different

      Он снова уходил.       В какой-то период я даже надеялась, что мы сможем. Что у нас получится. Но мы не смогли.       Было больно видеть его таким красивым, таким счастливым. У него наконец-то всё налаживалoсь на работе, его звали, кажется, во все кинокартины, рекламы и шоу. Весь такой успешный, счастливый, но не мой.       А был ли он когда-нибудь моим?       Наши отношения, если их таковыми можно назвать, начались два года назад. Я влюбилась, как девчонка, откровенно пускала слюни на него, и не верила в то, что понравлюсь ему.       Однако, познакомившись с ним на корпорате какой-то большой «шишки», где я была организатором, я убедилась в том, что симпатия взаимна.       Арсений не ухаживал, не говорил о том, когда приедет, не писал мне о том, какая я красивая или умная, не подавал надежд на «наше» будущее.       Он сразу определил вектор наших отношений — переспав с ним один раз в гостинице в Москве, я проснулась утром одна. Он уехал, не сказав ни слова.       Тогда мне пришлось принять правила: никогда не говорить о нём, просто секс без обязательств и долгих речей. Ему больше ничего не нужно было от меня. Впрочем, Арс открыто это показал, сомневаться и строить надежды было бы глупо. Он хотел моё тело, а я хотела его.       Диссонанс. Противоречие. Боль от мыслей и чувств, которые задвинуть на задний план очень сложно.       Да, я могла отказаться от такого статуса. Могла сказать ему, что не хочу, чтобы всё продолжалось. Могла больше никогда не отвечать на его: «Привет, я в городе. Встретимся?»       Но позже, будучи прижатой им к матрасу, я могла лишь молить его о том, чтобы он продолжал.       Попов знал о моих чувствах. Я тоже была открыта с ним, почти сразу же заявив о том, как сильно люблю его.       Кажется, тогда он впервые за всё время, что мы встречались, исключительно в прямом смысле этой фразы, обнял меня и извинился, сказав, что не сможет дать мне взаимности. В тот вечер я долго плакала на его плече, а потом он ушёл. Снова.       Проходило время, мы виделись чаще, он приезжал в Москву из Питера чуть ли ни каждую неделю. Мы начали встречаться у меня на квартире, пару раз он оставался до утра, обнимая меня и прижимая к себе, даря мнимое чувство защищенности и заботы.       От него пахло разлукой и одиночеством. Арсений всегда был холоден и отстранен. По утрам он пил крепкий кофе и занимал мою душевую. Он много думал, предлагал мне прекратить всё это, винил себя за моё подавленное состояние, но я лишь улыбалась и говорила, что всё хорошо, не зная, как объяснить ему, что причина моего подавленного состояния — не он, а то, что его мало.       Я подсела на наши встречи. Хуже любого наркотика. Ломка по Арсению — самое ужасное и прекрасное чувство из всех, после любви, конечно.       Надлом произошёл в тот момент, когда в сеть стали просачиваться фото и видео с девушкой, которую считали его невестой. Преполагаемо, конечно. Это было жутко странно, Арс никогда бы так сильно не сглупил. Его личная жизнь всегда была за семью печатями.       Я сразу позвонила ему, хотя он и запретил мне. На удивление, он ответил, сказал, что «это точно не моё дело» и попросил (не в самой вежливой манере) никогда больше не спрашивать его о личном.       Я опешила. Посмотрев на себя в зеркало, я начала сравнивать себя с той, которой он позволял быть его «личным».       Стало мерзко.       Всё время я была лишь его грязной тайной, куклой, девочкой, которой он никогда не смог бы ответить взаимностью, конечно, если дело не касалось секса. В отношении него у нас было всё обоюдно.       Позднее в сети стали появляться новости о том, что завидный холостяк из известного шоу женится. Девочки, которые любили его, сходили с ума, но потихоньку принимали в их «семью» нового персонажа.       Я же медленно сходила с ума. Попов больше не появлялся в моей жизни. По всей видимости, поменяв сим-карту (так он делал за период наших встреч с десяток раз уж точно), он не отвечал на мои звонки.       Приняв свою участь, я старалась жить без него. Хотя жила ли я с ним когда-то?       Ответ был очевиден.       Арс появлялся на шоу, на красных дорожках и церемониях с ней. С той, которой я не смогла стать.       Она была идеальна, такая же, как и он. Они были прекрасной парой.       А мне ничего не оставалось, как жить дальше, в одиночку пытаясь бороться с ночными кошмарами, в которых Арсений уходил. Как и всегда.       