Петля

      Спустившись на завтрак, Азула ожидаемо никого не застала.       Зуко готовился к отбытию в колонии и вряд ли хоть раз попадется на глаза. От служанок она узнала, что Тай Ли жалуется на похмелье, а отец, видимо, отдыхал от обилия разговоров во время пиршества. Вчера он был нарасхват и далеко не таким неловким собеседником, как Азула с Акайо.       Расправляя на коленях салфетку, Азула решила, что подумает об открывшейся ей правде позже. Потому что все те опрометчивые глупости, что запустил в ее жизнь тягостный разговор, до сих пор обжигали кипятком воспоминаний.       Хорошо, что Зуко уезжает. Наверняка он не охватит все колонии, чтобы успеть вернуться к прилету кометы Созина, но пару недель будет достаточно для того, чтобы угомонить память. А возможно, и успеет, ведь после Дня Черного Солнца можно было в открытую пользоваться дирижаблями. В любом случае Зуко вернется домой, и они будут делать вид, что ничего не было.       Так правильно. Азула понимала это даже разбитой похмельем головой.       Уладить этот вопрос с Тай Ли тоже будет просто. Подруга, хоть и неисправимая болтушка, наверняка сможет держать язык за зубами. А если не сможет, Азула ей поможет.       Она безразлично разглядывала блюда и ничего себе не накладывала, боясь, что станет хуже. Только медленно пила чабрецовый чай. С вполне заметной горчинкой, чтобы после всего случившегося жизнь не казалась сладкой. Несмотря на дурное самочувствие, Азула не собиралась отлеживаться: она и так непростительно долго бездействовала, и вот чем это обернулось!       Кто-то бы сказал, что неделя физического отдыха после вторжения в день затмения не такое уж и безделье, но Азула бы с этим поспорила. У нее было слишком много свободного времени, чтобы думать о том, о чем не предполагалось думать. И не желая вновь соскальзывать в мысли об отце, Азула решила занять себя сопротивленцами.       Едва она покинула столовую, за ней двинулись новоявленные телохранители. Каро и Ран до сих пор восстанавливались после битвы в бункере, и Азула чувствовала себя менее уютно, чем обычно. Все же привыкла знать, что на протяжении многих лет рядом с ней проверенные люди, а эти… Азула оглянулась по пути во двор. Один — Ризам — был хмурый и закрытый, совсем уж нелюдимый. Другой — Исао — глазел на нее совершенно восторженными глазами, когда думал, что она не видит. Тихо цокнув языком, Азула снова посмотрела на приближающиеся врата. Было настолько жарко, что не хотелось покидать дворец и трястись в карете, но Азуле не хватало докладов капитанов Горо и Кацу.       Она хотела взглянуть на пленников собственными глазами. Тем более они не раз пересекались во время погони за Аватаром. Им было о чем поговорить.       Садясь в карету, Азула думала, что никогда бы не узнала об их существовании, не объяви отец предателями брата с дядей. Это случилось зимой после провальной осады Северного Племени Воды, где Аанг постигал стихию воды. Помешать ему отважился адмирал Джао, но, что там делали брат с дядей, Азула смутно представляла. В конце концов охотой на Аватара они занимались своей небольшой командой и неясно, при каких обстоятельствах объединили усилия с адмиралом.       Позже она узнала, что Джао пал, а Айро с Зуко отправились в санаторий на реке Су Оку. Растерзанный мощью Аватара флот с неслыханным позором возвращался домой. Двадцать два линкора и тридцать шесть крейсеров так и остались на дне Северного моря…       Карета неслась по залитым солнцем улицам, но Азула не спешила прятать лицо в тени. После того ужасного чувства утраты огня на время затмения Азула словно не могла напитаться живительной силой светила. Все грелась и подставляла кожу под сверкающие лучи, а мысли меж тем порхали вокруг осады севера.       Отец винил Айро в поражении, а Зуко считал жалким неудачником, неспособным схватить Аватара. Едва получив известия, он вызвал Азулу в тронный зал и велел доставить родню домой, а после взяться за Аанга. Она не противилась. Была рада в очередной раз продемонстрировать свои умения и терпение. Мирилась с любыми неудобствами в пути, который разделяли с нею обе подруги. И преследовала Аватара до тех пор, пока он не прибыл в столицу Царства Земли: теперь уже обучаться другой стихии.       