***
Дверца от удара впечаталась в плитку и оставила на ней скол. Я влетел в уборную, едва различая, что передо мной, — зрение на периферии размыло к чертям. Я был в ярости, меня мутило. Чейз превратит заседание в фарс — это было ясно, как божий день, но то, как он умудрился вывернуть события в свою пользу… Браво! Всего один вопрос: «вступали ли вы когда-либо в интимные отношения с детективом Нильсеном?», и присяжные уже сделали свои выводы. Дальнейшее после «да» никого не интересует — слабые уточнения, что те самые интимные отношения начались и закончились задолго до открытия дела «Невидимки», не перекричат стройную цепочку рассуждений: — Заревновавший любовник (я) жестоко убивает жениха своей пассии (Сэма). — Имея опыт работы с криминалом, любовник ловко подражает стилю малоизвестного маньяка. — Чтобы избежать правосудия, подставляет так удачно попавшегося под руку репортёришку, с которым накануне встречался убитый. Картинка складывается: мотив — ревность, имеется «моя» сперма на покрывале Скай, и при желании ДНК Макото можно найти по всей моей машине. Моя «любовница» коронер, наверняка, любезно подсказала мне, как лучше удалить глазные яблоки и подушечки пальцев. Загадка разгадана, я — тут Чейз сделал мне, безусловно, честь — просто гений преступного мира, провернувший подобную аферу с нахождением трупа, подбросом улик невинному Хейзу и прочее по списку. Разумеется, подобная сказка сгодится не для всех, но этого и не требуется. Достаточно немного расшатать выстроенную Рамоной башню доводов, и не видать нам единогласного решения присяжных для обвинительного приговора. — Блядь! Блядь! Блядь! — я влупил по раковине, отчего та упрекающе чихнула сливом. — У тебя нездоровая тяга к уничтожению сантехники, — Агата прокралась в мужской туалет и теперь стояла, подперев стену плечом с руками на груди. Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы откопать в себе силы и в открытую посмотреть на неё. После опроса Евы Хейзом я ожидал увидеть на её лице злость или раздражение, возможно, презрение, но ничего из этого не было. Кажется, она просто устала. — Харрис… — Не унижай ни меня, ни себя этими объяснениями, — отрезала Веснушка, сморщив нос. — Я понятия не имею, откуда он взял сперму в доме Евы. — Она же сказала, такое количество совпадений — это только шестьдесят процентов вероятности, что это был ты. И… сорок процентов, что это был сам Чейз? — Харрис оторвалась наконец от стены и подошла ближе. Похоже, она действительно не верила, что образцы принадлежали мне. Из всех возможных достоинств Веснушка обладала одним неоспоримым — отсутствие ревности. Не знаю, что это, полная уверенность в себе — в конце концов, идиот был бы тот, кто изменяет такой женщине, — или уверенность во мне. Харрис никогда не закатывала сцен, относясь спокойно к моим отношениям с Евой и Рейч, как в прошлом, так и в настоящем, и даже, являясь неким катализатором умиротворения между нами. Понятия не имею, чем я её заслужил. — В вечер, когда я ночевал у Скай, Хейз подменил твои лекарства на более сильное снотворное. Возможно, он был и в квартире Евы в тот день и оставил там улику, — я сжал переносицу, чтобы хоть немного унять головную боль. Харрис обвила мой торс руками, уткнувшись лбом в плечо. Её волосы лезли в нос и щекотали губы, но я не стал отворачиваться. Она пахла цитрусом, немного карамельными конфетами, которых умяла целую пачку по дороге в Суд, и чем-то Харрисовским, ставшим родным. Я прижал её к себе, поглаживая по спине, хотелось успокоить, хотелось побыть её укрытием. Хотя бы ненадолго. Потому что я должен был признаться. — Веснушка, — я приподнял подбородок Агаты. Нужно видеть её глаза, когда я произнесу то, что собирался. — Если Хейза признают невиновным… Харрис выслушала внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Я думал, что испугаю её своим откровением, что она начнёт спорить или отговаривать. Но Агата просто кивнула, подтверждая, что