***
Изуна спешил домой: надо забрать сменное кимоно, купить что-то вкусное и надеяться, что Мадара найдет время заглянуть в дом. Переговоры с Наруто подходили к концу, а значит, он должен приходить пораньше — по крайней мере, Изуна на это надеялся. — Я думал, ты в Звуке, — он с удивлением поравнялся с Мицуки на веранде — тот расслабленно сидел в плетеном кресле и, видимо, дожидался его. — Я ненадолго… — теплое объятие и дружелюбная улыбка. — Подслушал сегодня родителя… Никак не отстанет от твоего тела, хочет исследовать. Вот и решил предупредить. — «Этого еще не хватало, — мрачно подумал Изуна. Все его тело после той ночи было в засосах Мадары, и если Орочимару это увидит… — Он мне этого не простит.» — …А это антидот, — будто прочитав мысли, весело продолжил Мицуки и вытащил шприц. — Позволит оставаться в сознании, но действует недолго… На всякий случай. Изуна благодарно кивнул и не смог отвязаться от чувства, что Мицуки прекрасно знает, в чьем доме он на самом деле сейчас живет. — Спасибо, — в спешной благодарности он сделал глубокий вздох. Между ними оставался один невыясненный вопрос. — Мне нужно тебе кое-что сказать. Он запнулся и какую-то секунду разглядывал распахнутые желтые глаза. Какой смысл вкладывал в кольцо Мицуки, Изуна так до конца и не знал, и сейчас боялся ненароком обидеть его. — Говори, — дружелюбно подтолкнул Мицуки, улавливая нерешительность во взгляде. — Я… То кольцо, что ты передал мне перед миссией, сейчас у Мадары, — выдохнув, сказал Изуна, и уловил растерянный взгляд. — Оно застряло у него на пальце, вот и… — Мадара-сан носит мое кольцо? — недоуменно переспросил Мицуки, будто был уверен, что ослышался. Изуна с ноткой вины кивнул. — Любопытно… Но раз Мадара-сан этого хочет — пусть будет так. Изуна вздохнул с облегчением: похоже, Мицуки воспринял все куда легче и проще, чем он ожидал. — «Да он даже доволен», — с ноткой удивления подумалось ему, как вдруг ощутил резкий укол. — Беги, скоро начнет действовать, — улыбнулся он. — От родителя слышал, что Мадара-сан скоро вернется, поэтому ищи его там. — Мицуки, ты просто чудо, — напоследок обняв и сорвавшись к дому Мадары, Изуна обнаружил Орочимару неподалеку и без промедлений завел его в спальню. — Будет немного больно, Изуна-кун, поэтому лучше вколоть тебе снотворное, — Орочимару кивком указал на диван, и Изуна тут же его послушал. Времени оставалось немного: если сенсей хочет ему навредить, желательно об этом хотя бы знать. — А ты сегодня ручной… Дом Мадары хорошо на тебя влияет. Изуна не ответил и, помедлив, следом развязал кимоно. Скрывать было бессмысленно: если Орочимару здесь, он все равно получит то, за чем изначально пришел. — Смотрю, договор ты наш провалил, да? — ухмылка. Орочимару нечитаемым взглядом скользнул по его телу и грубовато уложил на подушки. — Прости… Я пытался, — со стыдом ответил Изуна. В первую ночь он действительно пытался, но потом… Он виновато опустил взгляд. — Изобьешь меня? — Ну что ты… Я залечивал твое тело не для того, чтобы добавить себе работы, — успокаивающе сказал он под сверкнувший шприц. — Но будет неприятно. — «Я ведь и правда обязан ему жизнью…» — промелькнувшая мысль с толикой вины и болезненный укол в плечо. Сопротивляться сну было сложно, но антидот все-таки действовал. Его опасения были напрасны: Орочимару отточено делал разрезы на теле, что-то засекал, залечивал и один раз даже погладил по волосам. Изуна успокоился. — «Все-таки Орочимару — самый лучший сенсей. Так неудобно перед ним…» — он в полном спокойствии провалился в сон.***
