Лабиринт разума

      Неделя прошла в работе. Холден углубился в расследования, стараясь разобрать дела на мельчайшие детали в надежде, что сможет обнаружить что-то ранее незамеченное. Он следовал одному выработанному за долгое время постулату – улики есть всегда. Идеальных преступлений просто не бывает, потому что человеческий фактор всегда влияет больше всех остальных. Человек не робот с какой-то четкой и выверенной программой, он не может придерживаться одинакового работоспособного состояния всегда, на него влияет множество внешних и внутренних переменных, и он склонен допускать мелкие ошибки, неточности в своих действиях, которые могут дать подсказку о его личности.       Холден уже составил примерный профиль Доминанта, прикидывая его способ мышления с учетом особенностей социального статуса. Сутки он провозился, погружаясь в личность преступника, и уже почти ночью был готов вызывать «скорую» или нестись к Хартману, невзирая на время. Его затягивала битумная вязкая чернота чужого разума. Он собрал все подсказки, свел их воедино и провалился в свой кошмар. Холден не был полностью психически здоровым человеком, но его проблемы были связаны с психологическими травмами, страхами и затяжным стрессом, и они приносили ему множество неудобств в повседневной жизни. Доминант же явно наслаждался своим недугом, потакая ему, позволяя своему внутреннему чудовищу насыщаться кровью жертв.       Стоило отметить, что статус преступника позволял ему не волноваться о возможном преследовании, потому как жертв с ним вообще ничего не связывало. Он не похищал их сам, а поэтому не мог попасть на видеокамеры или быть замеченным прохожими. То же касалось и мест сброса, поскольку он не сам занимался захоронением. Получалось, что Холден мог рассчитывать только на данные от патологоанатома.       Отчеты он перечитывал по нескольку раз, сравнивал описания с ужасающими снимками и чувствовал, как кровь стынет в жилах. Хартман не раз говорил, что жесткие игры не для Холдена, и, кажется, был полностью прав. После увиденного Холден точно десять раз подумает, прежде чем начнет просить Нэйтана «поиграть» с ним в такие игры.       Больше всего пугала жертва хлыста. Судя по всему, преступник начинал с малого, порол самозабвенно, растягивая удовольствие, и в какой-то момент сорвался. В других случаях, хотя они и были такими же жестокими, он держал себя в руках, не позволяя зверю взять верх. Это говорило в пользу того, что сама цель состоит не в убийстве, а в том, чтобы долго наслаждаться агонией своих жертв. Почему же порка пошла не по плану? Может, девушка ему что-то сказала? Или…       – Это и есть твой фетиш? – не удержавшись, буркнул себе под нос Холден. – То, что вызывает у тебя наивысшее наслаждение, вот ты и сорвался. А если так, почему ты практикуешь и другие ветви? По идее, должно быть…       Холден отложил этот вопрос. Он запутался, ему не хватало опыта в области БДСМ, а единственным, кто мог бы ему помочь в этом, был Нэйтан Хартман. Отринув идею связаться с ним и проконсультироваться, очень скоро Холден уже хотел ему звонить за другого рода помощью, а именно, чтобы снять стресс, хотя после всего увиденного секса хотелось не очень.       Джеку он звонить не рисковал. Хватало того, что, услышав его голос в телефонной трубке, Холден стремился скорее завершить разговор, потому что мысли утекали куда-то очень далеко от работы. Это не была влюбленность, вовсе нет, но страсть тоже порой влияет на нормальное поведение. Холден решил сбавить градус, чтобы иметь возможность и дальше работать в группе, в противном случае он рисковал прослушать что-нибудь важное, представляя Джека совсем за другим занятием. Нужно было время, чтобы бушующие после невинного ужина эмоции немного улеглись.       В офис его никто не гнал, Холден спокойно работал из дома, отсылая работодателям отчеты и заметки по делам, в то же время все мощности следственной группы были сосредоточены на главном расследовании. Так выяснилось, что Бубакар Сидибе не пересекал границ Евросоюза официально, но Сандерс не успокоился и вскоре, следуя подсказкам Траоре, нашел, под каким именем колдун въехал в Европу. Следовало отметить, что паспорт для него сделали настоящий, а это значило, что в пересечении кордона ему помог кто-то достаточно могущественный. Сомнительно, что гражданин Мали, пусть и имеющий достаточно большой вес в своем обществе, сам смог бы раздобыть документы такого класса. Он проживал на территории Европы уже семь лет и мог бы ассимилироваться, обрасти еще большим числом покровителей. Холден обдумывал эту идею еще три дня, и вскоре запряг Олсена искать похожие случаи. Вероятно, Сидибе и раньше прибегал к ритуалам жертвоприношения, но их расследовали местные органы правопорядка или, что еще хуже, тел просто не нашли.       