Петля

      Азулу окутали, будто туманом, самые разные трактовки.       «Отдых, красота, успех…» — расшаркивались стихотворцы.       «… но как источник опиума — распад и зло» — мрачнели придворные учителя и музыканты.       Мак — не самый очевидный символ. А возможно, за ним не было никакой подоплеки, и она только зря теряла время. Азула решила подождать новых посланий, прежде чем торопиться с выводами.       Увы, она не продвинулась и с надушенными письмами.       Отец больше не приглашал в кабинет, а за его пределами выглядел совершенно обыденно. От него не пахло женским присутствием. Не было женщин и на периферии. Если кто и был вхож в его личные покои, Азула об этом, естественно, не знала. Она — достопочтенная принцесса. Ее не могут интересовать подобные детали.       И все же как влекла и в то же время раздражала ускользающая загадка…       В ком точно не было отродясь загадок, так это в Тай Ли. Вечно до безумия жизнерадостная, лучистая и восторженная. Азула даже сперва подумала, что ее разыгрывают, когда увидела Тай Ли в сопровождении конвоя.       Не так она планировала начать день…       Азула быстро поравнялась со стражниками. Они не остановились при виде нее, и это кольнуло странным предчувствием.       — В чем дело, Хиро? Куда вы ее ведете?       — В допросную комнату, Ваше Высочество.       Она не могла толком разглядеть Тай Ли. Стража плотно облепила подругу с обеих сторон. Массивная броня не оставляла и просвета.       Вытянув шею и привстав на носки, Азула уловила кусочек серого лица — взамен обычно румяного. Тай Ли смотрела строго в пол, не реагируя на ее голос. Не пытаясь даже вымолить помилование.       — По какому поводу?       — Не смею сообщить, Ваше Высочество: приказ повелителя.       Азула хмыкнула. Это точно какой-то дурной сон. Возможно, Тай Ли ни в чем не повинна, а всего лишь обладает ценными сведениями?       Отказом можно накормить только глупцов, потому Азула не отстала от стражи.       Она похоронила, как минимум, три предположения, когда перед ней и конвоем показалась решетчатая дверь. В голодном полумраке прохода за нею чернела еще одна, сводчатая и массивная.       Разумеется, Азулу не пропустили ни под каким предлогом. Тай Ли понуро протиснулась вслед за остальными, отказываясь что-либо говорить. Она словно даже не замечала Азулу.       Полнейшая несуразица.       Бросив взгляд на оставшихся у входа стражников, Азула прочла в их глазах обоюдное замешательство. Отлично. По крайней мере, она не бредит.       Она не могла припомнить более странного утра и с недовольством отметила, что ответы снизойдут еще нескоро. Тем не менее Азула отправилась завтракать не колеблясь. Весь ее день расписан по минутам. От того, что подругу детства вызвали на допрос, ее собственная жизнь не перестает идти. Даже с шага не сбивается.       Когда Азула вошла в столовую для гостей, Мэй, сутулившись, гипнотизировала палочки по правую руку. Место Тай Ли пустовало. Сегодня третья среда месяца — их неизменный день для совместного завтрака.       — Думаю, ты слышала… — произнесла Азула. Этикет дворца не позволял с наскока бросаться в жерло сплетен и новостей. Это куда более тонкое искусство. Тем более Азула сперва хотела услышать мнение подруги. То была ее любимая тактика — кинуть наживку и отступить, чтобы оценить ситуацию беспристрастно.       — Твой отец постарался, — рубанула Мэй, как всегда, игнорируя условности. Ее немигающий взгляд скользнул на соседнюю тарелку, где покоилась надломанная булочка. Без слов поясняя, кому она совсем недавно принадлежала. — Очередной приступ паранойи?       Азула грациозно опустилась на подушку, без интереса разглядывая убранство стола.       — Откуда такие выводы, позволь узнать?       