***
Скорбь может принимать разные обличья. Для кого-то это тихая боль: как ночной ветер в ветках деревьев, налетит, всколыхнет слезы и отступит. Так скорбели Рейч, Агата и пара незнакомых мне людей, что пришли проститься с Сэмом. У кого-то скорбь напоминает тайфун, что разом вымывает, сносит и уничтожает все, на чем когда-то ты прочно стоял. Так скорбела его мать. Для некоторых скорби нет, она сразу трансформируется в злость, как единственно возможную защиту, потому что внутри всё грызет и клацает голодными челюстями. Так горевала Ева — скомканными пачками Marlboro и тихими ругательствами на нерасторопных могильщиков. Это был её способ вынести невыносимое, выжить рядом со смертью. Но не это было хуже всего. Хуже всего — тлеющая скорбь. Представьте, что вы — дом, большой, прочный, с толстыми стенами. Вам все стихии, ураганы, морозы, сырость и палящее солнце, ни по чем. Вы готовы выстоять перед лицом любого испытания и бедствия, но однажды… Однажды внутри вас кто-то рассыплет угли. Сначала небольшую кучку, она жжется, но вы пока стоите, терпите, будто не замечая, как постепенно, секунда за секундой, это прожженное пятно ширится, становится все больше, превращаясь в настоящий огонь, пожирающий стены, пол и потолок. Ваши окна и двери закрыты. Никто никогда не увидит пламя внутри вас, до тех пор пока от температуры не начнет отслаиваться штукатурка, а после… После вы просто рухнете кучкой изломанных стройматериалов. Как будто вас и не было. Так горевал Акайо Макото, с отсутствующим выражением лица наблюдавший, как запакованного в последний деревянный костюм сына опускают в землю. — Я думал, он хоть для приличия слезу выдавит, — хмыкнул Сэми, лениво прислонившись к мокрому от дождя дереву. — Дурак ты, Сэм, — тихо ответил я, чиркнув зажигалкой погромче. — Я на похоронах отца тоже не плакал. Слезы не показатель горя, как и его отсутствия. — А ты чего не убиваешься по лучшему другу? — Макото осуждающе поглядел на меня. — Я заслужил хотя бы полслова в качестве прощания. — Ты меня и после смерти не можешь оставить в покое, — фыркнул я, наблюдая издалека за рабочими, стравливающими тросы. — И ты не был моим лучшим другом. — Зато ты был моим, — сигарета в моей руке дернулась, ссыпая пепел прямо на воротник пальто. — И это не я не могу оставить тебя в покое, а ты сам. — Проклятье! — я с раздражением отряхнул одежду, стуча ладонью по груди с излишним остервенением. В действительности, стукнуть мне хотелось себя по башке. — Алекс, ты идешь? — Агата окликнула меня, пришло время для финального аккорда — броску горстки земли на крышку гроба. Тривиально и тупо. Однако, я пошел, не желая устраивать сцены на похоронах. — Не отходи от меня, пожалуйста, — шепнула Харрис мне на ухо, когда я приблизился. Зеленоглазке явно было не по себе на кладбище, и я приобнял её за плечи, глазами ища Еву. — Жаль, что я не смог с ней попрощаться, — послышался голос Макото, вновь выросшего рядом со мной. Я лишь раздраженно дернул уголком рта, как будто это могло помочь изгнать мое собственное наваждение. Скай, стоявшая по другую сторону могилы с опущенной головой, вдруг повернулась к нам, задержав взгляд на чем-то, выражение её лица было сложно различить сквозь пелену дождя. — В Японии верят, что близкие люди могут увидеть своих мертвецов, если при жизни у вас была достаточно сильная связь, — глухо проговорил Макото. — Как думаешь, Ева видит меня? «Нет, здесь я единственный больной идиот». Вместо ответа я кашлянул и бросил горстку земли следом за остальными. — Ну да, — продолжил Сэм. — Это было бы даже иронично. Окружной