Легенда о красной нити судьбы

Омега с нарастающей пустотой в душе закрыл дверь перед альфой, и вошел в свою темную и бедную квартиру. Он замер на пороге, прислушиваясь к тишине, которая царила вокруг. На мгновенье ему показалось, что он услышал какой-то рингтон. — М? — он посмотрел назад на дверь, но понял, что ему снова чудится. — Мы бы и правда не смогли быть вместе… Наверное, я правильно тогда поступил?... — Такемичи начал сомневаться в правильности выговоренных слов альфе, а после резко потряс головой, выбивая ненужные мысли из головы. Омега ощутил, как усталость начала брать над ним вверх, а с ней еще и пульсирующая боль в районе низа живота, этим самым почувствовав себя смертельно измученным. Ханагаки знал, что не может давить на тело слишком сильно, иначе боль только усилится, поэтому попытался расслабиться, позволив захлестнуть себя, вместо того чтобы бороться с ней. Брюнет постарался сосредоточиться на своем дыхании и ни на чем другом, молясь, чтобы боль утихла. Он снял обувь и даже не раздеваясь, направился быстрыми шагами к футону, чтобы быстрее погрузиться в него и лечь. Постель начала становиться его безопасным местом. Это было то, куда он шел, когда чувствовал страх или желание спрятаться от всего мира. Только омега лег, он понял, что его окружает запах дымного леса, который веял от чужой вещи. — Его здесь нет, а я чую этот чарующий аромат, — омега укладывается на бок, подкладывая руку под свою щёку. — М? — промычал вопросительно, замечая чужую куртку на себе. — Я же в его куртке… — смущенно прошептал юноша. Он приподнимается, аккуратно снимая с себя тёплую вещь. — Даже если мы и не встречаемся, то можно хоть побыть с твоей частичкой? — нос уткнулся в куртку альфу, жадно вдыхая чужой запах. Аромат опьянял, мягкий и теплый запах успокаивал и заполнял его легкие. Такемичи не мог удержаться от мимолетной улыбки. Этот запах возвращал его к тем временам, когда они были вместе. Напоминал ему о лучших моментах в их отношениях. — Я люблю тебя, — со всей нежностью шепчет в тёплую ткань альфы. Руки сильнее прижимают к себе куртку, будто пытаясь слиться с ней. Омега сразу же оживился, когда его телефон внезапно запиликал. Удивился, насколько это звучало громко в тихой квартире. — Чертов телефон, не надо так пугать, — он быстро полез в карман, чтобы проверить его. — Тс-с, надо поставить будильник, так не хочется… — печально проговорил в пустоту, сверля взглядом разблокированный телефон. — Но если я не пойду на работу, то потом эти жалкие йены после течки поперек горла встанут. Как я буду восстанавливаться? — мужчина ставит будильник на завтрашнее утро. Такемичи продолжал смотреть в телефон. Внезапные воспоминания нахлынули на него шквалом. — Даже телефон напоминает о тебе, Майки… — в его голосе слышалась еле заметная теплота. Когда подростки встречались, омега как-то раз решил позвонить своему альфе. Он не помнил для чего, и почему разговор перешел в пикантное русло, но этот момент отложился глубоко в памяти. Такемичи чувствовал трепет в сердце, как бабочки запорхали в его животе, образовывая тёплый ком. — Майки-кун! — дрожащим голосом завопил смущённый подросток. Тихий тембр голоса заставлял задрожать. — Я хочу прислонить тебя к стене, и как следует поцеловать, — мелкие мурашки прошлись по всему телу Ханагаки, но даже так, Манджиро не дал перевести дух. — А дальше я начинаю спускаться всё ниже... Первая была бы шея, а далее перешёл на ключицы... — даже на другом конце телефона можно было ощутить его улыбку. — Гья-я, не смущай так! — завопил желтоволосый, призывая неугомонного Манджиро прекратить весь этот фарс. — А ты не будь таким праведником, Такемучи, — хохотнул тот. Он прекрасно знает, что его Такемучи тоже фантазирует о нём и не похуже него. Воспоминание резко сменяется, и вот омега стоит с тем же телефоном в руках, но эмоции совсем другие. Смотрит на экран телефона, просверливая в нём чуть ли не дыру. Он понимает, что сейчас ему нужно позвонить Майки с просьбой о встрече, на которой омега порвал бы с альфой. Руки предательски дрожат, но иного выхода не было. Их отношения давно зашли в тупик. Как бы он ни старался, но всё было тщетно, альфа с неохотой шёл с ним на контакт. Прекрасно понимая, что Майки в скором времени его бросит, и нужно действовать первым. Картинка обрывается. Веки открываются, натыкаясь на потрескавшийся потолок, Ханагаки испускает вздох отвращения. Вокруг все серое и мрачное, и ему не на что было рассчитывать. Это не та жизнь, которой он хотел, и уж точно не такой он представлял себе ее. — Будет ли так лучше для нас двоих? — спрашивает сам у себя. Ответа не последовало в пустой квартире, в которой