(От лица Мадары) Слишком много дел… Недовольно слушаю о затяжной миссии в страну Земли и не могу перестать думать о кольце. Как тут не думать, когда каждый встречный считает долгом упомянуть о нем? Взглядом, конечно, на что-то большее у них не хватает ни смелости, ни воли, и даже Хокаге решает не вмешиваться и промолчать. Правильно — инстинкты сегодня тебя не подводят. Невольно скольжу по кольцу взглядом. Приятно. И мой мальчик рад — это главное. Вот только Мицуки наверняка недоволен: не поверю, что он купил и подарил его просто так. Скрепя зубами, захожу в элитные лавки и тыкаю в первое попавшееся кольцо. Неважно, какое, главное подороже, чтобы Мицуки вел себя хорошо. Как и торговец, что с щедрой руки получил в два раза больше цены — за молчание. Смутно вспоминаю размер пальца и матерюсь про себя — черта с два я бы это делал, окажись на месте Мицуки кто-то другой. Но он сын Орочимару, его чистые гены, и я обязан обращаться с ним если не бережно, то хотя бы не грубо. Так, как обращается Орочимару с моим мальчиком. Мицуки повезло. Ищу его под начавшийся ливень и мокну. Плевать — хочу поскорее домой и нахожу этого паренька под дождем. В одиночестве и легком кимоно. Все-таки он странный. — Хочешь заболеть? — хватаю его за шкирку и тащу под ближайший навес. Мицуки смотрит на меня с удивлением, сбивчиво почти шепчет мое имя и садится на скамью. Промок. С головы до ног промок — Орочимару нет до него никакого дела. — Ты дрожишь. — Простите. Невпопад извиняется. Он смущен, надо же. У него родитель — глава деревни, а он все никак не привыкнет к моему статусу. Мицуки таким был всегда. Взрослел, цеплял бесконечные маски, но это смущение так побороть и не мог. Улыбаюсь. К такому отношению я давно уже привык. Но Мицуки не обязан опускать себя до уровня обычных шиноби — как-никак, в нем гены Орочимару, и ему можно немного больше. Если не будет наглеть. А Мицуки не будет. Он лепечет что-то в ответ, и я понимаю, что что-то не то. Похоже, он заболел. Красный. С трудом дышит. Его нужно поскорее отправить домой. — Да ты уже заболел, — вздыхаю я. Что за проблемный парень. — Иди в дом. Орочимару о тебе позаботится. Мицуки лишь кутается в промокшее кимоно — он погружен куда-то в себя. Неудивительно. Как и всегда. — Не позаботится, Мадара-сан, — наконец отвечает он. — Ему это не нужно. Как и вам. Пристраиваюсь рядом и закуриваю сигарету. Мне ведь и правда это не нужно. Хочу упомянуть сына Хокаге, но вовремя спохватываюсь: помню, как на миссии он вился хвостом за Каваки. Похоже, у них давно уже не ладится. Тяжело вздыхаю и снимаю с себя накидку. Сегодня холодно — забрал ее с кабинета Хокаге, а сейчас укутываю в нее этого паренька. Мне его слегка жаль — он никому не нужен. Может быть, кроме Изу, но даже подаренное кольцо я забрал. Хорошо, что купил новое. — Держи, — кидаю купленное кольцо ему взамен. — Мне твое… Понравилось. Поэтому оно на мне. Изу не нужны лишние разговоры, обхожусь размытыми фразами. А Мицуки смутился еще больше. Подарков не дарил никто что ли? — Это… Мне? — неверящим взглядом он сначала разглядывает мои пальцы, а после — швырнутое ему кольцо, и непонятно, чему удивляется больше. — Да, — беру его за руку, оглядывая пальцы. Надо же, угадал размер. А на ощупь такой же, как Орочимару. — Можешь продать его, оно дорогое, но только Изу ни слова. И никакого зла на него, понял? Подмигиваю и знаю, что Мицуки никогда никому не расскажет. Такой же, как его