коронер, что и так каждый день видит мертвых, начнет их лицезреть ещё и вне работы. «Очень смешно, Сэмми, оборжаться можно.» — Я — проекция твоего сознания, все претензии к нему, — оправдался несуществующий японец. — Пойдем, Веснушка, — я чуть крепче прижал к себе озябшую Агату и повернул в сторону выхода из кладбища. — Подожди, я хочу попрощаться с мистером и миссис Макото, — дернула за рукав Харрис. Я уже был готов возразить, что они не знают нас и вряд ли понимают английский, как сзади окликнули. — Вы — Александр? — мы синхронно повернулись на женский голос без акцента. Рейчел и Ева тоже подошли к нам, приветственно кивнув миниатюрной японке. — Меня зовут Наоки, я младшая сестра Сацуо, — поспешила представиться девушка. — Сацуо? Думал, твое настоящее имя — Саске, — полез неуместный юмор. — Соболезную вашей утрате, — вслух произнес я, и вместе с остальными сложил ладони перед грудью, церемонно кланяясь пришедшим родителям Сэма. — Я заочно знаю всех вас, — Наоки сухо улыбнулась, оглядывая нашу незатейливую компанию. — Сацуо часто рассказывал о своих друзьях, вы занимаетесь расследованием преступлений. Я потянул носом влажный воздух, внутренне подозревая, к чему ведёт эта японка. Взгляд невольно перекинулся на строгое лицо Акайо, стоящего слева от дочери. Интересно, что у него были такие же глаза, как и у Сэма, вот только смотрели совсем иначе. — Пожалуйста, вы должны найти убийцу моего брата, — тонкие губы девушки почти исчезли, а пожилая женщина, мама Макото, вновь тихо зарыдала, спрятав лицо в платок. — Делом вашего брата занимаются лучшие специалисты, я лично, — заговорила Линд, но тут же осеклась — господин Макото не перебивал её, он просто посмотрел. — Мой сын не заслужил такой смерти, — английский в его устах звучал рвано и грубо, дополнительно усиливая и без того болезненные слова. — Вы правы, он не заслужил, — глухо подтвердил я, прямо глядя в играющее желваками лицо. — Так найдите того, кто это сделал с… — мы все заметили, как он споткнулся об имя сына, но все же произнес: — Сацуо! — Я не могу. Я не врал. Возможно, это было бесчестно по отношению к Сэму, но я не врал. Я просто не мог. Сколько бы Агата не глядела на меня, сколько бы Ева не жевала губы, а Макото не качал призрачной головой. Я просто не мог участвовать в этом деле, каждый день натыкаться на факт: он мертв, и каждый день доказывать его себе и другим снова. Не мог. Рука Агаты стиснула мою, больно впиваясь ногтями в кожу, а глаза Акайо прожигали насквозь, но я остался стоять и смотреть в ответ, терпя ожоги. — Его душа не упокоится пока не будет отомщена, мистер Нильсен, — теперь уже все без исключения смотрели прямо на меня, делая внутреннее ощущение невыносимым. — Я постараюсь, господин Макото, — наконец, ответил я. Акайо явно не был удовлетворен моим ответом, но все же кивнул и, взяв жену под руку, удалился быстрым шагом. — Не постараешься ты, так постараюсь я, — оскалилась Скай, тряхнув волосами и гневно вперившись мне в висок. — Спасибо, Ева, — мягко произнесла Наоки, с благодарностью глядя на всех нас. — Сацуо очень тепло о вас отзывался и хотел познакомить нас всех, представить вас, мисс Скай, родителям. На мгновение хаотичные движения Евы приостановились, она замерла, даже не моргнув, и просто медленно подняла свои черные глаза на японку. Казалось, что она хочет что-то сказать или спросить, будто некая мысль, эмоция буквально рвется из нее наружу. Но слова где-то затерялись, и Ева лишь шмыгнула носом и выдала короткое: — Ясно. Наоки понимающе кивнула и, тихо попрощавшись, ушла вслед за