Легенда о красной нити судьбы

Такемичи сидел на холодном полу, прижавшись спиной к туалету. Он все ещё не мог понять, что он только что слышал. Голова гудела от выпитого им алкоголя. Глаза неподвижно пялились в одну точку, там, где стоял пару секунд назад Майки. «Почему ты, Такемучи, выбрал не меня, а кого-то другого?!» Эта фраза с большой душевной болью отозвалась в сердце омеги. После того как альфа ворвался в его жизнь, старые раны из сожалений и боли вновь стали кровоточить. С него хотели сорвать лживую маску, слепленную годами. Но почему его галлюцинация выдала именно эту фразу? Или же это была вовсе не больная фантазия? Омега покачал головой, стараясь выбросить эти глупые и бессмысленные мысли. — Нет, тем более, когда он при всех начал обсуждать пассию Майки, — глухо сказал сам себе. Но кто тот «другой», кого омега выбрал? — А я все же понял, — его ухмылка получилась надломанной и грустной. При переезде в Токио омега хотел, нет он даже мысленно надеялся, что сможет найти партнера, который заполнил бы своей любовью и заботой пустоту в его сердце после расставания с Майки.Но это чувство засело глубоко. Даже спустя столько лет, он любил его. Эта любовь просто существовала. Её никуда не деть, она теплится в душе, и Такемичи её оберегал долгие годы. Она похожа на лепесток сакуры, находящийся в хрупкой стеклянной колбе. Иногда он её открывал и осторожно гладил. А тот в свою очередь трепыхался и пытался прильнуть к маленькой ручонке, прося еще больше ласки и любви. И вправду был похож на Майки, таким же до одури жадным. Омега купался в этой жестокой иллюзии. И даже болезнь уже встала для Такемичи на второй план. Если физическую боль можно унять богомерзкими таблетками, то что делать с душевной? Кто излечит раны на сердце? «Никто», — насмешливый голос отвечает в его голове. — Я выбрал тогда самого себя, я не хотел, чтобы ты меня бросал первым, — уже как в бреду бормочет себе под нос омега. «Но я все равно нахожусь в аду душевной боли из-за своего выбора», — корит сам себя Ханагаки. «Если бы тогда не бросил его первым, то страдал бы я сейчас также?», — пытается оправдаться перед собой омега. — Он бы все равно меня бросил, я бы точно также страдал, — прозрачные капли вновь потекли по припухшим щекам, послышались тихие всхлипы. Он прижал колени к себе, пытаясь защититься от всего мира. Спрятаться в этой жестокой реальности. «Я люблю тебя», — с нежностью прошептал знакомый голос. — Я тоже люблю тебя, моя любовь… — нашептывал в бреду омега, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Резкий стук в дверь заставил Такемичи замереть от страха, на секунду он даже перестал дышать. — Такемучи, все хорошо? Можно я войду? — взволнованный голос Мицуи раздался за дубовой дверью. Омега закопошился и быстро стал вытирать слёзы ладонями. Следы от недавней истерики были видны невооружённым глазом, когда он наконец-то встал и посмотрел на своё отражение. Припухшее от слёз лицо, красные глаза и слегка, взлохмаченные волосы говорили о том, что у него всё пошло по пизде. — Не надо, я скоро выйду, — прикрикнул за дверью Мицуе, чтобы его точно услышали. — Ловлю тебя на честном слове, жду тогда наверху, — послышался топот, который вскоре пропал где-то в глубине дома. Холодная вода, как показалось Такемичи, должна хоть как-то помочь привести лицо в порядок. Холод и правда немного помог. Но маленькие капельки крови так и остались на его толстовке, хоть и были еле заметны. Выйдя из ванной комнаты Такемичи немного дезориентировался. Его состояние оставляло желать лучшего. Немного пошатывало. И он, прижавшись к