Реальность, перетекающая в сновидение, хуже любой отравы.       Однако судьба, видимо, посчитав, что меня нужно добить, разрушить, поломать до конца, предоставила мне возможность увидеть его.       Мы встретились на площадке, где я проходила стажировку. Посчитав, что нужно что-то менять, я уволилась с прежней работы, решив уйти в радиорежиссуру. Меня всегда привлекало радио, но я не ожидала увидеть его утром, сидящего перед микрофоном во всём черном, с его этими ямочками на щеках.       Он даже поздоровался со мной, сыграв роль незнакомца.       Тогда я впервые почувствовала ненависть к нему. Я ненавидела его всем своим нутром, но ничего не смогла сделать, когда увидела в своей сумочке, которую я оставила открытой, его номер, написанный на клочке бумаги и приписку снизу: «А.»       Я хотела высказать ему всё. Сказать, как ненавижу, как люблю, как хочу, чтобы он был рядом, как мне плохо, как я хочу, чтобы он больше никогда не появлялся в моей жизни, как устала без него, как скучала по его поцелуям. Но единственное, что я сказала ему, когда после двух коротких гудков, он ответил на мой звонок:       — Привет, это я.       Он назвал адрес, спросил, нужно ли мне вызвать такси, но я отказалась, ответив короткое: «я буду».       Когда я приехала в отель на другом конце города, меня обдало волной ностальгии. Я чувствовала микс из разных чувств: страх, желание, ярость, боль.       — Привет, — проговорил он, когда я зашла в просторный номер.       Он смотрел на меня с упреком, будто бы обвиняя в том, что я всё-таки решилась приехать.       Я же стояла, как вкопанная, отчаянно пытаясь запомнить каждую морщинку на его лице, то, как по-новому были уложены его волосы, ссадину над бровью.       — Зачем? — спросила я, всё так же стоя около двери.       Арс сократил расстояние между нами, подойдя ко мне. Он жадно разглядывал мои ноги, руки, лицо, впитывая изменения.       Я покрасилась, сильно похудела и отрезала волосы. Без слов он подмечал всё, что упустил. А меня плавило от такого взгляда, но впервые я хотела уйти. Я любила его больше, чем когда-либо, но понимание того, что он теперь другой, резало изнутри.       Проведя ладонью по моей щеке, он тронул ею мои волосы, зарываясь в них, как делал это раньше.       Как же сильно я его ненавидела.       — Ты изменилась, девочка, стала чужой, — тихим голосом, дабы не спугнуть, протянул он, аккуратно поглаживая ладонью мой затылок, вторую расположив на талии.       Я не противилась, просто смотрела на него снизу вверх, пытаясь сдержать порыв дать ему пощечину.       — Зачем? — опять спросила я, вглядываясь в его глаза.       Они отливали зелёным, в них добавились вкрапления черного.       — Ты не понимаешь? — ответил он и улыбнулся. Натянуто. Горько.       — Нет.       Рука, лежавшая на моем затылке опустилась на подбородок, поглаживая его большим пальцем, он нахмурился. Я не тянулась к нему, как раньше, его это злило.       — Я не знал, что там будешь ты, но, увидев тебя, не смог сдержаться. Не жди ничего от меня, ты же знаешь правила?       Я молчала, спину обожгло холодом его ладони, я почувствовала, как правая рука пробирается под кофту, оставляя за собой рой мурашек. А ещё я отчетливо ощущала жар обручального кольца, которое я заметила сразу же, как вошла. Следы от его ладони горели огнём. Я хотела его. Хотела всего. Снова.       — Это неправильно. Ты женат. Ты даже не попрощался. Ты разбил меня. Уничтожил всё, что было во мне. Я ненавижу тебя, — скороговоркой произнесла я, когда его теплое дыхание скользнуло по моим губам.       — Девочка, я не обязан был. Ты знала, с самого начала знала всё. Нам было хорошо, чертовски приятно быть вместе, спать, иногда просыпаться. Трахаться до потери сил. Ты знала, что большего не получишь, но отчаянно продолжала верить. Эта вера тебя и уничтожила. Не я, — после своих слов он поцеловал меня, рывком прижав к двери.       Я застонала прямо в поцелуй, ударяя его по плечам.       Это неправильно. Этого не должно быть. Он не мой. У него на губах её вкус. Я не должна.       — Я тебя ненавижу, — прорычала я, пытаясь ухватить хоть единый глоток воздуха.       Арс не позволял мне вдохнуть. Целовал так отчаянно, так сильно сжимая в своих руках. Так, будто пытался что-то донести. Сделать своей. Снова. Но я спешила его огорчить — я всегда была и буду его.       — Я не верю тебе. Ты до сих пор влюблена, иначе, как объяснить то, как ты отвечаешь, — он нахально улыбнулся, переместив внимание на мою шею, кусая, оставляя отметины и зализывая их.       