different

      — Крис, скажи, как мне это пережить? Как я буду? Что ты мне прикажешь делать? Почему именно сейчас, ты же знаешь, как все это время нам было тяжело… Боже, — сквозь слёзы скулила я, давясь воздухом и умирая под взглядом Эванса.       — Детка, я… — он стоял, оперевшись о дверной косяк и смотрел на меня пристально, не отводя взгляда.       Мне было сложно говорить, думать, дышать. Господи, как же было больно…       — Я… я так старалась. Я пыталась, понимаешь? — голос сорвался на хрип, я не сдерживала рыданий.       Крис дернулся. Но я сразу же подняла взгляд, безмолвно говоря «стоп». Если бы он приблизился ко мне хоть на дюйм, я бы сошла с ума.       — Я понимаю, детка, я всё понимаю. Я так себя ненавижу, так хочу всё исправить, но уже поздно.       «Поздно» — эхом отозвалось в моей голове.       Всё было поздно. И теперь мы должны были стать чужими. Притворяться, что не знаем друг друга, что никогда не были вместе, что не любили.       К этому расставанию мы шли долго. Через череду ревности, стычек по работе, слёз, криков и истерик.       Мы старались. Мы держались на страсти, любви, ненависти, да на всех чувствах. Мы пытались сохранить самое светлое, что осталось. Мы терпели, закрывали глаза. Много молчали, но так и не смогли.       Сегодня утром я уже предчувствовала этот разговор. Если честно, я предчувствовала ещё раньше, месяца четыре назад, когда Крис начал сдаваться. Но его не стоит в этом винить. Я сдалась намного раньше, подводя его к черте, уничтожая всё, что было между нами.       — Я так сильно тебя любил, это чувство оно…       — Любил, — повторила я слова Кристофера, понимая, что всё отныне будет в прошлом.       Я для него в прошлом.       — Мне больно, Кристофер, ты даже не представляешь, как сильно. Я… я… Боже, я веду себя, как девчонка-подросток, но я не знаю, как справляться дальше? В твоей квартире так много моих вещей, как я буду без тебя? Как?       Дыхание превратилось в отрывочный писк, я чувствовала, как по телу прокатывается отвращение. К себе. К Эвансу. К ситуации. К нам.       Хотя никаких нас больше не будет.       — Ты делаешь мне больно, я и так долго ждал подходящего момента. Я думал, что мы сможем, что получится, что мы это переживем, но, малыш, ничего не получилось, — он подошёл ко мне, опустился на колени и, расположив свои большие ладони на моих бедрах, заглянул в мои глаза, — Ты же видишь, где мы. Какие мы… Это должно прекратиться. Мы должны это закончить.       — Я… понимаю, — его голос и мягкие поглаживания успокаивали.       Я смотрела в его глаза и тонула в теплом соленом море своих слёз. Так не должно было случиться. Судьба пророчила нам счастье, а выходило совсем мерзко.       — Вот… — проговорил он, грустно улыбаясь. — Ты успокоилась? Мы можем продолжить?       Я выдохнула.       — Да, мы можем.       — Детка, это будет сложно. Нам будет сложно, но пообещай мне.       — Что? — я уставилась на него, как завороженная, такая глупая, такая влюбленная до одури девочка.       Господи, как же это неприятно…       — Когда всё случится: ты переедешь к себе, заберешь свои вещи, свою кружку, косметику, плед… Заберешь Леди, — на последнем слове голос Криса дрогнул, и я вспомнила, как по началу и он, и Доджер недолюбливали мою кошку Леди, но позже оба были от неё без ума. — Ни при каком случае не зови меня. Не звони мне. Не обозначайся. Не отвечай на мои звонки. На сообщения. Просто забудь меня на какой-то период времени, прошу.       — Что? Ты серьезно? Почему? — я была в недоумении.       Как я могла?       — Потому что я не смогу. Я приду к тебе. И больше не смогу… — на последнем слове я прикрыла глаза, чтобы держать слёзы, но в следующее мгновение почувствовала его теплое дыхание на губах, а позже и сами губы.       Он целовал меня. Отчаянно. Прощально.       Да. Это был последний раз. Он говорил мне это без слов, говорил, как сильно любит, как хочет отпустить, как ему сложно и страшно, как больно.       Я понимала его без слов, но, охотно отвечая на поцелуй, не отвечала за себя в реальности, поэтому во мгновение спустилась к нему на пол, обхватывая его лицо своими ладонями.       