родитель. До конца неоперившийся, более добрый и пока не умеющий скрывать эмоции до конца. Интересно, каким Орочимару был в его возрасте? — Спасибо вам, — Мицуки тихий. Еще и улыбается не дежурно, а благодарно, искренне. Следом улыбаюсь я: неужели так не хватает денег? Надо пересмотреть с Хокаге ставку джонина — так много забот… — А что касаемо Орочимару… — так и быть, решаю оправдать непутевого родителя. К тому же я уверен, что прав. — То шиноби не пристало выдавать эмоции. Но это не значит, что он не любит тебя, — встаю и успокаивающе глажу по волосам. Отчасти из интереса: у Орочимару такие же? Не совсем. — Понимаешь? Убираю руку и решаю оставить накидку — отдаст Орочимару, провожать домой я не буду. Мицуки хватает за рукав, пытается развить разговор, но я лишь одергиваю. Он прав: мне нет до него никакого дела. И больше времени я тратить на него не хочу. Буквально лечу обратно и даже не замечаю ливня: с тех пор, как мой мальчик поселился в доме, меня тянет туда, как магнитом. Открываю дверь — Орочимару, как всегда, курит что-то приятное на диване, а Изу безмятежно посапывает рядом с ним. — Сто раз тебе говорил — не кури в доме! Злюсь и перевожу взгляд на моего мальчика — он почти раздетый, Орочимару с ним не церемонился. Но я доверяю ему. Настолько, что не хочу утаивать следы на теле Изу. Пусть знает всё. Он заслужил. — Нравится цеплять на себя ошейники? — Орочимару великодушно выбросил сигарету и с издевкой посмотрел на мои пальцы. Презирает. О том, что у самого рука часто бывает в перстнях, он будто бы позабыл. — Мицуки может и обидеться, это не твоя вещь. — Я сегодня с ним виделся, — устраиваюсь в широкое кресло и раздражаюсь от промокшего кимоно и волос. — У тебя приятный сын — вежливый и тихий. Совсем не такой, как ты, — укоряю в ответ. — К тому же я подарил ему безделушку — Мицуки доволен. И не забудь вернуть накидку, а то он мерз. Смотришь на меня. Недовольно, чуть ли не ревниво — неужели проснулись родительские чувства? — Ты дебил, Мадара, — закатываешь глаза и шипишь. Злишься? Наверное, да. — Он может так и влюбиться. — Из-за кольца? — смеюсь. — А ты бы влюбился, Орочимару? Он лишь хмыкает и подходит ко мне. Незаметно вооружился феном — собрался сушить меня, лишь бы не отвечать на вопрос. Недовольно фыркает, ворчит, но все же делает и делает это сам — укладывает непослушные пряди, перебирает волосы, иногда даже гладит. Закрываю глаза. Знает, зараза, что мне это нравится. — Изу спит? — спрашиваю я. Не хочу, чтобы мой мальчик проснулся от шума — следующий разговор не для него. Я скажу ему позже: пока что, лишь обретя Мангеке, он еще не готов. Орочимару подозрительный и лишний раз перестрахуется. Тут же идет к нему, достает кунай и делает на чувствительной точке разрез. Изу бы вскрикнул, будь сейчас в сознании, а я едва сдерживаюсь, лишь бы не наказать Орочимару за грубость. Но он быстро подлечивает рану и даже заворачивает Изу в плед. Не злит меня, будто заинтересован и сам. — Спит, — отвечает он и усаживается поближе ко мне. — Как и просил, я осмотрел его, с ним все в порядке. Улучшенной регенерации он пусть и лишился, но взамен получил боевую мощь — теперь Изуна-кун обычный Учиха с Мангеке. Нам нужно больше его беречь. Успокаиваюсь и стараюсь не думать, что Орочимару трогал Изу почти везде. Пусть будет он, а не случайный медик. Хорошо… Я доверяю ему. — Но мы не всегда можем оказаться рядом, — выдаю свои опасения. Я не могу брать Изу с собой — слишком опасно, и куда лучше ему будет в