я вновь в ней ошибся. Сколько раз она ни демонстрировала обратное, я всё равно видел в ней девушку в тонком платье посреди промозглой пустоты кабинета в Торнхилле, потерявшую всех и почти — себя. Будто забывал снова и снова, как она спокойно вынесла обвинения в убийстве Аннет, как настояла — даже угрожала — на продолжении расследования, и, как выжила в конце. Нет, моя Харрис не робкого десятка. — Я с тобой, Нильсен, — Агата коснулась моих ладоней и переплела наши пальцы. — Когда всё закончится, я увезу тебя из этого кошмара, обещаю. Я поцеловал нахмуренный лоб, и мы вместе отправились в комнату ожидания к остальным.***
Совещание шло слишком долго, плохой знак. Агата и Рейчел стояли в сторонке, тихо общаясь с родителями Сэма, я остался с Евой — если кто-то мог желать Хейзу пожизненный срок сильнее меня самого, это была она. На её шее проступила красная полоска, заканчивающаяся на груди расцарапанным пятном. Все три часа, что совещались присяжные, Скай не оставляла цепочку с кольцом в покое ни на минуту. Она так ни разу не надела его на палец. — Это только убедило бы её в невозможности нашей настоящей помолвки. А так, кольцо рядом, но не попадается на глаза, — Макото коснулся волос девушки, будто хотел перекинуть их с плеч на спину. Ева вздрогнула и поправила пиджак. «Или ты поскупился на нормальный бриллиант, и она не хочет его носить». — Тут три моих премии, — притворно возмутился японец и странно поглядел сначала на меня, затем на Агату. — Ты уверен? Разве такой ты планировал вашу жизнь? «Никто не планирует найти тело лучшего друга в мусорном контейнере», — огрызнулся я. — Так всё-таки я твой друг? «Просто надеюсь, что так ты заткнешься». — С этим сложно жить, — после короткой паузы вздохнул Сэм и опустил голову. «Тебе-то откуда знать? Или вспомнил прошлую жизнь самурая?», — поверить не могу, что веду пространные беседы с собственным глюком. — Всё ещё думаешь, что я — галлюцинация? «Других объяснений нет». — Может, я просто твой друг, который очень не хочет уходить? — чёрные, несуществующие глаза смотрели так пронзительно, как никогда при жизни. Я оставил вопрос без ответа, поняв, что вокруг что-то изменилось. Наблюдатели заспешили на свои места, и я глянул вперёд — присяжные рассаживались, шаркая стульями, а следом вернулся Судья Гаррет. В зале воцарилась полная тишина, такая, когда ты не слышишь даже дыхания — всё переходит в полнейшее беззвучие от напряжения. Поправив дужки очков, Судья пробежался глазами по переданным ему бумагам. Долистав до конца, Гаррет кинул тяжелый взгляд на потускневших присяжных и принялся зачитывать приговор. — По уголовному делу №GL-081182, возбуждённому против мистера Чейза Хейза суд присяжных пришёл к следующим выводам. Первое: в заявлении о незаконном проникновении мистера Чейза Хейза в квартиру мистера Александра Нильсена, проживающего по адресу Томас роуд, Мидвелл хаус, сорок пять, находите ли вы, что следствие предоставило достаточно доказательств вины мистера Хейза? Ответ: да. Рука Харрис едва дернулась в моей, Рейч выдавила подобие улыбки — вот и всё ликование, которое мы могли себе позволить, услышав первую часть. Судья прокашлялся и продолжил басом: — Второе: в заявлении о нападении мистера Чейза Хейза на мисс Агату Харрис и мистера Стэнли Джемари, находите ли вы, что следствие предоставило достаточно доказательств виновности подсудимого? Ответ: нет. Редкие одобрительные выкрики оборвались. Я буквально кожей чувствовал, как на каждого в этом зале лавиной обрушилось произнесённое Гарретом. Рамона сидела в пол-оборота, и отсюда я видел, как её губы сжались до тонкой линии, — прокурор в ярости. Но это уже не имеет значения. — Третье: в заявлении о непосредственном участии и совершении мистером Чейзом Хейзом серии убийств в Соединённом королевстве и убийстве мисс Хейли Менфилд, миссис Хопкинс, а также мистера Макото. Считаете ли вы, что следствие предоставило достаточно доказательств вины