Поцелуй на вкус выходил солёным. Слёзы катились по моим щекам, я не могла сдержать чувственности и отстранилась. Лицо Эванса выражало все чувства, которые он пытался скрыть.       — Ты плачешь? — вдруг я заметила на его глазах слёзы.       Боже, до чего мы довели друг друга?!       — Я не хочу, чтобы это прекращалось. Боже, я так люблю тебя, — Крис опустился, облокачиваясь спиной о столещницу, подхватывая меня и перенося к себе на бедра.       — Крис… — проскулила я сквозь поцелуй, понимая, что нужно остановиться.       Но не могла.       Не сейчас.       Дайте нам больше времени. Я так хочу быть рядом.       Поцелуй превратился в страстный. Отчаянная похоть, жесткие касания, быстрое избавление от боли.       Эванс целовал меня, опустив ладони на мой зад, сжимая его до боли, такой приятной, такой нужной.       Думать о том, что всё это происходило в последний раз я не хотела. Мы так долго жили прошлым и будущим, поэтому упустили настоящее.       Я царапала его шею, задыхалась в слезах и стонах.       Мы почти всегда решали проблемы подобным образом, надеясь, что секс — лучшее лекарство от любой болезни. Однако, как оказалось, наша хворь не лечится, она смертельна, она несет погибель.       Как и наша близость. Мы сгорали. Было жутко жарко, я рывками попыталась освободиться от кофты и топа. Крис в ответ на мои действия, шлепнул меня по заднице, сердясь. Это его привилегия, он раздевал меня раньше.       Отомстив мне, он скинул с себя футболку, едва заметно ухмыляясь. Я залипла на несколько секунд, вспоминая нашу первую ночь. Все было по-другому. Мы боялись реакций, боялись мечтать, даже думать о том, что мы когда-то сможем.       Наш страх нас и убил.       Крис кусал мою шею, пытаясь не оставлять следов, пытаясь дышать не так громко, пытаясь не стонать.       У него не получалось.       Кожа горела, и я была уверена, что на ней расцветали синие засосы. Раньше я накричала бы на него за такое, но не сейчас. Он наконец-то дорвался, я наконец-то позволила.       Приподнявшись, Крис спустил джинсы и трусы, освобождая член, и тихо приказывая мне:       — Отодвинь трусики и шорты.       Я поспешно повиновалась, сама насаживаясь на него.       — Бля..— простонал он, подаваясь вверх и хватая меня за ягодицы.       Боже, боже мой, я сгорала от чувства наполненности. Он распирал меня, он не двигался, давая привыкнуть. Мне становилось дурно от чувств, поэтому я попыталась подняться, однако Крис не позволил.       — Детка, прошу, не двигайся, позволь запомнить.       Я всхлипнула, из глаз полился новый град слёз. Не в силах более сдерживаться я прошептала:       — Крис…       Он поднял меня, крепко держа за ягодицы, и резко опустил, не давая вести. Я скулила, покусывая губы, в перерывах крича от удовольствия, разрывающего меня на куски.       — Детка, я не смогу долго, помоги себе, — зафиксировав меня в одном положении над собой, проговорил он и начал толкаться в меня сильнее.       Я опустила руку ниже по животу, касаясь ей клитора, который болел от трения о лобок Эванса.       — Да, так, — сказал он, приблизившись к моим губам и проведя по ним языком.       Мы снова начали целоваться, но уже с удвоенной силой. Кристофер трахал меня, подводя к черте. Я больше не плакала, издавала лишь приглушенные стоны, которые тонули в поцелуе.       Спустя пару фрикций я кончила, наваливаясь на мужчину всем телом. Почувствовав смену угла, он покачнулся, беспорядочно двигаясь во мне. С жалобным стоном, кусая меня чуть выше соска, Крис кончил, изливаясь мне на бедро.       Закрыв глаза, я вспомнила о том, что мы расстаёмся.       Крис сидел неподвижно, обнимая меня за талию.

***

      — Ну что, Леди, старый новый дом? — проговорила я, плюхаясь на диван, стоящий в углу гостиной моей квартиры.       Кошка повела хвостом, но всё же прыгнула ко мне на колени, едва вонзаясь в кожу когтями и мурлыча.       — Да, кошечка, да, так вышло, — она замяукала, аккуратно устраиваясь поудобнее на моих ногах. — Я тоже буду скучать. Но я обещала. Я не позволю ему вернуться.