Спорим

      Парни ехали в полной тишине. Чонгук произнес нужный ему адрес и снова отвернулся к окну, рассматривая здания, мимо которых они проезжали. Он даже не пояснил, что находится в том месте, куда они едут, поэтому Чимину оставалось только гадать.              Блондин чувствовал, что сейчас ему нужно быть осторожным с художником, не пытаться вывести его на разговор, чтобы не спугнуть это внезапное доверие между ними. Возможно, это лишь минутная слабость младшего и со временем он снова закроет свои чувства на замок, нельзя было отрицать подобный исход. Но в данную минуту, Чимин видел в нем потерянного человека с запутанными чувствами, а значит, способного усомниться в своих убеждениях и начать узнавать себя настоящего. Не важно, что будет в будущем, ведь прямо сейчас художник был искренен как никогда. И ему даже не обязательно продолжать говорить, чтобы быть открытым перед Чимином, теперь танцор мог понять его даже по одному взгляду. Хотел того Чонгук или нет, но он только что нашел себе человека, способного видеть его настоящего. И пусть старший все еще считал Чона загадкой, теперь разгадать ее стало реальнее и, почему-то, важнее.       - Чувствую себя водителем такси, - все-таки нарушил тишину Пак, взглянув в сторону художника.       Они почти подъехали к нужному месту, поэтому Чимину стало необходимо узнать, куда конкретно он все это время вез притихшего первокурсника. В конце концов, вдруг Чонгук рассчитывал на то, что тот просто подвезет его к нужному зданию и уедет? Или может это адрес его дома и в ближайшие минуты им, опять же, придется попрощаться.       Когда Пак парковал свою машину рядом с небольшим трехэтажным зданием, ему все еще было не ясно, что это за место и почему младшему захотелось здесь оказаться.       - Куда я привез тебя?       - В мою мастерскую, - коротко сказал Чон, даже не повернув голову.       Это был очень неожиданный ответ. Во-первых, Чимин не подозревал, что у Чонгука может быть своя мастерская, тем более почти в центре Пусана. Безусловно, художникам очень помогают отдельные помещения для их творчества, поэтому иметь свою мастерскую мечтает, наверное, каждый из них, но откуда она у простого студента?  Во-вторых, Пак не понимал зачем же Чонгук попросил его поехать именно в это место, ведь оно, можно сказать, является его личным рабочим пространством. Вероятность того, что Чон не позовет его пойти с собой очень росла.       - Откуда у тебя своя мастерская? – удивленно произнес Пак.       -Она не совсем моя. Мой друг занимается перепродажей шелкового постельного белья в одном из интернет-магазинов. Это место, как-бы, его склад, - все еще не отрывая взгляд от окна, объясняет художник, - большая часть помещения всегда пустовала, и он предложил мне складывать туда мои рисунки и картины. Со временем он сказал, что я могу там оставаться, чтобы порисовать.       - Очень мило с его стороны, - улыбнулся Чимин, останавливая машину.       Чонгук кивнул, наконец-то, поворачивая голову к блондину. Было видно, что он что-то обдумывает, прикусывая свою нижнюю губу. Немного помолчав, парень, все-таки, произносит:       - Спасибо, что подвез.       И в этот момент руки Чимина сжались на руле сильнее. Его догадка оказалась верной, художник не собирается звать его в свою мастерскую, он просто хотел, чтобы Пак отвез его сюда. Младшего можно было понять, ему хотелось остаться одному и окружить себя искусством. Возможно, рисование помогает ему собраться с мыслями и прийти в себя в трудные моменты, но отпускать его так просто не хотелось. Заметив, что Чон не торопиться покидать автомобиль, танцор решил рискнуть и предложил:       - Раз уж мы здесь, может нарисуешь меня? – конечно, он не ожидал получить положительный ответ сразу, но и уехать ничего не сказав, было бы непростительно.       - Прости, я…       -Знаешь, - сразу же перебил парня Чимин, поворачиваясь к нему всем своим корпусом, - мне однажды сказали, что моя внешность очень вдохновляет на написание портрета. А ты как думаешь?       