Здесь же капкан и защелкнул свои клешни, вот только до добычи Азула добралась лишь сейчас…       После побега Айро Азулу не хотели пускать в тюремную башню. Начальник тюрьмы Пун исправно присылал заключения о допросах пленных, но не позволял приблизиться к камерам. И все же с того момента караульных на постах стало значительно больше, и он решил пойти на уступку.       Пройдя осмотр, Азула первым же делом выбрала камеру Сокки. Он не мог покорять стихии, и с ним можно было иметь дело. Она не опасалась спада действия яда ширшу и внезапной атаки, рассчитывая на плодотворный диалог.       Из того, что Азула успела вычитать о Сокке, могла сделать вывод, что он будет плеваться сарказмом до последнего, даже если трясется от страха. Что ж, это интриговало.       Впрочем, она не собиралась применять силу. Хватало и стараний дознавателей, которые пытались вызвать состояние Аватара, вынуждая Аанга наблюдать пытки друзей.       До сегодняшнего дня Аанг никак не поддался. Возможно, он действительно неотвратимо утратил нужное состояние. Приближаясь к камере Сокки, Азула решила, что это будет единственный на сегодня визит. Слишком уж мутило от похмелья, чтобы задерживаться здесь дольше положенного.       Убедив стражников в том, что с ней ничего не произойдет, Азула велела оставить их с Соккой наедине. Тусклый свет единственной лампы едва ли рассеивал полумрак, окон не было, и воздух стоял пренеприятнейший. Поджав губы, Азула сделала шаг вперед. Сокка никак не отреагировал на шорох присыпанных сеном половиц, хотя наверняка слышал разговор со стражей. Голова касалась груди, а руки были прикованы за спинкой стула.       Пользуясь молчанием, Азула осмотрела камеру и пленника еще раз. Синяя рубашка потускнела и вывозилась в грязи и крови. Рванные штаны выглядели ничуть не лучше. Одного сапога не было, и на изрезанной коже темнели подсохшие разводы крови. Пройдя чуть вправо, Азула заметила в углу оторванные рукава рубашки. Там же лежали когда-то белые ленты, что ранее обхватывали руки Сокки от запястий и до локтей. Она успела разглядеть их, когда он резал ей шею. Наверняка уже тогда испачкала их брызгами крови…       Азула прочистила горло, но ничего не изменилось. Грязные волосы, закрывавшие его лицо, не колыхало даже дыхание.       — Где скрывается Катара?       Вздрогнув, Сокка с трудом поднял голову, выглядя так, будто она вырвала его из сна. Левый глаз заплыл, смуглую кожу усеивали гематомы и мелкие порезы. Он поморщился, будто даже напрягать слух было больно, да и зрение, в общем-то, тоже. Облизав сухие губы, он прохрипел:       — За последние сутки я слышал этот вопрос… м-м, дай вспомню… сорок два раза, — он вдруг захлебнулся кашлем. — В предыдущие дни сбился со счета, уж прошу понять… Все слишком однообразно. Думал, замучаете меня скукой до смерти, — дернув плечом, он остановил на ней мутный взгляд воспаленных глаз. — А тут такой сюрприз! Сама принцесса нагрянула!.. Чем обязан такой… к-х-х, чести?       Он снова закашлялся, и Азула осмотрелась, не собираясь отвечать на неуместный вопрос. Все в том же углу лежала на боку совершенно пустая чашка, воды нигде не было видно. Это мешало разговору.       — Сколько людей сбежало с ней?       — Я бы попробовал развести руками, но не могу. Увы.       Медленно обойдя Сокку, Азула изучила толстые веревки и цепи поверх них. Вновь оказавшись перед ним, она нахмурила брови.       — Откуда танки? Кто еще, кроме беженцев Северного Храма Воздуха, изготавливал осадные орудия?       Его лицо болезненно поморщилось, и она поняла, в чем дело, когда заметила, что он пытается сесть поудобнее. Веревки с цепями, естественно, этого не предполагали. Сокка зашипел от боли в вывернутом суставе.       — Можешь поберечь свое время и… к-х-х, просто почитать доклады.       Он был прав: все эти вопросы и так изо дня в день выбивались из него. Где-то добились ответа, где-то еще приходилось дожимать. Судя по тому, что все конечности на местах, дознаватели еще не применяли нужную силу. Решили начать с малого: идейный лидер вторжения, как-никак… Пока Аангу выпала роль символа сопротивления, Сокка с сестрой и отцом взяли на себя все этапы планирования. Он мог обладать ценными знаниями.       