подсудимого? — Судья сделал короткую паузу, глянув на Рамону и следом на Хейза. — Мнения присяжных по данному пункту разделились, поэтому, следуя букве закона, я вынужден трактовать их вердикт в пользу обвиняемого. Ответ: нет. Зал наполнился сдавленными криками и тихими ругательствами. Ева рухнула на стул и закрыла рот трясущимися руками — Рейч потянулась к ней, чтобы успокоить. Мой же взгляд упёрся в сальный затылок Хейза. Он, будто почувствовав мой взор кожей, развернулся точно ко мне — как по команде оба уголка его кривого рта подскочили, рисуя на неприятном лице клоунскую улыбку. Ублюдок помахал нам и повернулся к родителям Кейли и Сэма. В ушах застучал пульс, заглушая почти всё вокруг. Рыдания миссис Макото, проклятья Акайо, обещания Рейчел, что мы обязательно подадим на апелляцию, — всё заглушилось стуком сердца. Впервые я прочувствовал на себе, что такое пресловутое «состояние аффекта», — клянусь, будь при мне пистолет, я бы выстрелил, не раздумывая. Дальнейший вердикт смазался смехом. «Наказание в виде штрафа в размере трёх тысяч фунтов» — Чейз заливался так, что перепонки готовились лопнуть. Странно, как я мог слышать хохот Хейза через весь зал, сквозь разговоры всех и каждого? «Запретительное предписание в отношении мисс Агаты Харрис и мистера…». Прекратите! Остановите это безумие! Заставьте его замолчать! «Отпустить немедленно из-под стражи…». Хейз не прекращал — его рот растягивался во всё более сардоническую улыбку, кожа в уголках губ собиралась в бульдожьи складки, сползала с лица. Глаза, его безумные серые глаза плясали в такт такому же сумасшедшему смеху и выпячивались из орбит, готовясь вот-вот лопнуть. Или это я? — Скажите, детектив Нильсен, вы человек или животное? — кричал голый череп в ухо. — Алекс, что с тобой? — прохладная ладонь Агаты вывела из больного транса, я с трудом выпрямился и смог сфокусировать зрение. Наши худшие опасения претворились в жизнь. Полицейский щёлкнул замком наручников на запястьях Хейза — ублюдок беззвучно смеялся, продолжая сверлить меня взглядом. Через несколько минут он окажется на свободе. — Люди или животные, детектив?***
Сколько-то времени спустя. Тук. Тук. Тук. — Алекс, приди в себя. Тук. — Пора просыпаться, детектив Нильсен. Тук. Я поморщился от влаги, забившейся в нос. Пахнущие тиной капли продолжали свои поползновения на моё лицо. Кажется, за ворот тоже попало, либо это по спине струился холодный пот. Рубашка неприятно липла к телу, запястья, шея и ноги ужасно ныли, во рту образовалась Сахара без видимых признаков оазиса. Дерьмо. — Я тебя предупреждал, Ал, — Макото недовольно дёрнул лицом. Не знаю, какая мышца у азиатов отвечает за данную мимику, но я часто замечал эту слабую «рябь» на будто отлитых из воска чертах. — Что за херня? — в глазах слепило и резало, ко всему добавлялся яркий свет ламп, расположенных так близко, что я слышал скрежет тока внутри. — Ваш друг был куда сдержаннее в выражениях, детектив, — позади ламп мелькнул силуэт, я не разглядел, но голос узнал. Со второй попытки. — Даже в минуты истинной агонии он держался стоически. Интересно, это что-то этническое? — Ты плюсом ко всему ещё и расист? — я сплюнул вдруг заполнившую рот слюну, она неприятно скапливалась вместе с горьковатым привкусом, вызывая тошноту. — А рвотный рефлекс у вашего друга куда хуже, — хохотнул Хейз. — Неприятно вспоминать, но его вырвало прямо на мои кроссовки. Дважды. Жалкое зрелище. — Это ты про дешёвую обувь из масс-маркета на мужчине сильно за тридцать? Согласен. Убого. Я болтал чисто механически, какой-то частью худо работающего мозга осознавая, что заговорить уроду зубы неплохая идея. Параллельно попробовал пошевелить конечностями — блеск! Запястья связаны за спиной, ноги зафиксированы у ножек стула, Хейз предусмотрителен. Понять бы ещё, как я тут оказался, и что это за «тут» вообще. — Ева предупреждала, от Пенатоприла могут быть провалы в памяти. Вот ты и попался, — назидательно продолжал