родителями. — Я выпросила у начальства это дело, — вставила Рейчел, пока мы шли к машине, — убедила их, что между мной и Макото не было близкой связи, написала штук семь разъяснений. Так что теперь я возглавляю расследование, и черта с два, Нильсен, ты от него отделаешься! — Рей, я буду помогать в любом случае, — кивнула Агата, погладив мои костяшки большим пальцем. Я знал, что она не осудит мое решение, но все же от их слов становилось все гаже и гаже. — А как же личная заинтересованность? Никто из нас не должен участвовать в расследовании, по хорошему, — возразил я, когда мы уже почти подошли к машине. — Вот именно, Алекс, личная заинтересованность! — Ева резко развернулась ко мне, с силой хлопнув дверью авто и оставаясь под дождем. — Я участвую, потому что я окружной коронер, и никому не доверю анализировать улики с тела Сэма, Рейч участвует, Агата тоже. Потому что мы все, мать твою, заинтересованы! А ты?! Только и способен отпускать тупые шутки? — Ева, полегче, — заступилась Харрис, сдвинув брови. — Не надо, — остановил её я. — Выскажись. — А чего тут высказываться? — кричала Скай, тыча пальцем в плечо. — Нашего друга убили, а ты, скотина шведская, хочешь нас бросить! — Не брошу, — я без нажима перехватил колотящие меня руки Евы, тормозя лихорадочные удары. — Ненавижу! Ненавижу! — Ева бессильно зарычала в кулак, зажатая в общих объятиях. Я не знал, кого она ненавидела в тот момент: меня ли за малодушие, себя ли за тот дурацкий обед с Эллиа, или убийцу, что лишил нас друга… А, может, всех разом. Она походила на сильного зверя, угодившего в капкан и кидающегося на подошедшего охотника. Бессмысленно и больно. — Ты ведь все равно возьмешься за это дело, зачем весь спектакль? — Макото, привычно сунув руки в карманы пальто, осуждающе смотрел на меня. «Сгинь». — Алекс, ты не хуже меня знаешь, что я никуда не исчезну, до тех пор пока ты не найдешь убийцу, — ухмыльнулся японец. — Это не моя душа не упокоится, если не будет отомщена, а твоя. Я хмуро поглядел на безвременно не ушедшего бывшего напарника — от его противной правоты сводило скулы. — Я — твое вечное напоминание, — улыбнулся Сэм, — твое вечное, неискупленное чувство вины. — Поехали, — расцепляя кокон рук, закончил я.***
Наш план дальнейших действий, как водится, был надежен словно швейцарские часы, официально он звучал, как: провести осмотр квартиры убитого; для меня: совершить ритуальное паломничество к месту, где в последний раз бывал наш друг. Мне план не нравился, но после похорон повисла такая странно затягивающая атмосфера, что отказаться уже практически не представлялось возможным. По дороге никто не разговаривал, все молча пялились в окна, пытаясь переварить сегодняшнее утро. Ева почти вернула себе облик Демоницы и даже порывалась закурить, но вовремя опомнилась, что в машине сидела беременная Рейч. Я же воспользовался тишиной и временным отсутствием Макото, чтобы убедить себя сам не знаю в чем. Мне просто необходимо было что-то, хоть какое-то разумное основание для участия в этом деле. — Узнаю старого-доброго Нильсена, — я едва не подскочил на сиденье, когда голова Сэма просунулась между мной и Агатой. — Тебе всегда нужен чисто логический посыл? Обычных человеческих эмоций недостаточно? — Каких еще на хрен эмоций? — идиотский внутренний диалог, по сути являющийся монологом, только сильнее раздражал. — Ты в норме? — Веснушчатое лицо повернулось ко мне, пытливо сведя брови. Я невольно вновь подметил про себя: Харрис только казалась рассеянной, на деле она была еще дотошней и внимательнее малыша Сэмми. — Да, — сухо