***
– Тебе нужно выходить из игры, – мужчина в черном плаще поднял ворот повыше, избегая порывов ветра, и затянулся сигаретой, разглядывая огни города, отраженные в водах Темзы. На улице лил дождь, что, скорее, было на руку двоим беседующим на набережной людям. Шум воды и шелест капель по мостовой скрывал их разговор от вероятной прослушки извне. – Рано, – рука в тонкой кожаной перчатке плотно сжимала изогнутую серебряную ручку зонта, опуская его ниже, отчего собеседник видел только его тонкие, напряженные губы. – Я не могу сейчас выскочить, это спровоцирует большие волнения. – Под тебя копают, – бесстрастно сообщил курильщик. – И в этот раз кто-то сообразил, с чем имеет дело. Берк стал действовать совсем иначе, и такими темпами ему удастся вскрыть всю схему раньше, чем мы закончим. – Это не Берк, – улыбнулся человек с зонтом. – У него под боком очень серьезный спец. – Если ты знаешь, кто тебя способен раскрыть, то я прикажу его ликвидировать, пока он завалил все дело. – Не смей, – прошипел человек с зонтом. – Он только предполагает, и он охотится не на меня. Уберешь его – только испортишь все. – Пока аналитики склоняются к тому, чтобы его не трогать. Я в корне с этим не согласен, – курильщик щелчком выбросил сигарету в урну и, наконец, поднял взгляд на своего высокого спутника. – Из-за него внутри группировки началось бурление. Сандерс и его группа наступает им на пятки, а они не привыкли к такому пристальному вниманию. Я хочу понять, чем так хорош их спец, что после его появления Интерпол резко обратил внимание на то, что годами игнорировал? – Послушай, этот человек сейчас выведен из игры. К моменту, когда он снова станет для нас угрозой, Сандерс с группой уже выйдет на финишную прямую. Но до этого нам нужно закончить и взять свою цель. – А разве не похоже, что у нас с Интерполом одна цель на всех? Они ведь тоже хотят взять Короля… Ах, прости, Кроноса, – сощурил глаза курильщик. – Кстати, их вариант клички нравится главарю группировки больше, кажется ему более величественным и устрашающим, – отшутился человек с зонтом. – Он психопат, – качнул головой курильщик. – Для него главное – удовольствие. И если бы он не пошел ва-банк… – Верно, он отличается от своего предшественника и собрал вокруг себя таких же хищников, каким является сам. Именно поэтому мы не можем удовлетвориться полумерами, нужно уничтожить все гнездо, а не только отдельных представителей. Мы будем ждать. – Ты понимаешь, что каждая минута промедления может стоить тебе жизни? Ты уже раз попал под удар, а теперь у Берка есть наводка, которая поможет тебя прихлопнуть. Он тебя не оставит, ты выпил слишком много его крови. – Я знаю, – кивнул человек с зонтом. – Но я все равно остаюсь. Поверь, ждать недолго, скоро все решится. Король не успел ликвидировать источник информации, Сандерса он тоже убрать не смог, а значит, получив информацию от Виттельсбаха, Сандерс ее уже передал дальше по группе. Все, теперь локомотив набирает скорость. – Смотри, сам под его колеса не попади, – вздохнул курильщик. – Я предельно осторожен, – заверил его собеседник. – Кроме того, я планирую потом лично встретиться с Берком. – Это зачем еще? – Да так, мои заморочки, – рассмеялся человек с зонтом. – Хочу посмотреть ему в глаза. – То-то он удивится, – нервно рассмеялся курильщик. С Темзы на город наползал зловещий плотный туман. До часа «Икс» оставалось совсем немного времени.Глава 15
20 июня 2023 г. в 10:25
Это было тяжелое утро. Мэтью затруднялся сказать, когда в последний раз чувствовал себя настолько разбитым. Колину удалось поспать пару часов, а Мэтью не смог, он так и сидел в рабочем кресле Холдена, наблюдая за его неспокойным сном. Ближе к восьми часам позвонили из больницы, и Колин занервничал, не зная, что делать, по телефону ему не дали никакой хоть сколько-нибудь вразумительной информации, и он раскис. Мэтью предложил все же поговорить с врачами лично, чтобы получить ясную картину происходящего. Кроме того, Колину необходимо было проветриться, чтобы заступить на дежурство, когда Мэтью уедет.
После долгого умывания холодной водой стало немного легче, по крайней мере, сонливость отступила, мозг заработал чуть быстрее. Мэтью с сожалением посмотрел на свою измятую рубашку, но выбора у него не было, пришлось надевать, что есть. Он как раз возился с кофеваркой, когда на пороге кухни появился заспанный Холден. Если бы Мэтью не наблюдал за ним в течение ночи и не видел его перекошенное бледное лицо, сейчас имел бы все шансы испугаться, внезапно уверовав в мистику и предположив, что его посетил призрак. Холден выглядел лучше, чем накануне вечером, но все равно плохо – Мэтью даже не представлял, что круги под глазами бывают настолько темными.
