Неотделим от меня

Всем когда-то приходится делать важный выбор. Выбор, что вершит твою судьбу. Сложнее, когда твоё решение касается не только тебя. Две двери. За одной твоё счастье, за другой счастье любимого. Нетейам ясно это осознаёт. Эйва даёт ему выбор. Милосердно предлагает и жестоко заставляет. Он чувствует, как под ладонью поднимается и опускается грудь его на’ви. Что бы Салли не выбрал, его пара пойдёт за ним. Он это знает. После пробуждения, всё ощущается иначе. Как хрупкий сон, из которого при желании можно вынырнуть, или же закрыть глаза поплотнее и погрузиться полностью. Нетейам чувствует, что Эйва его отпускает и приглашает одновременно. Салли чувствует, что одним рывком, как выныривать из воды, он может вернуть их в реальность. Себя и Аонунга. А может выпустить последний воздух из легких и уйти в светлую негу, забрав пару с собой. На его плечах две жизни. Тогда можно ли вообще говорить, что у него есть варианты? Можно ли выбрать беззаветное счастье одного, пожертвовав жизнью другого? Думаю, мы все знаем ответ. Нетейам аккуратно убирает руки, одну освобождая от головы морского на’ви. Поднимается осторожно и идёт к свету. Он осматривает знакомый лес. Нетронутую природу. Знакомые тропы народа. Закрывает глаза и вслушивается в шелест листвы. Сжимает пальцы на ногах, чтобы почувствовать мягкость травы и холод почвы. Всё такое до мурашек реальное, родное. Здесь не пахнет гарью, которая есть в реале. Здесь нет небесных людей, и никогда не будет. Здесь нет боли и потерь. Небесные люди ошибаются, думая, что природа — божество на’ви. Природа, их Пандора, и есть часть их самих. Салли чувствует, как в груди зарождается рыдание. Плечи начинают тряслись. Он просто хочет быт счастливым, просто хочет быть дома. Он устал от страданий и боли. От ответственности и тревоги. Хрип вырывается из его рта, и Нетейам прикрывает его ладонью. Аонунг появляется рядом, ведёт нежно по спине, огибая. Заглядывает в душу. Смотрит в глаза, полные слёз. — Ма vrrtep — зовёт тихо, гладя любимое лицо — Ма muntxatan . И смотрит лазурью своей невозможной. Понимает всё, любит безмерно, отдаёт. — Я всегда за тобой — говорит честно, руку на сердце перемещает — Твой выбор, неважно какой, я приму. Не мучайся, ма tsamsiyu . Выбирай txe’lan . Меня ты не потеряешь. Слёзы льются с янтарных глаз. Нетейам носом проводит по чужой ладони, будто прячась от всего. — Ты же не хочешь обратно — шепчет Аонунг, в глазах его смирение — Тогда веди вперёд. И руки моей не отпускай. Салли обнимает порывисто, не сдерживая льющие слёзы, заходится всхлипом, содрогается телом. Сильный Нетейам, слабый Аонунг. Сильный Аонунг, слабый Нетейам. Как выразить то, что в душе рвётся? Как всю ту боль выплеснуть из себя и забыть? Как можно вести за руку к смерти? Аонунг зарывается в шею, стискивает объятия сильнее. Ему бы забрать всю боль Нетейама. Всю до последней капли. Хоть вечность её жить, если к нему она вечность не вернётся. Подарить бы ему всё, что он захочет. Сделать для него всё, что он пожелает. Пойти куда угодно. Его muntxatan . Его пара. И этим всё сказано. Эйва соединила их. И Аонунг лишь об одном её просит — забрать их с Нетейамом. К нему домой. Он не увидит семью больше… Не увидит не родившихся близнецов. Не увидит милую Цирею. Не почувствует родной песок и соль на губах. Не нырнёт с головой, стремясь к песчаному дну. Не сольётся с волной… Но Нетейам сотрясается, в его руках. И это всё что имеет смысл. Он целует его в плечо, слушая рыдания. Покачивается и прижимает ближе. Волосы начинают липнуть к лопаткам от чужих слёз. Сердце — чёрные пропасти возле глаз. Аонунгу бы боль забрать. Поцеловать ласково. Увести, дать забыть. Закрыть глаза. За спиной оставив свою жизнь. Салли сжимает талию чужую судорожно. Мысли роем нападают на него, не дают покоя израненной душе. Но Нетейам — Салли. Нетейам не может иначе. Всегда за других, не за себя. Так он создан, таким он был и таким стал. Отрываясь от чужого плеча, он смотрит в глаза любимые. Оглядывается по сторонам, обещая себе всё запомнить. А после целует Аонунга, страстно, прижимая к себе. — Я люблю тебя — говорит серьёзно, лицо чужое гладит. На’ви хмурится смешно, не понимая. Нетейам улыбается нежно, а после… выныривает.

***

Первым приходит ощущение собственного веса и тьма. Потом появляется боль, жгучей лавой расползаясь по груди, каждым вздохом разгораясь сильнее. После появляются звуки. Он слышит, как рядом кто-то стучит ступой и что-то напевает себе под нос. Запах улавливает горькую смесь трав. Ладонь ощущает чужую ладонь, которая едва дергается в его руке. Свет и снова тьма. А после появляется понимание. Аонунг открывает глаза. Перед глазами плетенный потолок родного маруи. Солнце просачивается, освещая помещение, видно, как в воздухе летают песчинки. И всё кажется тонким сном, лёгкой иллюзией, прозрачным шлейфом, уставшего ума. До ушей доноситься легкий плеск волн и смех детей. Рядом раздаётся чужое сопение. Мышцы не слушаются, будто высеченные из камня. Аонунг собрал все силы в кулак и повернул голову. Нетейам лежал рядом, держа его за руку. Глаза его были закрыты, грудь медленно поднималась и тяжело опускалась, будто лихорадка мучала его. Цвет кожи приобрёл серый оттенок. Салли казался таким хрупким. Будто притронешься, и он рассыплется пеплом. На груди были бинты. Видно было, что сменили из недавно, и кровь ещё не успела просочиться. Щёки впали, об лицевые кости, казалось, можно порезаться. Сколько они провели времени в том мире? И где они сейчас? Неужели… — О, Эйва — раздаётся где-то с боку женский голос. На’ви переводит взгляд и видит Кири. Она сидит с миской в руках, ступа упала из её рук и укатилась. Глаза были широко раскрыты, в них были видны слёзы. Она подскакивает резко, и подлетает к ним. — Аонунг — Салли помогает ему приподнять голову и занять сидячее положение, облокачиваясь на стену маруи — Эйва, вы так нас напугали. Как ты себя чувствуешь? Что произошло? Как ты проснулся? А Нетейам? Ты нашёл его там? — вопросы лились нескончаемым потоком, руки порхали, активно жестикулируя. — Кири — хрипло рычит Аонунг, пытаясь остановить её — Погоди. Объясни мне — он прокашливается, девушка тут же услужливо подаёт ему воды, и он жадно пьёт — Где мы? — У тебя дома, в племени Меткаина. Что последнее, ты помнишь? — спрашивает Салли, продолжая придерживать на’ви за плечи, будто боясь, что он начнёт заваливаться. — Нетейама ранили — хмуриться Аонунг — Мы отплыли. Он был весь в крови. Эйва, кровь была просто по всюду — страшные картины всплывают в воспоминании, разрывая своей реалистичностью — А потом я взял связь и… Аонунг вздрагивает и переводит взгляд на связи. Они всё ещё соединены, но он почему-то совершенно не чувствовал Нетейама. — Vrrtep — он склоняется над ним, руки его дрожат, тело ведёт в сторону, и только хрупкое плечо его сестры не даёт ему упасть. — Кири — он дрожит крупно, хватаясь ладонями за её предплечья — Я его не чувствую — паника накрывает его с головой — Я не чувствую Нетейама — почти кричит он, всё ещё с трудом сохраняя равновесие. Тело ноет и ломает, кажется, будто его сейчас свернёт спазмом и вырвет прямо на пол. — Спокойно, спокойно Аонунг — Салли садиться прямо, подпирая на’ви, и ладонями проходит над братом, прикрывая глаза — Думаю, с ним всё хорошо — неуверенно говорит девушка, опуская руки. — Почему я проснулся, а он нет? — стены начинают кружиться, и Аонунг пригибается ближе к полу. Кири помогает ему снова лечь. Рука Нетейама снова оказывается в его ладони. — Беспокойный — шипит на него девушка — Хоть ты и спас Нетейаму жизнь, ему всё же немного тяжелее прийти в себя, чем тебе. Он потерял много крови. Думаю, он на пути, который ты смог преодолеть быстрее — уже мягче говорит она — Но это не значит, что тебе следует скакать в первые же секунды своего пробуждения! Аонунг прикрывает глаза, со стоном придвигается ближе к демону, и нос утыкает в его плечо. — Почему ты выбрал этот путь? — шепчет еле слышно, и сглатывает подступившую горечь. — Мы так ждали, когда же вы придёте в себя! Вы были без сознания почти 10 недель! — восклицает Кири, рукой поправляя повязки Нетейама — Я пойду сообщу, что ты пришёл в себя. Аонунг кривится. — Не волнуйся, пускать сюда кроме меня и Тсахик, пока никого не будут. Окрепнешь, тогда посмотрим. Она убегает прочь, принося долгожданную тишину. — Глупый — слёзы катятся по светлому лицу — Почему вернулся сюда, когда так хотел домой? Почему выбрал так, Нетейам? — грудь печёт адски, хочется лёд приложить, или выцарапать эту боль — Почему?! — голос срывается, ломается. Он всхлипывает, жмётся ближе. Ему так холодно, без его тёплых рук. Ему так страшно без этих янтарных глаз. — Не смей меня тут оставить — шепчет с угрозой. Спину начинает греть солнце. Становиться теплее. Запах трав и шум вол убаюкивают. Через пару минут, Аонунг уже спит, нервно ёрзая поближе к Нетейаму.