ответил я, кажется, не убедив ее. — Разумеется, ты в порядке, — хохотнул Макото — единственный, кто вообще был способен веселиться в текущей обстановке. — Подумаешь, нашел тело зверски убитого лучшего друга в мусорном контейнере, а потом присутствовал при его вскрытии. Что ты там про разумные основания говорил? — Свали ты уже, наконец! — девочки разом глянули на меня с выпученными глазами, но я быстро сориентировался и влупил по клаксону, распугав водителей в соседнем ряду. — Очень разумно, Ал, — не унимался японец, развалившись на заднем сиденье. — Неужели у меня такое невыносимое подсознание? — Это я еще не разогретый, — давил азиатскую лыбу Сэм. — Живым ты мне нравился больше. — Алекс, если хочешь, мы можем сами, — проговорила Агата в полголоса, наклонившись ко мне. — Даже не начинай, — отрезал я, не глядя на нее, и въехал на парковку. Я мог хоть десять раз считать, что наше с Харрис участие в этом деле не имеет никакого смысла, как и осмотр квартиры Макото, но я еще не растерял последние мозги. Отпускать Веснушку туда одну, еще и в окружении Сатаницы и Демоницы, что тоже стояли на грани женской истерики, я не собирался. Хоть кому-то нужно было оставаться спокойным и рассудительным. — Это ты-то спокоен? — съязвил Сэм и, как бы демонстрируя мою неправоту, кивнул на пустые лица девочек. Все же, исходить рыданиями они, по крайней мере сейчас, не собирались. — Хью, хозяин квартиры, дал нам разрешение осмотреть все, заодно поможем родным собрать его вещи, — Скай говорила буднично, увещевая саму себя, что мы просто разложим книги по коробкам. — Он вечно пропадал на работе, думаю, мы управимся за полчаса, — Ева отошла подальше и чиркнула зажигалкой, но, словив на себе наши взгляды, буркнула: — давайте уже покончим с этим дерьмом. Мы подождали, пока Демоница докурит и прошли в старенький подъезд, поприветствовав Хью. Им оказался моложавый мужчина лет сорока, который (слава всем Богам японского пантеона) удержался от нежелательных расспросов, лишь сухо перекинувшись парой фраз с Рейчел. Когда перед нами открылась дверь в квартиру, я ощутил прохладные пальцы Агаты на своем запястье, но спешно сунул ладонь в карман и вошел вслед за Евой. Как она и предвещала, в квартире было практически пусто, если не знать, что здесь кто-то жил, можно было предположить, что она просто обставлена под сдачу. — Я думал, это я — фанат минимализма, — неожиданно, я произнес фразу вслух. — Ева, ты с какой комнаты начнешь? — говоря, Харрис то и дело поглядывала на меня, но я сделал вид, что крайне заинтересовался обстановкой квартиры. — С балкона. Я — курить. Было сложно осудить Демоницу за этот порыв, я бы не отказался ещё и напиться. — Тогда с меня гостиная, посмотрю, может, он хранил дома что-то касательно текущих дел или вообще хоть что-нибудь, что подскажет, почему, — Рейч не договорила «его убили», даже её профессиональной стойкости не хватило на это, просто прошла к столику и, покряхтывая, присела. — Тогда с нас спальня, — кивнула Агата. В эту комнату хотелось заходить меньше всего, в спальнях обычно всегда витает этот запах… Не духи, и не порошок, а просто запах, свойственный определенному человеку, и здесь он, сука, тоже чувствовался. В небольшой комнатке вообще собралось слишком много Макото, только здесь ощущалось, что он все же был. — Мне было странно находиться в кабинете Аннет после её убийства, — Харрис остановилась возле стула с небрежно брошенным на него свитером, словно Макото просто переоделся после работы и пошел, например, заварить нам чай. — Каждый раз казалось, что она вот-вот