них защитными колпачками, стёганные нагрудники и полотняный мешок. В мешке, скорее всего, лежали её старые бриджи и жилет, которые она в своё время надевала на тренировки. Интересно, сойдутся на ней штаны или нет? После родов она немного раздалась не только в груди, но и в талии. К немалому ее удивлению, одежда села прекрасно. Принюхавшись, Маргарет ощутила запах полыни и ещё какой-то травы, а также едва уловимый запах сырости, исходивший от вещей. «Запах времени» – подумала Маргарет. «Ты тут уже почти семь лет, и вещи, которые были новыми, уже начали тлеть. Какому же миру принадлежишь ты? Ты всё ещё гостья в восемнадцатом веке или… А если всё-таки вернёшься в двадцать первый, то каким он будет для тебя?» Но философские вопросы лучше оставить на потом, сейчас ей предстояло более прозаическое дело. – An guard! – раздался голос Иоганна, – посмотрим, что вы помните, ваша милость – он продолжал ее дразнить и провоцировать – учтите, жалеть не буду. Старый драгун тоже надел нагрудник и уже стоял в позиции. Выглядел он помолодевшим лет на десять. Миссис Эсмонд не стала отвечать на его колкости, отсалютовала шпагой, и решительно встала напротив. В утренней тишине было слышно, как коснувшись друг друга, бзынкнули клинки шпаг. Мэгги не собиралась атаковать первой. Прекрасно понимая реальность своего положения, она предпочла парировать удары. Противник заметил её нежелание, и гаркнул, сопроводив свои слова гневным жестом. – Хватит дурака валять и менуэты разводить. Боишься, так бросай шпагу и всё. Ну уж нет. В её планы это категорически не входило. Всего несколько мгновений и тело стало реагировать иначе. Поняв, что, вопреки опасениям, рана не мешает, Маргарет резко перешла в атаку. Она двигалась быстрее своего противника, кружила по поляне и прытью своей старого солдата явно раздражала. Но Иоганн был опытнее, в какой-то момент он выбил её оружие и азартно ухмыльнулся. – Вы убиты, ваша милость. Может пора проснуться? – Иоганн чуть запыхался, но провоцировать ученицу не перестал, – вспоминай, чему учил! Крофт действительно учил ее шесть лет назад. Терпеливо показывая и объясняя, а иногда и грубо ругаясь. Возился с Мэгги каждую свободную минуту. Фехтованию старый солдат начал обучать её после того, как увидел, как перепуганная девчонка схватила подвернувшийся под руку чужой клинок и, встав в позицию выкрикивала угрозы в сторону какого-то очередного офицера, предложившего ей своё «покровительство». Как потом ей признавался сам герр Крофт, его впечатлила сила духа и умение перебороть свой страх. Но вот со шпагой с точки зрения Иоганна Мэгги обращалась совсем неправильно, хоть и небесталанно. Для Маргарет Майлдмей, два раза становившейся медалисткой на чемпионате Европы по фехтованию среди юниоров, заявление это звучало чуть ли не более возмутительно, чем офицерские поползновения. Но, увы. Старый солдат был прав – соблюдая правила спортивного фехтования в настоящем поединке можно разве что красиво умереть, отставив ногу под идеальным углом на точно выверенное число сантиметров. И сейчас Иоганн тоже дело говорит. Маргарет пора проснуться и прекратить валять дурака. Она чувствовала, что рубашка под защитой намокла , а по шее и вискам течет пот. А вот движения её стали свободнее, будто бы разогрелась. В то же время её противник явно начал уставать. Они вернулись в позицию и тут Мэгги пошла в атаку. Укол в корпус Иоганн смог отвести, но почти тут же получил внушительный удар в бедро, схватился за место удара и процедил сквозь сведённые зубы. – Попала-таки, а? – мужчина тер рукой бедро и что-то бурчал себе под нос. Мэгги смотрела на него с тревогой. Крови не было, но в случае, если она неудачно попала, управляющему будет несколько дней тяжело ходить из-за