Петля

      Тонкая розовая ткань рукава зацепилась за ветку. Азула попыталась высвободиться аккуратно, но была слишком оглушенной непониманием, где она и что именно тут делает. Треск материи спугнул птицу, но Азула едва ли обратила внимание, оглядываясь по сторонам.       Это место смутно напоминало сады позади Храма коронаций, но Азула никогда не видела столь обильно цветущей зелени. Справа тянулась стена из стриженных деревьев, и, задрав голову, Азула поразилась ее высотой. Это же целый лабиринт!       Пройдя еще немного, она нырнула в проем, окончательно убеждаясь, что каким-то образом упустила лабиринт раньше или просто не застала его. Ветви обступали частоколом, но Азула не испытывала страха. Она брела, глубоко вдыхая свежий влажный воздух. Слушала шепот гравия под ногами. И пыталась понять, почему одета довольно празднично и совершенно точно не в любимые цвета.       Справа вдруг раздался приглушенный женский смех, и Азула насторожилась. Разглядеть что-либо сквозь плотную завесу из листьев и ветвей не представлялось возможным, но она решила идти за смешком. В конце концов он не звучал глумливо и коварно — скорее, невинно и смущенно…       В беззаботной прогулке прошло сколько-то времени. Может быть, несколько минут, а может, и целый час: понять было сложно. Солнце зацепилось за кроны и там же затерялось, почти не задевая землю лучами, но не сказать, что полумрак был жуткий. Где-то все еще раздавались смех и задорные возгласы, треск гравия и шелест одежды. Кто-то по ту сторону определенно бежал, но на Азулу так и ни разу не вышел.       Голоса внезапно стали ближе и подсказали, что сегодня день рождения Хозяина Огня. Праздновала вся страна, именитые гости непрерывным потоком стекались с окрестностей и провинций. Судя по шепоткам, то были две смешливые восторженные девицы, отбившиеся от общей игры в прятки. Теперь Азула хотя бы отдаленно понимала, где она, но все еще пыталась предположить, какой сейчас месяц и кто же именинник. Климат в Стране Огня теплый и влажный, здесь никогда не бывает снега, разве что зимой редкие дожди, да и только. Увы, это ни о чем не говорило… Азула все также скользила вдоль стен в полном отрыве от времени.       — Ты видела принца? — прошептала какая-то девица. Прильнув к постриженным ветвям, Азула попробовала разглядеть ее, но, оставшись ни с чем, двинулась следом.       — Хорош собой, — мечтательно вздохнула вторая. — Нелюдимый, правда… Другое дело его брат! Такой очаровательный, такой обходительный! Он похвалил мою прическу.       — И мои глаза! — воскликнула ее подруга, и обе совершенно по-девчачьи захихикали.       Задумавшись, Азула предположила, что гостьи празднества говорили об Озае с Айро. Дядя славился легкими манерами и расточительностью на комплименты. Каждый раз уши Азулы сворачивались в трубочку, а глаза закатывались так, что, казалось, никогда не вернутся в исходное положение, но на женщин поведение Айро действовало безотказно. Назвать отца нелюдимым она бы не смогла, но, возможно, будучи принцем, он и правда был таким… Пожав плечами, она побрела дальше.       Пустые разговоры вцепились в нее рыболовными крючками, и Азула решила не срываться. Быть может, девушки лучше знают лабиринт и выведут ее отсюда? Она шла, обрывочно выхватывая романтично-восторженные воздыхания, и на удивление они нисколько не раздражали. Терпение все еще подчинялось ей.       Думая о празднестве, Азула не разбирала дороги и сперва даже не поверила глазам, когда наконец-то оказалась посреди чистой поляны. Позади шуршали садовые стены, там же затерялись тихие женские голоса. А впереди… о, ее определенно ждала еще одна загадка. Перекинув волосы на одно плечо, Азула двинулась к беседке, не в состоянии разглядеть, кто там сидит.       