Scaramouche's Acceptio. «...spero»/Принятие. «...я надеюсь»

Скарамучча тихо проходит в чужую комнату и прикрывает дверь за собой. Судорожно втянув воздух носом, он проходит дальше, разглядывая Казуху, который повёрнут к нему спиной. Друг привык вставать рано даже по выходным, но, скорее всего, в свой день рождения решил поспать подольше. Вот только Скарамучча решает нарушить чужие планы, поэтому подходит ближе. Аккуратно присев на корточки рядом с кроватью, детектив протягивает руку, чтобы потормошить друга за плечо. — Чего ты там крадёшься? — неожиданно спрашивает Казуха и поворачивается лицом к перепуганному Скарамучче. — А… Я… Я думал, ты ещё спишь… — заплетающимся от страха языком произносит детектив, приложив руку к груди, где подскочило сердце. — Чёрт… Казу… Светловолосый смеётся в голос и присаживается на кровати, протянув руки к парню и поправив его спутанные передние пряди. — Прости… — тихо произносит психолог и качает головой. Скарамучча лишь ухмыляется, резко вытягивает руки и влетает в Казуху, повалив того на спину. Крепко обнимая и щекоча светловолосого, темноволосый громко смеётся в такт Казухе. Каэдэхара пытается отбиться, но детектив не выпускает его из крепких рук. — Кто это тут взрослый мальчик? — смеётся Скарамучча и трётся щекой о чужую голову, словно кот. — А-а! Скар! — воет Казуха, пытаясь пощекотать друга в ответ, на что тот громко вскрикивает и щекочет светловолосого ещё сильнее. — С днём рождения… Казу… — с одышкой произносит детектив и крепко обнимает друга, утыкаясь носом в его щёку. — С-спасибо, — с таким же сбитым дыханием отвечает Каэдэхара и прижимается к парню в объятиях. Оба тяжело дышат, так и не одержав победу друг над другом, поэтому переводят дыхание. Скарамучча невесомо касается губами щеки Казухи и садится на постель, смотря на то, как Каэдэхара, кряхтя, тоже пытается подняться. Детектив усмехается с него, за что получает ощутимый щипок в бок. Скарамучча шипит и потирает участок кожи, с болью в глазах смотря на друга. — Щекотун, блин, — бубнит Каэдэхара, но улыбки не скрывает. — Хочешь ещё? — спрашивает парень, на лице которого медленно расползлась коварная ухмылка. — Нет! — Казуха резко встаёт с кровати и отбегает к двери, держась за ручку. — Если хоть пальцем притронешься к моим чувствительным рёбрам, то я откушу тебе руку! — заявляет он и резко выходит из комнаты, когда Скарамучча, сквозь смех, начал подниматься с кровати. Казуха вскрикивает на всю квартиру, когда руки друга ловят его в проходе кухни. Не беря во внимание чужую угрозу, ловкие пальцы детектива закрадываются под домашнюю футболку Каэдэхары и начинают щекотать чужие рёбра. Светловолосый извивается змеёй и пытается отбежать, но Скарамучча не даёт ему это сделать. — Ну х-хва-атит! — молит Казуха, пытаясь поймать чужие руки под своей одеждой. — Скар, не издева-айся-я! Скарамучча смеётся парню на ухо, после чего вынимает руки из-под футболки и кладёт ладони на чужую грудь, прижимаясь к спине Казухи. Каэдэхара, тяжело выдохнув, расслабляется в объятиях и накрывает чужие ладони своими. Скарамучча утыкается носом в изгиб шеи Казухи и слегка трётся кончиком носа, что незамедлительно вызывает табун мурашек у именинника. — Какой-то ты сегодня слишком ласковый, — выдаёт на смешке Каэдэхара и протягивает руку назад, чтобы почесать друга за голову. — Конечно… у тебя день рождения раз в году, — бубнит Скарамучча в чужую шею и прижимает друга к себе так сильно, словно не видел его половину жизни. — Ага… — протягивает психолог. — Значит, ты только по праздникам такой добрый? — он поворачивает голову и утыкается носом в чужой висок. — Я всегда добрый, — Скарамучча поднимает голову и смотрит в алые глаза. — Нет, ты злюка маленькая, — усмехается Казуха и ненавязчиво выпутывается из чужих объятий. — Злюка — так злюка, — не спорит детектив и отходит к кухонному шкафу, вынимая оттуда припрятанную праздничную коробку, которая стояла там несколько дней. Парень поворачивается к Казухе и слегка приподнимает уголки губ в улыбке. Светловолосый, не скрывая интереса, рассматривает коробку с бантиком в чужих руках. — Казу, я не силён в поздравлениях, да и ты знаешь