Холден нахмурился, пытаясь понять, что на его кухне делает Кэмпбелл. Он довольно быстро вспомнил события прошлой ночи и с тяжелым вздохом опустился на стул.
– Доброе утро, – едва слышно прошелестел Холден.
– Доброе, – улыбнулся Мэтью. – Что ты хочешь на завтрак?
– Я не голоден, – вымучено улыбнулся Холден.
Он испытывал жгучий стыд, замешанный на чувстве вины. Холден очень подло поступил с Мэтью, а тот, что рыцарь на белом коне, прискакал спасть их непутевую компанию. И ведь спас, без него они бы не справились с Майком и, вполне вероятно, оказались бы вместе с Кирой на больничной койке.
Мэтью смотрел с тревогой. Он поставил перед Холденом чашку с кофе и, заглядывая в глаза, сказал:
– Холден, ты ничего не ел со вчерашнего вечера. Тебе нужно восстановить силы.
Холден усмехнулся, но промолчал, не желая тревожить Мэтью еще больше и докладывать, что не употреблял ничего, кроме кофе, уже сутки.
– Извини, но кусок в горло не лезет, – ему даже не пришлось играть роль, взгляд сам по себе был жалобным и несчастным.
Мэтью достал из кармана два пузырька и поставил их на стол рядом с чашкой Холдена.
– У тебя осталось две таблетки. По одной в каждом пузырьке.
– Да, знаю, – скривившись, кивнул Холден.
– Если ты не планируешь в ближайшее время лечь в клинику и пролечиться как следует, то не мешало бы съездить к врачу за рецептом. Я не доктор, в медицине полный профан, но, мне кажется, что когда заканчивается важное для человека лекарство, рецепт на него стоит продлить.
Холден поднял удивленный взгляд, а потом усмехнулся. Черт! А ведь Мэтью знал к нему подход и, в отличие от всех остальных, не настаивал на госпитализации, а предлагал промежуточный вариант, на который Холден вполне мог согласиться. Вот только тот, кто выписывал Холдену этот препарат, точно не станет продлевать рецепт. На самом деле, ни один вменяемый врач не возьмет на себя такую ответственность. Кроме того, Холден давно хотел сменить клинику, потому что в прошлый раз ему не понравилось, как прошла консультация, но так и не подыскал подходящей замены.
– У тебя есть контакты врача? – спросил Мэтью.
Холден хотел утвердительно кивнуть, но застыл. В ящике стола лежала визитка, которую дал ему Ричардс, но Холден не хотел идти на прием к этому специалисту. Вероятно, он все еще не остыл после разговора с учителем и подсознательно желал делать все наоборот, поэтому звонить некоему доктору Бенджамину Мерфи Холден не собирался.
– У меня нет сейчас никого, к кому бы я мог обратиться с этим вопросом.
– Давай, я позвоню своему знакомому? – предложил Мэтью.
– У тебя есть знакомые в сфере психиатрии? – вскинул бровь Холден.
– Да, – пожал плечами Мэтью. – А что тебя удивляет?
– Да нет, ничего, – вяло улыбнулся Холден. – Просто ты мне кажешься самым психически здоровым человеком среди моих знакомых.
– А я и не говорил, что сам лично пользовался его услугами, однако мою сестру после нервного срыва он довольно быстро поставил на ноги. Мне понравилось, что он действовал очень деликатно, а ты ее знаешь, к ней нужен особый подход.
– Ну да… – Холден тут же вспомнил обеих сестер Мэтью и удивился, что кому-то удалось совладать с одной из этих фурий.
– Я взял его контакты и рекомендовал своим друзьям. Все остались довольны, – заверил Мэтью. – И если тебя беспокоит вероятность угодить в клинику, то тут можешь быть спокоен, он никогда не настаивает на госпитализации.
Холден задумался. Он испытывал долю неловкости перед Мэтью, однако вчера ночью тот стал свидетелем такого ядреного представления, что не узнает ничего нового, даже если будет присутствовать на консультации лично. Холден пожевал нижнюю губу, уставившись в одну точку. Новый приступ не оказался чем-то внезапным и, скорее, стал закономерным результатом всего случившегося накануне. Имея предпосылки к срывам, не стоит надеяться, что после серьезного стресса психика не даст сбой, а именно это произошло, и если с больной головой он еще как-то мог совладать, то весь остальной организм нуждался в серьезном ремонте.
– Хорошо, – кивнул Холден. – Дай контакты, и я сам запишусь.
– Холи, ты человек, который вопросы здоровья откладывает на потом. Всегда. Поэтому не обижайся, но я хотел бы быть уверен, что ты посетишь врача в ближайшее время, и настаиваю на том, чтобы ты позвонил при мне.
– Зачем? – усмехнулся Холден, хотя и так знал ответ. Мэтью только подтвердил его догадку.
– Буду знать дату и время. Если что – сам проконтролирую. Я доверяю Колину, но его здесь сейчас нет.