Черные волосы, темные глаза, душа — такие же потемки. Моргнув, Азула поняла, что смотрит на молодого отца, да так и осталась стоять на ступенях. Это было настолько неожиданное зрелище, что воздух застрял в горле, царапая его кашлем. Наверное, она выглядела, как бесцеремонная идиотка, однако лицо отца не выражало усмешки. Лишь озадаченность и легкое удивление.       — Вы заблудились? — снизошел он, когда прошла, похоже, не одна минута, а Азула так и не сдвинулась с места. Озай сидел за резным столом из светлой древесины, руки лежали поверх рукописи, листья которой шелестели на ветру, а черная закрытая одежда едва ли походила на праздничную. Он не выглядел как человек, чей отец и правитель справляет сегодня день рождения, и ей показалось, что она застала его в очень неподходящий момент.       — Прошу прощения, Ваше Высочество, не хотела нарушить ваш покой.       — Пустяк, — пожал он плечами и снова уткнулся в рукопись. В этой позе он очень напоминал Зуко. Если бы не ожог, быть может, со временем брат выглядел бы так же. С гладко-выбритыми впалыми щеками, с перехваченными на затылке височными прядями. И с таким же слегка самоуверенным и одновременно снисходительным выражением лица. Теперь Азула знала, откуда Зуко его подхватил…       Отец… нет, почему-то она не могла называть его здесь отцом, вдруг поднял голову и прищурился.       — У вас что-то зацепилось за волосы.       Вздрогнув, она поспешила осмотреть себя и стряхнуть листочки. Неловкость обжигала мысли и заставляла сердце суматошно колотиться. Закончив, Азула не знала, куда себя деть, и только вытянула руки по бокам. Озай же продолжал смотреть, словно решая, дать ей возможность остаться или прогнать. Нелюдимый, настороженный, будто хищник в засаде… Похоже, слова девушек были правдивы.       — Красивые, — внезапно проронил он, вынуждая вскинуть брови в недоумении, и тут же пояснил. — Волосы.       — Благодарю, — еле слышно пробормотала она, отчего-то желая снова скрыться в лабиринте. По крайней мере там все было надежно и предсказуемо, здесь же… о, в этом Азула ничуть не была уверена. — Вам не нравятся прятки?       Успевший вернуться к листам Озай только скосил взгляд, проявляя небывалую невозмутимость, хотя мог открыто над ней посмеяться.       — Понимаю, это пустая трата времени, — исправилась она, незаметно царапая ладонь правой руки. Так Азула точно останется собранной и не выпалит очередную глупость… — Хотя и прятки оказались в чем-то полезны, — добавила она с легким смешком. — Я вот наслушалась в лабиринте восторженных разговоров о вас и о вашем брате.       Листы грозили разлететься по столу, и Озай неожиданно громко прихлопнул их ладонью. Азула вздрогнула. Он же только приподнял брови, извиняясь без слов и прося продолжить.       — Похоже, большинство девиц без ума от вашего брата, — дернула она плечом, звуча все так же легко и непринужденно, хотя между ребер вовсю струилась тревога.       Озай понимающе улыбнулся одними лишь губами.       — Первенство открывает все двери.       — Вы правы, и все же на месте этих девиц я была бы более сдержанной. Принц Айро уже муж и отец.       Он кивнул, собирая листы в стопку, чтобы обернуть их тонкой черной лентой.       — Наверное, люди до сих пор не могут к этому привыкнуть. Отец часто шутил, что скорее заведет третьего ребенка, чем дождется первого внука, — столь же непосредственно ответил Озай. — Айро уже сорок шесть, а он все женат на войне. К его счастью, Аими готова терпеть двоеженство.       — А вы?.. — выдохнула Азула и тут же невольно шагнула назад. Щеки будто стянуло раскаленной проволокой — какая неловкость! Мало того, что отвечала невпопад и порой забывала обращаться по титулу, так еще и это!       