моё отношение к любым праздникам, — начинает Скарамучча. — Но я хочу сказать тебе спасибо, что ты присутствуешь в моей жизни… спасибо за то, какой ты есть… желаю тебе всегда расти дальше и не останавливаться на достигнутом, — тихим голосом продолжает Скарамучча, чувствуя лёгкий дискомфорт от поздравления, ведь для него это было всегда нелюбимой частью праздника. — Поздравляю тебя… Подрагивающими от волнения руками парень протягивает светловолосому коробку, которую Казуха аккуратно принимает. Он смотрит в глаза Скарамуччи и улыбается. — Спасибо, Скар… — шепчет, после чего тянет за красный бант. Затаив дыхание, Каэдэхара приподнимает крышку, и его глаза округляются. Взгляд с подарка тут же перемещается на чуть смущённого Скарамуччу, который скрестил руки за спиной. — П-правда? — неверящим шёпотом выдаёт Казуха и вновь смотрит внутрь коробки. Парень кладёт её на стол и аккуратно вынимает уже другую коробку, в которой и лежит подарок. Удивление и радость на чужом лице позволяют Скарамучче выдохнуть с облегчением. Теперь он точно уверен, что угадал с подарком, хотя с ним прогадать было сложно, ведь Казуха полгода говорил темноволосому о том, как хочет новый фотоаппарат. — Ох… Чёрт… ты даже модель запомнил, — жалобным голосом вытягивает Казуха и открывает коробку. — Скар… ты… ты и вправду запомнил, — он поворачивается к другу с благодарностью в глазах. — Конечно, — хмыкает детектив. — Сложно было не запомнить, ведь ты каждый день говорил о том, насколько этот фотик превосходит твой старый. — Ой, неправда! — отмахивается Казуха, кладёт новый фотоаппарат на стол и подходит к Скарамучче, заключая того в объятия. — Ты запомнил, потому что любишь меня, — дразня, проговаривает Каэдэхара, чувствуя, как дрогнули чужие руки на его спине. — Можно я пошучу, что ненавижу тебя? — произносит темноволосый и поглаживает Казуху по спине. — Не-а, — машет головой светловолосый. — Я ведь знаю, что это не так… Казуха приподнимает голову и внимательно смотрит в слегка смущённые и скованные глаза друга. — Скар… ты и сам знаешь, что способен на любовь… разную любовь, — тихо произносит Каэдэхара, уловив, как шумно Скарамучча выдохнул. — Я понимаю, как тяжело произносить слова любви, но я считаю нужным этому учиться… Давай попробуем? — Нет, — резко отвечает Скарамучча с неприсущим ему холодом и отстранённостью. — Скар, — настаивает Казуха и вынуждает посмотреть в глаза, — я люблю тебя, — мягко произносит он и видит, как Скарамучча отводит взгляд и пристыженно кусает себя за нижнюю губу. — Казу… — мычит детектив, сжимая на спине чужую футболку. — Н-не могу, — машет головой. — Можешь… Ты ведь чувствуешь ко мне любовь, верно? Не романтическую, конечно. Я поэтому и сказал, что она бывает разной, — уточняет светловолосый. Скарамучча зажмуривается, готовый взвыть от этой муки. Да, он знает, что любит своего лучшего друга, но совершенно не может произнести три простых слова, от которых испытывает отвращение. — Скар… У меня был момент в жизни, когда я не дождался этих слов от одного важного человека, хотя и сам их не сказал, — вкрадчиво начинает Казуха. — Думаю, будь кто из нас посмелее, может, что-то в моей жизни пошло бы иначе? Нужно выражать любовь к близким, родным, друзьям и любимым… — продолжает он, пока Скарамучча внимательно смотрит в алые глаза. — В этом нет ничего постыдного. Но… Но если ты вдруг будешь молчать, не скажешь таких важных слов, то может стать уже поздно, — грустно улыбается Казуха, вспоминая свою школьную любовь. — И чувство сожаления куда губительнее, чем отвращение к таким важным словам… «А ведь я не успел сказать маме о том, что люблю её… Как часто я вообще говорил ей подобное? Несмотря на то, как сильно мама меня любила, я редко говорил ей что-то важное», — с грустью подмечает Скарамучча и сильнее прижимает Казуху к себе. И только Скарамучча размыкает губы, чтобы произнести то, что так важно его другу, как раздаётся звонок в дверь. Скарамучча наспех разрывает объятия и идёт в коридор, сказав Казухе, что приехал курьер. Каэдэхара лишь кивает с пониманием, обнимает себя за плечи и, глядя на новый фотоаппарат, мягко улыбается.