Сэм. — Теперь твоя жизнь зависит от одного: вспомнишь или нет? — Что я должен вспомнить? — новый приступ встал комком в пищеводе, но шведская выдержка позволила сдержать и его. — Хороший вопрос, Александр, — всё также монотонно продолжил Хейз, решив, что я говорю с ним. — Может, вы вспомните некоторые обстоятельства нашей встречи с господином Макото? Зрение, пусть и не полностью, но прояснялось. Я определенно находился где-то между задницей мира и парадными дверями в уборную Сатаны. Потому что воняло здесь всеми нечистотами Лондона разом. Небольшая, даже не комната, просто кирпичная коробка, была покрыта склизким мхом от пола до потолка, под которым пролегали трубы. Чейз развесил несколько хирургических ламп наверху и подготовил стол, какие я видел только в больницах и Обители Скай. Эдакая операционная на задворках канализационных стоков. Романтика. — Думай, Алекс, думай! — Сэм уселся на корточки рядом со мной, требовательно глядя в глаза. О чём я должен был думать? О том, что Хейз подыскивает оптимальный скальпель для моих пленительных глаз? — Как я здесь оказался? — вопрос адресовался нам троим разом. — Верно, Нильсен! Это важно, — закивал Сэмми. Он явно был обеспокоен больше моего, или это моё подсознание всё же тревожились? — Вы сами заявились ко мне в квартиру, мистер Нильсен, — Хейз наконец повернулся ко мне лицом, и я увидел алееющий на его скуле синяк. — Вы были пьяны, затеяли драку, кричали, что я убил вашего друга и вы найдёте доказательства моей виновности. — Мы оба знаем, что я изначально был прав на твой счёт. Интересно, если этот урод говорит правду, то я форменный идиот. Завалиться к Чейзу пьяным? Просто подправить его сальную морду вместо того, чтобы разрядить обойму прямо в грудь? У меня вконец поехала крыша. — Или? — Макото снова впился в меня взглядом. Никогда бы не подумал, что мне может стать не по себе от этих чёрных щенячьих глаз. — Вы стали скучны, мистер Нильсен, — театрально зевнул Хейз. — С вами больше не интересно играть в Невидимку. — С Сэмом было интереснее? — спонтанный вопрос. Я всем нутром чуял, что мне нужно потянуть время и дать закисшему мозгу разогреться. Что-то тут не так. — Вот именно! — подтвердил бывший напарник, поднимаясь на ноги. — Ты — детектив, так давай, проведи расследование прямо сейчас, «дело Александра Нильсена»! У тебя впервые есть шанс спасти жертву. Макото был прав, как всегда. Происходящее должно иметь какой-то смысл, но из-за белых пятен я не мог восстановить цепочку событий. Значит, нужно подстегнуть память. «Вопрос первый: как я здесь оказался?». — Начни с того, что помнишь: Суд отпустил Хейза, — подсказал Сэмми. — Что бы сделала наша жертва в таком случае? «Не смирилась бы». — Неплохо, но всё ещё медленно, Алекс! — отмахнулся Макото. Хейз клацнул металлом, дополнительно ускоряя ход мыслей. «Твоя невеста — судмедэксперт, моя — биохимик. Они бы тоже не смирились», — продолжил я, тряхнув головой. В глаза стекало со лба и неприятно жгло. — Выходит, вероятность, что ты как последний дурак припёрся пьяным в квартиру к моему убийце?.. «Близка к нулю». — Верно, ты пришёл к нему сам, возможно, только притворившись пьяным, — подхватил Макото, расхаживая из стороны в сторону. — С какой целью? Взяв что-то со своего столика и спрятав это за спиной, Хейз приблизился ко мне. В ноздри ударил кислый запах застарелого пота, я постарался дышать пореже. — Вы слегка нарушили мои планы, детектив, — кривой рот скривился сильнее. — Вы должны были прийти в себя на сорок минут позже, когда я перенёс бы вас на стол. Там начинается самое интересное. — Ты не ответил, — оборвал его я. — Что такого нашёл на тебя Сэм, что ты решил его убить? — Улику, мистер Нильсен, очень явную и глупо незамеченную полицией раньше, — хохотнул Хейз, чуть отстраняясь и давая возможность дышать глубже. — Мне было лестно общение с ним, ведь ваш друг стал первым, кто сложил все эпизоды «Невидимки» в серию убийств. Слишком