To you, 2000 years in the future

Леви понимал, что его, как выразилась бы Ханджи «возможности взрастить из семени яблоньку» почти иссякли. Он понимал, что ему почти сорок, и совсем скоро все течки сойдут на нет. Даже несмотря на то, что наличие молодого альфы под боком давало некоторые преимущества, вроде более здорового организма и в целом молодо выглядящего тела, Леви понимал, что на репродуктивные органы эти преимущества не распространяются. И он бы с радостью забеременел и родил, и даже, возможно, не одного ребенка, вот только… В их чертовски несправедливом мире омеге, чтобы забеременеть, одного альфы было мало — в его организме должно было смешаться семя от двух альф сразу. А если нет — тут сколько угодно трахайся в течку, получишь только развороченную задницу и головную боль. И пусть Эрен не раз и не два предлагал, мол, давай поговорим с нашими близкими друзьями, с кем-то из них явно лучше, чем с незнакомым, пришлым альфой, пусть Эрвин уже дважды выражал готовность помочь им двоим в их деликатном деле, Леви отказывался наотрез. Он проводил кончиками пальцев по выразительным густым бровям Эрена и качал головой: мол, как ты, альфа, не понимаешь, никто мне кроме тебя не нужен, никого не смогу пустить в нашу постель, не смогу сдаться, не смогу довериться, не смогу спокойно лежать и принимать в себя чей-то, не твой, член и чувствовать на загривке чужие зубы. Эрен не понимал. Думал, что это очередная прихоть, дул свои почему-то совсем омежьи пухлые губы, и Леви в очередной раз поражался тому, насколько природа ошибается, когда наделяет их всех вторичным полом. Эрену бы омегой быть, с его-то любовью к ласке, щенячьими глазами и этой удивительной смесью невинности и разврата… Да только вышло так, что эта роль досталась холодному, колючему Леви, который обмирал и ощетинивался каждый раз, когда появлялся лишь намек на что-то интимное, сокровенное. Эрен не понимал, и это обижало Леви до глубины души каждый раз, когда его альфа открывал свой рот и начинал говорить о другом в их постели. В один день Леви не выдержал. Он взорвался, закричал, разозлился настолько, что сжатая в его руке ложка погнулась пополам. — Ты за кого меня принимаешь? — орал он, ослепленный своей злобой и ненавистью к самому себе, неспособному угодить своему альфе, неспособному поддаться, склониться перед другим, чтобы зачать такого долгожданного ребенка. — За проститутку? Шлюху из Подземного Города, готовую раздвинуть ноги перед любым альфой, которого ты приведешь в этот дом? Возможно ты думаешь, что я смогу сломить свою гордость, преодолеть свою любовь и преданность тебе, лечь под другого — но нет, Эрен, ты ошибаешься! Я не могу и не хочу меняться. Для меня не существует никого кроме тебя, неужели ты не понимаешь? — Леви выдохся, разжимая сведенные в судороге пальцы и выпуская из них ложку. Она с негромким «звяк» стукнула по полу, а Эрен, так и замерший посреди комнаты с потемневшим лицом в начале этой огненной тирады, проследил за ней взглядом, а затем, не сказав ни слова, развернулся и вышел из их дома. Внутри Леви что-то оборвалось. Почему-то показалось, что Эрен ушел навсегда. Что ему надоели крики, надоел омега, который вместо подчинения показывает зубы, надоело ждать, когда он, наконец, созреет и принесет долгожданного ребенка. Обычно Леви не был тем, кто легко выпускает свои эмоции наружу и показывает их, но тут его прорвало: он обессиленно опустился на пол, обнял себя руками за колени, качнулся и завыл не своим голосом. Эрена не было четыре дня. Четыре дня, которые Леви провел в странном оцепенении. Он на автомате готовил еду, убирал дом, стирал вещи, кормил скот на заднем дворе, а затем забивался в угол их с Эреном комнаты и невидящим взглядом смотрел куда-то за окно, за горизонт. Внутри было пусто и холодно. Однажды внутри него поднялась горькая злоба: Эрен ведь обещал, что всегда будет рядом, не покинет, клялся в любви, клялся, что никогда не оставит, что в горе и в радости, в болезни и здравии… Леви в порыве ярости сорвал с пальца тоненький ободок кольца и зашвырнул его куда-то в сторону. Золото звякнуло, прокатилось по деревянным половицам и затихло. Леви с остервенением вгрызся в свою ладонь, будто пытаясь стереть само воспоминание о том, что кольцо когда-то было там, а через секунду выпустил пальцы из зубов и, подрагивая, кинулся туда, куда зашвырнул украшение. Судорожно зашарил руками по полу, а найдя, трясущимися руками натянул его обратно на палец. Прижал ладонь к сердцу и проклял себя за святотатство. Эрен вернулся на пятый день. Грохнул об стену дверью, заставляя Леви, осунувшегося и постаревшего будто на десять лет, подскочить на месте, а затем, не говоря ни слова втолкнул в комнату упирающегося и возмущающегося парнишку, в котором Леви с изумлением узнал… Эрена. Только лет на десять помоложе, замаранного в грязи и всего исцарапанного. Его муж, не поворачивая головы, отвесил пацану подзатыльник, чтобы тот замолчал, а сам, не отводя глаз от потрясенного Леви, протянул ему руку, побуждая подняться со стула и подойти, и Леви, будто зачарованный, потянулся к нему. Эрен на секунду прижался к омеге, вдыхая горьковатый запах тоски и незабудок, а затем отстранился, указывая на притихшего мальчишку, пожирающего глазами Леви. Его ноздри трепетали, втягивая в себя запах омеги, и Леви вдруг понял, что у него еще даже и гона-то первого не было — совсем еще дитя… — Ты сказал, что никогда не ляжешь под другого, поэтому… — Эрен вздохнул, кидая косой взгляд на свою юную копию. — Ханджи кое-что придумала. Это я… Только моложе и… В общем, не отсюда. — Не отсюда — это?.. — осторожно уточнил Леви, тоже косясь на пацаненка. Тот ответил таким взглядом, что у Леви подкосились ноги, и он схватился за руку Эрена. Сомнения развеялись, это действительно был его Эрен — только его муж мог смотреть с этой смесью восхищения и внутреннего упрямства, огнем горящего на дне зрачков. — Мне сложно объяснить, в конце концов, это Ханджи у нас гениальная ученая, а я, сам знаешь, всегда был плох в науках, — почесал голову его Эрен. — Но… У него никого не осталось. И под «никого» я имею в виду вообще никого. Так что… Теперь мы его семья. И еще кое-что. Он альфа, ему шестнадцать, так что первый гон не за горами, и, возможно… Если ты понимаешь, о чем я. Леви понимал. Юный Эрен. Второй альфа. Точно такой же мальчишка, каким он впервые увидел его в Тросте двенадцать лет назад. Леви глубоко вдохнул, и под детским еще запахом молока почувствовал соленые нотки моря и свежего бриза. Запах его Эрена. Его мужа. Возможно, к следующей весне, он принесет возлюбленному долгожданного первенца.