войдет, рассердится, что я пришла в её отсутствие и начнет поправлять вещи, которые я якобы переставила. — Я так больше и не заходил в спальню отца после похорон, — кашлянув, ответил я и отвернулся. Незаправленная постель, зарядка от телефона на тумбе, приоткрытая дверца шкафа, какой-то комикс с совершенно пошлой обложкой у кровати: Сэмми читал его перед сном? Представлял себя крутым гонщиком, рассекающим город в объятиях красотки-Евы? А потом? Поставил телефон заряжаться, проспался, передумал надевать скучно-синий свитер и влез в какой-нибудь скучно-серый? Чёрт, на нем ведь даже была не его собственная одежда, когда мы его нашли… — А что это такое? — Агата заинтересованно разглядывала небольшую настенную полку со странными фигурками и небольшим храмом в традиционном восточном стиле. — Японский вариант домика для Барби, — неуклюже пошутил я, Харрис улыбнулась, но не слишком весело. — Камидана, домашний алтарь для поклонения божествам рода, ками. Не знал, что Макото верит в такое. — Он часто рассказывал про синтоизм, его семья довольно набожная, если так можно сказать, — я уловил нотки осуждения в голосе Агаты. — Как будто ты меня слушал, — засмеялся Макото, материализовавшись на кровати. — Я бы и сейчас не стал, если бы был выбор. От меня явно было маловато толку, осмотром больше занималась Агата, меня же почему-то крайне заинтересовал дурацкий комикс, который я раскрыл на середине, присев на кровать. — Как думаешь, у кого был мотив для преступления? — Харрис методично рассматривала предметы в прикроватной тумбе. — Без понятия, — я листнул страничку, как будто что-то понимал по-японски. — Это не было убийство ради денег или мести. Явно работал психопат, у таких мотивы в стиле: форма носа напоминала мне деда, который лупил меня в сарае. Вряд ли в тумбочке мы найдем записку от этого маньяка с описанием причин. — Алекс, — звучание моего имени совпало с хлопком закрывающейся дверцы, вышло жестковато. — Что на тебя нашло? Мы же пытаемся найти того, кто это сделал с Сэмом. — Копанием в его шмотках делу не поможешь. — А чем поможешь? — осклабилась Агата, чего я почти не заметил, погруженный в причудливые картинки. Ожидалось, что Харрис скажет что-то еще, но новой реплики не последовало. Пауза затянулась и уже становилась тревожной — я поднял взгляд на младшего детектива. Агата замерла перед распахнутым ящиком с занесенной вперед рукой. — Чёрт, Нильсен, тут, — Веснушка повернулась, протягивая находку на ладошке, — это. Блядь… В этой хреновой тумбочке могло быть что угодно! Орудие убийства, фотографии зверств, да хоть части тела, мать его! Но только не эта пошлая, отдающая 80-ми ювелирная коробочка. В эту же секунду дверь спальни отворилась, заставляя нас повернуться в сторону входа. — Все, я готова собирать его грязные носки, — ворвалась Ева, отряхивая руки. — Да вашу ж мать, — мысленно взвыл я. Харрис попыталась спрятать находку за спиной, но коронер успела заметить её движение и скривила губы. — Что там? — Ева, расплескивая раздражение, подошла к Агате. — Искорка, я на днях вскрыла труп собственного парня, а пару часов назад была на его похоронах. Думаешь, мне каким-то образом можно сделать хуже? Очевидно, можно. Харрис, не дыша, передала бордовую коробочку Скай. Где-то с полминуты ничего не происходило, Ева тупо пялилась на найденный подарок Сэма, не проронив ни звука. Когда прошла уже целая минута, внешне все осталось прежним, но мне показалось, что по комнате разнесся оглушительный звон, будто что-то невидимое треснуло и разбилось. Наверное, с таким звуком рвется душа. Коронер