Молчание вязко стекало по стенам. Мэй медлила с ответом, словно хотела помучить ожиданием, и Азула подавила лукавую усмешку. Если кто и мог мучить в совершенстве — да так, что ни у кого не возникало подозрения — то только она сама.       — Не притворяйся, что не знаешь об аналогичной ситуации в моем доме.       — Не припоминаю. Ты мне об этом не говорила, — Азула вальяжно разложила салфетку на коленях.       Само собой, она знала. Знала об всех планах и замыслах отца. Ревностно погружалась в его деятельность, чтобы однажды продолжить дело. Знала, кому он не доверяет, кого презирает, кого подозревает в ухищрениях.       Знала о нем все, кроме той надушенной женщины, будь она проклята.       Мэй фыркнула, прокручивая в пальцах палочки. Она была знакома с Азулой слишком хорошо, чтобы поверить в идею, будто Хозяин Огня Озай держит собственную дочь в блаженном неведении.       — До меня он еще не добрался, но до моего отца — да. Не слишком приятная плата за годы преданной службы и поддержки, — буркнула подруга. Желчь плескалась в ее голосе так явственно, что было в новинку. — Не удивлюсь, если он и Зуко подвергает допросам. Как же! Три с лишним года шлялся не пойми где.       — Кто о чем, а ты о Зуко, — ухмыльнулась Азула, подливая себе чай.       Мэй на секунду замешкалась, и уязвимость растеклась в каждой черте ее лица.       Агни! Азула видела симпатию в глазах Мэй и забавлялась до коликов в животе от сдерживаемого хохота. Как можно любить Зуко? Он же беспомощный, бестолковый, бесталанный таракан, гораздый только попасть под тяжелую подошву сапога.       Подруга откашлялась, быстро вернув себе прежний отстраненный вид.       — Я всего лишь проявляю участие. Он только вернулся домой и выглядит весьма потерянным…       — Да брось, он всегда был потерянный.       — В любом случае сейчас меня больше всего беспокоит Тай Ли.       Мэй быстро вернула их на землю. Легкость и веселый спор сошли на нет — обе нахмурились, размышляя, что могло стать причиной допроса.       Сделав глоток неизменно горького чая, Азула глубоко вдохнула и постаралась выкорчевать волнение.       — Я уверена, отец вызвал ее в качестве свидетеля и не более того. Он высоко ценит преданность семейств из близкого круга. Тем более мы втроем росли вместе — на его глазах в том числе. Он знает, как дорога нам Тай Ли, и не причинит ей вреда.       Мэй вяло кивнула. Безусловно, сама идея того, что их общую подругу выдернули из завтрака, на который накануне пригласили, была неприятна. И ответ Азулы мало утешал — включая ее саму.       — Так как все-таки поживает твой отец?       Азула никогда по-настоящему не испытывала участливости. Не умела, не пробовала даже. Как и большинство прочих чувств. Но искусством надевать маски так, чтобы не оставалось ни малейшего зазора, она владела в совершенстве.       Отец не раз это отмечал.       Отец ее и научил.       Что бы ни происходило, как бы ни дребезжал слетевший с оси мир, она продолжит его дело. Как дань единственному намеку на близость в своей жизни.       — Обустраивает Новый Озай, подавляет повстанцев — ничего нового… Скоро откроется еще одна школа для детей-покорителей огня. Постепенно все больше семей перебирается туда.       Азула одобряюще кивнула, палочками отщипывая карпа в ароматном кляре.       — Это слишком лакомый и не до конца исследованный кусок, чтобы сидеть в стороне.       — И все же я решила остаться в родной столице, а не в заморской колонии, — поморщилась Мэй.       Азула не стала прятать улыбку. О нет, она хотела, чтобы Мэй сдалась и признала наконец, что ее раскусили.       — Он знает об этом? — мелодично протянула Азула. Никаких имен, и так все очевидно. Лишь от одного имени у Мэй сбивается дыхание.       