Первокурсник опустил свой взгляд, видимо, обдумывая услышанные слова. На его лице отразился маленький внутренний спор с самим собой.       Чимину хотелось верить, что это предложение станет для парня поводом пригласить его в свою мастерскую. Было бы странно, если бы первокурсник просто так позвал Пака в свою рабочую зону, посмотреть на картины, словно их разговора в машине на самом деле не существовало. Поэтому, очевидно, что для приглашения нужна была причина, которую танцор попытался создать.       - Ты сам сказал, что мы можем быть друзьями, - напомнил художнику блондин, применяя, как ему кажется, безоговорочный аргумент.       - Ты прав, - спокойно проговорил Чонгук, поднимая на него свой взгляд, - можешь пойти со мной.       Эти слова означали небольшую победу Чимина. Он стал ощущать приближение чего-то большого и значимого, словно согласие Чона служило предвестником важного события. Не сумев сдержать улыбку, Пак открыл дверь и вышел из машины, боковым зрением замечая, что младший делает то же самое.       Пока они поднимались на последний этаж, танцор находился в предвкушении. Ему удалось остаться с художником, удалось наладить с ним общение. Да, возможно они только в начале пути к настоящей нормальной дружбе, но первый шаг уже сделан. Думать о большем в данную минуту не хотелось, хотя Пак не забывал ради чего он, на самом деле, начал общаться с Чоном. Но сейчас это не имело никакого значения, ведь если он, действительно, однажды сможет назвать Чонгука своим парнем, то перед этим он бы хотел стать для него близким и важным человеком. И в этом было что-то большее, чем простое желание победить в споре.       Оказавшись на третьем этаже, первокурсник подошел к одной из многочисленных дверей и принялся ее открывать. В это время Пак стоял рядом, оглядываясь. Видимо, это здание было предназначено для сдачи небольших помещений в аренду. Чаще всего люди использовали такие комнаты как рабочий склад, а также, как специальные места для хранения своих вещей, которым не могли найти место в доме. Очень удобно.       Когда младший открыл дверь, первым делом он пропустил внутрь своего гостя, отходя чуть в сторону. Стоило Чимину зайти в помещение, ему сразу же бросились в глаза коробки, сложенные вдоль стены и накрытые, каким-то белым покрывалом. Видимо, это и были те самые упаковки постельного белья, которые он и ожидал увидеть. Переведя свой взгляд в сторону окна, которое, к его удивлению, тоже находилось в комнате, он заметил большое количество холстов, расположенных везде, где только можно. Часть из них стояла, также, вдоль стен, прислоняясь друг к другу. Их было не меньше пятнадцати штук и все они были разных размеров. Другая часть находилась в коробке, которую Чон поместил под небольшим складным столом, на котором были разбросаны карандаши, краски и кисточки. Чего там только не было, на самом деле. Но самым главным украшением мастерской был, конечно же, большой мольберт, расположенный в самой середине комнаты. Он смотрелся очень гармонично на фоне картин, а также рисунков, которыми были обвешаны белые стены. Переступая порог, Пак чувствовал, что шагает в атмосферу творчества и искусства.       - Не обращай внимания на небольшой бардак, - сказал Чонгук, включая свет. На улице уже начинало темнеть, - и ты можешь повесить свою куртку на крючок на двери.       Танцор так и сделал, а затем снова принялся рассматривать мастерскую. Он водил взглядом по стенам всматриваясь в рисунки, на которых были изображены люди, которых он не знал, знаменитости, природа и еще много разных изображений. Но ярче всех выделялся рисунок парня на синем фоне, которого Пак видел впервые. Это был портрет, написанный карандашами на листе большого формата, и находился он рядом с аккуратно спрятанными упаковками постельного белья.       - Кто это? – спросил Чимин.       - Это Намджун, тот самый друг, что разрешил мне здесь рисовать, - усмехнулся Чонгук, - его главным условием был его портрет на самом видном месте.       Блондин тоже усмехнулся, отрывая свой взгляд от нарисованных глаз. Он заметил, что на полу лежит несколько стопок плотной белой бумаги, видимо другого места ей найти не удалось, но этот творческий беспорядок только сильнее воодушевлял танцора. Он любил все, связанное с искусством, поэтому, находясь в мастерской Чона, ему вдруг стало так комфортно, словно этой атмосферы так долго требовала его душа. Он понимал, почему Чонгук после их разговора захотел поехать именно сюда.       Словно желая продемонстрировать все прелести своей мастерской, художник подошел к столу и включил гирлянду, висящую над ним. Маленькие фонарики загорелись теплым приглушенным светом, и даже несмотря на то, что в комнате и без того было светло, выглядело это по-особенному красиво.       - Когда я попросил тебя привезти меня в это место, я толком не знал, что хочу нарисовать, но оказаться хотелось именно здесь, - начал Чон, - и раз ты сам предложил написать твой портрет, то я не вижу поводов отказывать, тем более, ты прав, мы ведь друзья, верно?       - Верно, - ответил Чимин.       - Сядь на стул рядом с окном, а я подготовлю свое рабочее место.       Паку нравилось каким серьезным становился первокурсник, когда дело касалось творчества. Возможно, в этом помещении он, наконец-то, позволил себе расслабиться и на время выкинуть из головы нерешенные вопросы. Блондин медленно подошел к окну и посмотрел на улицу. Зимний вечер, как обычно, обещал в скором времени погрузить ее в темноту, поэтому даже сейчас начинали включаться уличные фонари. Отвернувшись, он сел на стул и стал наблюдать за Чонгуком. Тот перебирал карандаши, которыми планировал рисовать Чимина и не обращал на него внимания. Уже погрузился в свое дело, а ведь он еще даже не приступил к основной работе. Парень был таким красивым в этот момент, что у старшего затрепетало сердце.       - Ты красивый, - не выдержал Пак, решив хоть как-то нарушить тишину.       Ему было комфортно молчать с Чонгуком, но он также не хотел, чтобы тишина была их постоянным спутником.       Танцор всегда легко делал комплименты окружающим, никогда не сдерживая себя. Говорить людям приятные слова ему нравилось так же сильно, как и получать их от других.       Чонгук ничего не ответил. Он подошел к мольберту и переложил на него необходимые карандаши. Его щеки слегка покраснели, выдавая реакцию парня на комплимент. Как бы Чимин не сверлил взглядом художника, тот не поднимал на него своих глаз, стараясь казаться непоколебимым. Даже после услышанных слов. Теперь он казался Паку еще и милым, но вслух он этого не произнесет, чтобы не смущать Чонгука еще сильнее.       Первокурсник поднял с пола один из листов и зафиксировал его на мольберте. Для рисунка он выбрал бумагу и карандаши. Чимин помнил слова Тэхена о том, что на выставке Чонгук делился своим предпочтением рисовать людей именно карандашами.       - Сядь прямо и не вертись, - сказал Чон, приступая к работе.       Чимин сидел на стуле и наблюдал как художник делает первые наброски. Его лицо было сосредоточено и серьезно, доказывая всю преданность Чонгука рисованию. Он периодически бросал в сторону танцора взгляды, чтобы безошибочно передать его образ на бумаге.       Шло время, а тишина в комнате так и не была нарушена. Чимин уже не понимал сколько времени сидит на этом стуле, но если судить по освещению за окном, прошло примерно полчаса. Уже заметно стемнело, но еще не до конца, значит на часах уже должно быть, примерно, двадцать минут шестого. Нужно было сделать небольшой перерыв.       - Может прервемся? – осторожно спросил он сосредоточенного на рисовании парня, - мне нужно размять ноги.       Чонгук оторвал взгляд от мольберта и перевел его на блондина. Он коротко кивнули и отложил свой карандаш, тоже вставая со своего места.       - Твой портрет готов на половину, скоро я его закончу.       - Так быстро, - удивился Пак. Ему казалось, что обычно на написание портрета уходит больше времени.       - Стиль, который я выбрал, не требует долгих часов работы.       - Могу я посмотреть?       - Увидишь, когда я закончу, - спокойно ответил Чон, подходя к окну.       Чимин не стал спорить. Увидеть конечный результат ему казалось более правильным. Он тоже стоял рядом с окном, не отрываясь смотря на Чонгука, пока тот всматривался в улицу. Они впервые стоят так близко друг к другу, если не считать той ночи в клубе, поэтому Пак начал слегка нервничать. Ему нужно было покурить, чтобы занять себя чем-то и немного успокоиться.        - Ты куришь? – спросил он у Чонгука.       Первокурсник лишь помотал головой, продолжая смотреть в окно. Можно было подумать, что он резко стал безучастным и безразличным, хотя его слегка сбитое дыхание выдавало волнение. Парни слишком долго находятся вместе. И не важно, что они решили называть себя друзьями, отрицать напряжение между ними было глупо.       - Могу я открыть окно или мне выйти на улицу? – спросил Чимин, надеясь, что ему не придется никуда уходить.       Вместо ответа художник сам потянулся к ручке и растворил окно. В комнату сразу же пробрался холодный воздух, но никого это сейчас не волновало, тем более, пусанская зима вернулась в свое привычное состояние и не морозила местных жителей. Поэтому находиться у открытого окна было вполне терпимо.       Чимин поджег сигарету и затянулся. Курил он редко, но в последнее время стал замечать, что сигареты медленно, но верно начинают переходить в его привычку, от которой уже не так легко отказаться. Как танцору, ему бы лучше бросить это дело, пока не стало поздно, но как тут прекратишь? Выдыхая дым в окно, парень даже не заметил, как стоящий рядом первокурсник, наконец-то, перевел свой взгляд на него. Он не отошел от блондина даже сейчас, несмотря на свою неприязнь к запаху сигарет. Он всматривался в черты его лица, отмечая про себя все ранее незамеченные особенности его внешности. Тот человек, который сказал Чимину, что его внешность вдохновляет на написание портрета, был прав. И эта единственная мысль, которую Чонгук прокручивал в своей голове.       - Тебе не следует курить, ты же танцуешь, - пришла очередь Чонгука нарушить тишину.       - Я брошу, - улыбнулся Пак, снова затягиваясь.       - Не бросишь, - грустно усмехнулся первокурсник, возвращаясь на свое место рядом с мольбертом, - заканчивай и садись на стул.       Чимин повернулся к нему, удивленно приподняв брови. Художник снова стал слишком серьезным.       - Ты такой серьезный, когда дело касается рисования, - мягко улыбнулся ему Чимин, смотря прямо в глаза, - скажи, как правильно, рисовать портрет или писать его?       - Если дело касается красок и холста, то это значит, что художник пишет картину, а если изображать что-то карандашами на бумаге, то это уже рисование.       - Получается ты меня сейчас рисуешь.       -Да.       Докурив сигарету, Чимин вернулся на свое место. Впереди еще примерно тридцать минут непрерывного сидения, но факт того, что он разделит их с Чонгуком, не позволял ему быть этим недовольным.       Они продолжили сидеть, но теперь, каждый раз, когда Чон бросал на него свой взгляд, он смотрел прямо в глаза блондина. Видимо, парень приступил к их изображению на бумаге. Это было странно. Каждый раз ловить на себе внимательный взгляд Чонгука было волнительно.       Художник тоже слегка нервничал. Это было видно по тому, как он периодически покусывал свои губы и опускал глаза в пол.       Время шло медленно, но спустя, примерно, сорок минут, портрет был полностью готов. Встав со своего места, Чон сказал:       - Можешь взглянуть.       