гематомы. – Простите мой дорогой друг, я не хотела … Крофт хмыкнул и, к её удивлению, довольно улыбнулся. Маргарет улыбнулась в ответ. Беспощадный учитель гонял её почти без скидки на многолетний перерыв и ранение. Руки подрагивали, ноги стали тяжелыми и хотелось пить. Но несмотря на это, в теле завибрировала энергия, появилось забытое ощущение силы. Забрав у него шпагу и бросив её на плащ вместе со своей, Маргарет расстегнула защиту и с наслаждением от нее освободилась. – А в сущности не так всё и плохо, – прокомментировал Иоганн их поединок. Он неторопливо поковылял к мосткам, и присел на стоящую рядом лавочку. Старый солдат растирал ногу и время от времени задумчиво поглядывал на Маргарет. – Если не будешь забывать тренироваться, то и защитники не понадобятся, – похвалил её учитель напоследок, – думаю, что можно, пока ты тут, продолжить занятия. Тебе надо вернуться в форму. В первый момент мне показалось, что и не ты это вовсе. Помню, всегда ходила так, будто собиралась вызов всему миру бросить! Кажется, второе замужество изменило тебя сильнее, чем первое. Старый друг смотрел на неё с интересом, ожидая ответа. Мэгги подумала, что и тут он скорее всего прав. Совершенно неожиданно она поняла, что краснеет, а губы сами по себе растягиваются в мечтательную улыбку. – Это всё дети, мой дорогой Иоганн, – ответила она, – дети делают нас спокойнее и терпимее. Конечно, она лукавила. Во всем был виноват, в первую очередь, Эдвард. Возмутительно прямолинейный и совершенно несносный, нежный и заботливый, заставивший её поверить, что на неё не ополчился весь мир, что в этом мире бывает счастье, любовь, и тепло. Старый Дорн, конечно, тоже был внимательным и пытался создать для неё уют, покой и безопасность, но это было не то. – А милорд-то твой весьма неплох, – неожиданно сказал Иоганн, не то прочитавший её мысли, не то просто решивший сменить тему разговора, – при других обстоятельствах посоветовал бы к нему поближе присмотреться. Вот как у девочки твоей глаза загорелись. Мэгги, которая в этот момент бережно заворачивала шпаги в кусок холста и перевязывала их бечевкой, оторвалась от своего занятия и озабоченно посмотрела на собеседника. – Вы же о Блэр? То есть, вы тоже заметили? – Так ведь сложно не заметить! – усмехнулся наблюдательный Иоганн, – мисс Дейли слишком молода, чтобы уметь скрывать свои чувства, но уже достаточно взрослая, чтобы их испытывать. – Я думаю, что пока можно не волноваться, – ответила Маргарет, которую тоже занимал этот вопрос, – лорд Джон на неё внимания обращает не больше, чем того требует элементарная вежливость. Она вернулась к своему занятию и теперь упаковывала нагрудник. – Ну да, да и на соблазнителя всего, что движется, твой англичанин тоже не очень похож. Если бы он искал такого рода развлечений в усадьбе или в деревне, то мне давно бы доложили, – уверенно сообщил управляющий, и в его словах Маргарет не усомнилась ни на минуту. Она заметила, с каким вниманием относятся окрестные жители ко всему, что скажет герр Крофт. И то, что на людях Иоганн выказывает ей не только уважение, но и почтительность, делает её в глазах поселян, если не богиней, то, как минимум, принцессой. На это она обратила внимание ещё в церкви. Решив не расстраивать старого друга, она честно отыграла свою роль владетельницы земель – сделала щедрое пожертвование на нужды прихода, внимательно выслушала просителей и своей волей разрешила какие-то споры, не стоящие для неё выеденного яйца, но крайне значимые для нескольких семейств. Поведением своим она копировала свёкра, у которого было крупное поместье в Корнуолле, и который хотя бы раз в год появлялся там исполнять долг землевладельца. Посмотрев на всё это в первый раз, Маргарет только порадовалась тому, что вышла замуж