Холден взглянул на свои трясущиеся руки – свидетельство его очень плохого самочувствия. Номер набрать он сможет, но имелись серьезные сомнения, что ему удастся внятно объяснить цель визита – мысли в голове метались из стороны в сторону, не желая складываться в подходящий для речевого аппарата текст.
– Мэт, а набери врача сам, – попросил Холден.
– Конечно, – Мэтью, не мешкая, достал телефон.
Холден не вслушивался в разговор, погрузившись в себя. Он плохо помнил, что предшествовало приступу, но обрывки воспоминаний указывали на что-то действительно страшное. И это событие уже никак не было связано с работой. Обычно срывы начинались именно из-за профессиональной деятельности, а сейчас, похоже, и личная жизнь стала источником нервных потрясений. Некоторое время он собирал разрозненные осколки вчерашнего дня воедино и таки сумел частично воссоздать жуткую картину.
– Что с Кирой? – встрепенулся он, уставившись на Мэтью затравленным взглядом.
– Колин поехал в больницу, – выдержав слишком длинную паузу ответил Мэтью. Он колебался, думая, что сейчас стоит озвучить, чтобы не спровоцировать новый приступ. – Она без сознания, и врачи не имеют права давать информацию неизвестным людям по телефону. Колин хочет лично переговорить с врачом, надеясь, что по старой памяти он ему расскажет больше.
– У Киры есть мать, думаю, стоит поискать ее. Я не уверен, но, кажется, она живет в Ливерпуле. Если у нее возникнут финансовые проблемы с приездом, то передай, что я оплачу ей все расходы.
– Хорошо, – в голосе Мэтью слышалась доля облегчения.
Холден больше не интересовался происходящим в больнице, и это, пожалуй, к лучшему. От лекарств он был рассеян, что здорово играло на руку всем участникам событий, потому что сейчас, после всего пережитого, истинное положение вещей доконает Холдена. Мэтью молчал, хотя внутри у него все переворачивалось, он понимал, что рано или поздно придется рассказать правду, но надеялся, что к этому моменту у Холдена появится страховочный жилет в виде новых лекарств, и он не утонет мгновенно в черном море безумия. Еще вчера, когда бригада «скорой» забирала пациентку, Мэтью уже мог спрогнозировать исход событий, и хорошо, что Холден, частично отключившись, так и не понял, что произошло на самом деле. Даже Колин не сразу сообразил, что последствия общения Майка и Киры необратимы, а Мэтью, который все это время сохранял подобие спокойствия и остроту разума, стоило ему увидеть девушку, сразу понял – показаний она дать уже не сможет – вид раны на голове избавлял от иллюзий.
Утренний звонок в больницу только подтвердил худшие опасения, и Мэтью был очень рад, что Холден спал крепким сном, и ему пришлось утешать одного Колина. К удивлению, Колин довольно быстро взял себя в руки. Он суетился, и Мэтью понял, что для Колина бурная деятельность – способ справиться со стрессом. Так, дожидаясь приемлемого для визита в больницу времени, Хозорн вымыл санузел, кухню и убрал в спальне. Он бы и в кабинет полез, если бы Холден уже встал к этому моменту. Врачи искали родственников Киры вовсе не потому, что не имели права выдавать информацию о пациенте, им нужен был человек, который подписал бы документы об отключении ее от аппаратов жизнеобеспечения и, возможно, разрешение на трансплантацию органов. Оставалось надеяться, что Колин выдержит все это, и Мэтью не придется нянчиться еще и с ним.
– Я записал тебя на сегодня. На два часа, – сообщил Мэтью.
Ему повезло – врач, услышав о причинах срочного визита, согласился их принять немедленно. На секунду Мэтью задумался, что это немного подозрительно, поскольку его знакомый колебался, выискивая окно в своем расписании ровно до того момента, как ему озвучили имя пациента. В любом случае, он не собирался оставлять Холдена одного, так что беспокоиться было не о чем. Если вдруг персонал больницы попробует что-то провернуть, у Мэтью всегда есть друг из Скотленд-Ярда, к которому можно будет обратиться. Он не боялся, что Холден подпишет какой-нибудь документ, не глядя, для этого Мэтью и нужен – чтобы вычитать все бумаги.
Около двенадцати вернулся Колин, на нем не было лица. Он благоразумно промолчал обо всем, что узнал в больнице, а Холдену наврал, что выглядит плохо, потому что перенервничал прошлым вечером и катастрофически не выспался. Тремор рук он искусно прятал под длинными рукавами своего свитшота. Не давая никому опомниться, Колин снова погрузился в бурную деятельность, втягивая и остальных. Он притащил несколько пакетов с одеждой, сообщив, что после беседы с докторами прошвырнулся по магазинам. Холден сощурился, очевидно, не до конца купившись на его вранье, но, поскольку не был в состоянии так остро подмечать признаки лжи, как прежде, махнул рукой.