Дело колдуна шло как отдельное расследование, но Холден все больше склонялся, что оно может быть связано с глобальным расследованием синдиката. В конце недели в отчетах первый раз проскочило название, которое агенты дали синдикату – «Абдукторы Кроноса». Холден нашел его занятным и дал возможность рассортировать участников группировки по типам их деятельности. Так, главу синдиката они назвали Кроносом, а его самых приближенных лейтенантов по имени детей титана – Зевс, Аид и Посейдон. Деятельность первых двух пока не поддавалась четкому структурированию, а вот Посейдон занимался перевозками. Судя по всему, деятельность синдиката распространялась не только на Европу, их следы обнаружили в Азии и Америке, и это говорило о том, что следователям предстояло сразиться с действительно мощным противником.       Чтобы переключиться, Холден занялся делом похищенных парней. Личность того, кому они предназначались, все еще была загадкой. Его мотивы, желания и цели оставались в тени, но Холден склонялся к кличке «Неудачник», чтобы хоть как-то выделять этого субъекта в своих мыслях. Кто же он такой? Вряд ли это мог быть богатый и успешный человек, что-то не позволяло Холдену направить свои размышления в эту сторону. Пусть бы такой высокостатусный джентльмен страдал импотенцией, но, исходя из психологии людей подобного типа, он бы скорее ломанулся тратить деньги на врачей, и тем более не стал винить кого-то, не связанного с ним, в своем недуге. Если импотенция была вызвана механическим повреждением, допустим, человек получил удар по самому дорогому, то мстить бы он стал тому, кто нанес этот удар, а не парням, не имеющим к инциденту никакого отношения.       Без достаточного количества вводных данных Холден приуныл. Он ненавидел это ощущение, словно на большой скорости врезался в стену. Нужно было срочно менять обстановку. Кира, с которой он последнее время общался каждый день, сегодня была занята. Холден все больше беспокоился о ней. Ее недавние сообщения сильно настораживали, но пока он не находил возможности выяснить, что именно происходит. Ее бойфренда он ненавидел, понимая, от кого берет корни основная проблема.       От хандры и безделья его спас Колин. Этот неугомонный попрыгун позвонил аккурат тогда, когда Холден собирался залипнуть в какой-то трешовый ужастик. Это дело он любил, нравилось возмущаться тупости подростков, которых изничтожал очередной маньяк с каким-нибудь несуразным оружием.       Колин потребовал немедленно заняться с ним шопингом, обещал все кары небесные, если Холден не поднимает задницу и не приедет в указанное место. Оказалось, что доморощенный стилист успел пробежаться по магазинам заранее и собрал Холдену несколько, по его мнению, шикарных образов. Больше всего он плясал вокруг классического бежевого тренча, настаивая на том, чтобы Холден его примерил. Вещь действительно была как на него сшита, а памятуя о том, как в прошлый раз новая одежда ему облегчила жизнь, сопротивляться Холден не стал. Воодушевленный такой покладистостью, Колин загнал друга в примерочную и от души поиздевался, накидывая туда вещей.       Холден соглашался почти со всем, единственное, от чего он отказался наотрез, был тонкий кашемировый розовый свитер. Даже мерять не стал, а на возмущения Колина просто приложил к себе, после чего возражения стразу отпали. Он и так был бледнее мела, а с такой «подсветкой» вообще стал похож на покойника, особенно ярко выделились черные круги под глазами и покрасневшие веки.       – Э, дружок, тебе бы отдохнуть, прилечь…       – В больничку? Я это знаю, – фыркнул Холден, не хватало еще, чтобы и Колин начал настаивать на госпитализации.       – Зачем в больничку? – искренне удивился Колин. – На кроватку, рядом с каким-нибудь мощным самцом, а еще лучше под него.       Они рассмеялись. Холден и забыл, что его старый друг предлагал лечить все недуги сексом.       Вернувшись вечером домой, Холден махнул рукой на расследование. Сегодня и завтра он решил отдыхать, а то, чего доброго, действительно окажется в лапах у врачей. Вариант с самцом он тоже рассматривал, но и к Нэйтану, и к Джеку было страшно идти. В первом случае он нутром чуял, что что-то не так, слишком долго он всматривался в бездну Нэйтана, и, кажется, она вот-вот взглянет на него. Во втором считал, что рано предпринимать какие-то активные действия. Джека почему-то не хотелось превращать во временного любовника. Холден вообще не очень представлял, чего хочет от агента.       Утром он принял решение прогуляться. На улице как раз была пасмурная и прохладная погода – самое время выгулять новый тренч. Холдену очень хотелось его надеть. Стоило признать, что вещь ему очень шла, и он действительно полюбил ее. Подбирая одежду, он в какой-то момент поймал себя на мысли.       «А с каких пор я стал таким шмоточником?» – и рассмеялся. А ведь ему понравился эффект, произведенный на людей, которые в первый раз увидели его в таком виде. Запало в душу.       