за второго сына, и что баронессой Эсмонд ей не быть. Но у действительно уважаемого владельца земель есть свои преимущества, которыми грех не воспользоваться. – Да, о докладах – сменила она тему – вам не рассказывали, не рыскали ли часом по округе какие-либо подозрительные люди? – А вот интересно, во что ваша милость изволила ввязаться? – спросил с укоризной герр Крофт – да ещё и лорда этого наверняка втравили! – он уже поднялся со скамейки и всё ещё слегка прихрамывая подошел к ней, чтобы забрать тяжёлый свёрток со шпагами, – не беспокойтесь, на пять миль окрест точно никаких чужаков не было. – Ну и слава богу. Если после нашего отъезда кто-то объявится, постарайтесь их удержать тут, или хотя бы указать им неверное направление – Jawohl, ваша милость! – Иоганн дернул головой, и уже вполне серьезно произнес, – если что, им расскажут, что вы отправились отсюда прямиком в Польшу! – Почему в Польшу? – удивилась Мэгги. Она переплела волосы в косу и снова накинула на плечи плед. Её юбки пока лежали на траве: она решила, что после такой тренировки, стоит хотя бы обтереться перед тем, как влезать обратно в нормальную одежду. – А почему бы и нет? – ответил управляющий – Главное, что там нет Фридриха. Вот чего вам точно не стоит, так это посуху ехать через Пруссию, не ровен час короля встретите! – Думаете, он меня помнит? – спросила с тревогой бывшая баронесса, – семь лет же прошло! – У короля хорошая память, – спокойно ответил Иоганн, – и вряд ли он забыл, как вы улизнули у него из-под носа. – Надеюсь, у его величества всё же достаточно дел, чтобы воспоминания эти успели померкнуть – рассмеялась Маргарет – но мы с лордом Джоном всё равно планируем выбираться по воде, это быстрее и во всех отношениях безопаснее. Управляющий кивнул и вдруг вскинул голову – его внимание привлекло что-то за спиной Маргарет. Резко обернувшись, она заметила лорда Джона, опирающегося на символическую, состоящую всего из двух перекладин изгородь, отделяющую границы участков. Встретившись с ней взглядом, подполковник сдержанно поклонился, развернулся и не торопясь направился по тропинке, ведущей вдоль пологого речного берега. – Интересно, что он успел услышать – задался Иоганн вопросом глядя на прямую спину неожиданного свидетеля – В общем-то и неважно. Никаких действительно серьёзных вещей мы с вами не обсуждали. Иоганн присвистнул, давая понять, что если то, о чем они с ней только что говорили, – несерьёзно, то он даже не готов представлять, что же именно она с ним не стала обсуждать.

***

Джону было немного стыдно. Ну совсем чуть-чуть. Вообще-то, он и не планировал подслушивать не предназначенных для его уха разговоров. Поняв, что несмотря на усталость, заснуть ему не удаётся, он просто решил немного прогуляться по окрестностям. Не зная толком, куда идти, Джон обошёл хозяйственные пристройки и направился по первой попавшейся тропинке, которая повела его в сторону осиновой рощи. Через несколько минут он услышал звуки, которые он ни с чем бы не спутал. Поединок на шпагах. Разом вспомнив о рыскавших по окрестностям Мемеля французах, Джон положил руку на рукоять своего любимого кинжала, без которого он не выходил теперь даже в туалет и прибавил шагу, но вскоре расслышал, что поединщики разговаривают между собой весьма дружелюбным тоном, так что он пошёл не торопясь, недоумевая, кому это из обитателей дома не спится в столь ранний час. Грей без труда узнал управляющего Иоганна и неугомонную миссис Эсмонд. Он в общем-то даже не удивился. Относительно неё удивляться вообще было бесполезно. Оставаясь в тени деревьев, Джон наблюдал за тренировкой, развлекая себя предположениями о том, как прокомментировал бы поединок мастер сеньор Беркулли, с которым время от времени занимался сам