Мэтью получил новую рубашку, за что был очень благодарен. Душ он принял, а вот свежей одежды у него с собой не было. И если костюм он мог спокойно надеть второй раз, то с рубашкой такой номер не прокатывал – она пропиталась потом, и это несознательно нервировало Мэтью. Колин действительно знал свое дело, четко подобрал размер и выбрал цвет, который сочетался бы с галстуком и пиджаком Мэтью. Молодец. Холдена осыпали вещами. Похоже, шопинг для Колина был чем-то вроде транквилизатора, и чем сильнее стресс, тем больше вещей он покупал.
Едва увидев Холдена в домашней одежде, Колин сверкнул глазами и стал вынимать из пакетов свою добычу, приговаривая, что даже дома нужно одеваться стильно. Холден, привыкший к заморочкам своего друга, смиренно терпел издевательства над собой. Мэтью отметил, что Колину удалось его переключить, закрутить в своем смерче, не давая отвлечься на другие проблемы, и он первый раз в жизни действительно оценил пользу этого странного союза. В университетские годы он испытывал толику ревности к Колину (он тогда ревновал Холдена вообще ко всем), а сейчас увидел, наконец, что именно держало этих людей вместе. Не было не капли романтики, просто крепкая дружба и почти родственная забота друг о друге. Он не учился на факультете психологии, но с годами стал интуитивно понимать людей и, наблюдая за возней Колина и Холдена, вдруг с удивлением понял, что их объединяет. Они оба были сиротами, не имели людей, на которых могли бы положиться, и нашли друг в друге поддержку, которой не знали прежде.
– Колин, нам скоро уходить, – спохватился Мэтью. Он успел переодеться, не без гордости подметив, как Холден и Колин отреагировали, когда он снял рубашку.
– Куда это? – насторожился Колин.
– Я записал Холдена к врачу, – сообщил Мэтью.
Следующие несколько минут он наблюдал сюрреалистичную картину. Колин обрадовался этой новости, словно выиграл в лотерею. От полноты чувств он бросился к Мэтью, чмокнул его в щеку, потряс ладонь в нервном рукопожатии, потом метнулся к Холдену и принялся бесцеремонно его раздевать. Обалдевший от такого напора Холден не возмущался, только, оставшись без футболки, стыдливо отвел глаза и неосознанно потянул какую-то из лежащих в поле видимости вещей на себя, пытаясь прикрыть исхудавшее тело от чужих глаз. Мэтью вздохнул. Холден не выглядел как человек, прошедший концлагерь, скорее, как кто-то, кто сильно переборщил со спортивной сушкой. За короткое время мышцы не успели «растаять», но если так пойдет дальше, то и это скоро произойдет, а повышенный тонус этому только поспособствует. Если бы Мэтью не так давно имел возможность наблюдать за ним голым, он бы не особо беспокоился, но сейчас облик Холдена заставлял еще раз убедиться о правильности принятого решения о звонке врачу.
Тем временем Колин умудрился упаковать Холдена в новую одежду, и Мэтью присвистнул. Ладно джинсы, в этом ничего нового не было, хотя удивительно, как Колин умудрился подобрать модель, в которой тощий зад Холдена смотрелся аппетитно, но главное – он притащил трикотажный бомбер с эмблемой Оксфорда, а именно в таком Холден ходил, когда они только познакомились с Мэтью. Создалось ощущение, что они все трое вернулись во времени назад, в те годы, когда их проблемы решались быстро и безболезненно, а самой главной оставалось жестокое похмелье после очередной попойки.
Мэтью гнал эту мысль от себя, но вскоре сдался, признавая, что отдал бы все, что у него есть, лишь бы попасть в прошлое в момент до точки невозврата и повернуть на другую развилку. Это казалось и глупым, и правильным одновременно. Мэтью в душе всегда оставался романтиком, а еще он был однолюбом, и именно поэтому не мог никак забыть того единственного человека, которому подарил свое сердце.
– Ну, я готов? – спросил Холден у Колина.
Тот критично осмотрел результат своей работы.
– Вроде, да, – скептически хмурясь, ответил Колин. – Хотя, может, футболку сменить?
– Ты же меня не на свидание собираешь, – улыбнулся Холден. Суета, наведенная Колином, благотворно сказалась на его настроении.
Немаловажную роль в этом сыграли и лекарства, но они явно не были главной движущей силой. Мэтью улыбнулся, глянув на часы:
– Если ты не хочешь, чтобы он опоздал на прием, то оставь, как есть.
Холден одними губами прошептал «спасибо».
– Ладно, – вздохнул Колин. – Позвоните мне, когда будете возвращаться – я приготовлю что-нибудь.
– А ты не собираешься снова ехать в больницу? – удивился Холден. – Я думал, потом там с тобой встретиться.
Мэтью закаменел, с ужасом думая, что может случиться, если Холден сейчас прочитает Колина и поймет, что именно тот скрывает. Но, к его удивлению, Колин беспечно махнул рукой и отвернулся, собирая раскиданные вещи, совершив единственный стратегически верный маневр.
– Нет, мне позвонят, когда понадобится мое присутствие. Врач сказал, что нет смысла сидеть в палате.