***

Скарамучча неуверенно стоит напротив чужой двери в квартиру и заносит кулак. Кусает себя за нижнюю губу и вновь чувствует какой-то подрагивающий страх, что перекатывает волнами внизу живота. Этот страх похож на волнение, но выявить причину детективу пока что так и не удалось. Набравшись сил, парень стучит пару раз и резко делает шаг назад, гипнотизируя синими глазами дверь, которая открылась через несколько секунд после стука. Увидев хозяина квартиры, который жестом приглашает войти, Скарамучча нервно сжимает пальцы в кулак в кармане пальто. — Добрый день, детектив, — равнодушно произносит медик. Скарамучча улавливает на себе заинтересованный взгляд голубых глаз, который пробегается по чужому лицу и спускается ниже, изучая привычную для темноволосого довольно официальную одежду. — Добро пожаловать в обитель холода, серости, одиночества и разврата. — Привет. Детектив обходит Альбедо, стараясь скрыть взявшееся из неоткуда чувство неловкости. Скарамучча медленно проходит по коридору, а Альбедо тихо следует за ним: — Чай? Кофе? Мужское тело? — Тц… — темноволосый оглядывается на Альбедо и всем своим видом пытается показать, что шутка не удалась, но это вызывает лишь ещё большую ухмылку на лице медика. — Я не планировал задерживаться, — холодно проговаривает детектив, — так что давай без чая, кофе и чужих тел, а сразу к делу. — Зря, получается, притащил тот труп из морга, — судмедэксперт разочарованно качает головой. — Займешься им, когда я уйду, чтобы вам не мешать. Скарамучча останавливается у двери в комнату Альбедо, скрещивает руки на груди и поворачивается к другу. — Да, здесь находится моё любовное ложе, на котором я иногда предаюсь плотским утехам со своей постоянной партнершей, — медик поднимает правую руку и игриво улыбается. — Я бы вас познакомил, но, боюсь, ревновать буду. Я жуткий собственник. На чужую шутку Скарамучча лишь закатывает глаза и вздыхает. Альбедо ведёт плечами и открывает дверь перед другом: — Прошу. — Спасибо. Скарамучча проходит в комнату и замирает. Глаза рассматривают идеальную чистоту и опрятность. На окнах тяжёлые плотные шторы, недалеко от кровати стоит мольберт, а на тумбочке лежит кукла Кли. Девочка явно была тут после Скарамуччи ещё несколько раз и, возможно, забыла свою игрушку. Детектив ёжится от внутреннего дискомфорта. Ему неловко вот так стоять и глазеть на чужую спальню, особенно на кровать, которая почему-то сразу же вызывает какие-то неподобающие мысли. Ещё и Альбедо стоит прямо напротив и смотрит в чужое лицо, что прекрасно ощущает темноволосый, нервно сглотнув. Медик разглядывает друга ещё какое-то время, после чего поворачивается к стоящему у стены шкафу. Подходит и одним движением вываливает всю одежду с одной из полок на пол. Скарамучча проходит дальше, заинтересованно выглядывая из-за плеча блондина и замечая на куче вещей тонкие красные стринги с бусинками. «Блять…» — резко думает Скарамучча и делает один шаг назад, стараясь прямо сейчас забыть увиденное. Без тени смущения Альбедо поднимает нижнее белье с заводской биркой и пристально рассматривает. Он хмыкает и переводит взгляд на Скарамуччу, покручивая стринги на пальце: — Уверен, сейчас что-нибудь подберем. «К-как… как он может стоять с серьёзным лицом и крутить на пальце это…» — изумляется Скарамучча и вновь ловит себя на том, что слишком серьёзен. Детектив выпучивает глаза и шокировано смотрит на Альбедо, словно боится перевести взгляд на стринги. — Боюсь спросить откуда… кхм… можешь не крутить ими перед моим лицом? — темноволосый машет ладонью, чтобы Альбедо поскорее убрал стринги с его глаз. Альбедо равнодушно смотрит то на детектива, то на стринги. Ни одна мышца на его лице не дрогнула, а на смущение или стыд нет ни намёка. — Не переживай, они чистые, — медик перехватывает двумя пальцами пластиковую бирку. — Судя по бирке — даже ни разу не надетые. Но, если хочешь, могу поносить их пару жарких дней, а потом подарить тебе, — на лице появляется довольно странная улыбка. Скарамучча, как обычно, не удостаивает медика ответом на очередную шутку. Парень скептически изгибает бровь и не скрывает в своём взгляде полнейшего отвращения. — Скорее всего, это очередной подарочек