стене, побрел тихонечко в сторону лестницы на второй этаж, пока не услышал голос Эмы, доносящийся из кухни. — Я просто хотела помочь тебе, — заговорил женский голос. — Да к черту мне нужна такая помощь! Между мной и Такемучи ничего давным-давно нет, — раздался повышенный и раздражительный голос. Сердце Такемичи в этот момент пропустило очередной удар. Подслушивать чужие разговоры, а тем более ругань не очень прилично. Но повышенные тона, разносившиеся по первому этажу, заставили остановиться и прислушаться, тем более там фигурировала его личность. — Но ты же сам понимаешь, что у него никого нет, — уверенно сказала Эма. Девушка, как обычно, была наблюдательной. Если Эма была уверена в этом, но что насчет этого думал о нём Майки, Ханагаки не мог сказать. Возможно, тот был уверен, что омега спит со всеми подряд или же нашел себе альфу. Стыдно признавать, в свои двадцать шесть лет являлся с головы до ног девственником. Опыт во взрослых поцелуях и ласках получил только с Сано. Тот, наверное, если узнает об этом, то долго над ним будет издеваться. У самого альфы опыт огромный за плечами, естественно, кто откажется от сексапильных омег, которые вешаются на его шею почти каждый день. Ревность разжигалась внутри омеги, огонь бушевал в маленькой грудине. — Предлагаешь мне его просто-напросто, как тех подружек твоих, на один разочек пустить? — крикнул в ответ младшей сестре. Послышался глухой звук удара, напоминающий шлепок. «Неужто Эма…», — заволновался омега, но не за Эму, а за Майки. Внутренняя сущность всё еще воспринимала его как своего альфу, и когда его бьют, она начинает метаться, пытаясь защитить. — Больновато, — как ни в чем не бывало ответил Сано. — Ведёшь себя, как полнейший эгоист. Знаешь, я недавно подслушала ваш разговор с Шиничиро. Случайно получилось… — неожиданно начала девушка. Она пыталась докопаться до истины. — А? — напряженно переспросил альфа. Омега почувствовал как предгрозовой штиль, окутывает его сущность. Рука легла прямо на его сердце, чувствуя бешеные удары. — Тогда в разговоре с ним, ты упомянул, что у тебя уже есть тот, кому ты отдал своё сердце, — гулко произносит женский голосок. Речь шла о той самой омеге, о которой Майки упоминал на фестивале. Такемичи в этом уверен. Альфа молчит, подтверждая догадки сестры. — Я тогда подумала о Такемучи. Но я не знала, что у тебя ещё кто-то появился, — продолжает напады Эма. «Обо мне?! Это как так Эма пришла к такому выводу? А может ли…», — проносится в голове бредовая мысль низкорослого парня. Майки что-то продолжал испытывать ко мне, но впоследствии нашёл ту омегу, которой отдал своё сердце? У меня был шанс? Или же нет? Эти мысли заставили сжаться сердце.. Резкая боль в районе живота обрывают все его мысли. Резко сгорбившись, он съезжает по стенке, ещё немного и он окончательно тут развалится. Внутренняя сущность металась, зовя на помощь своего альфу. Кричала от боли, а после сложилась в позе эмбриона и тихо заплакала. Майки промолчал на слова сестры, но затем встрепенулся, как будто что-то встревожило его. Или даже сказать позвало? Альфа встал со стула, направляясь в сторону выхода и возле кухни обнаруживая скрюченного от боли Такемичи. Он громко выдыхает, чувствуя злость и дикую потребность защищать. — Нахуй ты их наглотался?! — зашипел на него Майки. Не дожидаясь ответа омеги, он аккуратно берет на руки его, внося на кухню и сильнее прижимая тело, как можно ближе к себе. Внутренняя сущность омеги еле заметно рокочет от тёплых и надежных рук альфы. Непроизвольно потирается щекой об чужую грудь, пытаясь оставить на нём свой еле