Грей. Иоганн наверняка был бы удостоен каскада нелестных эпитетов, начиная с того, что движения его лишены изящества, а приёмам «не хватало вдохновения». Беркулли, несомненно, окрестил бы герра Крофта деревенщиной, после чего нехотя добавил бы, презрительно скривив губы, что подобная тактика, вне всякого сомнения, эффективна, путь и не имеет ничего общего с высоким искусством. Движения обоих соперников были рассчитаны на короткую и жесткую схватку целью которой было остаться в живых и поразить противника. Лорд Джон придерживался мнения, что, выбирая между красотой движений и собственными шансами выжить в схватке, он не минуты не мешкая выберет эффективность. Было видно, что, принимая советы своего учителя, леди Миддей придерживалась того же мнения, и в случае необходимости может быть весьма опасным противником. Её собственные движения были всё ещё скованы из-за ранения, и если бы женщине было интересно его мнение, Грей сказал бы, что ей стоит подождать несколько недель, прежде чем затевать подобные упражнения. Но мнением лорда Джона никто не поинтересовался, и поразмыслив немного, он направился по тропинке, идущей вдоль изгороди, огораживающей поляну. Услышав сдавленные ругательства управляющего и встревоженный голос Маргарет, чей выпад, похоже, достиг цели, он обернулся и хотел было броситься на помощь. Но заметив, что Иоганн вроде бы справляется, Джон передумал. Немного поколебавшичь, Грей решил задержаться на несколько минут на случай, если окажется, что управляющему будет сложно добираться самому. В общем, совесть его была чиста – он не собирался подслушивать ничьи разговоры. Комментарии управляющего относительно своей персоны, Джон нашёл весьма забавными, а разговоры о нежелании попадаться на глаза Фридриху успокоили одну из его многочисленных тревог. Но конечно же, возбудили дополнительное любопытство. Маргарет Эсмонд есть ни что иное, как тайна, завёрнутая в загадку и упакованная в секрет… Будучи обнаружен, Джон смутился, но дальнейшая прогулка достаточно быстро позволила ему выбросить недоразумение из головы. Небо постепенно теряло свой нежно-розовый оттенок, становясь голубым, день обещал быть солнечным. Тропинка вела вдоль берега реки. Длинные плети водорослей, среди которых тут и там попадались скопления ещё и не думающих цвести кувшинок, мерно колыхались в тёмной торфянистой воде. Пару раз он заметил бобра или выдру – не успел разобрать. Джон дышал полной грудью и думал о том, что возможность спокойно идти, никуда не торопясь, не выпадала ему с прошлого Рождества, которое он отмечал в Хелуотере. Приехав туда после почти двухлетнего перерыва, Грей обнаружил, что Вилли, опекуном которого он согласился со временем стать, ещё больше подрос. Джон обратил внимание, что сходство мальчика с родным отцом стало ещё заметнее. Лорд Дансени, его жена и дочь были искренне рады визиту. Изобель даже приготовила ему подарок на Рождество – вышитый собственноручно кисет. Но самым главным подарком для Грея стало искреннее приветствие со стороны мистера Фрейзера. Подъезжая к Хелуотеру, Джон больше всего боялся, что с их последней встречи что-то изменилось, и он снова увидит холод во взгляде шотландца и услышит равнодушие в его голосе. Но нет, Джейми был человеком последовательным, и без причины своего отношения к людям не менял. Теперь Джон больше всего на свете боялся вольно или невольно спровоцировать его на новый разрыв. Возможно, что окончательный. Все давно уже прекрасно понимали, что конюх Мак находится в Хелуотере по собственному желанию, и ему даже не нужна помощь Грея, чтобы получить необходимые бумаги – достаточно, чтобы лорд Дансени обратился к Хэлу. А старый барон, которому не чуждо чувство справедливости, обязательно выполнит просьбу своего