– Да, логично, – сам себе кивнул Холден. – Пока она спит, там делать нечего.
Мэтью отмер. Колин не соврал, похоже, годы дружбы с Холденом научили его маневрировать по минному полю. А Холден сам додумал ответ и позволил остальным выйти сухими из воды.
– Все, поехали! – подбодрил всех Мэтью. Уже на пороге квартиры он поймал очень обеспокоенный взгляд Колина.
Холден задремал в машине. Мурлыканье немецкого двигателя, тихая ненавязчивая музыка и плавное движение авто по загородной дороге убаюкали его, тело расслабилось, а разум снова перешел в режим ожидания, пытаясь сохранить хоть каплю работоспособности для беседы с врачом. Холден даже не стал продумывать предстоящий разговор, как делал раньше, отпуская ситуацию на самотек. Он слишком устал от всего, чтобы заниматься еще и обманом нового доктора. Примет за умалишенного – пожалуйста. По сути, Холден не буйный, а значит, запирать его в психушке никто не имеет права. Будет обидно, конечно, если специалист пойдет по пути наименьшего сопротивления и выкатит самый очевидный диагноз, но тут ничего не попишешь, главное, чтобы лекарства выписал, а там Холден разберется и сам.
Шины зашуршали по гравийной дороге. Холден разлепил глаза и с удивлением увидел знакомое здание. Сегодня погода была пасмурной, и обычно белый в лучах солнца корпус теперь казался серым и неприветливым. Небо заволокли тяжелые тучи, готовые низвергнуть потоки дождя, милые желтые и белые цветочки на клумбах жестоко трепали порывы ветра, и их нежные, хрупкие лепестки повисали тряпками, стоило стихии хоть на мгновение отступить.
Унылая картина заставила Холдена передернуть плечами и усомниться в своем желании покидать теплый салон Мерседеса. На крыльце под навесом стоял человек в белом халате. Тень козырька падала черной вуалью, скрывая его лицо, и Холден поймал себя на мысли о заговоре против него. Он тряхнул головой, понимая, что, кажется, начал проявляться еще один симптом – паранойя. Впрочем, в этом не было ничего удивительного или необычного, особенно, если учесть погоду и необычное совпадение – в эту больницу Холден ездил каждый месяц и знал местность, как свои пять пальцев, именно здесь последние годы обитала его сестра.
– Пойдем, нас уже ждут, – Мэтью раскрыл зонтик и протянул Холдену руку, предлагая помощь.
Холден с некоторой неприязнью отнесся к этому жесту и неохотно взялся за широкую ладонь, не чувствуя в себе сил подняться самостоятельно. Он ощущал упадок, да и слева в груди появилось болезненно давление, так что он был не в том положении, чтобы привередничать.
– Добрый день, доктор Эшфорд, я рад, что вы все же решились, – этот доброжелательный, в меру участливый голос Холден узнал сразу.
Стоило подойти к крыльцу, как Холден наконец увидел человека, спрятавшегося в тени. По сути, в том, что он там стоял, не было ничего странного, потому что участок у крыльца продувался ветром с трех сторон, и доктор Шиллер предпочитал избежать простуды таким простым, но пугающим способом. Он вышел вперед и резкий порыв взметнул его волосы вверх и в сторону, от чего он стал немного похож то ли на героя комиксов, то ли на безумного ученого.
– Здравствуйте, доктор Шиллер, – улыбнулся Холден.
– Вы знакомы? – насторожился Мэтью.
– Да, – не стал отрицать Холден. Он бросил короткий, успокаивающий взгляд Мэтью и снова повернулся к Шиллеру. – Вы как никто знаете, что я бы предпочел этого не делать, но в сложившихся обстоятельствах Мэтью настоял на визите.
– Знаю, – понимающе кивнул Шиллер. – Однако вы здесь, так что не будем терять времени.
– Меня радует одно, – нервно хихикнул Холден. – Мне не придется рассказывать много, ведь большую часть изменений вы имели несчастье наблюдать сами.
– Увы, – Шиллер открыл дверь и предложил посетителям войти в помещение. – Я бы предпочел, чтобы наша консультация произошла несколько раньше, но я все же очень рад, что вы готовы поговорить.
– Поговорить – и все? – нахмурился Мэтью.
– О! Мистер Кэмпбелл, не беспокойтесь, – глядя ему в глаза, сказал Шиллер. – Я, как, видимо, и вы, беспокоюсь за доктора Эшфорда и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему справиться с его проблемой.
Мэтью насупился. Он в очередной раз почувствовал укол ревности, вот уж не ожидал столкнуться с этим разрушительным чувством в психушке. Похоже, Холден и этот Шиллер хорошо ладили, по крайней мере, Холден перестал излучать враждебность, которую все это время отчетливо ощущал Мэтью. Сначала он принял ее на свой счет, но потом быстро понял, что Холден боится идти к врачу и априори считает его врагом. Что ж, может, это и не плохо, что они знакомы, и Шиллеру не придется выковыривать своего пациента из ракушки, а Мэтью из прошлого отлично знал, как глубоко может зарыться Холден, не желая идти на контакт, сомнительно, что этот аспект его характера сильно изменился сейчас.