деревне. К Хокаге доверия нет, а Орочимару… О чем говорить, если даже Мицуки заболел от его заботы? — Естественно, — шелестящий поторапливающий смех. — Ближе к делу, Мадара. Ближе к делу… Меня давно беспокоит карма Изу. Ее жалкие остатки до сих пор на его руке, а это значит, что Джиген до конца не повержен, и где-то по миру остались отпечатки его души. Я должен от них избавиться. Любой ценой. Но лиши Изу регенерации просто так, он бы расстроился. Мой мальчик любит силу и тянется к ней. И подарок в виде Мангеке обязательно распробует и оценит. А сейчас пора действительно переходить к делу. Главное — прогнуть Орочимару. Или хорошо попросить. — Нужно, чтобы ты ввел в него немного ДНК Сенджу. Риннеган. Изу хочет Риннеган, да и кто бы не хотел обладать такой силой? Не знаю, способен ли мой мальчик пробудить его — на это нужны годы, но сейчас Ринне не так уж и важен. Улучшенная регенерация от клеток Сенджу — вот то, зачем я это все затеваю. Тем временем Орочимару не спешит отвечать. Пауза. Он смотрит на меня так, будто я спятил. — Хочешь даровать ему Риннеган? Не много ли силы для одного юнца? — изменившимся тоном говорит он и показывает, что я перебарщиваю. Сразу догадался: выпрямился, скрестил руки на груди, недовольно шипит. Как я и думал. — Нет, Мадара. Слишком сложно. — Но со мной же ты справился, — улыбаюсь. Он воспринимает, как лесть, но я даже не вру: Орочимару и правда талантлив. И только он сможет сделать все правильно и без риска. — Ты — во всех смыслах другое дело. Как минимум, у тебя нет кармы, не думай, что я всесильный, — он категоричен и абсолютно не настроен на разговор. Но я прогну. Любыми путями прогну. — И еще. Я бы не стал даровать ему потенциал такого уровня… Изуна-кун и без Риннегана обладает немалой силой, да и вряд ли пробудит его вообще — до тебя ему далеко. Нет, Орочимару недоговаривает и темнит. Он ученый. И как ученый, должен хотеть этого куда больше меня, к тому же Изу — его любимый эксперимент и ученик. Улыбаюсь в догадке. Ясно… Ждет от меня достойную плату. — Ну хорошо, — повеселевшим тоном заключаю я. Если такова плата — так и быть, лишь бы не выдумал какую-то глупость. Но и ее я снесу. — И что хочешь взамен, вымогатель? Только давай без стихов Шикамару — я тогда чуть со стыда не умер. — О, это были прекрасные 5 минут позора, но не сегодня, — с наслаждением протянул Орочимару — категоричность с его голоса исчезла, как по щелчку. — Переодень пока кимоно, заболеешь. И в ванну потом — не перечь мне. Раскомандовался. Ладно, побуду сегодня послушным, раз он этого хочет. День, вечер или пару минут — сегодня я разрешаю. В конце концов, мы оба знаем, кто из нас двоих главный. — Ты бы о Мицуки так заботился, Орочимару, — фыркаю, подходя к шкафу, и улавливаю, как он склоняется над Изу. Вновь проверяет… Какой же Орочимару параноик, не хочет, чтобы мой мальчик прознал. И что у него на уме? — Не тяни, — почти мурчу и с любопытством усаживаюсь обратно в кресло, а Орочимару будто специально выжидает паузу. Нервничает? — И отойди уже от Изу, он — не твой подопытный кролик. Орочимару лишь хмыкнул и наконец подошел, усаживаясь на мое колено. Вот только то, что он сказал, я совсем не ожидал услышать.***