конюха. Уезжая из Хелуотера в январе, Джон пообещал вернуться на Пасху, чтобы провести несколько вечеров в конюшне за разговорами и игрой в шахматы. И вот, он нарушил своё обещание и снова поставил под удар их хрупкую дружбу. Но если уж кто и понимал, что такое «долг», так это Джейми Фрейзер, так что, вероятно, в этот раз Джона простят. Тропинка вывела на прогалину. Оглянувшись, Грей понял, что находится у пивоварни. Полянку с едва пробивающейся сквозь прошлогоднюю листву травкой заливало утреннее солнце. Возле дома было устроено импровизированное застолье – на нескольких колодах сидело трое мужчин и одна женщина. Тут и там были расставлены кружки с пивом, жареные колбаски и ещё какая-то еда. Компания шумно смеялась. Похоже, что застолье началось, как только все вернулись из церкви. Изначально трапезничали вшестером – два пенька стояли пустыми. Грей узнал Карла Лемана и второго работника, того, что позавчера выносил им пиво. Незнакомая ему пара сидела рядом друг с другом, и левая рука мужчины покоилась на талии женщины, обозначая своё присутствие и поддержку, но вовсе не мешая ей рассказывать какую-то историю, заставляющую всю компанию держаться за животики. Ветка хрустнула под ногой Джона, мужчины резко обернулись и уставились на пришельца, а Карл невзначай потянулся к увесистой дубине, что лежала возле его ног. Узнав Грея, пивовар улыбнулся и встал, чтобы поприветствовать нового нанимателя. – С Пасхой вас, милорд! – И вас, герр Леман! Поняв, кто перед ними, крестьяне вскочили, а женщина попыталась сделать книксен, но не удержалась и начала падать – похоже уже была основательно пьяна, но её тут же проворно подхватил мужчина, и держа за талию, прижал спиной к себе, не давая упасть. – А идите к нам, милорд! У нас пиво хорошее, и колбаски! – заявила она, ничуть не смутилась своей неуклюжести – А пирожки я сама пекла! Её спутник посмотрел на Грея с тревогой, ожидая реакции хозяйского гостя на явное нарушение всех приличий, но увидев, как лорд улыбнулся крестьянке, чуть расслабился. – С удовольствием приму ваше приглашение, фрау...? – Анна Мюллер, – ответил за жену мужчина – а меня зовут Андреас Мюллер. Я прошу прощения, милорд, если обращение моей супруги вас обидело, она от чистого сердца! – Господа, сегодня же Пасха, я с удовольствием присоединюсь к вам, если вы не возражаете! – ответил Грей, предвкушая новое приключение. Самая большая прелесть этого приключения заключалось в том, что оно было абсолютно безопасно. Ну если не считать риска получить несварение желудка от грубой крестьянской пищи. Опасения его оказались напрасны: не только пиво оказалось отменным, но и пирожки фрау Анны были весьма хороши. Поначалу пивовары смущались его, но еда и выпивка развязала языки, и Грей оказался в курсе всех последних сплетен. Про хозяйку крестьяне, правда, ничего нового не сообщили. Баронесса унаследовала мызу после смерти старого владельца, но прожила тут всего несколько месяцев. Когда весной 57-го года война стала приближаться к усадьбе, хозяйка сочла за благо не дожидаться милости от фельдмаршала Апраксина, а забрать драгоценности, пару сундуков добра и уехать в Англию. Никто её за это не осудил. Новый управляющий проводил баронессу до Кёнигсберга и вернулся. Пока земля находилась под русскими, он много сил потратил на то, чтобы предотвратить разорение усадьбы и излишнее беспокойство крестьянам, за что его безмерно уважали. – Бедняжка фрау Маргарет, – сокрушалась крестьянка – такая молодая, а уже во второй раз овдовела… Но красивая… она всегда красивая была! Всегда! Грей, который сидел чуть в сторонке, стараясь не привлекать себе лишнего внимания, чтобы не смущать гостеприимных хозяев, замер и превратился в слух – он уже понял, что жизнерадостная крестьянка