Холден вошел в знакомый кабинет и с неудовольствием отметил, как он изменился не в лучшую сторону в пасмурных сумерках. Шиллер работал на первом этаже, он предпочитал всегда держать шторы открытыми, чтобы яркий солнечный свет проникал сквозь решетчатые французские окна во всю стену. Холден знал, что одно из них служит дверью в сад, и Шиллер не раз предлагал ему выпить чашечку чая, сидя в тени яблонь, но он всегда отказывался, желая оставаться в официальном пространстве. Сегодня он бы предпочел беседовать именно там, но без шансов – даже небольшой навес беседки не спас бы их от дождя.
Кабинет всегда поражал своим аристократизмом, интерьер выглядел старинным, словно его создали более ста лет назад, однако при этом он не казался давяще громоздким. Одну стену заполняли деревянные резные стеллажи с книгами, Шиллер гордился своей библиотекой, а Холден бы отгрыз себе руку за обладание такой. Рабочий стол был единственным монолитным и тяжелым предметом мебели, однако его строгость компенсировали винтажные рамки с фотографиями и очень изящная лампа на тонкой витой металлической ножке с нежным, очень скрупулезно выполненным цветочным орнаментом. Один подлокотник кожаного дивана укрывал пушистый темно-синий плед. Он выглядел далеко не новым, а от этого более уютным.
– Доктор Эшфорд, – обратился Шиллер, стоило Холдену устроиться. – Расскажите, что произошло?
– Вы думаете, что-то случилось, раз я решился на визит? – сразу ушел в отказ Холден, мысленно проклиная себя за неспособность прямо ответить на вопрос.
И он и Шиллер отлично понимали, что происходит, видели процессы, которые происходили в мозгу Холдена, и если Шиллер лишь спокойно и терпеливо кивнул головой, выстраивая для себя стратегию разговора, то Холден разозлился. Если он не возьмет себя в руки, эта беседа займет намного больше времени, чем ему бы хотелось. Его цель – вылечиться от своего недуга, он не подросток, стремящийся идти наперекор, а взрослый мужчина. В конце концов, у него докторская степень!
– Простите, доктор Шиллер, – Холден сделал глубокий вдох и медленный выдох.
Сейчас он расскажет все этому немцу. Конечно, после сумбурной истории вектор их отношений изменится, они перестанут быть условно приятельскими и перейдут в разряд врач – пациент, но это не важно. За время общения с Шиллером Холден много раз думал, что, пожалуй, это один из немногих врачей на планете, кто сможет помочь.
– Все в порядке, доктор Эшфорд. Я понимаю, что вам сложно, вы переступили через себя ради визита ко мне, так что вам просто необходимо собраться с мыслями и с силами.
– Доктор Шиллер, а собираться-то и не с чем, – грустно улыбнулся Холден. – Ни мыслей, ни сил. Я чувствую себя выжатым, уставшим. Раньше, стоило мне проснуться, я ощущал нервное покалывание, потом смирился с ним и даже умудрялся уснуть после звонка будильника и проспать. Но потом… Потом мне стало физически тяжело. И это по большей части не проблема тела. Есть периоды, когда я не ощущаю усталости, наоборот… Ммм… Как в прошлом, словно я снова студент, у меня нет проблем, кроме предстоящей сессии, да и это не проблема, потому что я готов к экзаменам и даже к самым каверзным вопросам преподавателей. А бывает, что даже выспавшись я не могу пошевелиться.
– Я полагаю, вы сами осознаете, почему периоды активности сменяются апатией? – спросил Шиллер. Он знал ответ, как знал его и Холден, но для более продуктивной беседы Эшфорд должен был сам озвучить эту проблему, иначе он будет ее отрицать до победного.
– Я не умею останавливаться, – после долгого молчания сказал Холден. – Я подсознательно считаю, что если не выложусь по полной, то это повлечет катастрофические последствия. И хотя я осознаю, что не всегда и не во всем могу преуспеть, я не могу отказаться от этого постулата. Стоит мне пропустить что-нибудь, это… Это может стоить кому-то жизни. Я не могу и не должен оставаться в стороне. Потому что я уже один раз проигнорировал… Важного для меня человека.
Следующий полчаса Холден рассказывал о Питере, их отношениях и к середине рассказа внезапно понял, что его эти отношения, оказывается, не устраивали. Он подсознательно хотел их прекратить. Шиллер очень тонко подвел его к мысли, что чувство вины за желание разорвать связь с Питером и стало точкой отсчета психических проблем. Их можно было бы избежать, если бы Питер не погиб по своей же глупости, но в голове Холден создал замкнутую систему, где все причинно-следственные связи выводили на единственного виновника трагедии – его самого. Шиллер потратил еще сорок минут, наталкивая Холдена на правильный анализ ситуации. Естественно, на молниеносный эффект он не надеялся, было бы глупо, однако он рассчитывал посеять в сознании Холдена семена, из которых проклюнется росток исцеления.