(От лица Изуны) — «И что за саднящая боль?» — просыпаюсь с тяжелой головой от укола в плечо и чувствую, что вот-вот потеряю сознание снова. — Не тяни, — нетерпеливый голос где-то со стороны кухни. — И отойди уже от Изу, он — не твой подопытный кролик. — «Он снова пришел пораньше…» Невольно улыбаюсь — Мадара куда чаще стал наведываться домой. И сенсей тоже здесь: видимо, дожидался его, и я не могу отказать в любопытстве открыть глаза. Совсем слегка — кто-то обернул меня в пушистый плед, но даже этой щели мне достаточно для обзора. Мадара сидит в кресле — расслабленно, расставив ноги и в то же время с предвкушением. Волосы чуть растрепанные, а сам он в наспех накинутом кимоно. Глушу в себе укол ревности — он полностью развязал его. Я тоже хочу Мадару таким видеть! Но не сейчас… Начавшийся разговор заставляет меня быть осторожным и периодически прикрывать глаза: взгляд Мадары блуждает по комнате, но когда Орочимару по-хозяйски усаживается на колено, Шаринган смотрит лишь на него. Между ними нет напряжения: они оба уверены, расслаблены и будто играют друг с другом — мне бы у них поучиться. — Ну да, ну да, он твоя игрушка, — исправляется Орочимару и спешно затыкает ладонью Мадаре рот. — Не трать время на пустую болтовню, Мадара. И раз настроен серьезно, поцелуй меня так, как целовал Изуну-куна при мне в его доме. Не выдерживаю и широко раскрытыми глазами оглядываю их обоих. Как же не вовремя я проснулся… Мадара хоть и меньше, но удивлен, а Орочимару скучающе придвигается ближе, загораживая мне обзор. — Всего-то… — его голос звучит слегка удивленно. — Обычно ты более хваткий, Орочимару… Неужели тебя это так задело? Мадара улыбается, с таким же любопытством заглядывает в лицо Орочимару, а я начинаю жалеть о своем любопытстве — их разговор явно не предназначался для меня. — А ты большого о себе мнения, Мадара, — Орочимару встает с него, а может, Мадара стряхивает его сам — я предпочел на всякий случай закрыть глаза. — Не так уж я и хочу. Но для своих экспериментов почему бы и нет? Врет. Помню, как он одергивал Мадару в ту ночь — его это все задевает. Я, поселившийся в этом доме… Мое тело в засосах Мадары… Я даже могу его понять. — Так не хочешь, что рука подрагивает? — Мадара встал следом и повернулся спиной ко мне. Я вижу лишь Орочимару. Вижу, как Мадара берет его за руку и играючи зажимает пальцы на запястье. — И пульс… За сотню. Буквально чувствую, как он улыбается, а сенсей смотрит куда угодно, но не ему в глаза. Я слегка удивлен — нет, не реакции сенсея. Но я был уверен, что их отношения куда глубже, чем мои. — И кто бы мог подумать… — голос Мадары стал куда тише, но в пустынном доме он отзывается чуть ли не эхом. — Нукенин, напавший на Коноху… Проводящий бесчеловечные эксперименты… Наводящий страх преступник S-ранга, и хочет такой простой, нежной ласки? Орочимару окончательно опустил взгляд, глядя куда-то под ноги, и сейчас сломлено стоял перед Мадарой. А я… Я никогда еще не видел его таким. — И как много ты недоговариваешь мне еще, Орочимару? — легкий смешок. Мадара потянулся к его губам — дразняще медленно, будто проверял реакцию — и остановился в сантиметре. — Наверное, очень много… Он прощупал пульс еще раз и, наигравшись, наконец отпустил, а рука Орочимару дернулась ударить его в живот. — Просто заткнись, Мадара, — прошипел Орочимару. — Иначе я тебе сейчас врежу. — Ну тише, тише… — успокаивающе мурлыкнул Мадара. — Закрой глаза. — Давай без этого — не издевайся, — смотрю, как сенсей начинает злиться и слегка краснеть. Почти потерял контроль… Удивляюсь: со мной он абсолютно другой. — Нет, закрой, — Мадара спорит. Мягко и в то же время со сталью — только он может спорить с сенсеем. — Эгоист… Мне ведь тоже волнительно… Столько всего вместе пережили, а так целую тебя в первый