Однако подруга недоуменно уставилась в ответ — то ли притворяясь, то ли в самом деле не понимая. Не дождавшись надлежащей реакции, Азула зашла с другой стороны:       — А ты знаешь, что он снова уезжает?       Застигнутая врасплох, Мэй со стуком опустила чашку. И без того бескровное лицо побледнело. Бедняжка. Думает, он опять запятнал себя.       Азула торжествовала без слов. Она была уверена, что и выражение лица не выдает ее.       — Ну-ну, не переживай ты так. Он всего лишь отправляется в Царство Земли… — фыркнула Азула. — За еще одним Новым Озаем.       Мэй нервно заломила пальцы, тем не менее держа лицо закрытым. Молодец. Научилась новым трюкам с их прошлого похожего разговора.       — Куда именно? — глухо поинтересовалась она.       — Не так уж и далеко: на северо-западное побережье, — она безразлично пожала плечами. — В До Хван, если быть точнее.       Мэй опустила потерянный взгляд в собственную чашу. Просидела так не шевелясь, не моргая даже, словно не в силах принять новый виток реальности.       — Когда? — выдохнула она. Ее голос в равной степени был пронизан и грустью, и надеждой.       Ох, придворные стихотворцы теряют гонорар, не видя очередную любовную драму у себя под носом. А Азула, как самый придирчивый и избалованный зритель, сидела в первом ряду и хихикала.       Что еще остается делать, когда на подобные душевные терзания сам не способен?       Впрочем, Азула от этого не страдала. Отнюдь не считала изъяном. Отец всегда наставлял, что чувства — это слабость, а слабостей у Азулы быть не может.       Она беспечно разломила булочку пополам, окунула в соус и сосредоточенно прожевала. Не испытывая угрызения совести от того, что вопрос Мэй повис без ответа. Промокнула губы салфеткой и сделала щедрый глоток чая.       — Завтра.       Мэй подорвалась с места в ту же секунду. Ее глаза испепелили бы Азулу, если б могли. Еще ни разу не удавалось вывести ее из себя, и Азула замлела от удовлетворения.       — Прошу меня простить, — отчеканила она и вихрем унеслась из столовой.       Вот и позавтракали втроем.       Азула как ни в чем не бывало взялась за вторую половинку булочки. Пока неспешно крошила ее, недоумевала, как и чем именно Зуко смог зацепить Мэй. Они ведь даже не были вместе по-настоящему. Не признавались ни в чем друг другу, не давали обещаний. Зуко изгнали совсем юнцом — в возрасте, когда девчонки скорее раздражают, чем привлекают. Да, они обменивались редкими письмами в первый год изгнания, но в них не было ничего особенного. Никаких разговоров по душам или как это можно охарактеризовать.       Помнится, в ту пору они с Тай Ли тайком вычитывали письма Мэй и хмурились от обоюдной формальной вежливости. Вернее, это Тай Ли совала нос не в свои дела, а Азула просто стала невольным свидетелем.       Ну… если быть честной до конца, Азула все же однажды вскрыла письмо от Зуко. Самое первое, самое долгожданное. Она предвкушала потоки гнева, раздражения и хандры, но на удивление брат ни о чем не пожаловался. Сухо описал Мэй предстоящий маршрут, поведал о распорядке дня на борту корабля и сказал, что совсем скоро с обожженного лица снимут повязку. Спросил, как поживает Мэй, и на этом… все.       Азулу тогда скрутило от непередаваемого разочарования. Ей хотелось злорадствовать при виде чьей-то слабости, но Зуко отказал в подобном удовольствии.       И сегодня она восполнила недополученное, потоптавшись на чувствах Мэй.       Ах, какая услада…       И все же она сомневалась, что подруга признается Зуко в симпатии. Скорее, побежала пожелать ему благополучного возвращения на родину. А недогадливый Зуко, как всегда, ничего не заподозрит в словах и жестах Мэй. Расценит этот шаг обычной отзывчивостью.       Сейчас он тем более не думал ни о чем, кроме осады и вполне обоснованного шанса провалить ее.       