от Венти, — безэмоционально проговаривает. — Ладно, где-то здесь у меня был… «Венти?» — с замиранием сердца детектив повторяет чужое имя в своей голове, следя за движениями медика. — «Чёрт… И насколько… насколько же вы с ним близки, Альбедо?» Альбедо опускается на колени на пол и принимается рыться в куче вещей. Скарамучча нервно сглатывает, когда чужая ткань футболки оттопыривается и открывает вид на ключицы блондина. Детектив пытается сконцентрироваться на чём-то другом, но синие глаза неумолимо приковываются к выпирающим ключицам худого судмедэксперта. — Надеюсь, ты найдешь не комплект к этим стрингам? — решает спросить Скарамучча, чтобы разрушить давящую и неловкую тишину в комнате. Альбедо поднимает голову и смотрит на детектива снизу-вверх. Кажется, медик замечает, что ткань его футболки открыла вид на часть тела, поэтому его руки сами одергивают футболку, а губы растягиваются в истеричной улыбке: — Чулочки, разве что. Хотя они достались мне… как обладателю костюма кошкогорничной. Хочешь покажу? Скарамучча с поражением принимает проскользнувшую в голове мысль о том, что ему безумно этого хочется. И так сильно, что он чуть не сказал «да», но в место этого произносит: — А… н-нет? — он говорит вопросительно, с сомнением и со стыдом, думая лишь о том, что ему нельзя соглашаться. — Увижу на вечеринке, если ты решил идти в этом костюме… — отмахивается, пусть внутри и чувствует, как погибает дикое желание. — Я не решил, я проиграл спор, — со вздохом напоминает Альбедо. — А, точно, кажется, в шкафу же … — он поднимается с колен и вновь отходит к шкафу. Скарамучча отступает в сторону, чтобы пропустить Альбедо, и рука медика, открывая раздвижную дверь, случайно соскакивает и несильно ударяет детектива в плечо. Блондин, как ошпаренный, отскакивает в сторону, затем, за секунду осознав происходящее, вздыхает: — Прости. Рефлексы… Скарамучча смотрит в чужое лицо и понимает, что начал сдаваться. — Ничего, — детектив потирает плечо ладонью и отмахивается от «пустяка», который стоил ему резким биением сердца и желанием, чтобы Альбедо прикоснулся к нему ещё раз. — Так что конкретно ты ищешь? — Вспомнил, вот, что у меня где-то была интересная военная форма позапрошлого века. — Военная форма? — детектив поднимает брови. — Не думал, что тебя интересуют подобные костюмированные вечеринки. — Да, эдакие кинки-пати посещаю. А вообще, так-то я служил, поэтому подобное меня привлекает. К слову, Венти тоже служил, — бегло отвечает Альбедо, словно произносит выученный текст. Удар сердца бьёт прямо в грудную клетку. Скарамучча хмурит брови и еле сдерживает себя от странных жгучих мыслей, которые недавно стали посещать его голову. Почему-то от упоминания Венти в жизни Альбедо, Скарамучче сразу становится не по себе. Природа таких ощущений темноволосому неизвестна, но он явно не дурак, поэтому догадывается, пусть и пытается заниматься самообманом. — А вообще, уверен, такая форма тебе очень пойдёт, — продолжает Альбедо, как ни в чём не бывало. «Но я же хорошо отношусь к Венти… Да, он достаёт Сяо, но и тот, кажется, уже давно не против… Тогда почему я чувствую к Венти что-то неприятное и режущее?» — продолжает размышления Скарамучча, одновременно слушая голос медика. — Хм… и вы… вместе служили? — осмеливается задать вопрос Скарамучча на чуть сбившемся дыхании. Не прекращая перебирать вещи, что висят в шкафу, Альбедо отвечает: — Да. Мы с ним знакомы, кажется, лет двести, хах. Хотя, думаю, даже больше. И учились тоже вместе, и служили вместе, и когда-то жили вместе. Но между нами нет ничего, кроме дружбы. Ну, с привилегиями иногда, но лишь до того момента, пока мы оба свободны. Хммм… Чужие слова вновь впиваются иглой в сердце. Скарамучча старается держать спокойствие на лице, но вот его сердце сейчас, кажется, услышит и сам Альбедо, ведь этот неугомонный орган так шумно стучит. — Кажется, вы с ним через многое прошли… — неловко говорит детектив. — Получается, он хороший и надежный друг… Альбедо достаёт из шкафа аккуратно висящую на плечиках форму, спрятанную под длинным чёрным плащом. — Вот, нашёл. Висела в самом дальнем углу. Зато гладить не надо. Хотя… пахнет пылью