перехватила коробочку и, быстро глянув на нас, раскрыла: крохотное колечко из белого золота, с аккуратным камнем в форме сердца — вплавленные в металл чувства, что японец несколько лет носил в себе. — Сэм, как же… — Ева отвернулась и зажала рот рукой, сдерживая подступающие слезы. Честно говоря, я никогда не отличался сентиментальностью, но теперь даже мне хотелось заплакать, как распоследняя девчонка. Агата прижала коронера к себе, словно убаюкивая. Две такие разные женщины: сильная, резкая, местами даже грубая Демоница, и хрупкая, чувствительная до нежности Харрис, сейчас поменялись местами. Скай впервые не отпихнула, не отгородилась злостью, даже не дернулась, просто обвила руками Агату, давая волю чувствам хотя бы на миг. — Она думала, что я сержусь на нее из-за того глупого обеда с Эллиа, — Макото вновь возник рядом, наблюдая вместе со мной за девочками. — По правде говоря, я никогда на нее не сердился по-настоящему, для этого Ева носит слишком забавные носки. — Святоша. — У нас был полный завал в агентстве, — не обращая на мои реплики внимания, продолжил Сэм. — Я хотел завершить работу, дождаться её дня рождения и отвезти на Ямайку, она всегда мечтала попробовать настоящий ром. — Святоша и алкоголичка, — заключил я про себя, не ощутив даже капли привычного внутреннего смеха. — Скажи ей, — черные глаза обратились ко мне, глядя слишком требовательно, слишком проницательно, слишком больно. — Она решит, что я псих. — Ева должна знать, что я умер, не держа на нее зла, с мыслями о ней. — Ты — бред, бред моего чокнувшегося сознания. — Может быть, но это сути дела не меняет. Сука! Сука! Сука! Я бы с радостью что-нибудь разнес, вдарил бы по этой невозмутимой японской роже, чтобы хоть так донести, что он просит слишком многого. — Хочешь ударить меня, чтобы ощутить, что я жив? — хмыкнул Макото. — Или ты бы с большей радостью заехал самому себе по лицу? Ответ рвался наружу донельзя громким, таким, что я сходу бы выдал себя и свое явное помешательство. Но невысказанная фраза оборвалась, когда глаза сами зацепились за оставшийся выдвинутым ящик — внутри маячил цветастый буклет, какие раздают в качестве рекламы во всяких салонах. «Ваши лучшие каникулы на Ямайке! Рафтинг на бамбуковых плотах и великолепные виды Голубых гор…» Сука… Я молча извлек буклет на свет божий, неизбежно привлекая внимание девочек. Ева уже почти успокоилась и теперь вопросительно смотрела на меня, будто тоже ждала чего-то. — Я не думаю, что Сэм сердился на тебя из-за Эллиа, — начал я, ощутив, как сложно было двигать языком в пересохшем рту. — Алекс, сейчас не надо, — Харрис попыталась меня остановить, но Скай отрицательно дернула головой. — Он купил вам путевку на Ямайку, — я вложил буклет в руку Евы. — Наверное, хотел дождаться твоего дня рождения и там сделать предложение. Мужчины не покупают кольца, если сомневаются в своем выборе. — Ясно, — после паузы заключила коронер, вертя рекламку. — Понятно, да, спасибо. Ева кивала моим словам с таким усердием, что у нее должно быть заболела шея, а потом спешно вышла, наверняка, снова курить. Рейчел, что все это время находилась в соседней комнате, вернулась к нам с ноутбуком Макото под мышкой. Линд решила не задавать пока вопросов, на которые можно было получить только скомканные и неприятные ответы, и просто развернула компьютер экраном к нам. — Не спрашивайте, как я взломала пароль Макото, — сразу предостерегла Рейч. — Но наш Сэмми явно интересовался убийцей под псевдонимом «Невидимка». — А вот и мотив, — угрюмо протянул я, вчитываясь в историю поисковых запросов Сэма.