Танцору было очень любопытно увидеть результат. Поэтому он сразу же оказался рядом с парнем, желая оценить его работу. При рисовании, Чонгук использовал только простые карандаши и теперь Пак понимал, о каком стиле рисования тот говорил. Портрет выглядел так, словно был не завершен и представлял собой скорее детальный набросок, а не законченный рисунок. Тем не менее, его лицо было изображено с поразительной точностью.       - Ты невероятно талантлив, Чонгук, - восхищено проговорил танцор, кладя свою ладонь на плечо младшего, чем снова призвал его покрасневшие щеки, - но этот стиль…,- неуверенно начал Пак, - ты выбрал его, чтобы поскорее закончить?       Несмотря на то, что подобный стиль рисования ему безумно понравился, Чимин не мог не задать этот вопрос. Ведь, сколько бы он не рассматривал рисунки в мастерской художника, он не заметил, чтобы тот рисовал похожим образом что-то еще. По крайней мере, все остальные его портреты были завершены и почти все были даже раскрашены.       - Не в этом дело, - аккуратно начал Чонгук, - просто мне показалось, что этот стиль подходит тебе больше всего, - пытался объяснить он, отходя от танцора подальше, в сторону окна. Пак чувствовал его неловкость.       - Но почему?       - Так я тебя вижу, - неуверенно пояснил первокурсник.       - Незавершенным?       - Скорее полностью не раскрытым. Мне сложно понять тебя и твои действия. Поэтому твой портрет олицетворяет то, каким ты являешься в моем виденье.       Чимин не знал как реагировать на эти слова. Сначала хотелось возразить или даже поспорить, но стоило ему еще раз осмыслить услышанное, он быстро понял, что конкретно первокурсник имеет в виду. Ни один парень раньше не проявлял к младшему интерес. И пусть Пак делал это, как ему кажется, максимально аккуратно или даже незаметно, их общение с самого начала было не о дружбе. Как Чонгук смог бы объяснить себе их странные отношения, если даже сам Чимин не до конца понимает, что же между ними происходит на самом деле? И если танцор мог в любой момент спихнуть все на спор, о котором, в последнее время, он предпочитал лишний раз не вспоминать, то в глазах Чонгука его действия, в самом деле, могли выглядеть странно.       - Я даже не знаю, что сказать, - выдавил Чимин, решив быть честным с парнем.       - Тебе и не нужно, - ответил художник. Он перенес карандаши обратно на стол и повернулся к блондину, - можешь забирать портрет, он твой.       - Спасибо, - все еще потерянно отозвался блондин, понимая, что пришло время ему уезжать. - Тебя подвезти или ты останешься здесь?       - Останусь, - сразу ответил Чонгук.              Танцору ничего не оставалось, как просто забрать лист бумаги с мольберта и еще раз всмотрелся в него. Портрет выглядел так красиво, что Чимину даже не верилось, что на нем изображен именно он. Но тот смысл, который нес в себе этот стиль рисования, почему-то, не давал покоя.       - Тебе не кажется, что будет честно, если теперь ты расскажешь почему поцеловал меня? – неожиданно послышался голос Чонгука. Он прозвучал неуверенно и тихо, словно ему было тяжело спрашивать подобное.       А Чимин так и замер с рисунком в руках, не зная, что ответить. Можно было сказать, что угодно, подобрать слова так, чтобы не выдать свое участие в глупом споре, но как это сделать правильно, если в этот момент младший смотрит на него так искренне, надеясь получить ответ? Ему сложно говорить на эту тему, но он все-таки рискнул спросить у Пака этот вопрос. И пока блондин мысленно ругал себя за затянувшееся молчание, в его голову пришла самая очевидная мысль, которую он до этого игнорировал. Не только спор стал причиной их поцелуя, далеко не только спор. Он поцеловал первокурсника, потому что…захотел? Потому что в тот момент ему стало необходимо это сделать?       - Потому что ты был пьян, верно? – задал очередной вопрос Чон, уже раз сотый за этот день прикусывая свою нижнюю губу.       И в этот момент Пак понял, что теперь пришла его очередь отвечать на вопросы, которых, как оказалось, у младшего скопилось не мало.