и мной, так что я бы её постирал, — он протягивает одежду детективу. — Такая необычная форма… будто действительно из прошлого века… — темноволосый осторожно касается ткани. — И откуда это у тебя… словно настоящая. Завороженный интересным и красивым костюмом, Скарамучча практически забывает о всех своих мыслях, что терзали его. — Относительно Венти… — Альбедо роняет взгляд в пол. — Он действительно хороший друг, чего нельзя сказать обо мне. Я перед ним в долгу… а ещё… я ужасно виноват. А, эм, — он вновь меняется в лице и надевает маску холода, — если я не ошибаюсь, то девятнадцатый век, — он кивает на форму. — Я же говорил, что мне уже больше двухсот лет, вот и служил от скуки. А форму сохранил для ролевых игр. Детектив ничего не спрашивает про долг и вину, потому что понимает, что это явно не та тема, которую Альбедо захочет обсуждать с коллегой по работе. Он полностью фокусирует внимание на одежде и сводит брови к переносице. — Д-девятнадцатый? — переспрашивает детектив. — А понял… кажется, я тогда не осознал, что ты опять пошутил… Но по ощущениям, словно из самого девятнадцатого века, — он слабо усмехается и поднимает на Альбедо глаза. — Мне нравится. Я даже удивлён, что ты сдержал обещание не предлагать пошлятину. Медик в ту же секунду достает из кармана красные стринги и протягивает их детективу: — Надень это под форму. Скарамучча тут же хмурит брови и широко раскрывает глаза, не скрывая культурного шока. — Фу! Убери эти неудобные, некрасивые и застревающие в заднице трусы, — пошатнувшись, он закатывает глаза. — По опыту глаголишь? — Альбедо смеётся. — Форму примеришь? — По жалобам девушек, — исправляет Скарамучча и отводит взгляд.— Думаю, примерю… ещё надо понять, подойдет ли размер. Парень слабо поднимает взгляд и краем глаза смотрит на лицо медика. — Тебе помочь? — Альбедо расстегивает пуговицу и снимает плащ. Вешает его на руку и бегло осматривает форму. — В плечах должна быть ок, мы с тобой вроде одинаковые… Скарамучча перебирает пальцами ткань белой рубашки и прикусывает губу. «Получается, я примерю одежду, которая когда-то была на Альбедо?» — с замиранием сердца думает парень. — «Блять… фу… ну что за розовые сопли», — резко ругает он себя. — Я не знаю нужна ли мне помощь с этим костюмом… подобное я ни разу не надевал, — Скарамучча отвлекается от мыслей и поднимает глаза на Альбедо. — Сам как считаешь нужным? — Если ни разу не надевал, тогда давай помогу. Если надеть неправильно, то смотреться будет так себе. — Х-хорошо… — детектив снимает с вешалки оставшуюся часть костюма и с просьбой о помощи в глазах смотрит на Альбедо. — Сначала рубашка? — Думаю, штаны и рубашку ты можешь надеть сам, а я просто поправлю все уже на тебе. Помогу надеть и застегнуть жакет, подцепить аксельбант и плащ. Идёт? — спрашивает, а затем ехидно улыбается и добавляет: — Но, если хочешь, могу, конечно, и штанишки на тебя натянуть. — Тц. Сам штанишки натяну… — фыркает Скар. Скарамучча отворачивается лицом к зеркалу, пока Альбедо идёт к кровати. Встав спиной к медику, детектив неуверенно, но быстро снимает свою одежду. Холод этой квартиры пробирает до костей, как только Скарамучча обнажается. Чтобы не замерзнуть и не дать медику лицезреть своё тело, детектив мигом надевает брюки и застёгивает рубашку. Смущение уже кипит в висках парня, отдаваясь болью, но он старается игнорировать чужой взгляд на своей спине. Застёгивая последнюю пуговицу, детектив поворачивается к медику. — Как-то так? — неуверенно проговаривает Скарамучча. — Почти. Альбедо подходит к детективу ближе, берется за низ рубашки и одергивает её вниз, чтобы разгладить все складки. Тело Скарамуччи пошатнулось от довольно весомой силы блондина. «Ч-что он…» — тут же паникует Скарамучча, чувствуя ненавязчивые касания медика. — Вот так, — заправив рубашку, Альбедо помогает надеть чёрный жакет и принимается застегивать серебряные пуговицы. Альбедо без причины роняет слабый смешок, от которого тёмные пряди у чужих висков раздуваются. Скарамучча не знает куда смотреть, поэтому утыкается глазами во все места этой комнаты, лишь бы не смотреть на медика. Бледные ладони скользят по груди Скарамуччи вверх и