Уголок его губ дрогнул, но Озай не стал мучить ее ни насмешливыми взглядами, ни словами, и только продолжил завязывать ленту.       — В моем случае отцу еще придется подождать внуков.       Азула кивнула, стараясь не теребить рукава так очевидно, хотя все в ней и без того с лихвой выдавало неловкость. У Озая с Айро двадцать лет разницы, а значит, сейчас ему двадцать шесть. Сколько ей самой, она не могла сказать, но предполагала, что все же младше его.       К разгадке неожиданно подтолкнул созвучный вопрос Озая. Склонив голову набок, он долго разглядывал ее, прежде чем поинтересоваться:       — Смею полагать, вы достигли брачного возраста?       Азула отрывисто кивнула.       — И я могу поздравить вас с выбором избранника?       Ее губы задрожали в смущенной улыбке, а судорожное дыхание вновь обожгло легкие, как если бы она час бежала без остановки.       — Пока нет нужды поздравлять, Ваше Высочество.       Хмыкнув, он отложил рукопись на край стола, и сдержанное до этого лицо вдруг разбила лукавая ухмылка.       — И все же я поздравлю.       Азула обратила на него озадаченный взгляд, но так и не решилась уточнить столь странную реплику. Должно быть, недоумение не удалось скрыть как следует, потому что Озай поспешил его развеять. Он указал на лавку, на которой сидел.       — Как вам празднество?       — Грандиозное! — восхищенно воскликнула она, усевшись как можно дальше и расправив складки на юбке. — Я никогда ничего такого не видела! Мы с родителями безгранично польщены и признательны за приглашение правящей семьи. Быть частью этого — большая честь для нас.       Озай благосклонно кивнул, похоже, оставшись довольным ответом. Впрочем, какая-то неуловимая тень в мыслях Азулы не давала расслабиться в полной мере. Нисколько не объясняла, почему ее семья все же оказалась достойной присутствовать во дворце. И почему она сама говорила о родителях, когда отец как ни в чем не бывало сидит рядом… Этот странный зазор в собственных словах заставил потерянно озираться по сторонам. И либо Озай хорошо читал людей, либо она совершенно не владела лицом, потому что он вздохнул и решил прийти на помощь.       — Сейчас ваша семья живет за пределами столицы, но когда-то ваш дед жил здесь. Более того, судя по дневникам моего деда, они были лучшими друзьями.       Азула немного подалась вперед, дожидаясь продолжения, но его не последовало. Сложив руки на коленях, она медленно проговорила:       — Должно быть, вы спутали меня с кем-то. Мне ничего неизвестно о дружбе моего деда с Хозяином Огня Созином.       Озай вновь остановил взгляд на лице, от чего ее будто обдало жаром, а затем уставился на макушку.       — Спросите мать, откуда у вас эта заколка. Я часто вижу ее на гобеленах в главной галерее и знаю, что она была подарена вашему деду моим.       Не удержавшись, Азула вскинула руку и нащупала заколку вокруг небольшого пучка волос. Пальцы обвели изогнутые лепестки — один, второй, третий, — и наконец стало понятно, что это не цветок вовсе, а языки пламени.       — Это наследная заколка, — пояснил он. — У Хозяев Огня, как вы знаете, пламя из пяти языков.       — Мне нужно ее вернуть? — всполошилась она, на что он лишь с усмешкой покачал головой.       — У меня есть своя, у Айро тоже, — Озай покосился на рукопись, видимо, проверить, что ее не растрепало ветром, а затем снова впился ищущим взглядом в ее лицо. — Ваша же несколько постарела от времени. Могу подарить новую.       С каждым его словом, взглядом, жестом Азула словно погружалась в лаву: до того горячо, смертельно-опасно, страшно и неотвратимо…       — … она тоже будет наследной, — донеслось сквозь сомкнувшееся над головой тягучее раскаленное варево. Легкие отказывались работать, пропуская воздух жалкими урывками. Сердце… оно уже давно не служило исправно. Азула прикрыла глаза.       — Должна признать, вы довольно быстро принимаете решения.       Раздался не то вздох, не то ироничное фырканье, она все так же не смотрела. Показалось, что голос Озая прозвучал ближе, чем до этого.       — В моем окружении сомнения и промедления стоят слишком дорого. Я знаю, чего хочу, и иду к этому, — протянул он ничего не значащим тоном, словно просто говорил о погоде. — Захотел вот вас, например.       Вздрогнув, Азула распахнула глаза и убедилась, что он действительно оказался ближе. Она могла в открытую разглядывать и скульптурные скулы, и острые крылья носа, и насмешливо изогнутые губы, и короткую бородку, отпущенную только на подбородке.       — Вы… весьма прямолинейны, — кое-как, сбиваясь, смогла ответить она.       — Предпочитаете словесные кружева? Я слышал, в провинциях сразу переходят к делу, — пожал он плечами, и вновь скованность поглотила ее. Как же легко и ловко он намекнул на ее происхождение… — Ну что вы! Бросьте смущаться, вы ведь внучка самого Аватара Року!       — Я не застала деда.       — Я не застал своего. Но он начал эту войну, и его дело… оно повсюду.       Сказав это, Озай надолго замолчал, озирая окрестности, и Азула поддержала его решение. Только сейчас она заметила, что пальцы обхватывают кольца, и это наблюдение заставило ее замереть. Азула никогда не носила украшений на руках, банально потому что могли раскалиться из-за огня, ведь стихию она призывала регулярно. Для нее это было так же важно, как и дыхание…       — … эти аристократические традиции еще успеют попить вашу кровь, — оказалось, Озай какое-то время говорил, но она совершенно прослушала начало. Азула нахмурилась, пытаясь выдать что-нибудь нейтральное.       — Но… вы видите меня впервые, вы меня совсем не знаете.       — Меня это не страшит, — заявил он. — Могу рассказать о себе, если нужно, — и не дождавшись ответа, еще больше развернулся к ней, а затем дотронулся до запястья. Осторожно, поверх рукава, не смея коснуться кожи, но Азулу будто обдало кипятком. Неужели все покорители огня такие на ощупь?       — Если тебя не испугала моя откровенность, возможно, лучше сразу сказать и это. В конце концов я предлагаю решение, которое не предполагает путей назад, — доверительно начал он, намеренно понизив голос, и ей пришлось податься ближе. — Видишь ли, толки обо мне недалеки от правды. То, что приписывают Айро, во мне отродясь не было, а выдавливать из себя через силу я не вижу никакого смысла. Да, пылкие излияния о чувствах не по моей части, но у меня есть свои достоинства. Честность, щедрость, надежность, готовность к любым вызовам… Рядом со мной тебе ни о чем не придется беспокоиться. Я предпочитаю словам действия и серьезность своих намерений могу показать наглядно.       Выдернув руку, она прижала ее к груди, которую уже несколько минут кряду, а может, и целый час, разрывал бешеный стук сердца. Так и до приступа недалеко, Агни правый… Озай не торопил, поглядывая то на застывший пейзаж за стенами беседки, то на такую же застывшую Азулу. Но молчать вечно не выйдет, она это понимала. Тем более когда перед глазами вставало собственное будущее: медленное затухание в провинции, посреди приближающейся бедности и черепков прошлого величия ее рода.       — И какой ответ вы ждете? — хрипло выдавила она. Озай снова повернул к ней голову.       — Любой, — выдохнул он. — В моем мире все логично и понятно, просто нужно называть вещи своими именами. Это единственное, о чем я прошу.       Вещи… Он и к ней, наверное, относится, как к вещи.       