Краем сознания он отметил, что это можно считать улучшением его социальных навыков и повышением потребностей, потому что раньше этот аспект жизни его не волновал вовсе. Положительную динамику в одном вопросе с лихвой покрывала негативная в другом – сон ухудшился, Холден стал более возбудимым и нервным. Вероятно, дело было еще и в том, что он не выходил на улицу. Пробежка от машины до здания не считалась за прогулку, нужно было просто побродить, посмотреть на людей, вдохнуть влажный тяжелый запах города.       Образ в зеркале ему понравился – черные брюки и водолазка делали фигуру стройнее и выше, а бежевый тренч добавлял лоска.       – Хм, так и за нормального человека сойду, – сказал своему зеркальному двойнику Холден.       Гулять ему не особо нравилось, но в этот раз все шло нормально. Вероятно, дело было в том, что он смотрел прямо перед собой, а не под ноги, и сразу видел, с кем может случайно столкнуться.       Выбираясь к центру, он прошел ряд припаркованных вдоль обочины машин, когда услышал сзади окрик.       – Холден! – низкий и явно радостный голос показался ему знакомым.       Холден обернулся и уставился на высокого, широкоплечего мужчину. Черные волосы, открытый и немного нагловатый взгляд серых глаз. Он секунду смотрел, пока узнавание не подняло в груди волну радости.       – Мэтью? – он широко улыбнулся человеку напротив, признав в нем своего университетского товарища. – Боже, мы лет пять не виделись!       – Шесть, – поправил его Мэтью Кэмпбелл. – Я даже не знал, как с тобой связаться!       Он сильно изменился. Холден помнил его здоровым и безбашенным спортсменом, готовым тусоваться сутки напролет и пить в три горла. Как он после этого умудрялся еще играть в футбол, непонятно, а тут он смотрел на человека в дорогом костюме, с часами за сумасшедшие деньги и элегантной модной стрижкой. В прошлом Мэтью не заморачивался и стригся под насадку, носил драные джинсы и спортивные бомберы. Его образ удивлял новизной, но был вполне закономерен, ведь у сына состоятельной пары иначе быть не могло.       – Чем занимаешься? – спросил Холден.       – Садись в машину, я тебе все расскажу, – пообещал Мэтью. – И не спорь, я теперь тебе не дам сбежать так надолго.       Холден пробормотал неоднозначное «пфф», но последовал за Мэтью к его авто. Странно, но машина была достаточно простой, если Мерседес С-класса можно было таковым назвать, просто раньше Кэмпбелл тяготел к спортивным машинам, стремился выбирать что-то мощное, красивое, но до жути прожорливое, а классику немецкого автопрома считал просто «хорошим авто». Да и его семья могла позволить себе обеспечить отпрыску что-то посерьезнее.       Мэтью галантно открыл перед ним пассажирскую дверь и Холден вскинул бровь.       – Я тебя не узнаю, – признался он, садясь в салон.       – А жаль, – казалось, с ноткой настоящего сожаления ответил Мэтью.       – Куда ты меня везешь? – спохватился Холден, как только тронулась машина.       – К себе домой, – как само собой разумеющееся сообщил Мэтью.       Холден хотел было возмутиться, но вдруг подумал, что ничего страшного в этом не видит. По крайней мере, Мэтью Кэмпбелла он не боялся. Вот уж от кого угрозы ждать не стоит. В конце концов, они два года были вместе и кутили на полную катушку. Холден, попав в общежитие университета, был зажатым пареньком, на которого, как потом оказалось, сразу положил глаз местный король вечеринок, и пока Колин Хозорн вводил молодого друга в мир гейской любви, Мэтью скрежетал зубами. Кэмпбелл не рискнул подойти сразу, по его признанию, потому что и сам не понял, как так получилось. Нет, признаки того, что его интересуют мужчины, по словам самого Кэмпбелла, наблюдались и раньше, но он тогда предпочитал трахать девушек, а их у него было в избытке. Принять свою страсть мгновенно Мэтью не смог в силу возраста, да и взрослый, состоявшийся мужчина тоже не всегда способен это сделать, что уж говорить о двадцатилетнем сердцееде, привыкшем к роли местного Казановы. Но им повезло, и уроки Колина прошли с пользой для обоих. Пока Холден познавал свою сексуальность, Мэтью боролся с внутренними демонами, что в итоге вылилось во встречу на вечеринке, жаркий секс и мгновенный каминг-аут.       Хорошее было время. Отношения начинались весело и задорно, правда, они закончились не особенно красиво. Холден иногда жалел, что так жестоко обошелся с Мэтью, но, по прошествии лет, все равно пребывал в полной уверенности, что поступил правильно, это все равно ничем хорошим не закончилось бы.       Машина скользнула в знакомый район. Холден иногда любил прогуливаться по Найтсбриджу, хотя и считал его довольно напыщенным. Но, несмотря на пафос этого места, атмосфера района оставалась довольно приятной.       – Ты здесь живешь? – улыбнулся Холден.       – Да, – кивнул Мэтью.       – Какое уютное семейное гнездышко, – рассмеялся Холден. – Дети есть?       – Я не женат, – изменившись в лице, сказал Кэмпбелл. – Мы приехали.       Холден хмыкнул. Кажется, он ляпнул что-то не то, но пока не понял, что именно.       Больше занимала мысль о холостом положении Мэтью. Ему было двадцать восемь, в таком возрасте его, как породистого жеребца, уже давно должны были повязать с какой-нибудь не менее породистой кобылкой из его круга. Стало очень интересно, что же такого случилось в жизни старого знакомого, что он умудрился избежать этой участи.       Мэтью припарковал машину у внушительного таунхауса и снова улыбнулся, но в этот раз улыбка вышла натянутой, какой-то очень неестественной.       – Пойдем, у меня потрясающая коллекция вин. Ты все также любишь красное, я не ошибся?       – Да, – кивнул Холден. – За эти годы мои вкусы не изменились.       – Хорошо, – обрадовался Мэтью.       Он широким жестом открыл дверь и пригласил Холдена войти. Таунхаус поражал своей великолепной прихожей. Идеальное сочетание классического английского стиля с современными веяниями. Светлые цвета обоев подчеркивали более темные, насыщенные деревянные панели. Мягкая мебель, и витая темная вешалка для верхней одежды. Мэтью, довольный произведенным эффектом, пригласил Холдена в уютную гостиную. Здесь доминировали синие оттенки, но помещение не создавало давящего ощущения, во многом этому способствовало большое окно и белые перекрытия на стенах.       – Так чем ты занимаешься? – усаживаясь, спросил Холден.       – Трейдинг, – односложно ответил Мэтью. – Подожди, я схожу за вином и расскажу тебе все.       Холден кивнул, а когда Мэтью вышел, нахмурился, с сомнением глядя ему вслед. Насколько он помнил, отец Мэтью был связан с морскими перевозками, на чем, собственно, семья Кэмпбелл и сделала свое состоянии более ста лет назад. С трейдингом Патрик Кэмбел никогда дел не имел, впрочем, Холден не мог судить, поскольку мало знал о реалиях современного бизнеса. Он не исключал, что и эта сфера бизнеса попала в поле интереса хваткого Патрика, а уже тогда он и пристроил своего сына.       Мэтью вернулся с бутылкой вина, двумя бокалами и уже без пиджака. Он открыл бутылку и разлил рубиновую жидкость по бокалам. Холден оценил цвет, мельком взглянув на этикетку. Пино Нуар, хороший выбор. Не дорогое, что говорило, скорее, в пользу Мэтью. Он помнил, какие именно вина пил Холден много лет назад, и выбрал напиток не по цене, а по вкусу. Холден забеспокоился, что в этой, казалось бы, невинной встрече его что-то напрягало.       – Ты обещал подробнее рассказать, чем занимаешься.       – Подробнее? – усмехнулся Мэтью. – Я сказал, что все расскажу, про «подробнее» не говорил ничего. Ну да ладно, я действительно занимаюсь трейдингом и зарабатываю на этом. Или ты хочешь узнать, какие именно сделки я совершил?       Мэтью изобразил готовность поделиться своими успехами, но почти сразу по серьезному лицу скользнула тень веселья.       – Да ну тебя! – деланно возмутился Холден.       – Ладно, ладно, – поднял руки Мэтью. – На самом деле, когда я выпустился, у меня был вариант пойти под крыло к отцу, набраться опыта и потом занять какую-то должность в его фирме. Собственно, это я и сделал, поработал год на него, а потом воспользовался вторым вариантом. Не знаю уж, на что рассчитывал отец, но мне повезло, и он дал стартовый капитал. Может, думал, что я обделаюсь и вернусь назад. Как ты знаешь, он очень хотел контролировать мою жизнь, а я не давался.       – Думал, что ты приползешь на коленях, и он сможет угомонить строптивца чековой книжкой? – прикинул Холден. Рассказ Мэтью выглядел занимательно, но пока не очень понятно, что будило еще больший интерес. В душу закрались сомнения в том, правильно ли Холден понял ситуацию.       – Ну да, – самодовольно задрал квадратный подбородок Мэтью.       Холден окинул его взглядом еще раз. За последние шесть лет Кэмпбелл стал еще шире в плечах, он и тогда много занимался в зале, а тут еще и от пагубных привычек избавился, и здоровый образ жизни очень хорошо повлиял на его внешний вид. Что касается его поведения, то тут изменения были даже более разительными. В прошлом, если разговор заходил о доминирующей фигуре отца и его требованиях, Мэтью ерепенился, но весь его образ в тот момент говорил о подчинении воле родителя. Но сейчас Мэтью, казалось, растерял страх, образ отца, пусть он просто всплыл в разговоре, а не находился в зоне видимости, не вызывал у него никакой агрессии. Тем интереснее стало узнать, что произошло со старым другом.       – Я запомнил твои слова, Холден, – вдруг сказал Мэтью, и Холден застыл с бокалом вина, не донеся его до губ. – И я учел каждое из них.       Последняя фраза прозвучала как раскат грома, по спине побежали мурашки – Холден тоже вспомнил.       – Я… – запнулся Холден, не зная, как извиниться за то, что наговорил в прошлом.       В памяти всплыл тот злосчастный вечер, когда Мэтью с радостью щенка, увидевшего хозяина, вился вокруг Холдена, пытаясь угодить ему. Как он честно признался в любви, сверкая глазами, и как попросил не разрывать отношений после того, как закончит университет. Холден тогда разозлился, он пришел в бешенство от непонятливости этого великовозрастного ребенка. Мэтью видел мир сквозь розовые очки и не понимал, что за покровительство семьи придется заплатить. Никто и никогда не оставил бы ему свободы выбора, и уж тем более ему бы не позволили связать свою жизнь с мужчиной. Он не понимал, что у Патрика есть рычаг давления – деньги. А Мэтью, с его любовью их тратить, не сможет жить без отцовского счета. Это Холден и вывалил ему на голову в грубой форме.       «Ты понимаешь, что ты несешь?!» – надрывался Холден. – «Твой отец сразу же снимет тебя с довольства, и ты запоешь совсем иначе, еще и меня будешь обвинять!»       «Это не так!» – отвечал Мэтью, обескураженный такой реакцией любимого человека. – «Мне не нужно состояние отца, мне ты нужен!»       Холден тогда в одностороннем порядке разорвал их отношения, оставив Мэтью одного. Единственное, чем он оправдывал себя по прошествии многих лет, так это своей молодостью. Стоило более мягко расстаться, чтобы не травмировать человека. Мэтью и правда любил его, в этом можно было не сомневаться, и Холден совершил чудовищное преступление, бросив его таким жестоким способом.       – Холден, не бери в голову и не вспоминай о прошлом, – словно читая его мысли, заговорил Мэтью. – На самом деле, я не знаю, как бы повернулась моя жизнь, если бы ты тогда не высказался. Может, такой стресс и сделал меня тем, кем я стал сейчас.       Холден вопросительно вскинул бровь, не решаясь прервать довольно эмоциональный монолог.       – Да, я поработал год у отца, потом взял у него стартовый капитал и стал строить свое дело. Это было нелегко, но я не останавливался. Оказалось, мне благоволит удача, и уже через год я вернул ему всю сумму, а потом уже стал работать полностью на себя. И главное – я больше ни от кого, кроме себя, не завишу, могу делать, что хочу.       – Это прекрасно, – выдохнул Холден. – Я очень рад, что у тебя сложилась жизнь. Откровенно говоря, боялся, что ранил тебя тогда слишком сильно.       – А ты и ранил, – перестал улыбаться Мэтью. – Но я не могу на тебя злиться. Собирался, много дней потом думал об этом, хотел переложить ответственность за свои переживания на тебя, но у меня ничего не получилось. Ты всегда видел меня взбалмошным и несерьезным человеком, а я сам потакал этому, потому что боялся, что в другом образе мне не удастся понравиться тебе. Да и на словах это одно…       – К чему ты ведешь? – подобрался Холден.       – Я выполнил все условия, – подумав, сказал Кэмбелл. – И… Черт, это сложнее, чем выглядело в моей голове. В общем… Я собрал все, что ты сказал, в список, разобрал по пунктам и выполнил каждый из них. Я независим, никто и никогда не сможет потребовать от меня сделать то, чего я не хочу. Я сам обеспечиваю себя и смогу обеспечить и тебя.       – Ты ничего не понял, – вздохнул Холден. – Неужели ты думаешь, что меня заботила твоя способность обеспечивать мою персону?       Мэтью хотел что-то ответить, но Холден остановил его жестом.       – Нет, Мэтью, мой посыл был в том, что ты зависим от финансового положения семьи, и не смог бы перейти на более низкий уровень жизни. Я знал, что студентам, коими мы на тот момент были, много не заработать. Да и после выпуска пришлось бы помыкаться. Ты бы так не смог жить.       – Почему ты так уверен в этом? – набычился Мэтью. – Ради тебя я бы жил в любом клоповнике и лез бы из кожи вон, лишь бы обеспечить тебе достойную жизнь.       – Мэтью, а теперь сам подумай, какую роль ты отводишь мне в этом уравнении? – мягко улыбнулся Холден. – Даже если так, и ты согласился бы жить каком-то клоповнике первое время, то меня ты все равно воспринимаешь как объект.       – Может, я неправильно выразился, – сбавил обороты Мэтью. – Но и ты должен понимать, что даже если бы ты работал, то, несмотря на это, я хотел бы сделать твою жизнь еще лучше.       – Поверь, я живу вполне неплохо, – Холден только сейчас сообразил, что, сам того не желая, втянулся в сложный и очень опасный разговор. Так, чего доброго, Мэтью подумает, что он готов кинуться ему на шею, если он сможет доказать свою состоятельность.       Ошибка, огромная ошибка. Мэтью не в курсе, с кем имеет дело. От Холдена, которого он знал, уже не осталось ничего. Развалина, не более. Совместный быт со временем превратится в ад. Да и Холден сам не хотел жить с Мэтью, может, потому, что ему просто было жалко Кемпбелла, желающего положить все на алтарь этих отношений. Глупец не понимал, что счастливым в этом союзе никогда не станет. Зачем лишать Мэтью нормального будущего? Он же очень неплохой малый, излишне романтичный, но это для кого-то, кто сможет пробиться в его сердце, станет огромным плюсом.       – А вместе мы смогли бы жить еще лучше, – зашел на следующий виток разговора Мэтью.       Да, он, конечно, сильно изменился, но некоторые вещи остаются с людьми навсегда, как, например, это непрошибаемое упрямство.       – Мэтью, давай я сразу разложу все по полочкам, – Холден оставил бокал и посмотрел ему прямо в глаза. Он надеялся, что взгляд будет твердым и убедительным, и у Мэтью не останется никаких иллюзий. – Я тебя не люблю. Все давно прошло. Мы были вместе тогда, в прошлом, но живем мы в данный конкретный момент. Все наши эмоции остались позади.       – Нет, это не так, – перебил его Мэтью. – Я вполне могу поверить, что твои чувства угасли. Мне от этого больно, но я не дурак и не буду выдавать желаемое за действительное. Но я хочу, чтобы ты попробовал снова. Позволь мне показать, что я могу тебе дать, а потом решай, нужно ли тебе это.       Неплохой ход, продает себя, как продавал бы товар, зараза. Холден искал аргументы, чтобы перебить его ставку.       – А что ты будешь делать, если у тебя не получится? Или ты настолько уверен в себе, что уже исключил такую вероятность? – спросил Холден.       – А знаешь, да, я почти уверен, что получится. По крайней мере, я знаю одно – ты меня любил. А такие чувства совсем бесследно не исчезают. Так что я буду пробовать.       – Да? А если я скажу, что не хочу этого? – сощурился Холден.       – Если ты, глядя мне прямо в глаза, это скажешь, то я… Я соглашусь с твоим выбором. Но попрошу дать мне знать, когда появится хоть малейшая крупица желания попробовать. Я не стану тебе навязываться, но я буду ждать.       – Мэтью, я не хочу этого, – как можно более строго сказал Холден.       Мэтью сверкнул глазами. На лице напряглись все мускулы, он сжал зубы, но сдержался. Холден снова нанес ему сокрушительный удар, но на этот раз Мэтью его выдержал.       – Я услышал тебя, – после слишком затянувшейся паузы сказал Мэтью. – Мы можем допить вино как друзья, а потом я вызову тебе такси.       – Нет, я сам, – Холден поднялся, а Мэтью вслед за ним.       Кэмпбелл был на голову выше его и в полтора раза шире в плечах, сильное тело горой нависало над Холденом, и ему вдруг показалось, что он только что совершил самую страшную ошибку в жизни. Когда они встречались, Холден считал Мэтью слишком податливым, хотя тот собирал вокруг себя людей и мог спровоцировать их на безумства. То есть он был лидером, но вести студентов на кампусе и подчиненных в реальном мире – разные вещи. В годы университета Холден не верил, что Мэтью сможет в обычной жизни быть настолько же продуктивным, его личность сильно подавлял отец. Сейчас же Мэтью не только словом, но и делом доказал, как Холден в нем ошибся. Он сильно продвинулся вперед, стал целостной личностью, а вот Холден развалился на части.       Медленно, словно воздух в комнате загустел до состояния киселя, Холден обошел Мэтью и двинулся ко входу. За спиной не раздались шаги, Мэтью его не преследовал. Он держал свое слово и дал возможность Холдену уйти.       Плащ лег на плечи, Холден взялся за ручку двери, но вдруг его пронзила одна мысль, скорее, воспоминание об их жарких, полных страсти совместных ночах, о поцелуях, от которых голова шла кругом.       – Да какого черта?! – рыкнул Холден и, вместо того, чтобы открыть дверь, развернулся и двинулся назад в гостиную.       Мэтью удивленно уставился на него, явно не ожидая такого скорого возвращения, а потом рассеянно стал шарить взглядом по комнате, очевидно полагая, что Холден что-то забыл.       – Где твоя спальня? – спросил Холден, пока не передумал.       – Наверху, – совсем растерялся Мэтью. – Если тебе нужна ванна, то есть еще в гостевой комнате и внизу…       Мэтью проглотил последние слова, Холден сбросил на пол тренч и потянул наверх край водолазки. Счастье, что Кэмбелл был понятливым человеком, он не стал продолжать бессмысленный разговор, в два широких шага преодолел расстояние между ними и сжал Холдена в жарких объятьях. Он с секунду смотрел ему в глаза, спрашивая, уверен ли тот в своем решении, и, получив молчаливое согласие, подхватил под бедра и поднял в воздух.       После их расставания Холден не раз вспоминал, какими были их ночи, а порой и откровенно жалел, что все закончилось так, но сегодня ему представилась возможность вспомнить, как это было. Холден понимал, что поступает как законченный эгоист, что дает Мэтью ложную надежду, и что его старого любовника после ждет жестокое разочарование, но ему так хотелось снова испытать те давно забытые эмоции. Тогда он еще не был так сломлен, жизнь уже успела его потрепать, но до краха еще оставалось целых два года, счастливых, полных надежд. В университете они трахались как кролики, не упуская не единой возможности. Кровь в молодых телах кипела, силы было столько, что они могут своротить горы, если бы захотели.       