останавливаются на поднятом воротнике. Альбедо застегивает последнюю пуговицу и подтягивает белый ворот рубашки немного вверх, чтобы его край было видно из-под жакета. Скарамучча настолько потерялся в прострации из-за неловкости ситуации, что совсем не заметил, как медик нечаянно прикоснулся пальцами к его шее. Взяв аксельбант, Альбедо цепляет его на грудь Скарамуччи. Скарамучча чувствует его руки на своём теле, груди, талии, коже. Детектива пробирает озноб от такой интимной обстановки и, кажется, он начинает слегка паниковать. Не может принять то, как плавно Альбедо разглаживает на нём одежду и ведёт руками по торсу, но в то же время не хочет, чтобы это прекращалось. Альбедо берет с кровати плащ и набрасывает на плечи детектива. Он застегивает пуговицу и отходит, чтобы оценить результат. Скарамучча стоит перед зеркалом, с интересом рассматривая своё отражение. Крутится из стороны в сторону, пытается понять — нравится он себе или нет. Синие глаза досконально и дотошно изучают каждую мелкую деталь, каждый сантиметр собственного тела, на которое так идеально села форма. — Admirablement, — задумчиво проговаривает Альбедо. — Я бы отдался тебе в плен. Детектив осматривает себя, всё ещё продолжая искать недостатки из собственной головы. Он крутится из стороны в сторону, но не может не отметить, что форма и вправду ему к лицу, как и говорил Альбедо. — Ты был прав насчёт того, что мне идёт, — улыбается Скарамучча. — Спасибо Он поворачивается лицом к Альбедо и сразу же пятится назад, понимая, что они оказались нос к носу. Без единой эмоции в глазах, Альбедо кладёт руку на пояс и притягивает Скара обратно, не давая тому отойти. Медик придвигается совсем близко к его лицу и щурится, всматриваясь в синие глаза. У Скарамуччи застревает ком в горле. Парень шокированным взглядом смотрит в голубые глаза, чувствуя исходящие от них холод и серьёзность. Медик кладёт дрожащую ладонь на щёку оцепеневшего и затаившего дыхание детектива и большим пальцем что-то смахивает. Скарамучча шумно выдыхает сквозь приоткрытые сухие губы, вздрагивает от прикосновений, но не может отстраниться. Его так и тянет прильнуть к чужому телу, но Скарамучча вспоминает, насколько может быть болезненным физический контакт для Альбедо, пусть он и сам сейчас касается темноволосого. Руки, которыми из-за неожиданности детектив хотел упереться в грудь Альбедо и оттолкнуть его, так и застыли в воздухе. — Mi dispiace, ворсинка, — медик отходит и демонстрирует детективу нитку, которую убрал с его ресниц. — Что ж, размер, кажется, подходит отлично, даже подшивать не надо. Берешь? Скарамучча смотрит на нитку и судорожно кивает. Он пытается выровнять собственное дыхание и стереть из памяти ощущение чужих прикосновений к своей талии. Парень выдавливает из себя тихое: — Да, возьму… спасибо. Судмедэксперт смотрит на детектива через зеркало на двери шкафа, а затем вздыхает. Скарамучча плавно отводит взгляд и теряет его в форме, которую вновь начал зачем-то рассматривать. — Жаль, что с картиной ничего не вышло… я все ещё продолжаю грезить о том, чтобы запечатлеть вашу красоту на белоснежном холсте… — раздаётся голос Альбедо позади, и Скарамучча, явно не ожидавший таких слов, буквально давится воздухом и поворачивается к блондину. — Ну… раз уж я здесь, то… — неуверенно бубнит детектив, — можем попробовать… наверное? — он поддевает пуговицу, и тяжелый плащ спадает на пол. — Правда я не знаю в какой одежде… что конкретно ты хотел нарисовать? — Я бы хотел что-то более… эстетичное? — Альбедо отходит к столу и достает из ящика портупею и тонкие черные ремни. — Но не настаиваю. Комфорт превыше всего, — он поворачивается, демонстрируя целый набор черных ремней. Скарамучча нервно сглатывает, мозг упорно сигнализирует о том, что перед ним слишком интимные вещи, в то время, как в сердце сидит желание поскорее всё это надеть, а лучше — позволить Альбедо одеть детектива в эти ремни. — А… это, видимо, к стрингам, — брюнет кивает, подавив нервный от напряжения смешок. — Не думаю, что подобные вещи — моя тема… но можем попробовать, — проговаривает, неловко принимая портупею из чужих рук. «Зачем я… Зачем я соглашаюсь на