различающиеся по датам, слишком разнесенные по разным графствам — для полицейского то, что случилось за пределами его участка, попросту не существует. Но Сэмюэль наткнулся на мои статьи, и они показались ему любопытными. — Он и не такое дерьмо читает, я видел журналы в его квартире. Ещё та туфта, — фыркнул я, параллельно продолжая размышлять над нашим с ним последним «делом». — Молодец, заговаривай ему зубы, — нервозно кивнул Макото. — Но пока оружие у него, а ты всё ещё привязан. Что нам нужно сделать, чтобы спасти Александра Нильсена? — И тем не менее, — с раздражением процедил Хейз. — Макото собирал информацию по этим делам, расспрашивал меня и единичных свидетелей. Я был уверен, что он ничего не найдёт, полиция каждый раз работала из рук вон плохо. Но кое-что упустил и я. — Да что ты? Наш непризнанный гений что-то забыл? — надеюсь, он прочитал в моих глазах весь тот объем презрения, что я испытывал к нему каждую секунду. — Шкотовый, фаловый, восьмёрка, прямой, гачный, — перечислял Сэмми виды узлов, давая новую подсказку. — Который выберет маньяк? «Проще и надёжнее. Самозатягивающийся узел». — Маленькая разгадка найдена! Действуй, и мы продолжим расследование, — одобрительно кивнул Макото. «Супер! Я понял, каким узлом мне намертво связали руки, правда, от одних умозаключений веревки не развязываются». — Алекс, ты меня расстраиваешь… «Что-то многовато разочаровавшихся во мне на один квадратный метр», — буркнул я про себя, но всё же подхватил цепочку. «Мы уже выяснили, что я навряд ли просто решил навестить Хейза вечерком, предварительно напившись в баре. Выходит, я специально пришёл к нему. Я готовился? Я должен был осознавать свои риски». — Более того, ты был не один, — подтвердил Сэмми. «Ну, конечно! Я бы не пошёл на подобное, не предупредив Агату, да!». Теперь я вспомнил наш короткий разговор в туалете суда, пока мы ожидали вердикта, я рассказал ей о своих планах. Позже к нам присоединилась Ева. — Ева знала, какой препарат ввёл мне Хейз перед убийством. Она и Агата, понимали, как он воздействует на организм. И как ослабить его действие тоже — вот почему я пришёл в себя раньше, чем рассчитывал наш хирург-мясник. Про связывание тоже было несложно догадаться, значит, я должен был прихватить что-то на этот случай. Пальцы потянулись к ремню джинс, пока внешне я изображал крайнюю заинтересованность в рассказе Хейза. — Знаете, у каждого человека есть мания, из-за которой он становится неосторожным, — рассуждал он, болтая в руке шприцом. — У вас, например, имеется нездоровая тяга к защите всех и вся. — Я бы назвал это тягой к справедливости. Эврика! Палец резануло тонкой полоской, когда я нащупал находку. Собираясь к Хейзу, я предварительно спрятал лезвие с внутренней стороны ремня — осталось только не выронить поганца, пока я делал надрезы в самых уязвимых местах узла. Надо отдать Чейзу должное — он не стал надеяться лишь на фармакологию, для верности ещё и привязав меня, однако верёвку выбрал отстойную. — И куда вас привела справедливость? — неестественно улыбнулся Хейз. — Моя ошибка тоже едва не стоила мне свободы. Я вот люблю эти кроссовки. Я перевёл взгляд ниже. М-да… Конечно, от маньяка убийцы не стоит ожидать чувства стиля, но любить такую рухлядь? Впервые я видел настолько залатанную обувь: из прорвавшейся дырки в районе мизинца, вопреки всем усилиям, проглядывал не самый новый носок. Верх язычков напоминал бумажный веер, а шнурки явно лопнули в нескольких местах и были просто связаны двумя концами. Убожество. — Дай угадаю, кроссовки подарил папуля перед тем, как бросить вас с мамочкой? — я почти достиг успеха с первым узлом. — Всё же, я зря назвал вас скучным, мистер Нильсен. Вы и правда неплохо разбираетесь в преступниках, но слегка промахнулись в этот раз. Кроссовки я самолично снял с Тима Дженкинса, когда избил его же битой. Он часто задирал меня в школе. — О-о, первая жертва на пути твоего кровавого отмщения! — Мне просто