уловимый запах. Такемичи также слышит бешеный стук сердца Майки, и наслаждается сладостными звуками чужого сердцебиения. — Эма, дай то, что у вас у омег успокаивает их внутреннюю сущность сейчас же! Главное не таблетки, — Майки стоит у порога кухни со своей ношей как истукан. Сестра резко подрывается, бегает в поисках чего-то. — С-сейчас, ты объясни, что с ним? Омега окончательно прижимается к груди Майки, и сам того не замечая хватает за руку. Альфа также сжимает хрупкую ладонь в ответ, а после переплетает их. Они тонут в этой мимолетной нежности, сдерживая дикую страсть друг к другу. После долгой и мучительной тоски, наконец-то ощущая мелкие крупицы счастья. Альфа резко закусывает губу до крови, обретая каплю ясности ума. — Я не знаю, но точно могу сказать одно, нужно успокоить его внутреннюю сущность, — уверенно говорит мужчина. Девушка достаёт из верхней полки тёмно-синие свечи, ставит на стол. — Поняла, я уже достала свечи успокаивающие. Посади его на стул, а сам уходи. Я тут буду, — прогоняет его сестра. Девушка зажигает спичками свечи, странный аромат тут же разносится по кухне. Майки осторожно усаживает омегу на стул. Такемичи пятится вбок, норовясь упасть, но альфа резко подхватывает тельце. Очень легкое, для телосложения парня. Почему он такой худой? — Держись за стол, как за опору, — велит ему Манджиро и омега так и делает, сжимает свободной рукой столешницу. — Все можешь уходить, дальше я сама, — торопит его выпроводить Эма. — Все будет хорошо, Такемучи, — шепчет альфа, стараясь хоть как-то успокоить парня. Майки с неохотой отпускает руку Такемичи. Каких титанических усилий ему стоило это сделать он и сам не понимает. Альфа шепчет ему: «Какого чёрта ты его отпустил? Это твоё», но сущность игнорируют с огромным трудом. Он резко бросается прочь из кухни, направляясь к друзьям наверх, чтобы хоть немного отвлечься. В голове Такемичи сплошной неотступный туман, боль не давала ясно думать и здраво мыслить. Он лишь ощущал соблазнительный дымный запах леса. Чувствовал, как в нотах аромата медленно нарастал пожар, будто что-то сильно тревожило обладателя. Ему хотелось успокоить его. Но внутри него сущность кричало иное. Омега хотел слиться с альфой воедино. Переплестись с чужим телом. Утонуть в безграничной к нему любви. Аромат от свечей медленно стал глушить это чувство. Сознание начало возвращаться. И боль временно отступила. Эма наконец-то увидела проблески понимания в глазах Такемичи, и выдохнула с облегчением. — Должно полегчать, как себя чувствуешь? — спросила девушка, стоявшая на корточках рядом с ним. — Это же…свечи для омег? Они же дорогие… — стало дико неудобно, что из-за него тратят нечто дорогое. Такемичи не привык, когда к нему проявляют такое бережное отношение. Девушка отмахнулась, мол это пустяки и снова спросила: — Зато действенные, стало получше? — Угу, — слегка улыбнулся парень, но улыбка выглядела вымученной. Эма встала, заходила по кухне, ища в шкафчиках что-то. — Я сейчас что-нибудь из трав посмотрю. Такемичи открыл рот и вновь закрыл. Он мог бы сейчас наврать девушке, выпить эти травы и сказать, что ему стало лучше. Но слишком много лжи лились из его уст в последние дни. И так знатно опозорился перед своим бывшим, а врать его сестре, которая так яро пытается ему помочь выше его сил. — Не надо, мне многие травы не подходят, я пробовал, — негромко сказал черноволосый, пытаясь остановить Эму и та останавливается. Поворачивается к нему, и смотрит обеспокоенно. — Ты относишься к тому типу омег, которые чувствительны ко многим веществам? Это ужасно! — первая и логичная