то, что так отталкивает меня?» — с паникой думает Скарамучча, рассматривая вещицу в своих подрагивающих руках. — Хм… разденешься? Ну, до белья в смысле… У меня фетиш на рубашки, — говорит Альбедо. — Они предают настолько сильную эстетику, что ничего не могу с собой поделать. Скарамучча осматривает портупею, а на слова Альбедо мелькает позорная мысль, что детектив сейчас сделает что угодно ради этого странного судмедэксперта. — Хочешь оставить меня в одной рубашке? — усмехается темноволосый. — Твоё тело очень красивое, — шепчет Альбедо, медленно стягивая со Скарамуччи жакет. — Если ты позволишь, я бы хотел зарисовать тебя в белой рубашке, чёрных шортах и чулках. Скарамучча чуть ли не задрожал от чужого шёпота. Он практически опьянённым взглядом смотрит на Альбедо, который стоит так близко и медленно раздевает его. — Чулках? — со смешком переспрашивает Скарамучча, хотя ему сейчас явно не до смеха. — И ты думаешь, что это будет эстетично? Странный ты… «Я не знаю, что происходит в твоей голове, но сейчас я соглашусь на любую идею», — с позором думает детектив, чуть сводя брови к переносице, когда воздух, несмотря на холод в комнате, стал чуть удушливее. Скарамучча старается говорить спокойно, не показывать своего смущения и желания, поэтому покорно стоит, прикусив губу, словно сейчас ему не стыдно за происходящее и собственные мысли. — Мне жаль, что ты не видишь, насколько же ты на самом деле красив, но, тем не менее, я могу тебя понять, — голос Альбедо обволакивает сознание Скарамуччи, который готов лишь слушать и внимать этому прекрасному голосу. — В общем, я бы хотел, чтобы ты надел белую рубашку, чёрные чулки и чёрные шорты, портупею и, если готов, портупею-наручники на запястья. Понимаю, что прошу много, поэтому пойму, если ты… — Я согласен, — на одном дыхании выпаливает Скарамучча, который сам не ожидал подобного от себя. — Что-то вроде «вызов самому себе»? — догадывается медик, на что детектив только хмыкает. — Раздевайся тогда, сейчас найду шорты. — Я даже удивлен, что они у тебя есть… ты не очень похож на того, кто носит подобное, — Скарамучча стягивает брюки и вешает их на спинку стула. — В одно время я увлекался фотографией, — отвечает Альбедо, роясь в шкафу. — Оттуда у меня и портупея, и ремни, и чулки, и ещё много всего. У меня особый фетиш был на чёрно-белые фото с ремнями. Хммм… — он достает из шкафа чёрные высокие шорты и разворачивается к Скарамучче. — Вот, надень, и рубашку в них заправь. Поищу пока чулки. Детектив кивает. Он надевает на обнажённые ноги шорты, застёгивает пуговицу и заправляет рубашку. Пока Скарамучча справлялся с одеждой, Альбедо уже поставил мольберт и подготовил всё необходимое для работы над картиной. — Подумал по поводу наручников? — Альбедо снимает резинку с волос и заново завязывает хвостик, на что Скарамучча еле отводит взгляд от такого завораживающего действия. — Да, делай, что хочешь… — как-то отстранённо отвечает Скарамучча, который пытается показаться холоднее, лишь бы не показать смущение. Похоже, за это время он решил-таки убедить себя довериться Альбедо. Возможно, из-за того, что во взгляде голубых глаз совсем нет эмоций и чувств, и это внушает детективу уверенность, что черту медик не перейдет. — Супер, спасибо, — благодарит блондин. Скарамучча стоит около кровати, одетый в высокие чёрные шорты, в которые заправлена белая рубашка, и плотные чёрные чулки. Портупея и наручники лежат на столе, ведь детектив не очень понимает, как именно Альбедо хочет их на него надеть. Художник присаживается на корточки около ног Скарамуччи, берет два тонких ремешка и надевает их на чужое бедро чуть выше чулка. Детектива прошибает током. Он в замешательстве смотрит на Альбедо у своих ног и старается не вздрагивать от чужих касаний к своему бедру. Пальцы медика холодные, отлично контрастируют на разгорячённой коже темноволосого. Скарамучча тяжело вздыхает, молясь, чтобы это прекратилось и не заканчивалось одновременно. Альбедо заканчивает, резко поднимается и шумно выдыхает. Детектив смотрит куда-то в сторону, стараясь не пересекаться с Альбедо взглядом, пусть очень хочется. Ему даже на секунду кажется, что тело