находились лишь он и его боль. Такемичи уткнулся в куртку, которая пропахла полностью альфой. Из горла послышался тихий вздох. Он позволил запаху куртки укутать его. Эта куртка - все, что было у брюнета. Аромат позволял погрузиться в мечты наяву. Сон наяву, в котором он все еще с Манджиро, где тот крепко обнимает, целует, и ничто не может причинить им боль. Но это лишь было глупой иллюзией, в которую ушёл с головой глупый омега. Боль снова начала распространяться по всему его телу, медленно затягивая в свои омуты. Такемичи чувствовал, как она возвращалась снова и снова, словно была приливом и отливом в море, и от нее не было спасения. От этого никуда нельзя было убежать. Он свернулся калачиком на футоне и закрыл глаза, пытаясь позволить усталости победить боль. Несмотря на это, в его голове крутились одни и те же мысли. — «Почему я родился дефектным?», — размышлял омега. Не мог никак понять, почему же судьба даровала ему такое тяжкое испытание. И будет ли в конце хоть какое-то поощрение за все его страдания и боль, что он пережил? — Я старался держаться и быть сильным, но ради чего? — голос предательски дрогнул. Его руки опускались, окончательно отдаваясь этой пустоте в сердце. В глубине души понимал: еще немного, и он перестанет существовать. Полностью исчезнет, вместе с оболочкой и израненной душой. Я верил, что все изменится, и темная полоса сменится светлой. Омега все больше зарывался в куртку, чтобы почувствовать себя защищенным этим чарующим ароматом дыма. Зарылся в куртку, как ребенок, который прячется под одеялом, когда ему страшно. Он чувствовал себя так, словно его защищали, укрывали от суровости мира и его жестокости. Это дало некое расслабление, пусть даже и на мгновение. В голове начали возникать воспоминания не только о плохих, но и счастливых моментах в жизни. То, где Майки-кун брал его за руку. То, где Майки-кун притягивал его за талию. То, где Майки-кун жадно целовал его в губы. Улыбка альфы. Он просто хотел спрятаться в своих счастливых воспоминаниях. — «Или все же мне не стоило с ним расставаться?» — руки, сжимающие куртку, предательски дрожали. Сердце давно разбилось на сотню осколков, а может и на миллион. Осколки под ногами неприятно хрустели. Время все неуловимо тянулось, а Такемичи мучила неопределенность в его расколотой душе. Оно было подобно раздвоению. Его чувства были неправдоподобно двусмысленными: будто бы часть его хотела вновь встречаться с альфой, а другая – отстраниться от него как можно дальше, чтобы больше не чувствовать боли. Однако в этот момент его пронзил еще один сильный приступ боли, он вскрикнул и схватился за живот, но это длилось всего несколько секунд. — Н-нужно выпить таблетки, — проговорил тихо брюнет, сдавленным голосом. Омега попытался встать, но тело все никак не поддавалось. Такемичи начал глубоко дышать и медленно сосчитал до десяти, а затем повторил это несколько раз. Боль начала утихать, и он почувствовал, что его руки перестали дрожать. — Плевать, посплю так тогда, — он прикрыл глаза, пытаясь как можно быстрее погрузиться в сон. Хотелось быстрее забыться. И это почти получилось, но его временный сон был прерван острой болью в животе. Он понимал, что боль вновь вернулась с новой силой, и только таблетки могли ему помочь. Такими темпами и пару часов не поспит. Такемичи медленно встаёт с уже нагретого футона. Тело ощущалось предательски тяжелым, буквально тащит себя на остатках силы воли. Брюнет побрел к заветным лекарствам, дойдя пару шагов до столешницы. Рука берет знакомый футляр с таблетками, даже не считая сколько их, выдавил парочку в ладонь. Резко закидывает в себя горсть, чуть ли не давясь. Юноша вновь вернулся к своему футону. Падает на него, резко утыкаясь в куртку. Он ждал, закрыв глаза и считая секунды, чтобы таблетки подействовали. Слушает звенящую тишину, она давила. В голове уже не было мыслей, лишь сплошная пустота. Спустя некоторое время боль стала заметно уменьшаться, но на смену ей пришло чувство тошноты. — Я будто хомячок в колесе… — бурчит мягко, и проваливается окончательно в сон со своим сокровищем в руках.

***

Звуки будильника издают неприятный звук: «Пилип-пилип-пилип», режа уши. Брюнет мычит, кривя лицо, было ощущение, что поспал не пару часов, а всего десять минут. Чувствует себя совершенно измотанным и опустошенным из-за недостатка сна. В комнате темно, и единственный источник света - ранний утренний солнечный свет. Медленно потягивается, потирая свои заспанные глаза. Взгляд падает на окно, где снаружи щебетали птицы, а солнце ярко светило. Несмотря на прекрасную погоду, Такемичи чувствует глубокую печаль внутри себя. У него болит сердце и тело. