***
(От лица Изуны) С тяжелой головой вспоминаю вчерашний вечер и исцарапываю от бессилия кожу. Мицуки, на удивление, оказался инициативным: потянулся ко мне, осторожно коснулся щеки и проницательно посмотрел в глаза. Я не хотел того, что произойдет. Не хотел, но в очередной раз был должен — ради спокойствия Орочимару и чистой совести Мадары. Наверное, Мицуки понял меня по-своему. Подмял под себя, уверенно повалил на траву, а чуть холодящие губы оказались точь-в-точь такие же, как у Орочимару, целовавшими меня в висок. На одной просьбе он не остановился — Мицуки было любопытно, а я целовал в ответ, и целовал долго. В какой-то момент мне даже понравилось: хотелось согреть губы своим теплом, но дальше продолжать я не стал. Это и близко не походило на то, что я ощущал с Мадарой. Хищным, напористым и очень жарким, от которого я плавился за мгновение. В конце я даже пожалел и ощутил шкребущий по телу осадок. Похоже, Мицуки тоже. Мы просто разошлись по домам — Орочимару к нам так и не пришел. В растерянности я спрятался ото всех в стенах дома и следующие дни утешал себя мыслью о том, что в тот вечер всё сделал правильно. Но это не спасло, и совсем скоро — слишком скоро — меня начало ломать. Мадара. Сейчас я удивляюсь своей решительности и готов стоять на коленях, лишь бы снова вернуться в его дом. С каждым днем отгоняя эту стыдную, назойливую мысль, мой чертовый разум в конце концов взбунтовался. Я больше не мечтал жить у него и утешался мыслями хотя бы о торопливом, мимолетном объятии. После — хотел постоять рядом. Услышать мурчащий голос. И, наконец, хотя бы увидеть издалека. С того дня сон предательски со мной распрощался, а этот дом стал казаться мне самым ненавистным на свете. Но окончательно не дала потерять себя злость: я ненавидел себя, обстоятельства и особенно — свою слабость. И, пожалуй, именно она побудила в очередной вечер встать и отправиться на групповую тренировку: как-то раз Боруто сказал, что в компании переживать любые тяготы легче. Но он ошибался. Орочимару был чем-то очень доволен, неожиданно добр и ненавязчиво норовил отпустить меня и Мицуки домой, но никто из нас не был этому рад. Пока я отчаянно вытеснял на техниках злость и беспомощность, Мицуки… Я не удивился и даже смог его понять. В отсутствие Каваки их связь с Боруто стала выглядеть так же неразывно и крепко, как в первые дни знакомства, поэтому… Я просто не стал им мешать. Все это не укрылось от глаз Орочимару: он быстро всё понял, махнул на Мицуки рукой и вызвал меня на тренировочный бой, и я с удовольствием согласился. Сенсей никогда не дрался сам. Не хотел или попросту не считал нужным, но в этот раз я стал исключением, позорно проигрывал и попутно удивлялся ускоренно заживающим ранам. Странно… Карма так вести себя не должна. Орочимару это тоже заметил. Удовлетворенно хмыкнул, заметно поддался и позволил упасть на себя, а я неожиданно разозлился. И разозлился вдвойне, сполна вдыхая его форму и отчетливо улавливая на ней запах Мадары. — «Сволочь… Даже не стесняется.» — именно с такими мыслями я от души врезал по довольному, ухмыляющемуся лицу. — И где ты пропадал, придурок? — полный радости окрик Боруто. — Я вообще-то скучал! Каваки. Уставший, раненый, он неотрывно смотрит на меня. Не помню, в какой из дней поглядывал в зеркало, но знаю, что выгляжу паршиво и невыспанно. Знаю. Можешь так не разглядывать. — Хороший удар, Изуна-кун, — сенсей улыбается и без малейших усилий стряхивает с себя, будто до этого лишь играл со мной. В очередной раз. — …Но ему не хватает взвешенности. Он спешно уходит, лишь бы не обучать еще и Каваки, а я с тяжелым сердцем догадываюсь, в чей дом он сегодня пойдет. Что ж, Изуна. Это то, чего ты и хотел. Отвожу тоскливый взгляд и нехотя смотрю, как Боруто виснет на Каваки и начинает обрабатывать рану под ребрами — неумело и абсолютно неправильно. Мицуки чуть скалится: он знает этот процесс лучше всех, но помогать Каваки даже не думает. Конечно же, он ревнует. А я сижу поодаль. — Видали, какой Орочимару-сан ходит довольный? — Боруто с трудом отрывается от Каваки и любопытным взглядом прожигает Мицуки. — Я тут, кстати, приносил бате сменную форму и увидел Мадару-сама с твоим кольцом. И знаешь что? — подмигивает. — Наш сенсей частенько такие же носит. — Родитель надевает их просто так, — Мицуки смеется, понимая намек. — Не выдумывай, Боруто. — Нет-нет-нет, Мадара-сама на безымянном его носит, даттэбаса! — Боруто мотает головой. — А сегодня похожее я видел у сенсея — хоть убей, не верю я в такие совпадения! — щурится и деловито окидывает всех взглядом. — Кто ставит на то, что Орочимару-сан с Мада… — Раз тренировка окончена, мне пора домой, — спешно перебиваю и так же спешно встаю, надеясь, что никто не заметил изменений в моем лице. К счастью, Боруто и Мицуки не до этого. Слышу прощание в ответ и ухожу, глуша отвращение к себе. Не могу это слушать. Не могу воспринимать все, как прежде — да и раньше не сказать, чтобы мог. Сам отошел в сторону, но с каждым днем совершенно с собой не справляюсь — какой же я дурак… — Чего тебе? — огрызаюсь, чувствуя давление за рукав, а через секунду утыкаюсь в плечо Каваки. От этого лишь хуже — тепло его тела, уверенное объятие и успокаивающие руки… Я готов разрыдаться. — Поплачь, — прошептал он. — Я никому не расскажу. Что я и сделал. Каваки не задавал вопросов — усадил в тень, а я задыхался на его плече, вдыхал чуть древесный запах, успокаивался и вновь срывался — исцарапывал кожу, жался ближе и просто рыдал. Горько. От собственной слабости. Но в итоге мне впервые стало легче. Я потащил его домой. По пути мы заказали на дом еды, а по приходу Каваки рассказывал о своей миссии, отвлекал, как мог, и пачкал мне кровью кровать. Пора это исправить. — Ему лишь бы тебя потрогать, — ворчу и избавляю Каваки от бесполезных бинтов. Я далеко не медик, но сделаю это лучше Боруто: по крайней мере, обработаю. — Ай! — Каваки дергается, когда я лью спиртом на рану под ребром — она глубокая, и по-другому просто нельзя. — Потерпи… — почти шепчу я. — Тебе будет хорошо. Каваки тут же успокаивается — доверяет мне, а я накладываю бинты аккуратно и бережно. Он очень податлив и послушный, когда я трогаю его: чуть прогибается, неровно дышит — ему нравятся мои руки. У него стоит, но я делаю вид, что не замечаю. Он с затяжной миссии — можно понять — Боруто его обслужит. А может, даже Наруто… Как Каваки не лезет в мою жизнь, так и я не лезу в его. В дверь постучали — наконец принесли еду, и остаток дня мы смотрели какие-то фильмы. Как быстро я уснул, уже и не помню — чуть ли не сразу, но в кои-то веки глубоко и спокойно. Сквозь сон я просыпался на его коленях: теплые, приятные руки невесомо перебирали мои волосы, а на утро Каваки уже не было. Молодец — знает, когда уходить. Не то, что я.***
(От лица Мадары) Разочарованно возвращаюсь в Коноху и по инерции заглядываю по пути в Звук. Я давно здесь не был: с тех пор, как Изу ушел от меня, а сын Хокаге завел привычку бестактно вламываться в кабинет и разглядывать мои пальцы, я послал Коноховские дела к черту и заперся с Орочимару дома, разведывая дела Ооцуцуки. Призрачная надежда на их следы, впопыхах составленный план и давнее обещание наведаться в страну Земли… Я был занят именно этим, день и ночь исследовал деревню Камня, но все это оказалось впустую. Впустую… Хокаге оказался не прав. Но что хуже — Орочимару тоже, и теперь мне хочется знать: врет ли он, намеренно отдаляя меня от цели, или со временем просто растерял свою хватку. Уверен, что первое. Выламываю с ноги дверь и разочарованно гляжу на пустой кабинетный стол — Орочимару здесь нет, а подоспевшие слуги бледнеют, паникуют и ожидаемо ничего не говорят. Черт возьми… Я же просил перед уходом позаботиться об Изу! Почти лечу к Конохе и успокаиваюсь лишь у самых ворот — мой мальчик здесь. Ровная, чистая и спокойная чакра — он в безопасности и дома, и я облегченно выдыхаю. Я скучал. Обрываю дозорный отчет, наматываю круги по Конохе и решаю разузнать о непутевом родителе у Мицуки — он как раз где-то у дома Хокаге. Подхожу к заднему двору, прячусь в тени деревьев и замираю от открывшейся мне идиллии. Нет… Даже Орочимару своими выходками меня так не бесит. Во-первых, Мицуки нацепил мое кольцо себе на безымянный палец, и то и дело поглядывает на него — пытается дразнить так Боруто и, черт возьми, лучше бы я в тот раз откупился деньгами. А во-вторых… Слишком уж они близко. Улыбаются, чему-то смеются, а Мицуки… Тот самый Мицуки, что совсем недавно целовал моего мальчика, сейчас вплетает Боруто в волосы то ли цветы, то ли сено. Какая же он сука. Выхожу, вкрадчиво посылаю Боруто за документом страны Волн и поворачиваюсь к Мицуки. Прекрасно помню, чей он сын — на него нельзя поднимать руку — но хлесткую пощечину он от меня заслужил. — Мадара… сан? Он пошатывается и недоуменно заглядывает мне в глаза. Без тени страха — невинно или скорее даже преданно — и получает от меня пощечину еще раз. Лицемер. — Что ты устроил здесь с сыном Хокаге? — хочу прикрикнуть, но взамен говорю лишь обрывисто, ядовито и холодно. — Что за нежности с ним, а?! Слышу проступившую горечь и не скрываю, насколько сильно разочарован. В Мицуки я был уверен. Послушал Орочимару, решил оставить Изу в покое, но их поцелуй… Он дался мне нелегко. Еще как нелегко, но в конечном счете — не сразу и со скрипом — я его принял. Пусть. Пусть мой мальчик делает, что угодно: главное, чтобы он был жив и счастлив, но Мицуки должен его оберегать. Заботиться о нем и любить — и никак не нежиться в это время с сыном Хокаге! Мицуки, похоже, действительно стыдно — второй, более сильный и грубый удар сбил его с ног на траву. Он не поднимается, спешно вытирает выступувшую со рта кровь и боится заглянуть мне в глаза. Наверное, я запугал его. — Неужели… Вас это раздражает? — недоуменный, по-странному дрогнувший голос и старательно устремленный под ноги взгляд. — Еще как раздражает! — злюсь еще больше от заданного невпопад вопроса. О чем он думает?! Хватаю за шкирку и неожиданно вижу в его глазах слезы. — Эй… Резко останавливаюсь и теряюсь. Слезы, пролитые просто так, вызывают во мне либо презрение, либо ступор. С Мицуки — второе. С тем самым Мицуки, что сейчас стыдливо отводит взгляд, что-то шепчет и вдруг срыватся, утыкаясь куда-то мне в грудь. Что за парень… Это не первый наш раз. В моменты ссор с Орочимару он всегда выбегал на шум и был на моей стороне. Не выдерживал крика, летящих предметов и накала — и обнимал меня. И я всегда останавливался. Позже мы с Орочимару научились ругаться так, чтобы лишний глаз это не видел. А затем и вовсе перестали ссориться. Но привычка у Мицуки, похоже, осталась. — Простите меня, Мадара-сан. Простите… — он повторяет это из раза и все сильнее жмется ко мне. — Я… Я не только с Боруто, я… Вы даже не представляете, как на самом деле я виноват перед Вами. Все-таки он странный — плевать я хотел, с кем еще он развлекается в Звуке. Но он оправдывается и утопает в тягучей вине передо мной… И почему-то мне это слегка даже льстит. — Все хорошо, — сменяю гнев на милость и полушепотом утешаю. — Ты чего… Я не в обиде. Я действительно не в обиде — если уж извиняться, то перед Изу, но сейчас я задумался, стоит ли. Мицуки не такой, как его родитель. Пощечина, повышенный тон, упрек… Орочимару бы лишь съязвил, ухмыльнулся и ударил в ответ, но Мицуки… Он выглядит очень уязвимым передо мной. Хочет любви и ласки, а мой мальчик сам нуждается в том, чтобы его любили после той жестокости, что он пережил. Похоже, я зря ревновал. И злился тоже зря. Огня Мицуки не хватит на них двоих. — Так неловко… — он тем временем смущенно смотрит в сторону мокрого от слез кимоно. — Мне не свойственно, я… — …Привык держать все в себе, — завершаю за него и наконец обнимаю, чувствуя, как он жмется ко мне в ответ. Невинный, ранимый мальчик. Пусть продолжает вплетать сено в волосы своего Солнца и щеголять с моим кольцом напоказ, пусть… Изу он не обидит. — Веди себя хорошо и… — недовольно прерываюсь от того, что Каваки разглядывает меня в окне. — И иди домой, Мицуки. А вот и пирсингованная шлюха… Не медлит, спускается, а раскрасневшийся Мицуки с улыбкой кивает и быстро удаляется в сторону Звука. — Орочимару тебе мало? — протягивает запрошенный документ и даже не пытается скрыть презрение. Я лишь молчу, раздумывая, стоит ли тратить на ответ время, а Каваки с глубокой неприязнью продолжает. — Ты отвратителен мне, Мадара. Ну да, ну да. Лишь довольно улыбаюсь в ответ. Каваки честный, прямой и наглый, но все-таки глупый, раз считает, что мне не плевать на его мнение. — Когда-то ты будешь так же в слезах жаться ко мне, — с ухмылкой говорю я и встаю. — И будешь отвратителен уже себе. Не знаю, зачем говорю это, но пусть Каваки запомнит. Запомнит, представит и возненавидит меня и себя за такие мысли. Каваки скалится. Вижу, как сильно он хочет мне врезать, но все-таки держится — догадывается, по чьей воле не стал подарком для новых глаз Изу. Все-таки я слишком добр к нему. — Скорее сдохну, — шипит, берет себя в руки и возвращается в дом, а я лишь смеюсь ему вслед. Почти умница. Но когда-то я займусь твоей дрессурой, Каваки.***
(От лица Изуны) Последующие дни я ругал себя за тот срыв — надо же было появиться Каваки так не вовремя — и решил не выходить на миссии и тренировки вовсе. Так прошло какое-то время: злость, обида, неприятие куда-то прошли, но по-прежнему не хватало главного — Мадары — и совсем скоро я был готов взвыть и сделать все, чтобы увидеть его снова. В конце концов я понял, что продолжаться так больше не может и решил хотя бы попробовать жить без Мадары — как прежде. — «Как прежде? — внутренний, ехидничающий надо мной голос быстро рассеивал весь оптимизм. — Мадара в твоей жизни с первых Коноховских дней.» К счастью, моей команде не было дела до истязающих душу мыслей, и когда Каваки на пару с Мицуки и Боруто бесцеремонно постучали в окно, я тут же встал и открыл. — Это Микадзуки, — бодро прокомментировал Боруто вылетающий клочок пуха, что предпочел тут же забиться под кровать. — Побудет у тебя какое-то время — у нас с Мицуки де… Де-зин-фек-ция. Как-то так. — «Прекрасно» — поначалу мрачно подумал я, но уже совсем скоро вылавливал пушистый комочек, тискал мягкую шерстку и неохотно выслушивал новость о грядущем фестивале в Конохе. — Фестиваль? — скептично переспрашиваю, в то время как Каваки плюхается ко мне на кровать и смотрит то на котенка, то на меня. — С каких пор я стал падок на такие развлечения? — Брось, тебе нужно развеяться, — отмахивается он и перетаскивает Микадзуки себе на колени. — Меня тоже припряг Седьмой… Составь хотя бы компанию. — Эта традиция создавалась для укрепления клановой дружбы, — объяснил Мицуки. — Меня туда даже не пустят, она для выдающихся кланов Листа. — «Если это так, открывать ее будут кланы Узумаки и Учиха. А значит…» — Я и забыл, что на бумаге ты Узумаки, Каваки, — улыбаюсь и от радости тискаю Каваки за щеку. — Может, оно того и стоит… Когда еще увижу тебя в кимоно? Мы проводили Мицуки в Звук — каждый в довольных мыслях о чем-то своем — и с удовольствием пошли в торговые лавки. Парадных кимоно у нас не было. — Слишком кричаще, — глядя на яркий оттенок, Каваки убавил тон и умоляюще повернулся к Боруто. — На нас же будут все пялиться. — В той же мере, как и на твой пирсинг, — Боруто уже довольно отдавал деньги. — Ты ничего не понимаешь… Мне же идет, Изуна? — пауза. — Изуна? — Да… — машинально киваю. А что он вообще взял?.. — Ты симпатичный. — Слыхал, Каваки? Я симпатичный, — довольно тыкает в него пальцем. — Совсем меня не ценишь. Смеется под его хмурый взгляд, а я улыбаюсь следом. Да, Изуна… Давно ты не был в таком настроении от предстоящей встречи с Мадарой… Тепло, приятно и слегка даже волнительно. — Кимоно и Каваки… Несочетаемы, — Боруто прервал мои мысли, скептично сложил на груди руки и вынес свой строгий вердикт. — Еще пару таких примерок, и я пошлю этот дресс-код к черту, — Каваки дергано отшвырнул кимоно в дальний угол, а я не вовремя поднимаю взгляд и замираю. До этого дня я всегда довольствовался полумраком, но сейчас… Все-таки он красивый. Разглядываю тело — рельефное, подтянутое, молодое — с интересом останавливаюсь на пряжке ремня, а Каваки безошибочно ловит мой взгляд, нагло улыбается и невзначай трогает себя. Я бы убил его за такое. Или трахнул. — Вовсю готовитесь к фестивалю? — теплый голос Наруто за спиной. В секунду накидываю кимоно на Каваки — не хочу, чтобы Хокаге разглядывал его без одежды — и слышу приближающие шаги. Точнее слышал. До момента, как мое сердце не пропустило удар. Мадара. — К фестивалю? — с занятым видом переспрашивает, с кривой усмешкой смотрит на Каваки в кимоно и наконец — секундно на меня. — Ты хоть смотришь на свой список дел, Мадара?! — пока я с трудом сдерживаю улыбку, Наруто почти взрывается от недовольства. — Я же 4 раза вписывал тебе его в план! Кольцо. Что бы Боруто ни говорил, мы оба прекрасно знаем, что на самом деле оно значит. Все-таки Мадара его носит — хоть и тут же прячет руку в карман. — У нас работы дохрена и больше: думаешь, я бы добрался до той стопки? — возмущенно парирует он, а для меня этот голос ласковее всего на свете. — Открывать фестиваль будешь сам: на мне и так похищения из страны Волн. — «Нет… — бледнею и чувствую, как лицо становится похожим на мел. — Только не это.» — Мадара-сама!!! — последовал не менее возмущенный голос Боруто. — А как же укрепление клановой дружбы?! Не может быть, что вы не пойдете! — Клановая дружба подразумевает отсутствие войн, а не бессмысленные столпотворения, — холодно в ответ отрезал он. — Но Мадара… — тон Наруто принял укоряющие ноты. — Изуна-кун без главы клана не сможет посетить фестиваль. Так просто не положено! — Говоришь так, будто он сам этого хо… — глядя на Боруто с Каваки и переводя на меня взгляд, Мадара тут же осекся. — «У меня на лице все написано…» — Раз не идете, — Боруто, тем не менее, быстро сдался и продолжил упадническим тоном. — Хотя бы уговорите Каваки надеть кимоно. — Я бы на его месте вообще не шел. Но вот это кимоно… — Мадара взял темную приятную ткань и деловито приложил ко мне. — Просто обязано быть завтра на Изу. — Мадара-сама у тебя просто лучший!!! — бросившись к Мадаре, с восторгом пропищал Боруто, а я не смог сдержать облегченной улыбки. — Хокаге, ты когда-нибудь научишь своего сына субординации? — зло отлепляя от себя Боруто, Мадара тепло взглянул на меня и пошел с Наруто по своим делам.***
На следующий день Изуна отсчитывал минуты до ухода и практически сразу переоделся в парадное кимоно. — «Приятное к телу… Черное, с золотой вышивкой — у Мадары хороший вкус…» Услышав на веранде стук и уловив знакомую чакру, он подлетел открывать в ту же секунду, а Мадара уже надевал катану ему на плечо. — Надо почаще тебя так одевать, — Мадара довольно оглядел его и чуть приспустил ворот, приоткрывая плечи. Так будет лучше. Но больше на плечи Учихи он не смотрел. — Как и тебя, — в ответ Изуна разглядывал дорогую темную ткань. — Хотя для твоего высокого статуса недостаточно броско. — Оставь это Хокаге, — садясь, хмыкнул Мадара. — На прошлый фестиваль они с Боруто заявились в желтом, и меня весь день не покидала мысль, что нахожусь в компании желтков. — Надо было Боруто слушать Каваки… — секунда, и Микадзуки разогнался и беззаботно прыгнул на колени Мадары. — Не обращай внимание, это котенок Мицуки… Он отдал его на передержку, но этот клочок пуха до сих пор меня не принимает. — Изу… — Мадара опасливо смотрел на котенка. — Он пушистый… Изуна засмеялся и присел рядом на уровне Микадзуки. Если в жизни он чего-то еще не видел, так это смущенного Мадару. — А еще он теплый, погладь его, — глядя, как Мадара застыл в нерешительности, Изуна сам взял его руку и пару раз прошелся по шерстке. — «Совсем недавний, едва ощутимый рубец на руке… Грубоватые от оружия пальцы… Чуть-чуть грубее, чем на миссии, но мягче, чем месяц назад… Похоже, я схожу с ума…» — Что-то в нем есть… — Мадара с любопытством смотрел, как котенок бесцеремонно катается на его коленях, довольно вытягивая лапы. — Такой же наглый, как и ты. — По крайней мере, я не прошу себя погладить, — хотел уже возмущаться Изуна, как почувствовал поглаживания за ушком. — Так. Нечестно. Изуна вмиг отпустил кота с Мадары и положил голову на колени сам, отдаваясь нежным прикосновениям и почти мурча от удовольствия. Как же он скучал… — И такой же вредный, как ты, — улыбнулся Мадара, когда Микадзуки с размаху прыгнул и слегка царапнул щеку Изуны, заставляя отстраниться. — Но слишком уж много шерсти… — Вот же избирательный… Еще и в то место, где ты вытирал кровь, — Изуна вспомнил их первую встречу и только потом понял, что сказал лишнего. Уловив странный взгляд, он поскорее отвернулся. — Где-то Мицуки оставлял валики для одежды… Он прошел в дом, а Мадара облокотился на стену, развязав кимоно и безуспешно пытаясь убрать белую шерсть с темной ткани. — Нашел, — Изуна повернулся и подавил в себе вздох. — «Я слишком долго не видел Мадару…» Взгляд зацепился за кусок обнаженного сильного тела и проскользнул от торса к животу и дальше вниз. Все это слишком навевало былые воспоминания. Слишком пробивало волной дрожи по телу, и чем ближе Изуна подходил к Мадаре, тем труднее становилось дышать. — Даже не видел у тебя этого шрама, — гипнотизированным взглядом он посмотрел на полосу ниже ключиц. — В чем-то даже похож на мой… — Мм? Ты о каком из них? — Мадара деловито избавлялся от шерсти с рукава. — Об этом, — Изуна прошелся пальцами по старому рубцу и осознал, что больше не в силах убрать их от тела Мадары. Едва слушая об истории появлении шрама, он завороженно проходился по следам, не скрытых тканью кимоно. — «Первый наверняка от колющего предмета… Второй очень давний — пять… нет, семь лет… Третий глубже, но четвертый грубее…» Он поднял взгляд вверх: Мадара давно перестал рассказывать и смотрел на него так хищно и голодно, что Изуна вмиг забыл обо всем на свете. Даже о том, что делал. Он хотел сейчас лишь одного: чтобы его заставили вылизать эти шрамы и поводили членом по рту за его грязные мысли. И от них Изуне стало так же неловко, как и жарко. — Изу, — Мадара придержал его пальцы, отстраняя, а взгляд вернулся к прежнему виду. Была ли это просто игра света, Изуна