Перегнувшись через стол, Озай подхватил рукопись, вероятно, собираясь уйти или вернуться к чтению. Сжав листы в левой руке, правой он мягко отнял прижатую к груди руку Азулы и вернул ту на колени. Она тут же переплела свои пальцы, ощущая взгляд и пытаясь скрыть беспокойные мысли. Не было нужды развеивать иллюзии, просто потому что их уже не осталось, но Озай все равно сделал это, подчеркнув:       — Сердечных клятв и слепого обожания не жди. Хочешь называть меня своим — называй. Не хочешь — уходи.       Он улыбнулся, похлопывая ее дрожащие, хоть и сцепленные в замок руки.       — Но без меня ты пропадешь.       Сглотнув, Азула отвернула лицо, когда он поднялся с лавки и двинулся к ступеням. Внезапно он обернулся на пороге с таким видом, словно забыл, что нужно сказать что-то напоследок:       — Желаю тебе и твоим родным повеселиться на пиру. Можешь просто прислать мне драконьего ястреба до конца недели, — вложив рукопись в изгиб локтя, Озай сложил руки в прощальном жесте. — Подумай как следует, Урса.       … Пробуждение ощущалось ударом молота по голове. С минуту Азула не могла понять, где она и куда исчезли зелень, беседка, отголоски празднества… Зажмурившись, она потерла висок, но боль никуда не уходила. Левая щека касалась чего-то хрусткого и гладкого, и из-за этого не получалось лежать долго. Приподняв голову, Азула мутно уставилась на ворох листов перед собой и шумно выдохнула.       Агни подери, очередное утро с дурацкой рукописью под боком… Новая привычка уже начинала раздражать.       — Аса! — рявкнула она и зажмурилась от того, каким громоподобным и раскатистым показался собственный голос. — Настойку быстро!       С невольным стоном Азула откинулась на спину, пытаясь вытравить остатки видения. Теперь-то все становилось очевидным. И собственный непохожий во сне голос, и слова, что сами ложились на язык, будто заготовленные, сказанные еще до ее рождения. Сюда же садовый лабиринт, который она при жизни не застала, да старомодное платье, опять же, по меркам нынешней столицы…       Азула не могла смириться с осознанием, что в какой-то момент говорила не своими словами, думала не своими мыслями, билась об острые углы не своих чувств. Она не могла поменять ход сна. Все в нем — от ускользающего начала до непредсказуемого конца — было решено задолго до нее.       Морщась, Азула собрала листы в кучу и спрятала их в выдвижном ящике прикроватного шкафа. Служанка почему-то до сих пор не явилась, но это было даже на руку. Оставалась возможность привести себя в относительный порядок. Азула не представляла, как выглядела, но ощущала себя выпотрошенной и вывернутой наизнанку. Пожалуй, пора бы уже заявиться к целителям… Сжав переносицу, Азула окунулась в рассуждения, игнорируя резь в висках.       Она не могла понять, откуда взялась рукопись. Принадлежала ли отцу на самом деле или кто-то просто подкинул ее. Спросить в открытую Азула бы точно никогда не решилась. Отец не подпускал ее близко даже в настоящем — что же тогда говорить о прошлом?.. И все-таки Азула знала одно: она не вернет рукопись в гробницу, пока не дойдет до конца. А может, даже прочитает парочку раз, чтобы наверняка. Просто сейчас на это банально не было времени.       За все те дни, что рукопись хранилась в спальне, Азула открывала ее дважды перед сном и оба раза проваливалась в безумные видения. В первый раз видела Зуко на троне, казнь Акайо, собственное полыхающее желание, и ничего из этого не описывалось. Выходит, то были ее… мысли? Страхи? Неосознанные устремления? Или все разом?.. Чтобы убедиться, Азула заново прошлась по тем же листам, но так ничего и не обнаружила.       