раз. Закрой. И Орочимару его послушал. Сейчас он не был похож на хладнокровного шиноби, которого я знал и помнил до этой секунды. Простой человек. С простыми желаниями. Который хочет получить крупицу тепла от того, с кем был всегда рядом и кого очень сильно любил. — «Я его понимаю.» Мадара не стал медлить. Приблизился, прихватил за подбородок и зацепил губы сенсея — нежно и слегка — прямо как в ночь, когда целовал меня, боясь ненароком разбудить. — Еще бы нежнее это сделал, — Орочимару стал куда более тихим, а улыбка — той же, что я запомнил на их фото и больше никогда не видел вновь. — Я поцеловал тебя так, как прежде всего хотел ты сам, — Мадара ответил так же довольно и тихо. — А сейчас, как ты и просил, я пойду в ванну: я же сегодня послушный, правда? Совсем непослушное, собственническое дерганье за серьги — Мадара скрылся за дверью, а я понял, что пора закрывать глаза. И вместе с тем проваливаться в темноту, лишаться сознания и чего-то еще — светлого и теплого, что было знакомо мне каких-то 5 минут назад.***
— «Настроен серьезно… Что значит настроен серьезно? — я проснулся следующим днем, вновь и вновь прокручивая подслушанный разговор. Развязанное кимоно Мадары, растрепанные волосы… Не хочу думать, чем до этого они были заняты, но их поцелуй будто впечатался в моем сознании навсегда. Пару минут я лежал и хотел ненавидеть сенсея, но не мог. Почему — не знал сам, Боруто я был готов уничтожить, но сейчас ощущал лишь стыд и вину за то, что влез в их отношения сам. — Сенсей всегда… Всегда мне помогал и спасал. И если сейчас я не отойду в сторону, то я просто мудак.» Открываю глаза. Будь то укол Орочимару, антидот Мицуки или просто совпадение… Вчера я увидел достаточно и в дальнейшем буду только мешать. Остается одно: решиться и завершить свое дело до конца. Поворачиваю голову — Мадара дома. Отлично. Уходить, не попрощавшись, будет невежливо. — Уже уходишь? — он выходит из кухни и сейчас растерянно смотрит, как я собираю свои вещи по дому. — Да, кошмары наконец перестали сниться, — складываю все в небольшую сумку и чувствую, как Мадара молча наблюдает за мной. — Видимо, тогда наложился стресс после Мангеке, и я только зря тебя потревожил. Прости. Оглядываю в последний раз дом — я действительно не хочу уходить. Не хочу, но должен, и именно это становится для меня самой тяжелой миссией. — Изу… — Мадара удерживает меня на пороге и странным взглядом смотрит прямо в глаза. — Я не хочу давить, но… Если хочешь, ты можешь остаться. Просто так. Тяжело. Не нахожу в себе сил, чтобы поднять взгляд, но срываюсь и очень крепко обнимаю Мадару. — «Прости мою несдержанность, это последний раз…» — Я скучаю по дому, — вру и собираю остатки сил, чтобы отстраниться от любимого тела. — Спасибо. Перекинув сумку, за пару минут я оказываюсь в квартире, обессилено падая лицом в подушку и чувствуя себя как никогда паршиво.***
— «Все было очевидно еще с самого начала…» Тем же вечером сижу на озере и вспоминаю, как мы проводили здесь время с Мадарой. Первый затяжной разговор, первая сигарета на двоих, его смех… И раздраженный Орочимару, обеспокоенный прививанием вредных привычек. Черт… А я тогда ему даже поверил. — Как ты нашел меня? — отвлекаюсь. Мицуки почти бесшумный, а его рука опускается мне на плечо. Почему-то раздражаюсь: это мое с Мадарой место, и Мицуки превращает его сейчас в проходной двор. — Позвал родитель, он сейчас где-то неподалеку, — дружелюбный ответ. — А знает он, значит знаю и я, где живет Мадара-сан. Мицуки