В душе Шиллер ужасался, он понимал, почему даже такой профи, как Эшфорд, не может выйти из созданного им же ада – для этого ему просто необходимо было увидеть себя со стороны, однако это невозможно, мешают привязанности и привычки.
Когда Холден рассказал о фантомах, Шиллер напрягся. До этого момента он не ставил Холдену никаких серьезных диагнозов, но тут засомневался, однако быстро изменил мнение. Эшфорд сам разобрался в природе этого явления, а Шиллер только подтвердил его заключение. Мозг Холдена подсознательно разделял его эмоциональную и рациональную стороны, но поскольку эмоциональная подчинялась низменным инстинктам, рациональная была преобразована в отдельного индивида. Бороться в его голове они не могли, тогда Холден сам себе противопоставил свое альтер эго, способное проломиться через заслон чувств за счет мнимой физической оболочки и заложенной в нем программы. Холден бился сам с собой в лице Питера и искал защиты и поддержки у призраков родителей, однако рядом с ними не мог долго себя обманывать, и образы начинали распадаться, а первым признаком становились увечья, которые они получили в аварии. Как только Холден начинал выныривать из грез, начиналась метаморфоза. Но вот жертвы убийств – уже плохой признак. Похоже, Холден умудрился задавить рациональную сторону, а через открывшуюся лазейку стали прорываться страхи.
Холден наотрез отказался сообщить, что потребовали от него призраки убитых девочек, он лишь сказал, что они обвинили его в бездействии, но и этого Шиллеру хватило, чтобы сделать еще один неприятный вывод – расследование давит на психику, и Холден подсознательно пытается выйти из-под удара. Получив весомую, но пока непригодную зацепку, он попробовал заставить себя выскочить из общего потока через передачу всех имеющихся наработок начальству. А фантомы доносили до него информацию в понятной форме. Проблема только в том, что частое появление фантомов говорило о том, что Холден на грани. Его темные круги под глазами были свидетельством не столько бессонных ночей, сколько проблем с сердцем, как и потеря веса, одышка и сонливость.
Ну и вишенкой на торте стали личные отношения Холдена с мужчинами. Шиллер знал, что Эшфорд гей, чувствовал его, поскольку сам испытывал в некотором роде романтическую симпатию к нему, но был уверен, что как раз в этом вопросе такой, как Холден, вообще не должен испытывать проблем. Да, сейчас он выглядит очень плохо, но даже сквозь мертвенную бледность просвечивает очень привлекательная внешность.
Холден долго не хотел вдаваться в подробности, Шиллер не мог понять, почему, ведь они оба знали, как важно взаимодействие с другими людьми для душевного равновесия, а в их случае – понимание истоков проблем. Но как только Холден сообщил, что имеет некое подобие личных отношений еще и с Кэмпбеллом, Шиллер проявил максимум деликатности, чтобы аккуратно вывести его проблемную тему. Холдена прорвало окончательно. Он рассказывал и о чувстве вины перед Мэтью, и о том, как незаслуженно обидел его, и как потом жрал себя поедом за это. Рассказал о Джеке, о Хартмане и их сложных отношениях.
Потом разговор зашел о друзьях, о Колине и его помощи, а потом о Кире. Тут Холдена начало трясти.
Шиллер взглянул на часы. Они без малого сидели в кабинете уже три часа, но конца и края этому кошмару не было видно. Впрочем, пора было останавливать пациента, пока он сам себя не ввел в истерику.
– Доктор Эшфорд, я хочу предложить вам вариант лечения, но сначала я бы порекомендовал вам остаться здесь на одну ночь.
– Исключено! – вскинулся Холден.
– Выслушайте меня, пожалуйста, – мягко попросил Шиллер. – Я хочу положить вас под капельницу, а потом понаблюдать хотя бы несколько часов. После я выпишу вам новые лекарства и поддерживающие препараты.
– А без капельницы вы этого сделать не можете? – грустно спросил Холден, понимая, что Шиллер хочет ему добра, и именно это заставляло сопротивляться.
– Могу, но тогда эффект будет меньше, а вам нужно привести свой разум в порядок. Вы не хотите отказываться от расследования, и я могу понять ваши мотивы, но вы считаете правильным, если, не доведя до конца дело, свалитесь где-нибудь с приступом, который не сможете купировать в полевых условиях?
Холден задышал чаще и немного надулся. Это была неосознанная реакция, да и со стороны выглядело бы забавно, если бы не предшествующий этому разговор.
– Что вы хотите мне дать? – уточнил Холден, и Шиллер понял, что в этом раунде победу одержал здравый смысл.
Шиллер показал ему паспорт препарата и объяснил принцип действия. Его монотонная речь успокаивала, настраивала Холдена на сотрудничество. В ходе монолога Шиллер умудрился запутать Холдена и получил разрешение на осмотр еще и кардиологом. Эшфорд не стал уточнять, что непрофильный врач делает в психушке, морально готовый отдаться в руки кому угодно, лишь бы в голове прояснилось.