была весьма наблюдательной, а тот факт, что хмельное явно развязало ей язык, заставлял Джона слушать её с повышенным интересом. – Тебя-то тут ещё не было шесть лет назад, – обратилась она к Карлу, – а мы с родителями жили как раз на краю деревни. Я как-то пошла хворост собирать и заметила их со старым бароном… – Анна чуть понизила голос, – они сидели на поваленном дереве и целовались, а лошади рядом паслись. И какое на ней красивое платье было, а сапожки! Ты бы их видел – теперь она повернулась к мужу – сапожки сами коричневые, а пуговички блестели, будто золотые. А теперь вот опять вдова, но детки у нее хорошие. – Ну, видать, на то воля божья, – отозвался помрачневший муж – не всем же как нам с тобой… Герр Мюллер наклонился к уху жены и что-то зашептал. Женщина залилась румянцем и легонько шлёпнула его по руке, пробормотав что-то вроде «да ну тебя». Андреас был не глупее жены, и, похоже, от выпитого голову не терял. Уже не в первый раз он деликатно уводил жену от скользких тем. «Да», – подумал про себя Джон – «следить, чтобы жена спьяну чего не сболтнула, это тоже любовь». Скосив взгляд на Карла, англичанин заметил, что тот смотрит на чету Мюллеров с умильной улыбкой. – Пора нам – провозгласил герр Андреас – сегодня ещё гостей принимать… – Хочешь ещё пива напоследок? – отозвался герр Леман «На ход ноги» – прокомментировал Грей про себя – «интересно, какие дорожные традиции у пруссаков?» – Не, мне уже хватит, а Анхен и подавно, но вот если с собой пару бутылочек дашь, буду благодарен! Карл кивнул своему помощнику (Грей выяснил, что парня зовут Йенс), и тот тут же скрылся в погребе, но вскоре появился, сразу с четырьмя бутылками, которые гость с благодарностью принял. – А вы не хотите попробовать мой новый рецепт, милорд? – обратился к Грею пивовар. Джон подумал, что ему, возможно, тоже уже хватит, да и действительно, пора расходиться – неплохо было бы в Кёнигсберг уже завтра отправиться. С другой же стороны не хотелось упускать возможность провести ещё несколько минут с герром Леманом… Герр Крофт, без сомнения, прав – Джон не из тех, кто ищет чувственных наслаждений где попало и пытается соблазнить всё, что движется, но маленькие слабости не чужды и ему. Например, любоваться широкими плечами и сильными икрами собеседника… – С удовольствием попробую – ответил лорд Джон совершенно искренне, поскольку почувствовал, что в горле у него пересохло. – Держите – протянув ему бутылку, Карл огляделся по сторонам, и переставил блюдо с пирожками поближе к Грею – и пирожки берите, они у Анхен всегда удаются, но сегодня особенно хороши! Повезло Андреасу! – А вы что же, сами так и не женились? – задал Грей осторожный вопрос. Во время войны многих местных мужчин забрали в рекруты, так что за те несколько лет, что герр Леман обитает на мызе, он всяко мог выбрать себе жену по вкусу, а за работящего парня, пользующегося доверием управляющего, пошла бы любая. И если он до сих пор не женат… – Да вот, никак не могу забыть свою невесту, – ответил Карл и с некоторым остервенением вырвал пробку из бутылки. – Соболезную… – Грею действительно было жаль парня. – Да не, милорд, никто не умер тогда, хотя убить кое-кого мне сильно хотелось, – отозвался пивовар, и сделал большой глоток, – давно дело было, быльём поросло, но вот как вспомню, так зло берёт… – он вытер губы тыльной стороной руки. Джон молчал, предоставив Карлу самому решить, рассказывать историю о своём разбитом сердце, или же промолчать. Ему по большому счёту было всё равно, что там случилось и когда, но, с другой стороны, мужчина был ему интересен, и то, какую историю он поведает, больше расскажет Грею о его характере, чем все заверения управляющего. – Я из-за неё с отцом поссорился и в солдаты пошёл, – начал