догадка Эмы оказалось неверной, если бы это было так. — Они мне не помогают… — как можно спокойнее ответил Ханагаки. — Ч-что? — удивленно переспросила та. Почти всем омегам помогали травы, были редкие и исключительные случаи, когда травы не помогали. Примерно она уже догадывалась, что с парнем. Рано или поздно девушка раскусит его панцирь. Когда-то Такемичи пытался пить травы, но толку от них никакого не было. Боли при течках были сильными, и легче было выпить ненавистные таблетки, чем какой-то бесполезный чай с горечью. — Ты подбирал под себя? — прожигает в нём дыру. Он ощущает её материнские инстинкты на себе, чувствуя себя нашкодившим ребенком, что теперь отчитывается перед мамой. — Давай не будем об этом, прости, — пытается замять неприятную тему для себя. Еще не готов к таким расспросам, и не знает вообще, когда будет готов. Девушка погрустнела, отошла от шкафа и села напротив Такемичи. — Это лучше меня прости, ты сюда пришел из-за того, что я настояла, — сейчас, она стала жалеть, что поступила эгоистично по отношению к нему. Воплощая свой план, который с треском провалился. — Эма… — произносит имя девушки, и тут же останавливается. Думает, стоит ли вообще поднимать эту тему. — М? — подняла на него взгляд, ожидая продолжения. Мужские руки вцепились в замок, глаза опустились вниз, рассматривая с интересом свои же руки. По всему телу разливалась легкая слабость. Интерес омеги уже ничем не потушить. Как мотылек, летящий на огонь, не сгорит ли он от жестокой правды? — Я слышал часть вашего разговора с Майки, — наконец-то произносит он, от немного затянувшейся паузы. Слышит девичий вздох. — Прости, — прикрывает ладошкой свой рот Эма. — У него оставались ко мне чувства после нашего расставания? Порхает смело к огню. Поднимает свои глаза и смотрит на удивлённую от его вопроса блондинку. А после слышит тихий шёпот: — Да. И сгорает в своём же пламени. Омега сглатывает вязкую слюну, голос предательски задрожал, но искренне отвечает: — В-вот как, у меня тоже, — позорно признаётся, подтверждая сам себе свою же глупость. Девушка ахнула от признания парня, хотела что-то сказать, но её прерывают. Мицуя резко заходит в кухню, смотрит на Эму, а после на Такемичи. Замечает на столе уже выговорившуюся свечу и чувствует еле уловимый запах от нее. — Такемучи, как твоё состояние? — подходит ближе к пареньку. — Плохо, хочется домой, — медленно проговорил он. Ханагаки резко ощущает, как тяжелеет его тело от пережитой истерики и понимает, что без чужой помощи уже не дойдет до дома. — Черт возьми, нужно беречь себя, — сердито ответил Мицуя. И резко вспоминая основную цель своего визита сюда. — Эма, тебя Доракен звал, Кентаро сильно расплакался. — Ах, сейчас бегу! — подорвалась блондинка, оставляя парней наедине. — Облокачивайся на меня, доведу до гостиной, а дальше уже решим с парнями, как тебя до дома доставить, — вплотную подходит к сидящей омеге. Такемичи лишь коротко кивнул, облокачивается о столешницу, и тут же подхватывают за плечи, а после доходят до гостиной, где их ждали Доракен, Па и Майки. Они все переводят взгляд на подошедших к ним парней. — Такемучи хуево, нужен кто-то кто сможет его доставить до дома, — Мицуя просит кого-то из альф довести его, ведь он сам был изрядно подвыпившим. — Дав… — договорить Доракену не даёт Майки. — Я могу это сделать, — уверенно сказал альфа. Из его уст это слышался не как вопрос, а как утверждение. — А? — всё что мог выдавить из себя уставший омега, смотря на дикий взгляд Манджиро, что зачаровывал своей экзотической красотой. Прекрасное зрелище и одновременно пугающее.