нравилось носить ботинки с каплями его крови на подошве. Раньше там была моя, — холодно ответил Хейз. — Я надевал эти кроссовки, идя на другие преступления, они придавали мне сил. Полиция сняла отпечатки следов на месте преступления, но я никогда не был под подозрением, поэтому они не вышли на меня. Ваш друг же, просмотрел все фото и заметил одинаковые следы, сейчас такую модель никто не носит, поэтому он ухватился за этот факт. Глупо, но когда мы с ним встретились в последний раз, я снова их надел. Он всё понял. Поэтому пришлось после слегка подчистить базу улик. — Спасибо, что рассказал, а то я уже решил, что мы прошляпили такую зацепку, — рука дёрнулась, и я чуть не выронил лезвие, вновь покрывшись потом с ног до головы. На мою удачу увлеченный собственным рассказом Чейз не заметил движения. — Выходит, первым был задира из школы, которого ты поставил на место, а затем Кейли — как воплощение всех этих отвергнувших тебя девушек, да? — Кейли была шлюхой! — вдруг передёрнулся всем телом Хейз, его кривое лицо перекосило так, что на миг показалось, что его хватил удар. Я прошёлся по больному. Ублюдку понадобился не один цикл дыхания, чтобы более-менее прийти в себя. — Конечно, они все шлюхи, — подтвердил я, усиленно пиля верёвку. — Недоступные, надменные, не дающие тебе шлюхи. Поэтому их надо обездвижить, сделать вещами, только тогда они послушные. Я прекрасно знал, как работают мозги этих уродов: на удивление, у всех и каждого, кто проявлял подобное насилие к женщинам, — одинаково. Вечная борьба желания обладать и страха стать отвергнутым. Трупы отвергнуть не могут. Отвратительная и извращённая сторона секса. — Ты только делаешь вид, что знаешь! — рыкнул Чейз, окончательно выходя из себя. — А сам просто начитался своих грёбаных книжек! Это была последняя капля. Разговоры остались позади, Хейз больше не мог выносить унижений дальше. Он хотел убивать. — Расследование почти завершено, Алекс, — шепнул Сэм. — Остался последний вопрос: кто окажется быстрее? Каждое движение Чейза предсказуемо: он бил так, как бьют только слабаки и трусы, без какой-либо подготовки и ожидания, что жертва может вдруг оказаться вовсе и не жертвой. Мозг работал не в полную силу, но тело реагировало на инстинктах — когда рука Хейза взметнулась к моему горлу в попытке вонзить туда шприц, я резко ударил по предплечьям, лишая убийцу единственного оружия. В глазах Хейза застыл ужас — я был на полторы головы выше него и куда сильнее физически, такие подонки чуют, когда преимущество не на их стороне. А преимущество Хейза валялось у моих ботинок. — Не стоит расслабляться, ты лишь освободил руки, но всё ещё привязан, — упреждающе заметил Макото. — Мне и этого хватит. Не дожидаясь, пока Чейз опомнится и сделает хотя бы шаг прочь, я схватил его сальное лицо и что было силы ударил лбом в нос. Хрустнуло. На нас обоих хлынула липкая кровь, тут же скрыв половину отвратительной морды. Ублюдок завопил резаной свиньёй и попытался отстраниться, но теперь убивать хотел уже я. Я бил, бил, впечатывался кулаком в челюсть, дробя кость и заставляя зубы покинуть положенные места. С каждым ударом его лицо пустело, я держал его за волосы, не давая отдалиться, и вскоре он буквально повис в моём кулаке. Но я не останавливался. Мгновенно заалевшие, заплывшие глаза вдруг показались чёрными, как когда-то у Сэма. Мерзкая кривая улыбка никак не хотела выпрямляться — она слишком напоминала ту, что прилипла к Хейзу на суде, пока он с упоением слушал наши с Рейчел пересказы его убийств. Кейли, миссис Хопкинс, Сэм. Нет, он не имел права улыбаться больше никогда. Я продолжал наносить удары, пока его рот не превратился в расквашенное нечто. — Он ещё жив, — Сэм осмотрел то, что я держал на трясущихся от напряжения руках. — Прекрасно. Мне потребовалось время, чтобы освободиться от остальных верёвок и переложить Хейза на уготованный мне стол. Прошло ещё около часа, прежде чем урод начал приходить в себя, зато