так и не узнал. — Уже опаздываем. — «Что я творю, — ругая себя, Изуна с Мадарой быстро двигались в место проведения фестиваля. — Уже сам Мадара показывает, что я перехожу грань.» Твердо приняв решение держаться на безопасном расстоянии, Изуна принялся искать кого-то из Узумаки. К счастью, Каваки хотел того же, в момент подойдя к Учихам и приковывая взгляд Боруто. — Мадара-сама, до чего же круто вы выглядите! — Боруто потянул руку к ткани, а Изуна встретился одинаковым взглядом с Каваки: приталенная, светлая рубашка с подкатанными рукавами шла ему куда больше, чем традиционное кимоно. — И куда это батя намылился? Вам же пора открывать фестиваль! Боруто пошел узнавать обстановку, а Мадара посмотрел на Каваки так, будто сейчас ударит, и нехотя оглянулся. Слишком много гостей. — Не по регламенту, — прошипел он, бросив косой взгляд на тело и, проходя мимо, почти прошептал. — Выглядишь, как последняя блядь. Каваки ухватил у мимо проходящего официанта бокал и почти кинул в ушедшего Мадару, как подоспевший Наруто вовремя вырвал его из рук — в кои-то веки Изуна был ему рад. — Не злись, Мадара терпеть не может официальные приемы. Чудо, что согласился прийти на фестиваль, — сглаживая напряжение, он отдавал бокал официанту обратно. — Каваки, тебя здесь заждались. Наруто отвел Каваки в сторону пожилых гостей, а Изуна подобрал оставленную кофту, вытаскивая пачку сигарет — свои он от предвкушения встречи с Мадарой успешно забыл. — «Окурок в пачке — что за безвкусица, — Изуна уже повадился его выбросить, как ухватился вниманием за короткое основание фильтра. Каваки такие не курил. — Моя что ли? — он вгляделся в основание и поднял взгляд — Каваки неловко поглядывал на него и особенно — на то, что было у него в руках. — Та, что мы курили на двоих перед миссией, — недоуменно подтвердил про себя Изуна и, выкидывая окурок из пачки, хмыкнул. — Боруто назвал бы это почти поцелуем.» Окрик Наруто не дал отдаться своим мыслям, заставляя подойти прямо к нему. — Эх, народу же сегодня! Прямо как в год, когда… — приветливо начал он. Изуна почти не слушал, подходя к Каваки у стены и засовывая пачку сигарет в его задний карман. Мадара отчасти был прав — слишком облегающе. Настолько, что не коснуться вплотную задницы Каваки было невозможно, а не сжать ее — почти греховно. — Так что ты думаешь, Изуна-кун? — Я… Что? — Изуна обернулся. Он совсем забыл про Наруто! — Совместное фото с Каваки, — воодушевленно повторил Наруто. — Вы в этих нарядах прямо как день и ночь — приятный будет снимок! — Мицуки бы сказал «контрастный», — Изуна улыбнулся, вставая возле Каваки и тепло приобнимая за талию. Возможно, ему стоило быть сдержаннее, но от тесного присутствия Наруто захотелось обнять его ближе и сильнее. Что Изуна и сделал. — Красота, — Наруто проявил фото, почетно выдавая Изуне, и с опаской оглянулся. — Неужели дайме? Мне пора уйти… Наруто скрылся в ту же секунду, а Изуна вручил фото Каваки в руки. — Тебе на память. Уж получше старых окурков, — боковым зрением улавливая пристальный взгляд Боруто, Изуна потрепал застывшего Каваки по голове и поспешил уйти.***
Появление Наруто и Мадары заметно всколыхнуло шиноби: одетые в лучшее, наряду с гражданскими они собирались у сцены и быстро создавали толпу в желании услышать голоса своих лидеров. Изуна подоспел слишком поздно, но взявшаяся невесть откуда рука сильным рывком потянула к передним рядам за запястье — Боруто с Каваки дожидались его. — «Мадаре и Наруто можно просто молчать…» — Изуна смотрел, как они выходят на сцену, и шиноби взрываются аплодисментами. В этот момент он отчетливо понял: жители Конохи искренне любят их. А если нет, то, как минимум, уважают или боятся. Наруто принялся воодушевленно выступать, кланяться и сыпать благодарностями, а Мадара выглядел так, будто до происходящего ему нет никакого дела. Но шиноби ликовали и так — он был редким гостем таких массовых встреч — и Изуна невольно разделял их восторг. — И, наконец, хочу пригласить на сцену Боруто, который для меня — мотивация, поддержка и попросту всё, — Наруто посмотрел прямо на них и принялся благодарить сына, попутно извиняясь за недостаток времени и вечную занятость Хокаге. Боруто протер рукавом глаза и со смущенной улыбкой пошел на сцену — он редко получал внимание отца. — «Ему это все идет, — невольно подумалось Изуне. Смущение Боруто быстро уступило раскованности, а размашистые жесты и смелое кимоно выглядели куда более уместно на