Мэтью пригласили уже когда все вопросы были улажены, и Холдену выдали контракт на подпись. Шиллер успел отобрать у него ручку до того, как Эшфорд, не глядя, расписался. Этот вопрос он обсуждал с Кэмпбеллом и клятвенно обещал, что без его непосредственного участия не станет совать Холдену бумаги. Документы он предоставил только потому, что боялся сопротивления на последнем этапе, Холден мог встрепенуться и заартачиться, решив, что против него плетется заговор – признаки паранойи проклевывались слишком заметно, чтобы опытный врач их игнорировал.
Оказавшись в кабинете, Мэтью одним взглядом задал вопрос Шиллеру, а получив явно не самый позитивный ответ, устало прикрыл глаза. Однако, выслушав предложение Шиллера, Мэтью даже воспрянул духом, по крайней мере, ему удалось уложить Холдена на больничную койку хоть на сутки, а в их случае это – настоящая победа. Что бы Эмиль Шиллер ему ни наплел, он оказался еще более изворотливым, чем Холден, и теперь уже Мэтью понимал, почему его знакомые хвалили этого спеца.
Проблема появилась откуда не ждали – Холден внезапно вскинулся и на полном серьезе заявил:
– У меня трипанофобия.
Мэтью ничего не понял, а вот Шиллер крякнул. Да, для полного комплекта проблем им только боязни игл не хватает. Но и тут он выкрутился из положения, вскоре в кабинет вошла медсестра, а сам Шиллер и Мэтью встали так, чтобы загородить ее манипуляции от глаз Холдена. Тому было стыдно, обычно эта проблема была незначительной и заключалась только в том, что у него быстрее начинало биться сердце, а иногда на лбу выступал пот. В таких ситуациях ему хватало просто отвернуться от манипуляционного поля и сделать вид, что ничего не происходит. Он ощущал вход иглы, но не более. А вот сегодня что-то пошло не так, он чувствовал, как его захлестывает паническая атака.
– Это побочный эффект от бесконечного стресса, – сочувственно пояснил Шиллер. – Так бывает, что во время нервных потрясений обостряются некоторые фобии. Доктор Эшфорд, а вы всегда боялись игл?
– Нет, – в один голос ответили Холден и Мэтью.
– Понятно, – улыбнулся Шиллер. – В любом случае, ваша экзекуция окончена, катетер избавит нас от лишних инъекций.
Холдена устроили в просторной палате на первом этаже. Он уснул практически сразу, Шиллер подобрал ему такие лекарства, чтобы расслабить и тело, и мозг.
– Как вам удалось его уговорить? – все еще недоумевая, спросил Мэтью.
– Подсознательно он готов к госпитализации, понимает, что без этого никак, но не может бросить свою работу.
– Его эксплуатируют все, кому не лень, – в душе Мэтью поднималась волна злости. – Он же пашет сразу над несколькими делами и сам себя гробит, копаясь в головах всяких психов.
– А он без этого не может, – пожал плечами Шиллер. – Если вам кажется, что, насильно изолировав его от кажущейся вам опасной работы, вы его спасете, то вы глубоко ошибаетесь, Мэтью. По моему профессиональному мнению, это только усугубит его состояние.
– И что в таком случае делать? – сощурил глаза Мэтью. Он не склонен был соглашаться с Шиллером, ему казалось, что корень проблемы кроется как раз в деятельности Холдена.
– Чтобы изоляция сработала, и доктор Эшфорд действительно смог отдохнуть, необходимо убедить его в рациональности такого решения, а это невозможно, пока не будет устранена параноидальная идея о том, что в случае его бездействия кто-нибудь пострадает. Она укоренилась в сознании и фоново влияет на поведение доктора Эшфорда. Он верит, что если не будет действовать, кто-нибудь умрет.
– Но это уже синдром мессии какой-то? – вздохнул Кэмпбелл.
– Не совсем, – покачал головой Шиллер. – Это горький и, к сожалению, многократно повторенный опыт. Видите ли, перед тем, как стать тем доктором Холденом Эшфордом, которого мы видим перед собой, он был просто молодым специалистом, к мнению которого не прислушивались. Это привело к следственным ошибкам, а они, в свою очередь, к ужасным трагедиям. Сейчас его слушают, но в начале своей деятельности он видел, к чему приводит промедление, и на фоне психических проблем это перешло в разряд навязчивых идей. Однако благодаря своей настойчивости и таланту он спас очень многих людей, а за это, я вам скажу, Холдену Эшфорду можно простить некоторую придурь.
– Я понял, – устало потер лицо Мэтью. Он многое и так знал, но эгоистично не хотел, чтобы Холден лез в человеческую грязь, теряя рассудок. – У вас в штате есть кардиолог?
– Нет, – покачал головой Шиллер. – Я попросил приехать своего друга. Он будет здесь через час.