Большая часть военнопленных отправилась на остров Кипящей скалы, где была расположена одноименная тюрьма. Туда же попал отец Сокки. Там же находилась последние месяцы и его возлюбленная. Азула приберегла этот рычаг под конец. Не захочет идти навстречу, Суюки будет терять по пальцу за раз, но сперва по фаланге.       Чтобы сделать допрос наиболее действенным, Азула могла распорядиться о переводе Суюки в местную тюрьму. Пусть влюбленные сломаются под пытками на глазах друг друга. С побегом Айро тут, правда, начались те еще волокита и неразбериха, но со временем Пун возьмет тюрьму под контроль и сможет принять новых заключенных. И тогда Азула доберется до всех потайных тонкостей.       Сокка между тем уставился на шейную повязку с непонятым выражением.       — Жалеешь, что не перерезал ее? — насмешливо подсказала Азула.       Покачав головой, он опустил взгляд на ее шину.       — Ты сама себя загубишь. Помяни мое слово.       Ухмылка растянула ее губы. Азула опустила голову набок, поглядывая на Сокку с нескрываемым превосходством. Она ожидала такого поворота разговора. Из тех же заключений о допросах узнала, что он старался бить словами в ответ. Однако местные надзиратели были настолько толстокожи, что никакие провокации их не трогали. Не тронут и Азулу.       — Не знала, что у тебя такие ценные наблюдения обо мне.       Прищурившись, Сокка попробовал размять шею — раздался приглушенный хруст суставов. На его лице выступило и тут же погасло мимолетное довольство.       — Поверь мне, это далеко не все, что я узнал о тебе, — ответил он и снова глухо закашлялся. Несмотря на приступ, в уголках разбитых губ притаился намек на улыбку. Азула дала ему время прийти в себя, мысленно признавая, что ей любопытно услышать продолжение.       — Надо же… — вздохнула она, ехидно вздернув брови. — Что ж, прошу, стань моим зеркалом. Покажи мне то, что не вижу.       На удивление было интересно с ним препираться. Если не считать Зуко, это первый парень приблизительно ее возраста в нынешнем окружении Азулы. И вскоре даже его не станет.       — Не думаю, что стоит говорить такое девушке на свидании, но… Знаешь, когда я впервые увидел тебя в Омашу, я сразу понял, что ты безумна.       Не удержавшись, Азула фыркнула и начала плавный шаг по камере, намеренно нервируя Сокку своей неторопливостью и затаившейся силой. Она умела быть неожиданной.       — Но это правда! У тебя не все дома. Как тебе живется такой?       Азула продолжала неспешно нарезать круги, то и дело вынуждая Сокку крутить головой, насколько это позволяли сделать веревки. Она не станет злиться из-за какого-то неотесанного чурбана. Он банально того не стоит. Пусть говорит, пусть… Через несколько дней его не станет. Умрет, и мир даже бровью не поведет на такую потерю.       — Что еще ты обо мне понял? — уточнила она, игнорируя повисший в воздухе вопрос.       — Правда хочешь знать?       Азула остановилась перед ним и кивнула, глядя прямо в светло-голубые глаза. Пока он собирался с мыслями, она снова возобновила шаг.       — Это новый вид допроса? Скажу что-то не то и ты подожжешь меня прямо на стуле?       — Нет, мне просто скучно, как и тебе, — ответила она, стоя за его спиной. Теперь ей были видны глубокие алые борозды на шее, теряющиеся за растянутым воротом рубахи. В первые круги по камере она не придала им значения, не особо приглядываясь в полумраке. — Тем более не каждый осмеливается сказать то, что думает обо мне. Валяй, тебе нечего терять.       — Так уж и нечего! — усмехнулся он. Грудь Сокки тяжело вздымалась, у него явно что-то не то с легкими, но что именно делали с ним дознаватели, она не задавалась вопросом. Не видела необходимости вдаваться в детали. — Хорошо, раз просила откровений, слушай… — он нахмурил лоб, молча пережидая очередной приступ. — Могу я хотя бы сторговаться на воду?       