Второй же сон впорхнул в ее жизнь прямиком из рукописи — разве что с небольшими отличиями. Азула никогда не задумывалась о том, как познакомились родители, что испытывали друг к другу, были ли счастливы. Эти подробности семейного древа болтались где-то там за завесой, которая давно обросла чахлым мхом да паутиной и поднимать которую ни у кого не возникало желания. И уж тем более у Азулы.       Зевнув, она подождала служанку еще немного. Когда та явилась с настойкой, Азула благодарно кивнула и велела готовить королевские спа. После непростой дороги в Шу Дзинг и сумасшедшего сна хотелось переродиться, а сделать это удавалось только в одном месте, и то не за один час.       — Так ночь же еще, Ваше Высочество. Вы уверены?       Некоторое время Азула смотрела прямо перед собой, осознавая услышанное. Потом покрутила головой, убеждаясь, что служанка не врет. Оказалось, что каким-то образом свечи зажглись, и спросонья Азула приняла их за утренний свет. Это было очень странно…       — Кто-то был здесь?       — Не думаю, Ваше Высочество. Могу спросить у стражи, если нужно.       — Ступай, — согласилась Азула и торопливо выпила настойку. Могло ли быть так, что свечи зажглись по ее внутреннему импульсу? Когда видела сон или когда подорвалась с головой, набитой осколками? Или же она просто зачиталась и заснула, забыв погасить свет…       Вздохнув, Азула потянулась к шкафу, достала рукопись и пролистала до того места, где остановилась. Казалось, во сне привиделась последняя прочитанная запись, но Азула не была уверена.       Взгляд упал на знакомые строчки, скользнул ниже…       «Когда-то мать говорила: влюбленный мужчина — жалкое зрелище. Что ж, Озай совершенно точно не влюблен, и я не понимаю, что испытывать по этому поводу. Радоваться? Сожалеть?..»       Азула не глядя заставила свечи вспыхнуть сильнее. Глазам сразу стало комфортнее, и складка между бровей разгладилась.       «Он ни в чем не ограничивает, никак не контролирует. Весьма прагматичен и при этом тактичен там, где надо. Пожалуй, все же стоит поблагодарить его за свободу во дворце, где сам титул — уже несвобода».       Губы Азулы непроизвольно скривились. Свобода? Слышала ли она хоть раз подобное от отца? Получала ли? Вот уж вряд ли… Бросив листы на постель, Азула дошла до столика, спешно налила воды и, отпив, вернулась к кровати.       «… И все же за это приходится платить. Нет больше в моем распоряжении ни сомнений, ни желаний. Озай забрал все в обмен на отупляющее чувство безопасности и принадлежности кому-то более знающему, более сильному. С ним я действительно… не пропадаю. Не соврал, выходит».       Азула прикрыла глаза, дожидаясь, когда настойка Ло и Ли подействует в полную силу. Наверное, сейчас не самое лучшее время продолжать чтение. Все же утром она собиралась проверить одно предположение о Пиандао, а после ее ждал совет по подготовке армии к прибытию кометы Созина. Слишком насыщенный день, чтобы неоправданно жертвовать сном…       — Ваше Высочество, позволите?       Азула невольно вздрогнула, но постаралась незаметно спрятать листы и только потом кивнула Асе.       — Я уточнила у стражи, сюда никто не заходил.       — Ты не гасила свечи, когда я уснула?       — Нет, Ваше Высочество, — Аса настороженно покачала головой, словно одних слов было недостаточно. — Вы долго читали, и я не стала вас тревожить… Кажется, я заснула раньше вас и не проверила перед этим спальню. Прошу меня простить!       — Все в порядке, можешь идти. Я справлюсь сама.       Дождавшись ухода служанки, Азула собрала листы и второй раз за ночь вернула их в ящик прикроватного шкафа. Копошиться в илистом дне собственной семьи не было ни времени, ни желания, но когда-нибудь ей все-таки придется это сделать. Вряд ли рукопись откроет глаза на незнакомые вещи, но наверняка подскажет Азуле, чего ждать от отца. Он умел быть другим, как оказалось… И это удивляло.