обмотан в легкий шарф и чем-то очень доволен. Догадываюсь, чем, безразлично оглядывая кольцо на безымянном пальце. Дорогое. Боруто на миссии все не так понял, но раз хочет дарить ему, а не Каваки, то пусть. Сыну Хокаге положено иметь много денег. — Мицуки… — задумчиво тяну я. Боруто мне неинтересен. — Скажи… С кем твой родитель проводит время? Он все-таки глава целой деревни… — Родитель? Сложно сказать… — Мицуки удивляется вопросу. — Он любит редкие случаи и улучшенные геномы, поэтому такие шиноби его и окружают. А если спрашиваешь о чем-то постоянном, то здесь разве что Мадара-сан, — легкая улыбка. — Все остальные для него просто игрушки. Как я и думал… Верю лишь наполовину, но вспоминаю деталь, которую за поцелуем успел упустить. — Он сказал, что я игрушка Мадары, — зачем-то произношу это вслух. — Игрушка? Скорее пешка, — Мицуки кивает. Похоже, он в курсе. — Я слышал об этом от родителя, когда ты пробудил Мангеке. Все верно. Утыкаюсь взглядом вдаль озера и молчу в ответ. Не укладывается в голове. Так быть попросту не должно. — Мадара-сан… Как бы тебе сказать… Он хочет сделать тебя сильным шиноби, чтобы использовать в игре против Каге, — конкретизирует он. — Как-то так я услышал в ту ночь. — Нет. Все совсем не так, — мотаю в неприятии головой. — Мадара очень добрый. А Мицуки лишь смеется в ответ. — Да ты его, смотрю, плохо знаешь, — с улыбкой он вертит кольцо на пальце. — Шиноби не пристало выставлять эмоции напоказ… И это не хорошо и не плохо — такой он человек. Стряхиваю руку и не хочу верить в его слова. Я сыт этим всем по горло: игрушки, пешки… Всего этого мне с лихвой хватило с Джигеном, и сейчас я хочу чего-то нормального. Глупо было надеяться. — Изуна, — Мицуки снова берет меня за плечо. Больше не смеется, заглядывает в глаза. — Ты должен быть благодарен. Пешка или нет, ты удостоился внимания Мадары-сана: он обучает тебя, уделяет время… Думаешь, все удостоены этой роли? — тоскливый взгляд вдаль. — Спускайся уже на землю… Ты зазнался. Признай это. — А ты резок… — вздыхаю. Мицуки говорит бархатисто и сладко, но смысл его слов для меня больнее хлыста. — Я где-то обидел тебя? — наивный, с ноткой вины вопрос. Лишь мотаю головой — Мицуки не хочет меня задеть. — Послушай… Я виделся сегодня с Боруто: он рассказал, что вам с Каваки миссия далась нелегко, — поворачивает меня к себе. Приближается, беспокойно разглядывает Шаринган, а я рассматриваю его в ответ. — Я сейчас с тобой… Совсем рядом. И может… Тебе нужна помощь? Секунда, и на миг ловлю до боли знакомую чакру: Мадара возвращается домой. — «Близко ты сейчас не приблизишься, но видеть все сможешь…» — Нужна… — просяще вглядываюсь в желтые глаза. Если я и могу кого-то просить об этом, то лишь Мицуки правильно меня поймет. — Поцелуй меня, Мицуки. Он улыбается и тянется к моим губам, а где-то неподалеку трескается ветка дерева.***
— Смотрю, без бутылки тут не разобраться, — Орочимару пришел быстро и сейчас невозмутимо перешагивает осколки стекла на полу, проходя на кухню. — И что у тебя стряслось? Мадара обессиленно падает в кресло и выхватывает протянутое саке. Крепкое. И из старых запасов. — По пути домой видел, как твой Мицуки зацеловывает Изуну, — сквозь зубы говорит он и делает пару глубоких глотков. — И нашел же, чему удивляться, — Орочимару присаживается к Мадаре рядом на подлокотник. — Это ведь ты выбрал Мицуки после обретения Мангеке. Оставил его на ночь, дал поухаживать за Изуной-куном… Я их застал еще на следующий день, когда снимал