Азула приблизилась к двери, коротко постучала и велела принести кувшин. Спустя несколько минут стражник поил Сокку, и тот с жадностью хлебал бьющую по лицу воду, словно не пил уже много лет. Наконец они снова оказались наедине, и Азула кивком пригласила его продолжить. Собрав оставшиеся капли с губ, Сокка начал более уверенным голосом:       — Ханжа, перфекционистка, снобка, недотрога. А еще… — он вдруг усмехнулся, помявшись. — А, ладно… Все равно меня отсюда не вытащат — скажу и это. Вот смотрю я на тебя и вижу одно: ты будто с палкой в заднице. Каково тебе так живется? Я бы решил, что все принцессы такие, но нет, мне довелось знать одну. И в ней было куда больше легкости и жизни.       — Ключевое слово — «было», — отрезала Азула. Ее потряхивало от брезгливости и медленно разжигаемого раздражения, и в то же время она знала, что он умрет и ничего из его слов не покинет этих стен. Погибнут вместе с ним. А еще ее вел интерес. Желание понять, какой ее видят другие, пусть даже они и ошибаются. — Боюсь, мне все же непросто толковать рассуждения необразованного простолюдина. Прошу, просвети меня. Насчет палки в заднице.       — А ты не такая уж и недотрога, — он хохотнул. — Не думал, что ты вообще в состоянии произносить подобные слова. В самом деле продолжать?       Азула кивнула, держа лицо закрытым.       — Ну раз так интересно, поясняю. Это образное выражение для всех, кто не мыслит своей жизни без долга и запретов. И тех, кто ими прикрывается. Твой ведь случай?       Она неопределенно повела здоровым плечом, даже не думая возмущаться. Объяснять что-либо Сокке Азула совершенно точно не собиралась. Она здесь, чтобы давить и задавать нужные вопросы. Впрочем, Сокка и сам чувствовал себя уверенно и расслабленно, если решился продолжить:       — За исключением палки в заднице, тебя никто не касался. Это видно.       Вздрогнув, Азула чуть было не затормозила шаг и не выдала этим себя, но смогла вполне естественно скрыть краткую заминку. Закончив седьмой по счету круг, она опять посмотрела Сокке в глаза.       — Каким образом?       — А эту истину тебе предстоит постигать самой. Мне говорили, девочки созревают быстрее, но я вижу только капризного ребенка, — съязвил он на одном дыхании перед тем, как сгорбиться от кашля. Азула цепко вглядывалась в его лицо: в покрытую испариной кожу, вздутые на висках вены, полуприкрытые глаза. И все сильнее убеждалась в своем впечатлении.       — Ты блефуешь, — процедила она.       Шумно вдохнув и выдохнув несколько раз, он, как мог, развел плечи и блеснул бледной улыбкой.       — Ладно, раскусила, я блефую. Отсутствие невинности никак не бросается в глаза, — он опустил на секунду красноватые веки, по-прежнему пытаясь совладать с дыханием. — Но я знаю наверняка, что к тебе никто не прикасался. По одной простой причине. Ты вгоняешь всех в ужас, а тех, кого не пугаешь, отталкиваешь своим скверным характером. Я прав?       Азула позволила себе сухой смешок. Этот обмен любезностями действительно начинал развлекать ее.       — Допустим, прав.       Сокка взглянул на нее с неподдельным удивлением.       — Признаться, я не знал, что ты можешь смеяться, — произнес он срывающимся голосом. — Серьезно, не паясничаю.       Азула закатила глаза, не переставая ходить по камере.       — Думаешь, я не умею веселиться? — хмыкнула она. — Из чего, по твоему, состоит мой день? Утром казню неверных, на обед пожираю младенцев, а вечером принимаю ванну из лавы?       Сокка прыснул и тем самым спровоцировал новый приступ кашля.       — Примерно в таком порядке и представлял. Разве что младенцы на завтрак, а казни на обед, — он тряхнул головой, пытаясь смахнуть прилипшую к разбитой скуле прядь. — Но, кроме шуток, ты и веселье совершенно не вяжутся в моей голове. Ты, наверное, уже давно не дурачилась, ведь это — не приведи духи! — запятнает твое имя.       Здесь Сокка оказался прав, но знать ему об этом вовсе не обязательно. Азула не собиралась подпускать его слишком близко. И так наслушалась редкостной ерунды в его исполнении… Теперь ее черед выбивать почву из-под ног.       Она тонко улыбнулась, замерев перед ним, и сразу почувствовала, как он весь подобрался. Явно осознал перемену настроения их полушуточного-полуиздевательского разговора. Азула позволила себе еще один шаг к Сокке, хотя запах толкал держаться как можно дальше.       — Будет нечестно, если я уйду без ответной милости, ты так не считаешь? В конце концов ты решился сказать в лицо все, что думаешь обо мне, и я хвалю подобную храбрость. Откровение за откровение… Хочешь? — воскликнула она, умело впрыскивая восторженные интонации. — В прошлый раз мы выбрали молчание за молчание, и это не очень хорошо кончилось, — добавила она, мимолетно проводя рукой вдоль шейной повязки.       Помедлив, Сокка насторожено кивнул. Впрочем, у него не было никакого выбора — Азула лишь создавала видимость подобного.       — Ты сказал, что видишь меня насквозь. Позволь и мне поделиться с тобою наблюдениями, — протянула она с едва заметной улыбкой. — Ты никто. Из ниоткуда. И звать тебя никак. Аватар в плену, сопротивление подавлено, вам никогда не одолеть армию Страны Огня. Что бы вы ни делали, как бы ни надрывали жилы, все усилия напрасны. Ты мог прожить свою серую жизнь в ледяной пещере Южного Племени Воды и остаться невредимым, но посчитал себя игроком в игре, где обитают куда более могущественные силы. Они просто поглотили тебя, перемололи и в скором времени выплюнут на тот свет, что, в общем-то, и следовало ожидать… — вздохнула Азула с наигранным участием. — Считай мой визит в твою камеру предсмертным подарком. Напутствием в добрый путь. Будем надеяться, что он в самом деле добрый.       С каждым словом с Сокки слетали последние слои уверенности. Он гас на глазах, но все еще держался, не желая этого признавать. Когда Азула закончила, он тяжело сглотнул, и голос почти подвел его:       — Раскусила.       Она пожала плечом, сохраняя на губах безукоризненно вежливую улыбку. В рукаве оставалась последняя игла, применить которую Азула, конечно же, не преминула.       — Что касается твоей возлюбленной, ее я тоже вижу насквозь, — сказала она и сделала сознательную паузу, ныряя в мгновенный гнев Сокки. О, как же все-таки легко вывести его из себя… Он дернулся, наплевав на веревки и цепи, зашипел проклятья сквозь зубы. Азула дала ему время, насмешливо кивая на каждую угрозу, как если бы делала мысленные пометки. — И поверь мне, в ее заднице окажется не одна палка. Помяни мое слово, — передразнила она его же недавнее предупреждение, злобно уставившись в ответ. Сокка моментально сдулся.       — Не трогайте Суюки, — прохрипел он. — Я расскажу.       Преодолев расстояние в несколько длинных шагов, Азула ударила кулаком в дверь.       — Пун! Кацу! Зовите дознавателей, приступайте к допросу. Он расскажет.       Азула перешагнула порог, не оборачиваясь на Сокку. Шумно дыша, двинулась по коридору быстрым шагом. Очень хотелось поскорее оказаться на улице, лишь бы смыть с себя тошнотворный запах тюремного заточения. К Аангу заглянет как-нибудь в другой раз.       Покинув башню, Азула еще долго просто стояла у ее подножья, жадно вбирая воздух. До чего же паршивое место… Оно высасывало силы у всех, не только у заключенных. А может, Азулу до сих пор не отпустило похмелье.       Перед ней вдруг нарисовался Исао с этими своими до невозможности восторженными глазами и спросил, как она себя чувствует. Азула скрежетнула зубами: настолько открытое раболепие выводило из себя. Пытаясь не вспылить, она отвела взгляд, отказываясь принять смоченный холодной водой платок.       — Убери его сейчас же! — прошипела она, когда до Исао так и не дошло. Тот растерянно отвел руку, не скрывая недоумения в глазах. Азула не собиралась втолковывать кому-то настолько очевидные вещи. Вместо этого отошла подальше, осматривая нижние ярусы тюремной башни, двор, врата и высокие стены по периметру. Постепенно недомогание растворилось без следа.       — Вели подать карету, — приказала она Исао, а сама осталась с Ризамом. Ждать пришлось долго, потому что на выходе образовалась сутолока из людей в повозках и без. И без того долгие проверки невообразимо растянулись во времени. Проверенную накануне карету Азулы снова досматривал патруль. Впрочем, наверное, это было даже к лучшему. Чем больше спокойных минут Азула выкрадет сейчас, тем дольше будет обратный путь без тошноты.       Двинувшись на выход, Азула без интереса поглядывала на караульных на постах и случайных посетителей, будь то приглашенные целители или мудрецы огня. Взгляд вдруг привлек кто-то, чью одежду невозможно было отнести ни к тем, ни к другим. Азула нахмурилась, не сбавляя шага. Седые скрепленные на макушке волосы, густые брови и бакенбарды. Довольно пухлое телосложение, или просто дорожный плащ искажал фигуру человека. На первый взгляд, это был обычный прислужник.       — Где я его видела? — спросила она Ризама, но тот лишь растерянно признался, что не знает. Остановившись, Азула повернулась к нему, чтобы бросить тихое:       — Проследи за ним.       Темно-карие глаза удивленно расширились, Ризам отрыл было рот, но, заметив ее взгляд, все же поклонился. Как же ей не хватало Каро и Рана! Они делали все без лишних расшаркиваний и уточнений. Взмахнув рукой, Азула зашагала к карете.       Опустившись на сидение, она предупредительно посмотрела на усевшегося напротив Исао, и тот сдвинулся на соседнее сидение. Карета тронулась в путь, но Азула все еще пыталась разглядеть человека в плаще. Лишь бы он не соскользнул с крючка! Ее редко охватывало дурное предчувствие, а сейчас в груди свивалось именно оно. Хотя Азула не исключала, что это могли быть все те же последствия безудержной выпивки…       Вернувшись во дворец, она не увидела нигде Ризама, но не придала этому значения. С трудом пересилив себя, решилась на поздний обед, на который Тай Ли также не явилась. К ней присоединился отец, но за столом они обменялись всего лишь парой-тройкой ничего незначащих фраз. Обед прошел в жгучем напряжении: до того Азуле хотелось отпихнуть чашку, отшвырнуть салфетку и высказать отцу все свои сомнения и досаду. Но она молчала, выжидая и подбирая для этого подходящее время. Возможно, оно не настанет никогда…       Время продолжило терзать ее и вечером, ведь Ризам все еще пропадал невесть где. Утром его тоже не нашлось, и тогда Азула отправила драконьего ястреба капитану стражи Горо. Не получив вестей о его возращении, Азула погрузилась в накопившиеся сводки, а еще занимала себя легкими тренировками без участия поломанной руки. Вечером того же дня Зуко отправился в колонии, и она вышла из покоев, только когда дирижабли превратились в крошечные точки в небе.       Наконец на четвертый день пришел драконий ястреб от Ризама. Он объяснял, что слежка вывела его за пределы столицы и что он постарается вернуться до конца недели. Иных подробностей письмо благоразумно не содержало.       Весь покрытый дорожной пылью, усталостью и недосыпом, Ризам прибыл только к началу следующей недели. Едва Азула разглядела красноту в его глазах, притормозила гневный вопрос о том, почему он не предупредил сразу.       — Прошу прощения за задержку, Ваше Высочество, — с трудом поклонился он. — Я не предполагал, что дорога сложится таким образом. Мне пришлось добраться до Шу Дзинга и выждать еще несколько дней, чтобы убедиться, что человек действительно живет там.       Шу Дзинг? Брови Азулы невольно приподнялись. В этом небольшом городке, расположенном в горной долине севернее столицы, вряд ли было что-то стоящее внимания, кроме…       — Все верно, — кивнул Ризам, видимо, поняв по выражению лица ход ее мыслей. — Этот человек живет в поместье неподалеку от города. В том самом, в котором мастер меча Пиандао принимает учеников.       … и в котором однажды учился Зуко.       — Он слишком стар, чтобы быть учеником Пиандао, — покачала она головой.       — Это не ученик, Ваше Высочество. Он помощник мастера Пиандао. Вероятно, его дворецкий, но я не могу сказать наверняка. Мне не удалось проникнуть на территорию поместья.       — Ладно… И что же он делал в тюрьме?       — Поднялся на восьмой ярус, где содержатся военнопленные, но, насколько знаю, его не пустили. И, кажется, это не первый его визит…       — «Насколько знаешь», «кажется»? — вспыхнула она.       Ризам опустил голову, будто ее слова ударили его прямо по макушке. Медленно выдохнул, прежде чем ответить:       — Меня самого не допустили. Без вас невозможно туда пройти.       Прикрыв на секунду глаза, Азула вновь обрела власть над голосом, в котором уже вовсю ревела злость.       — Ты… ты хорошо постарался, Ризам. Благодарю тебя. Ступай отдыхать, — выдохнула она, стараясь стряхнуть с себя раздражение. Что-то творится прямо у них под носом, а они даже не знают подробностей!.. Поклонившись, ее телохранитель свернул налево, а Азула так и осталась стоять посреди коридора.       Что именно Пиандао нужно в тюрьме?       Хотя вернее спросить, кто именно?