Меня трясло, перемолняло эмоциями. Я не могла противиться ему. Никогда.       Господи, за что?       Стремительно его руки освободили меня от одежды, оставив лишь в нижнем белье. Арс подхватил меня под бедра, позволяя почувствовать, как сильно он возбужден.       Через несколько мгновений мы переместились на кровать. Сминая простыни в потных ладонях, я стонала, подаваясь бедрами к нему, отвечая на ласки его зубов и языка. Он терзал мои соски, накрутив волосы на кулак и толкаясь в меня пальцами.       Попов был всё ещё одет, в мою голову пришло осознание, и я потянулась к его футболке, задирая её. Он перехватил мои запястья, пригвоздив их к кровати над моей головой.       — Следы мне не нужны, — строго произнёс он хриплым низким голосом, от которого я захныкала и закрыла глаза, не в силах смотреть на его голый торс, покрытый родинками.       — Боже, — пытаясь осознать происходящее, я открыла глаза и увидела Попова, стоящего надо мной.       Он снял брюки, вытащил ремень и тут же связал им мои запястья, возвращаясь к исследованию моего тела.       Я не думала ни о чём, кроме того, как же сильно хочу ощутить его в себе. Я не хотела его так сильно, кажется, никогда.       Сейчас всё было по-другому. Я даже подловила себя на мысли, что всё это сон.       Я боялась, что это он. Но в то же время была рада, что на смену ночным кошмарам, с Арсением в главной роли, пришли эротические сны, в которых мне было горько, но сладко. Желанно и опасно.       — Открой глаза и смотри на меня, когда я войду.       Он разорвал упаковку презерватива, натягивая его на член, пытаясь унять сбивчивое дыхание. От него несло жаром, на его лбу и шее проступила испарина, которую захотелось слизать, оставив при этом парочку засосов.       Осознание неправильности вернулось, стоило мне заострить внимание на его руках, на правой неизменно блестело кольцо.       Он принадлежал другой.       Войдя в меня, Арс выругнулся, глухо зарычав.       Мне стало противно от того, насколько это было хорошо.       «Он не мой» — истошно вопил внутренний голос, но я могла лишь отвечать на его толчки, придвигаясь ближе, желая ощутить его тепло.       «Это неправильно»       Толчок.       «Я никогда не прощу себя за это»       Ещё один.       «Как же я его ненавижу»       Толчок.       Толчок.       Толчок.       Арсений продолжал втрахивать меня в постель, любуясь моими красными щёками и приоткрытым в немых стонах ртом.       Я была близка к разрядке, он чувствовал это, я сжимала в себе его всё отчаяннее и сильнее. Поменяв положение, он приблизился к моим губам, рыча и кусая их поочередно. Верхнюю. Нижнюю. Я хлопала глазами, но пыталась смотреть.       Положив палец на клитор, он принялся растирать его, попутно продолжая оставлять метки на моём теле.       Не в силах более держаться, я кончила, туго обхватывая его член, из-за чего Арс дернулся вперед, сталкиваясь своим лбом с моим.       — Боже-боже, — прошипел он в мои губы, срываясь на беспорядочные толчки.       Поймав мои губы своими, он принялся целовать их. Нежно. Извиняясь за грубость.       Развязав мои руки почти вслепую, он совершил пару фрикций и кончил, расцеловывая мои запястья, которые успели покраснеть из-за трения с кожей.       В следующую минуту он рухнул рядом на постель, всматриваясь в мой профиль. Я лежала неподвижно, отходя от случившегося.       А ещё, кажется, по моим щекам катились слёзы.       Арс начал сцеловывать их, чем ещё больше подводил меня к черте истерики.       — Тише-тише, девочка, — я не поняла, как оказалась прижатой к нему, как он укрыл меня своим телом, продолжая успокаивать, — Прости меня. Я не должен был. Я думал, что смогу остыть за это время, что мы не виделись, но…       Договорить Арсению не дал звонок телефона. Выругнувшись, он поднялся с кровати, хватая одежду и спеша в ванную комнату.       Закрыв за собой дверь, он ответил на звонок, предварительно включив воду, чтобы я не слышала.       Вставать не хотелось, сил хватило лишь на то, чтобы укутаться в одеяло.             Объяснить самой себе его неожиданное проявление нежности я не могла. А ждать этого от Арсения было бы подобно ожиданию погоды у моря.       Он вышел из ванной уже одетым и темнее тучи. Звонила она. В этом я уверила себя, чтобы не идти за ним. Чтобы никогда больше не позволять ему ничего.       Но я знала, что позволила бы ему. Снова.