сцене, а не в тени. — Я бы так не смог.» Он устремил взгляд влево: Боруто купался во внимании и все больше отходил от Наруто к Мадаре, а Изуна заглушал желание оказаться на его месте. — «Далекий и недоступный Мадара, — Изуна посмотрел на пьедестал, возвышающий его от остальных. — И ему там самое место, — он заметно погрустнел, глядя, как Боруто и один из ведущих буквально виснут на Мадаре, и ощутил легкое касание к своим пальцам. Изуна повернул голову — Каваки все это время смотрел прямо на него — и сплел их пальцы в ответ. — Нужны ли мы с Каваки хоть кому-то, кроме самих себя?» Наруто продолжил — со сцены прозвучало имя Каваки, и рука разжалась. Изуна остался один. — «Они с Мадарой, как кошка с собакой, — Изуна поглядел в сторону сцены. Боруто сыпал благодарности уже Мадаре, а Каваки старательно делал вид, что Учихи рядом просто не существует. — Но вместе выглядят даже неплохо.» Речь закончилась, и Изуна понуро побрел куда-то в сторону, глуша постыдное желание оказаться на сцене наравне с Боруто и Каваки — Мадара так и не вызвал его. Утешало лишь одно: людей, с любопытством поглядывающих на него и в особенности — на подвеску Мадары, что бессменно обвивала его шею, заметно поубавилось. Какое-то время Изуна с любопытством следил, как лидеры Конохи приветствуют важных на вид шиноби, но дальше следить за Мадарой у него не оказалось времени: кланы Нара, Сарутоби и десяток других, о которых он раньше даже не слышал, подходили к нему и считали долгом хотя бы поздороваться и обязательно — низко поклониться. — «Все же принадлежность к Учиха играет свою роль, — Изуна кланялся в ответ и жаждал скрыться от такого внимания. По правде, до чужих кланов ему абсолютно не было дела: его интересовал лишь свой собственный и особенно — его глава, который сейчас разрывался между двумя собеседниками сразу. — Вот только Мадара из кожи вон лезет, чтобы сохранить этот хрупкий мир в деревне.» В таких спутанных мыслях вечер быстро подходил к концу, и когда к Изуне направился феодал Огня в окружении своих слуг, успело порядком стемнеть. — Безумно рад встрече с представителем легендарного клана, — пожимая руку, феодал пустился в рассказ об истории, а Изуна с улыбкой вспоминал их первую встречу под столом Мадары. — Изуна-сан, не соблаговолите показать что-либо из клановых техник Учиха? — учтивый тон помощника феодала. — О, я бы почтил за честь это увидеть, — феодал загорелся еще большим интересом. — Как насчет техники сюрикенов? Знавал я как-то одного шиноби… У Изуны медленно уходила земля из-под ног. — «Вот в чем в чем, а в технике сюрикенов я откровенно слаб…» — Учиха используют клановые техники во благо сохранения жизни, а не развлечения, дайме, — расслабленный и в то же время бескопромиссный голос, который Изуна жаждал сильнее всего на свете: Мадара сместил все внимание на себя. — Спасибо, — после краткого разговора с облегчением выдохнул Изуна под удаляющийся силуэт. — Я бы провалился под землю, опозорься на глазах его слуг. — В прошлую вашу встречу тебя это не смущало, — Мадара с улыбкой повел его на задний двор. — Так просто не отделаешься, держи. Мадара вручил сюрикены, а сам сел на скамью и принялся наблюдать. К счастью, помимо них здесь никого не было, но утешало это слабо — Изуна досадно промахивался. — Неправильный поворот туловища и угол наклона ноги, — достаточно насмотревшись, вынес вердикт Мадара. — «Легко сказать…» — Вот так правильно? — Изуна повернулся вправо. — Нет, — невозмутимый ответ. — А вот так? — поворот влево. — Нет. — А вот так?! — Совсем нет, — Изуна почти взорвался, а довольный Мадара лишь засмеялся. — Твою ж мать, Мадара, ты же мой наставник, встань и покажи, как правильно! — в порыве Изуна активировал Мангеке. — «Да ему просто нравится меня донима…» Секунда, и пальцы Мадары с нажимом коснулись талии, невольно заставляя прогнуться. — «Он же брал меня в этот момент…» — Изуна ощутил горячее тело спиной и лишь надеялся, что Мадара не услышал его сбивчивый вздох. — На 20 градусов и назад… Хороший мальчик, — теплое дыхание и шепот на ушко, переносящие в их первую ночь. — Ножки чуть шире… — скользнувшая рука по внутренней части бедра. — А здесь… — тихий смешок и поглаживающие пальцы под кимоно. — Здесь и так все хорошо… — он вложил сюрикен в руку, а Изуна забыл, как бросать. — И не бойся… Тебе же должно быть приятно, правда? — голос совсем близко и бросок на удачу. — Тренируетесь? — громкий голос Боруто и полный ревности