пивовар свой рассказ, и Грей приготовился слушать, чуть подавшись вперед, и не сводя с собеседника заинтересованного взгляда. Воодушевлённый его вниманием, солдат продолжил. – Знакомы мы были с самого детства, отцы наши дружили, в гости друг к другу ходили. Мать у Ирмы строгая была, но мне доверяла и разрешала нам с ней на праздниках танцевать… Когда девушке шестнадцать исполнилось, стал я уже всерьёз ухаживать, и не только цветы дарил, но и украшения, серёжки да бусики. Он поднял мечтательный взгляд на Грея. – Видели бы вы, милорд, какую я шкатулку для неё сделал, и ювелиру отнёс, чтобы серебром украсил… Подарки мои она принимала, но вот прикоснуться к себе не позволяла, даже просто целовать. Честь девичью блюла… Через пару лет с отцом её мой отец договорился, пришёл я свататься, а она мне отказала. – Почему? – вырвалось у Грея невольно. – Тогда никто и не понял. Мне девица сказала, что я ей противен, и чтобы на глаза не показывался. Мать и отец её бранить принялись, а я просто со двора ушёл. Отец мой потом к её отцу ходил, да тоже толком ничего не узнал. Я тогда загрустил, конечно, но мать меня убедила, что она пока слишком молода, а вот если я чего-то в жизни добьюсь, то и передумает моя Ирма. – Не передумала? – спросил Джон, чтобы подбодрить замолчавшего Карла. – Нет, а через месяц вышла замуж за одного из подмастерьев своего отца. Все тогда удивились… – мужчина поднял на Грея полный горечи взгляд – ну а когда через пять месяцев после свадьбы у них родился ребёнок, удивляться перестали… – Мда… – а что тут ещё скажешь? – Вот тогда-то я и разозлился! Брать от меня подарки да строить недотрогу, в то время как сама… Грей деликатно молчал, решив, что пивовару надо как следует выговориться. Несмотря на то, что истории явно больше шести лет, болит у пивовара, кажется, до сих пор. – Мерзавца того, молодого мужа, я, конечно, отметелил, – в голосе Карла слышалось удовлетворение, – он на меня в магистрат в суд подал, и отец был мною недоволен. Кричал на меня, а я на него, и наговорил, кажется, немного лишнего… В общем, хлопнул я дверью и пошёл прямиком в казармы к полковнику Звонкой Заднице. Грей не мог не рассмеяться. Прозвище, которое ни один из них не решился произнести в присутствии миссис Эсмонд, полковник, тогда ещё майор, получил после того, как во время одного из приёмов не удержался, и громко пустил ветры в присутствии всего начальства. Случай этот сам по себе никто бы и не вспомнил, если бы какой-то острословов-недоброжелатель не написал на эту тему эпиграмму. Дело закончилось дуэлью, в результате которой майор ранил своего противника, после чего вынудил последнего извиниться в присутствии секундантов. История эта, как ни странно, добавила майору, а затем и полковнику, уважения. И прилипшее к нему с тех пор прозвище ганноверский офицер носил чуть ли не с гордостью, хотя ему и так было чем гордится. Полк славился дисциплиной и, хоть и не всегда побеждал в боях, с поля боя не побежал ни разу. – Не жалеете, что в солдаты пошли? – спросил Грей, – всё же пивоваром-то поспокойнее… – А пожалуй, что и нет, – ответил Карл, немного подумав, – помотало меня, конечно, изрядно, но я выжил и цену себе узнал… Только вот женщинам больше не верю. – Ну далеко не все они настолько коварны… – примирительно заметил Грей, – а с отцом вы помирились? – Не случилось, – ответил Карл с грустью в голосе, – я, когда тут осел, отцу письмо отправил. В ответ сосед наш написал, что, когда на городок напали французы, в наш дом ядро прилетело и всё сгорело. К счастью, мои успели все выбежать, но отец после этого забрал мать и сестру и уехал неизвестно куда. Но живы они, надеюсь найти. Думаю, простит он блудного сына. – Непременно, – отозвался Грей, – родители всегда прощают.