медика дрожит, но Скарамучча не решается посмотреть на парня и проверить свою догадку. — Так, теперь на грудь, — мотнув головой, блондин тянет портупею со стола. — Руки разведи в стороны. — Понял… Художник затягивает ремни на груди Скарамуччи, осторожно и нежно, на что у детектива перехватывает дыхание и он не дышит несколько секунд. С замиранием сердца и завороженными глазами детектив смотрит на макушку Альбедо. Медик аккуратно затягивает ремни, поправляет где-то рубашку, вновь притрагиваясь к разряженному телу темноволосого. — Готово, — Альбедо поправляет складки на рубашке, чтобы они казались более эстетичными. — Остались только запястья. — Какую позу мне принять? — Скарамучча опускает взгляд на свои тонкие ноги, прикрытые шортами и чулками. — Я выгляжу нелепо… — со стыдом роняет он. — Ты не прав, — художник кладёт ладони на пояс детектива и немного толкает того назад, заставляя отступить. У Скарамуччи в который раз перехватывает дыхание от подобного, а сердце ударяется о грудную клетку, норовя выскочить. — Выглядишь очень красиво… подобная одежда тебе идёт, — продолжает медик. — Пх… — Скарамучча фыркает и присаживается на кровать. Хоть Альбедо уже и убрал ладони, но парень всё ещё чувствует холод его рук на своём теле. «Даже не знаю, хочу ли я, чтобы это было сном или нет?» — размышляет парень, протягивая руки блондину. — Скажи, если будет туго или некомфортно, — художник надевает широкую портупею-наручники на тонкие запястья. Это было сказано, по мнению Скарамуччи, таким заботливым тоном, что детектив просто замирает на месте и неотрывно смотрит в лицо сосредоточенного на работе художника. Альбедо заводит скованные наручниками руки детектива над его головой и прогибает парня назад, заставляя того опуститься спиной на кровать. Он укладывает Скарамуччу поудобней, сгибает его ноги в коленях, оставляет руки над головой и отходит назад. Скарамучча неподвижно, словно статуя, лежит на спине и смотрит шокированным взглядом в потолок. Альбедо, окинув взглядом композицию, вновь склоняется над лежащим и будто неживым парнем, поправляет складки на мягком одеяле, расправляет смятую рубашку и скользит ладонью по бедру. Скарамучча снова вздрагивает, но ничего не говорит. Он пытается игнорировать нависающего над ним Альбедо, чтобы попросту не сойти сейчас с ума. Художник немного спускает штанину шорт, чтобы складка на одежде казалась ему эстетичной, и отходит назад. — Идеально, — комментирует картину, что открылась перед ним. — С трудом представляю, как ты будешь это рисовать… — проговаривает Скарамучча, смотря в потолок. Он прикусывает губу, слегка шевелит руками, понимая, что Альбедо и вправду стянул его запястья по минимуму, чтобы не причинить боли. Такой жест отзывается в сердце детектива чем-то тёплым и сладким. — Я подумал, что будет слишком холодно тебе вот так лежать пару часов, пока я закончу набросок и, возможно, эскиз, поэтому решил, что сяду здесь, — он разворачивает стул, стоящий у стола, — и зарисую тебя в альбом, а на холст уже буду переносить по наброску из альбома. Всё же, у меня довольно холодно, а иммунитетом ты не отличаешься. Или ты против? — Нет… мне все равно… — дрожащим голосом отвечает Скарамучча, стыдясь своего положения, ведь он так открыт перед художником в такой позе и в такой одежде. — Скажи, если устанешь, а то я могу увлечься и совсем не следить за временем, — Альбедо открывает альбом и удобно усаживается, закинув ногу на ногу. Дальше Скарамучча слышит лишь шуршание карандаша по бумаге. Этот звук успокаивает, даёт сосредоточиться лишь на нём, а не на тревожных мыслях. Но чуть позже детектив улавливает тихое пение художника. Скарамучча тут же расслабляется, вслушивается в красивые ноты чужого пения и осознаёт одно — он совсем не может узнать язык, на котором поёт Альбедо. Пусть детектив и чувствует спокойствие и умиротворение, но сердце предательски отбивает свой ритм. — Превосходный… — вдохновенно бормочет художник, закончив пение. — Будто произведение искусства… Такая природная красота… истинная… изысканная… неземная… Скарамучча вслушивается в эти слова и понимает, что совсем не может ни пошевелиться, ни вдохнуть кислород.