Она закончила завтрак, наслаждаясь тишиной в столовой и в собственной голове.       Встав с места, направилась еще раз оценить готовность к отплытию. Капитан Рэйден неоднократно отчитывался в тронном зале, стойко снося град вопросов чрезмерно нервного Зуко. Озай же намеренно не вмешивался, проверяя тем самым дальновидность сына. Или ее отсутствие. Зрелость суждений, способность к стратегии, умение прислушиваться к более опытным завоевателям.       Стоит признать, теперь Зуко держался на военных советах куда уравновешеннее. Прошлый промах, за которым последовали ожог и изгнание, все же научил его сдержанности.       Азула же молча выслушивала план высадки, разыгрывая для всех, кроме отца и Зуко, незаинтересованность и скуку. Втайне делая мысленные пометки. Отмечая уязвимые стороны и преимущества. Предполагая, что Зуко видит их тоже.       Она и так уже знала обо всем, и не было причин наблюдать сейчас за сборами. Но временное затишье перед бурей толкало на этот шаг. Последние часы в ее законной личине — принцесса Страны Огня — прежде чем она спустится в трюм боевого корабля совсем другим человеком.       Едва она покинула левое крыло дворца, телохранители молча последовали за ней. Внешне ее путь петлял без цели, и не было смысла покидать дворец из одного входа, чтобы вскоре зайти с другого. Но только внешне. Азула вслушивалась и всматривалась. Подмечала реакции придворных, их отдаленные разговоры. Следила за бесконечной вереницей провизии, выносимой с заднего двора. Выглядело так, будто они готовились к многонедельной осаде, хотя крепость До Хван явно того не стоила, и запасы попросту достанутся новому гарнизону на первое время.       Серый гравий поскрипывал под подошвой, придавая ритма ее мыслям. Шаг за шагом, план за планом. Она не суетилась, не сомневалась. Оставалась бы такой же хладнокровной, даже если бы командовала вторжением сама, а не оценивала действия Зуко.       Ей предстояло скрываться в целительском одеянии, о чем знали только брат, капитан и двое личных телохранителей. Без ложной скромности, сияние ее славы столь велико, что, узнай сограждане об ее участии в До Хван, тотчас позабудут о заслугах Зуко. Даже если он протащит победу на своем хребте, а она всего лишь постоит рядом, не умаляя его ноши.       Это забавляло, но в то же время было справедливым. Азула упорно трудилась всю свою сознательную жизнь и заслужила подобные дары. К тому же ее интриговала новая личина. Возможность понаблюдать за суждениями людей не из позиции монаршей особы, а простой целительницы. Не так давно она опробовала этот инструмент впервые, планируя разгром Ба Синг Се изнутри, и пришла в восторг. Да и вражескую столицу в конце концов захватила. И одновременно с этим узнала о планах ответного вторжения в День Черного Солнца. В день затмения, лишавшего покорителей огня способности им управлять.       Теперь об этом знали отец, генералы и армия и готовились заманить врага в ловушку.       А еще ее тешила реакция Зуко, стоило ему узнать о совместном плавании. Азула фыркнула, невольно привлекая внимание телохранителей. О, она никогда не забудет выражение его лица. На какой-то момент ей показалось, что он рванет к ней и сомкнет руки вокруг шеи. Если б не отец в зале, так бы, пожалуй, и произошло. Она видела, как подрагивали от злости его пальцы. Еще бы! Ведь, как обычно, не дает ему проявиться в полной мере. Отбирает величие…       Глупый Зуко. Никто, кроме него самого, не гробил его достоинства.       Сам виноват, что усваивает жизненные уроки столь тяжким, извилистым путем.       Азула замедлила шаг, услышав рванный треск гравия позади. Ее телохранители ступали предельно тихо, чтобы так мчаться. Проводив взглядом последние сундуки с походной одеждой, она полуобернулась.       — Ваше Высочество! — запыхавшийся от бега слуга низко поклонился. — Повелитель ожидает вас в своем кабинете по безотлагательному вопросу.       Азула ждала этого. С самого утра, увидев Тай Ли под конвоем, предполагала: ей тоже предстоит держать ответ перед отцом.       Что же такого натворила эта пустоголовая девчонка?       Тай Ли никогда не держала от нее секретов. Сплетни и бесполезные сведения гейзером выплескивались из нее. И все же что-то она утаила…       Войдя в кабинет, Азула заметила Зуко у окна. Он замер мрачной тенью, устремив взгляд в сад, и даже не обернулся. Азула поклонилась отцу, не в силах припомнить похожей встречи. Никогда прежде он не приглашал их сюда вдвоем.       — Зуко, — бросила она, когда он не увидел приглашающего жеста отца. Сама же присела в указанное кресло. Брат спешно повернулся, сократил расстояние в три длинных шага и отзеркалил ее позу. Он обвел ее беглым взглядом, не скрывая недоумения. Свое же Азула тщательно схоронила.       Семейная идиллия, да и только.       Озай начал без предисловий, как поступал с ними всегда:       — Скажи мне, Зуко, вел ли твой предатель-дядя с кем-либо переписку после отбытия из санатория на реке Су Оку?       Кадык Зуко дернулся. Брат явно не ожидал такого вопроса. Да и Азула тоже, если на то пошло.       Отец назвал бегство Зуко и Айро отбытием, когда сам же поручил Азуле разыскать их и обманом вернуть на родину. Если б не неосторожные слова капитана корабля, проговорившегося о цели ее визита, они бы сидели взаперти уже очень давно. Но добыча сорвалась с крючка и подалась в самые настоящие бега. Отказавшись от всего, оборвав последние нити связи с правящей семьей.       — Вряд ли. Мы скитались, не имея практически ничего, и уж тем более письменных принадлежностей, — осторожно проронил брат. — Все время вынуждены были держаться вместе. Если бы он занимался подобным, я бы заметил.       — Мог ли он получать и посылать письма, пока ты спал?       — Не думаю, мы часто сменяли друг друга в карауле, и у меня чуткий сон.       — Разлучались ли вы когда-нибудь?       Взгляд Зуко опустился на пахнущие гвоздичным маслом пальцы. Видимо, накануне ухаживал за своими двойными палашами. Он словно только сейчас заметил эту оплошность, и в его глазах промелькнула неловкость.       Но Азула знала его слишком хорошо, чтобы понять: это не подлинная причина стыда. Его глодало что-то другое.       Стыдится, что разлучался с дядей? Стыдится, что вообще имел с ним дело? Стыдится того, чем промышляли, будучи беглецами?       — Да, но не могу сказать, на сколько. Возможно, на пару недель или даже меньше.       Отец задумчиво хмыкнул.       — Полагаю, этого достаточно для связи с пособниками. У меня пока нет твердых доказательств под рукой, но есть основания полагать, что он в сговоре с Акайо.       — И для этого ты допрашивал его дочь? — подалась вперед Азула. — Что выдало его?       — Тай Ли ничего не знает. Не встречал более несмышленого человека, — поморщился отец. — Не понимаю, как ты с ней дружишь.       Азула не растерялась от брошенного упрека. Сама ведь делала, как отец: допускала в своем окружении более слабых людей для весьма однозначных целей.       — А что именно выдало Акайо, вы узнаете в До Хван.       Зуко на мгновение посмотрел ей прямо в глаза. Она понимала плескавшиеся в них чувства. В кои-то веки принимала как должное. Ведь сама испытывала то же самое.       Ей не понравилась таинственность отца. Такая внезапная и несвойственная ему. В голове невольно пронеслись слова Мэй о его паранойе…       Было бы поспешно принимать их за правду, но взять на заметку все же стоило. Теперь так точно.       