взгляд Каваки. — Батя тоже нас припряг после встречи с феодалом, даттэбаса. — Уже закончили, — Мадара с удовольствием смотрел на выражение Каваки и неспешно убирал от Изуны руки. — Хокаге, возьмись за воспитание не только своего сына. — Действительно, сюрикен попал до миллиметра в цель. Тебе бы стоило у него поучиться, Каваки, — проводив взглядом уходящего Мадару, довольно сказал Наруто. — Все же я был неправ… Тебе повезло с наставником, Изуна-кун. — Это уж точно, — надеясь, что Наруто говорит о сюрикенах, Изуна рухнул на скамью. В глазах темнело. — Я скоро вернусь. Изуна заглушил чакру и забрел в безлюдное место, пытаясь справиться с нахлынувшими ощущениями. Пустующая служебная комнатушка прекрасно подходила для этих целей и, усевшись на какой-то хлам, он закинул ногу на противоположную стену и принялся нетерпеливо дрочить. — «Я же ведь даже хочу быть его игрушкой. Готов отдаться на том же поле и готов… — Изуна с каждым толчком все больше ненавидел себя и Мадару за эти мысли. — И готов на коленях стоять, лишь бы так… Ах… И было.» В разгар процесса дверь отворилась, и показался Каваки, застывший от удивления. — Вон, — Изуна был слишком увлечен, чтобы отвлекаться и тем более задаваться вопросами, как он его нашел. — Просто закрой дверь, Каваки. — Сносит крышу от Мадары? — Каваки закрыл дверь, но не с той стороны. — Боруто тоже. — Свали отсюда, — ненароком цепляясь взглядом за обтянутый зад и наглую ухмылку, Изуна понимал, что сейчас может и сорваться. — У тебя секунда. Трахну прямо на этом хламе. — А кто сказал, что я против? — Каваки подошел ближе и, твердо глядя на Изуну, без улыбки добавил. — Но это не изменит того, что Мадара использовал тебя и плевать на вас с Боруто хотел. — Заткни рот, шлюха, — Изуна рывком уткнул Каваки в хлам лицом и силой дернул штаны, грубо входя в него и игнорируя вскрик. — А мне плевать на тебя. Плевать, шлюха. Слышишь? — наблюдая, как от боли ручьем текут слезы, он вошел глубже и сильнее, получая почти садистское наслаждение от власти над его телом. — Но даже для ебли ты не годишься — каково чувствовать себя таким же бесполезным, как и я?! Изуна неохотно замедлился — и без того узкий, Каваки сжимался чересчур сильно, отчего становилось больно уже ему. — Ублюдок… — шипел Каваки, вырываясь из крепко державшей руки. — Отпусти меня, — Изуна откатил ворот рубашки и принялся зацеловывать и покусывать шею сзади. — Я… — плавный толчок внутри. — Я…Аах! — Вот так, Каваки… — Изуна принялся нашептывать ему на ухо, поглаживая член и делая следом пару нежных толчков. — Стонешь от того, что трогаю тебя здесь? Или от того, что мой член в твоей заднице? Отвечай мне, — Каваки попытался ударить его локтем, а Изуна лишь хмыкнул, делая пару жадных толчков и входя до основания под сорвавшийся стон. — Тебе нравится, когда тебя трахают, Каваки… Нравится ощущать мой член и кончать от того, что тебе засаживают в задницу. И ты… Ааах, — Изуна задвигался в Каваки глубоко и быстро, чувствуя, что совсем на пределе. — И ты, сука, кончишь от моих рук. И я даже разрешу тебе это сделать. Ласковый поцелуй в уголок рта, и много спермы потекло по его руке под тихий, вырвавший против воли стон. Изуна в тот же момент кончил следом — слишком уж чувственно, уязвимо и сладко ощущался Каваки прямо под ним. — «Что я, мать твою, натворил… — Изуна слез с его тела и обессиленно упал на хлам сам, а Каваки, отвернувшись, дрожащими руками пытался застегнуть ремень. — Ему больно.» — Постой, — он вытянул руку и притянул Каваки рывком к себе, тут же ощущая резкие, не менее грубые попытки вырваться. — Постой? Хочешь доунижать меня, Учиха? — закричал Каваки и с силой ударил его кулаком куда-то в грудь. — Ненавижу тебя. Ненавижу тебя, сволочь! — слезы продолжали литься уже не от боли. — …Но ничего не могу поделать. Изуна сквозь удары лишь крепче прижал его к себе и до боли одинаково понимал Каваки, чувствуя, как болезненно стоит в горле ком. — Я… Меня вывела твоя фраза о Мадаре, — Изуна не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько паршиво. — Я не хотел… И мне не плевать. Прости. Каваки поднял взгляд, а Изуна внимательно вглядывался в стальные глаза, которые так ему нравились, и рукавом вытирал слезы. — «Мне ведь действительно не плевать…» — промелькнуло в голове. — Даже если плевать… — тихий голос Каваки. — Я все равно люблю тебя. Изуна улыбнулся и потянулся к его губам, ощущая мягкий, по особому приятный поцелуй в ответ.***