печать. — А еще раньше не мог мне это сказать?! — Мадара почти кричит. — На кого я мог его тогда оставить? На Каваки?! — Какая разница? — Орочимару хрипловато смеется. — Мицуки или Каваки… Дай ему определиться — мальчик долго был в заточении. — «Знаешь, Мицуки… Кто бы что ни говорил, но ты глубже их обоих» — подслушанный разговор слишком явно и непрошено всплывает в сознании. И Мадара вспоминает о нем слишком не вовремя. — Мицуки — всего лишь набор твоих генов, — он делает еще пару глотков и вдруг взрывается, зло дергая Орочимару к себе. — Чем вы с Изу наедине занимаетесь? О чем вечно воркуете? — болезненный хват за волосы. — Он приставал к тебе?! Отвечай! Шаринган встретился с холодным взглядом, и Мадара получил мощный удар в челюсть — Орочимару церемониться с ним не стал. — Больно, сука. — Потерпишь. У Мицуки есть своя воля, и он волен делать то, что хочет сам, — Орочимару отодвинулся и пошел к выходу. — Во-вторых, в отличие от тебя, Мадара, я соблюдаю дистанцию и не перехожу с учеником грань. Но скажешь так еще раз, и сдерживаться не стану, этот юнец в моем вкусе. И в-третьих, — он отпил сам и тоскливо посмотрел на него. — Похоже, все-таки ты совсем слепой. — Эй. Вернись, — Мадара зовет обратно и тяжело вздыхает. — Погорячился — побудь со мной. — Горячиться здесь нужно лишь мне. Мицуки — все-таки мой сын, а у тебя прав на Изуну-куна нет ровно никаких. Следишь за ним, ставишь на теле метки… — презрительный взгляд на кольцо. — Думаешь, убил его прежнего хозяина и стал новым? — Ничего я такого не думаю!!! — бутылка трескается в его руке, а стекло впивается в кожу. — Мицуки действительно вариант лучший, чем Каваки, просто… Орочимару вздыхает и спускается к ногам Мадары. Берет за руку, молча вынимает осколки и аккуратно стирает кровь. — «Какой же он нежный, когда хочет.» — Просто ты его слишком опекаешь. Бери пример с Наруто-куна, он дает Каваки жить своей жизнью. И не дергайся… — Орочимару начал залечивать рану приятным теплом. — Все же иногда тебя сильно заносит, Мадара. Изуна-кун сам собрал свои вещи и ушел от тебя. Что дало тебе право считать, что он твоя собственность? — Я всего лишь хотел, чтобы он был счастлив, только и всего, — Мадара почувствовал себя загнанным в угол. — Если бы ты хотел, чтобы он был счастлив, ты бы оставил его в покое. Он и так выхаживает с твоей подвеской у всех на виду, а потом при них же пробуждает Мангеке по твоей вине, — Орочимару серьезен. Больше не язвит — как будто бы хочет, чтобы Мадара услышал его. — Еще немного, и поползут слухи, что вы готовите в Конохе переворот. Тебе, может, и все равно, а что будет с твоим мальчиком, когда его депортируют из Листа? А он здесь в безопасности… И как максимум счастлив, — Орочимару закончил, но залеченную руку не отпустил. — И еще меня называешь эгоистом, Мадара. — «Если бы ты хотел, чтобы он был счастлив, ты бы оставил его в покое…» — Я и не думал об этом… — злость отходила и теперь накатом сменялась чувством вины. — Оно и неудивительно, ваш клан вообще теряет связи с логикой, когда дело касается любви, заботы и благодарности, — с отголоском укора ответ. — Впрочем, чего еще ожидать от Учих, которые для выражения чувств отдают друг другу глаза? Мадара опустил взгляд на склоненного над окровавленной рукой Орочимару и ощутил еще большую вину. — «Похоже, я и правда делаю что-то не так…» — Иди сюда, — Мадара приподнял его за локоть, останавливая наравне с собой, и изучающе вгляделся в губы. — Мы вчера с тобой не закончили.***