Неотделим от меня

Какого это рождаться заново? Проспаться и понимать, что ты уже был за той чертой. Что умирать на самом деле не страшно. Какого это снова чувствовать себя живым? Чувствовать течение мира, которое проходит через тебя. Прийти в этот мир и знать, что тебе больше не нужно торопиться. Замедляться и наслаждаться. Принимать тяжёлые решения и бесконечно смотреть в небо, всегда помня, что это всего лишь жизнь. Нетейам просыпается тяжело. Тело будто налитое свинцом, придавлено к плетеному полу. Жгучая, пульсирующая боль в груди, огонь в горле, разгорающийся при попытке вздохнуть. Он открывает глаза. Солнце ярко освещает помещение. На’ви щурится и хочет поднять руку, чтобы прикрыться. Адская боль пронзает всё тело и Салли шипит, с силой сжимая кулоки. — Vrrtep?! — раздаётся рядом знакомый взволнованный голос. Нетейам вспоминает ради чего проснулся — Эйва, тебе больно? — Аонунг тут же оказывается рядом, помогая приподнять голову — Не двигайся сильно, я сейчас позову Кири. — Эй — шепчет Салли, заставляя его остановиться — Тшш, я в порядке, Аонунг. Слова даются с большим трудом и болью. Голос выходит хриплым, почти лающим. Нетейам всматривается в родные черты, привыкая к яркости красок после длительной тьмы. В воздухе пахнет металлом и солью. — У тебя повязка пропиталась — шепчет морской на’ви, на глазах его появляются слёзы — Наверное из-за движения некоторые швы разошлись — Салли приходится напрягать слух, чтобы понять его — Нетейам — зовёт, глаз, не поднимая — Почему ты решил вернуться сюда? Ты же так хотел покоя — крупные слёзы катятся по бирюзовой коже. Салли прикрывает глаза, пытаясь справиться с сильной головной болью. — Я всегда буду выбирать этот мир, пока здесь ты. А ещё, никто не позаботиться о наших семьях, если мы уйдём — Последние слова даются с легким стоном. Боль становиться терпеть всё сложнее. — Я вижу тебя, Нетейам — шепчет Аонунг. Он нагибается и целует сухие губы, а после встаёт, вытирая щёки — Теперь тебе не нужно со всем справляться в одного. Я всегда буду рядом. А сейчас я приведу Кири, и не спорь. Он уходит, оставляя Салли слушать шум волн. Оставаться одному почему-то сейчас страшно. Будто всё это лишь твой сон. Будто в мире остался только ты. Это сводит с ума. — Tsmukan ! — Кири врывается в маруи, разрушая растущий страх. Она приземляется рядом, тут же начиная ходить руками по груди, осматривая повязку. — Вот неугомонный, кто тебя просил двигаться сразу после пробуждения! Она суетиться, разминает траву в ступе, заливая её каким-то отваром. Всё продолжая причитать. И Салли видит, как из её глаз успевает скатиться пару слёз облегчения. Она так его ждала… Как руки у неё дрожат, и как губа дёргается. Волновалась за брата безумно. — Кири — зовёт Нетейам, улыбается немного криво — Я тоже рад тебя видеть. И плотину прорывает, она ревёт уже не сдерживаясь, отдавая ступу с миской Аонунгу и аккуратно обнимая брата за шею. — Никогда меня не оставляй, слышишь? Не смей так со мной поступать. Я больше не справлюсь без тебя — её хрупкое тело содрогается, по шее Нетейама кататься слёзы. — Я здесь, Кири. И я всегда был с тобой — ему хочется утешить её, сжать в объятиях, защитить от боли, забрать волнения. Он смотрит на Аонунга, и тот легко ему улыбается, вытирая покрасневшие глаза. Через минуту она успокаивается. Забирает травы. — Аонунг, мне нужно, чтобы ты помог Нетейаму приподняться, а я быстро поменяю повязку. Тебе придётся потерпеть, братец. Аонунг подходит, садиться на колени. Он обхватывает одной рукой шею Салли, и давит. Нетейам кричит, руки у морского на’ви трясутся. — Тише, тише мой хороший. Сейчас. Сейчас потерпи немного. Он перехватывает его чуть выше лопаток, и Кири проскальзывает, снимая старую повязку. — Сейчас буду обрабатывать рану, прости — шепчет еле слышно. Она промакивает кровь тампоном. Нетейам стонет, головой упираясь в плечо Аонунга. — Мой tsamsiyu , мой tsamsiyu — шепчет сын Тоновари, поглаживая плечи. Успокаивая не то Салли, не то самого себя. Кири наносит