Азула откинулась на спинку кресла, уперев локти в резные подлокотники. Спокойно выдерживала повисшее молчание. Между тем не сразу заметила, что продолжает принюхиваться. Что пробует нащупать присутствие той женщины. Возможно, отец слегка чудит просто потому, что окрылен. Впервые за годы.       Она не почувствовала ничего, кроме свежего лака отполированной мебели, отголосков садовых растений из распахнутого окна и гвоздики. Снова взглянула на пальцы Зуко, источавшие этот запах. Наследный принц и его многострадальные манеры. Пожалуй, в этом что-то есть.       — Более того, — отец перевел взгляд на Азулу. — Я бы хотел, чтобы ты продолжала наблюдать за Тай Ли. Маловероятно, но не стоит исключать игру. Кто знает, может, она непризнанная актриса, — выплюнул он, не умаляя ехидства. — Знает о деятельности отца и покрывает его.       — Последнее время она колесила по колониям со своими выступлениями, — заметила Азула. — Когда я нашла ее, она призналась, что не видела семью более двух лет.       — Все может быть, — отозвался отец. — Но для знания необязательно физическое присутствие. Хватит и обрывка разговора. Случайно обнаруженного письма. Что угодно.       Она кивнула, соглашаясь с доводами и принимая поручение.       — Ты же, Зуко, — резко обратился к нему отец. — Будешь не только наблюдать за ней, но и держать подле себя в качестве гаранта нашей безопасности.       Зуко озадаченно моргнул.       — Что именно…       — В тот самый момент, когда ты нападешь на крепость и принесешь победу мне, Акайо поймет, что его раскусили. Он не посмеет противостоять и будет вынужден подчиниться, — глаза Озая недобро блеснули. — А если одновременно с этим его старшая дочь окажется в наших руках, он будет вдвойне сговорчив.       — И как мне держать ее подле себя? — недоверчиво пробормотал Зуко.       — А какие варианты, по-твоему, есть? — протянул он.       Пару секунд Зуко озадаченно всматривался в его лицо, будто до конца не верил в его намерения. И вдруг его уцелевшая бровь изумленно дернулась.       — Ты, должно быть, шутишь.       — Ничуть.       Пальцы Зуко нервно сомкнулись в замок.       — Это…       Он замер, не в силах продолжить. Выглядел при этом так, словно у него под носом раздавили лягушку.       «Безумие», — мысленно заключила Азула. Она сама, наверное, выглядела не лучше. Происходящее не укладывалось в голове.       — Но, отец, — взвешенно начала она. — У Тай Ли еще шесть сестер. Не думаю, что господин Акайо и его супруга будут долго скорбеть, случись что с нею. При всем твоем желании, Тай Ли — не инструмент для давления. Родители и так спокойно отпустили ее странствовать по колониям Страны Огня, не опасаясь ни за ее жизнь, ни за репутацию.       — Она старшая дочь Акайо и единственная приближенная к наследникам трона, — он обвел их значительным взглядом, напоминая об их статусе. — Остальные — еще дети, не покидавшие родного дома. Несмотря на богатства и связи, Акайо не хватает политического веса, отчего идея породниться с нами покажется ему слишком заманчивой, чтобы отказываться. Да он и не сможет сделать этого, когда вы разгромите До Хван.       Зуко хмуро расплетал и переплетал пальцы. У него довольно шаткое положение, чтобы высказывать недовольство. И месяца не прошло, как он вернулся на родину и восстановился в праве на трон. Но сама идея брака с Тай Ли — их подругой детства, о которой Зуко всегда был невысокого мнения — вызывала смех и гнев, не иначе.       У Азулы даже не возникло желания потешаться над ним. Что и говорить, участь и без того нерадостная. Пожалуй, даже захват нескольких крепостей подряд покажется отдушиной по сравнению с этим.       Если бы ее силой сосватали с кем-то нежеланным по причине одной лишь гарантии неприкосновенности, она бы позаботилась о скорейшей кончине суженого.       Вероятно, так она и поступит.       Неважно, когда отец возьмется за нее.       Она будет готова.