память окончательно вернулась ко мне. Я вспомнил, как сказал Харрис, что суд может отпустить Чейза, но я нет. Она не предприняла ни одной попытки отговорить, а я — поднять эту тему вновь, не желая делать её соучастницей. Мы оба просто знали, что однажды я доведу задуманное до конца. Ева подключилась к планированию естественным образом, ни я, ни Агата не рассказывали ей, но однажды она просто обронила: «Пенатоприл в высоких дозах вызывает остановку сердца, и его почти невозможно обнаружить в крови после смерти». С этой фразы всё и началось. — И может закончиться прямо сейчас, — подытожил японец. — Посмотри, нет никакой необходимости… — Заткнись, Сэмми, — процедил я, набирая полный шприц. — Ты часто оказываешься прав, но не в этот раз. — Я мёртв, Алекс. Я мёртв, а ты споришь сам с собой. Я на миг задержался, поглядев на своего друга. Единственного друга. Всё тот же скучный свитер, руки засунуты в карманы свободных брюк, непроницаемое лицо, которое, как мне почему-то казалось, всегда улыбалось. Гребаный корейский айдол! Конечно, я не должен убивать Хейза. Как и Сэмми не должен был оказаться на той свалке, он должен был улететь с Евой на их дурацкие Галапагосы или куда он там купил билеты, должен был сделать этой ведьме предложение и потом ворчать до старости, что она его изводит. И, разумеется, он должен был раскрыть дело Невидимки и получить должность в полиции. Но всё так, как есть. Эта чудовищная, ужасная реальность. И нет, я не передумал, отнюдь. — Тебе с этим жить, — поджал губы японец и сделал шаг в сторону, освобождая дорогу. Заметив моё приближение, Хейз беспокойно задёргался, теперь у него открывалось только одно веко, и я очень надеялся, что сей неприятный факт не мешал ему наблюдать за происходящим. — Нет, — захрипел Чейз, сообразив, к чему всё идёт. Кровавая слюна пузырилась в уголках распухшего рта, когда он пытался говорить. — Вы совсем не из такого теста, мистер Нильсен. — Ошибаешься, я тоже животное, Хейз, — без колебаний я ввёл иглу точно в ярёмную вену, как учила Скай, и принялся ждать. — Кстати, ты знал, что если добавить к Пенатропилу пару миллиграмм метилпренизолата, получается любопытный эффект? Из горла Чейза в ответ доносилось лишь слабое бульканье. — Не утруждайся. Ты как никто в курсе, что Пенатропил постепенно угнетает всякую мышечную активность, так что, совсем скоро ты даже дышать не сможешь без моей помощи. Метилпренизолат же вызывает такой бурный спазм сосудов, что у тебя вот-вот начнётся некроз мягких тканей. Наверное, больно? Расширившийся до нефизиологических значений зрачок Хейза стал лучшим воплощением положительного ответа. Я переместился ближе к его голове, чтобы он получше рассмотрел меня перед смертью. — Иронично, ты называл себя «Невидимкой», пытаясь всеми силами привлечь внимание к своим преступлениям, и в итоге действительно умрёшь невидимым. Никто не станет искать твой труп в этих сточных каналах, после суда к тебе потеряла интерес даже полиция. Легендой стать не получилось. Тело Хейза зашлось судорогой, кровотечение из носа усилилось, а раны мгновенно почернели, он весь сочился — может мне только показалось — какой-то отвратительной маслянистой жидкостью. Он умирал омерзительно, так же, как и жил. Не знаю, доходил ли смысл моих слов до умирающего сознания, да и в какой-то момент мне стало плевать. Чейз Хейз, так любивший превращать своих жертв в вещи, в секунду сам стал безвольной куклой. Я отвернулся, вдруг резко и бесповоротно утратив к нему всяческий интерес. — Стало легче? — поинтересовался Сэм, вырастая рядом. Клянусь, я почувствовал руку на своем плече. — Не знаю. — Это был самый честный ответ. — Похоже, дело Александра Нильсена можно закрывать, — Макото протянул мне пачку: — По последней? Мы закурили и молча тянули дым невыносимо долго, однако, красные огоньки потухли слишком скоро. На склизкий пол упало два окурка, я оставил мёртвого Чейза позади и двинулся в поисках выхода. Один.