получившуюся мазь и затягивает всё новым бинтом. А потом помогает Аонунгу положить Нетейама обратно. Голова кружиться и болит нестерпимо, тошнота подступает к горлу всё сильнее. Грудь печёт, рана пульсирует. Руки трясутся, он не может отдышаться. — Шшш — шепчет Аонунг, склоняясь над ним — Всё хорошо. Он прижимается своим лбом к покрытому испариной, чужому. Нетейам всматривается в его глаза, пытаясь сосредоточиться только на этой морской глубине. — Эйва, сколько боли в твоём янтаре — шепчет на’ви. — Я буду в порядке — на одном выдохе, обещает Салли. — Знаю, герой, знаю. Кири скользит к выходу, наблюдая за этой картиной. Улыбается счастливо и выпархивает, оставляя их одних. Они сидят так лоб к лбу некоторое время. Слушают дыхание друг друга и смотрят в глаза. Аонунг нежно проводит по лицу, вкладывая в жест все свои чувства. И кажется, что дышать становиться легче, что боль уходит, и солнце светит не так сильно. Будто всё что существует в мире, это лазурные глаза напротив. Аонунг улыбается осторожно, будто боясь спугнуть момент. И целует. Легко и нежно, поглаживая чужую шею руками. Нетейам будто растворяется. Нет ничего, кроме губ его на’ви. Ни звуков, ни времени. Только он. Его центр. — Кхм — раздаётся кашель со стороны. Аонунг отлетает мгновенно, краснея кончиками ушей. Нетейам расфокусировано переводит взгляд. Джейк стоит в дверях, как всегда собранный и строгий. — Оставь нас пожалуйста — просит Аонунга. Тот кивает, сжимает руку Салли ещё раз и выходит. Он проходит внутрь молча, не смотря на сына. Нетейаму хочется отложить разговор с отцом на потом. Ему кажется, что он к нему не готов. Торук Макто, видимо собравшись с мыслями, садиться рядом с сыном. А потом поднимает взгляд. И… в этом взгляде так много чувств, что Нетейам теряется. Таким он отца ещё не разу не видел. Джейк кладёт ладонь на шею сына, похлапывая. — Привет — шепчет и глаза его слезятся. — Привет, пап. Мужчина прикрывает глаза одной рукой и качает головой. Плачет. — Я думал, что мы с мамой тебя потеряли — голос его хрипит — Когда мы принесли тебя сюда, ты был такой холодный. Ты будто спал. Вся твоя грудь была в крови — Джейк опускает голову ещё ниже, и Нетейм видит, как блестит его подбородок от слёз — А я сидел там и ничего не мог для тебя сделать. Ничего. Я только — он останавливается, содрогаясь — Только и мог давить тебе на рану. Все мои руки были в твоей крови. Ты так хотел домой, а я ничего не мог для тебя сделать. Непобедимый Салли, военный, вождь, солдат и… отец четырёх детей. Сейчас он казался таких разрушенным, таким уязвимым. — Я пытался защитить вас. Пытался спрятать. И не уберёг — шепчет с горечью — Если бы не Аонунг… Мы бы потеряли тебя, сынок. Нетейам чувствует, как глаза начинает печь, как ему хочется сказать отцу, что всё хорошо, что он в порядке, как ему хочется обнять его. — Я так перед тобой виноват, мой мальчик. Так сильно. — Пап. — Я постоянно был с вами строг, думал это поможет вам выжить. Постоянно… Отдавал приказы, наказывал за неповиновение. Всё как в армии. Я даже не заметил, что мой сын нашёл свою пару — Джейк поднимает глаза, затравленно глядя на своего первенца. — Прости меня, если сможешь, Нетейам. — Папа… — Знай, что я всегда на твоей стороне, чтобы не случилось. Ты можешь всё мне рассказать, сынок. Я всегда буду за твоей спиной. Я рад, что у тебя есть Аонунг. И эти слова что-то ломают в Нетейаме. Слёзы градом кататься по его лицу, из груди вырывается хриплый смех, переходящий в всхлипы. — Ну что ты, ну что ты, сынок. Джейк пытается успокоиться сам, и успокоить Нетейама. Им так нужен был этот разговор. Им так это было нужно. Становиться страшно, что они могли бы не успеть никогда об этом не поговорить. Самые большие наши ошибки совершаются из-за молчания. Из-за отсутствия попытки донести родным свои чувства. Мы надеваем броню и закрывается от дорогих нам людей. Забывая, что иногда времени может не хватить, чтобы сказать самое важное. Слова самое большое наше оружие. Слова самое большое наше спасение.