Мэтью, казалось, не изменился. Несомненно, он возмужал, но темперамент остался прежним, и он страстно желал продемонстрировать свои возможности. Он в исступлении ласкал плечи и шею Холдена и все время пытался поцеловать в губы, но каждый раз его постигала неудача. Холден отворачивался, четко давая понять, что ни о каком эмоциональном контакте речи не идет, и сейчас будет просто животный секс. В глазах Мэтью он видел непонимание и обиду, но так даже лучше, пусть разозлится как следует, в ярости он становился неудержимым. Сейчас его иллюзии растают и, может быть, он поймет, что Холден ему не нужен, что любит он фантом прошлого, а вовсе не того человека, каким Холден стал.       Все закрутилось стремительно, они уже и не помышляли о том, чтобы подняться в спальню, сгодится и гостиная. Мэтью сорвал с себя рубашку, пуговицы разлетелись в разные стороны, и, кажется, ткань тоже пострадала. Холден облизнулся, глядя на оголившуюся, покрытую короткими волосками грудь. О да, мышцы Мэтью накачал за это время – глаз не оторвать. Смотреть ему долго Мэтью не дал, он опустился на колени, рывком сорвал с Холдена брюки вместе с бельем и приноровился уже взять его член в рот, но Холден внезапно опомнился.       – Нет! – Холден схватил Мэтью за волосы и поднял на ноги.       – Почему? – сипло от сбившегося дыхания спросил Мэтью. – Я помню, ты очень любил отсос.       – Может быть, но я хочу просто потрахаться, – плотоядно облизнувшись, заявил Холден.       – Ну и сука же ты, – рыкнул Мэтью.       Холден добился, чего хотел – Мэтью не на шутку разозлился, но это не была та дикая ярость, с которой порой он брал Холдена, когда они использовали секс для примирения, нет, в его глазах, голосе и всей позе сквозила горечь. Все походило на то, что Холден плохо прочел его эмоции, дал маху в своих расчетах и получил вовсе не тот результат, на который рассчитывал. Он хотел уязвить Мэтью, заставить подвергнуть сомнениям его чувства, устроить встряску, но получил что-то иное.       – Вставь уже, я просто хочу секса, – повторил Холден.       Мэтью шумно выдохнул, наклонил голову, прошив его полыхающим взглядом, но тут же снова взялся за дело. Он не раздевался полностью, лишь приспустил штаны с бельем, высвободив истекающий смазкой член. Холден и забыл, насколько он большой, после Мэтью таких ему не попадалось. Но, нужно отдать ему должное, ведь как потом выяснилось, Холден был у него первым партнером мужчиной. При всей его неопытности в вопросах однополого секса эта деталь обнаружилась много позже, а в первый раз Мэтью старался, и Холден даже не понял, что он знает только теорию. Впрочем, на момент их первого раза и сам Холден изучил превратности гейской любви только со слов Колина и из статей в интернете, так что многих вещей тогда не понимал.       На мгновение промелькнула мысль, что сейчас он поплатится за то, что провоцировал это чудовище. Холден понимал, что разозленный Мэтью загонит свою дубину в него без подготовки, желая хоть как-то удовлетворить уязвленное самолюбие. Он ошибся. Мэтью мучительно долго ласкал его, готовил к предстоящему процессу со знанием дела. Умелые пальцы двигались в теле быстро, но мягко, не причиняя ощутимого дискомфорта, но Мэтью мстил по-своему, давил на самое чувствительное место, а когда Холден был готов кончить только от этого, убирал руку.       – Да что ты делаешь?! – взвыл Холден, когда Мэтью его в очередной раз обломал. – Вставь, твою мать!       – Ты такой же нетерпеливый, каким был тогда, – опалив горячим дыханием, выдохнул ему прямо в ухо Мэтью. В его голосе проскочили нотки веселья.       Вошел он медленно, одним слитным движением, и замер, давая привыкнуть. Холден был ему за это благодарен, поскольку, несмотря на подготовку, не был уверен, что сможет принять в себя такой агрегат. Внутри его распирало, но удовольствию препятствовала боль. Слабая, почти неощутимая, но она была, а значит, возбуждение закономерно спало. Мэтью покрывал поцелуями его грудь, шею и плечи, отвлекая и заново пробуждая желание. Холдена вело. Он стоял в не очень удобной для себя позе и, хотя Мэтью помогал ему удерживать одну ногу навесу, ему все равно было тяжело.       Большие и сильные ладони подхватили Холдена под ягодицы и подняли в воздух, а через секунду, не разрывая тесного контакта, они опустились на диван. Мэтью опять попробовал поцеловать его в губы, но Холден демонстративно отвернулся. Снова шумный выдох, Холден повернулся и уставился Мэтью в глаза, в ту же секунду ощутив, как по телу прошла волна жара, внутренности скрутило, а по мышцам прокатился спазм. Мэтью зашипел, ему пришлось приложить серьезные усилия, чтобы справиться с собой, отогнать оргазм и взять себя в руки.       – Не делай так, – попросил он почти жалобно.       – Я не специально, – честно признался Холден.       Холден смотрел в потемневшие глаза, читал открывшиеся эмоции. Во время секса Мэтью был беззащитен, открывался перед партнером и становился уязвим для любого воздействия. Холден помнил, как это было в прошлом, но теперь с удивлением узнал, что ничего не изменилось.       Мэтью не выдержал и начал двигаться, размашистыми движениями загоняя себя на всю длину, ему становилось все сложнее контролировать видимые реакции, истинные эмоции рвались наружу. Холден смотрел и не мог насмотреться.       Редко когда Мэтью брал его сзади, во время секса всегда предпочитал видеть лицо партнера, ловить его дыхание губами. Он словно пытался запомнить все, что видит, чтобы потом в полной мере наслаждаться воспоминаниями. А Холден всегда отвечал ему, взглядом говорил «я хочу тебя», «я тебя люблю!».       Образом из прошлого обожгло память. Сознание Холдена уплывало, растворяясь в инстинктах, животный секс выбивал из него все то, что делало его человеком, лишал разума, но пока не стало слишком поздно, пока хоть крупица сознания была ему подвластна, он отвернулся. Мэтью попробовал схватить его за подбородок и повернуть к себе снова, но Холден дернулся и предупреждающе зашипел. Какие эмоции испытал Мэтью, Холден не брался судить, но он удвоил напор, вбивался с силой. В какой-то момент он подхватил Холдена под колени, заставляя согнуться пополам, и, нависнув над ним, ускорился.       Вечно так продолжаться не могло. Они и так продержались много дольше, чем предполагали. Непонятно, обида или желание показать с себя с лучшей стороны завладело Мэтью, но он выкладывался по полной. Отклонившись, он приподнял Холдена за бедра, и, красуясь, продолжал процесс до победного. Он хорошо помнил чужие слабости и не забыл, что именно в этой позе Холден терял над собой контроль. Пару движений рукой, и Холден громко застонал, выплескивая сперму себе на живот. Мэтью догнал его через несколько мгновений. Он снова попробовал поцеловать Холдена, и в этот раз ему удалось.       Некоторое время они лежали на диване, с трудом помещаясь там вдвоем. С возрастом оба набрали вес, стали шире и теперь не помещались даже на таком царском ложе. А в университете ведь чувствовали себя комфортно и на узенькой тахте. Но то время прошло, истлели чувства, позволявшие им игнорировать незначительные неудобства.       По крайней мере, Холден не хотел давать лишнего повода. Придя в себя, он тут же поднялся и стал собирать вещи.       – Где ванна? – спросил он.       – Дальше по коридору, – лениво ответил Мэтью, но тут же спохватился. – Не уходи.       – Мэтью, я хочу тебе напомнить, что это был лишь секс, и мне, правда, нужно вернуться домой.       В этот момент Холден был готов врать напропалую. Придумать котика или собачку, которых нужно покормить, лишь бы сбежать. Обманывать себя он умел превосходно, и сейчас ему очень нужна была убедительная причина для бегства. Чувства к Мэтью не были прежними, однако они полностью не исчезли.       – Дай свой номер, – попросил Мэтью.       Холден секунду подумал, а потом взял аппарат Мэтью и, попросив разблокировать, набрал свой номер.       – Вот, – сказал он. – Захочешь заняться сексом – звони.       – А если я захочу пригласить тебя на свидание? – улыбнулся Мэтью.       – Исключено, – отрезал Холден.       – Никогда не зарекайся, – сощурился Мэтью.       И в этот момент Холден понял, что напрочь провалил реализацию своей идеи. Впрочем, идея была настолько бредовой, что она и не могла воплотиться в жизнь – покувыркаться с Мэтью, чтобы заставить его отвернуться от Холдена? Ну да, а для того, чтобы отвадить лису, нужно открыть курятник настежь. Логика примерно из той же оперы.       Дома Холден сел за стол и стал ждать появления Питера. Он часто приходил, когда Холден накручивал себя, но сегодня что-то не спешил. В голове текли невеселые мысли, он думал, что ему делать со своей жизнью. Потом рассмеялся:       – То никого, то аж трое.       Он не понимал, что ему делать с Кэмпбеллом, Сандерсом и Хартманом. Каждый по-своему был хорош, каждый давал ощущение крепкого плеча и каждый имел своих скелетов в шкафу. К ужасу Холдена, он поставил Мэтью в один ряд с Нэйтаном и Джеком, а это значило, что чисто теоретически он мог бы снова попробовать с ним сблизиться. Все это выглядело глупо, потому что никому из них Холден не мог дать того, что им нужно. Он давно списал себя со счетов, а секс превратил в еще один препарат от стресса. Тут вопрос уже стоял не в том, зачем ему нужны они, а в том, зачем этим самодостаточным и сильным людям больной и пустой изнутри Холден? Впрочем, грела мысль, что они все интересуются им, а с ней появлялась робкая надежда на то, что все когда-нибудь наладится.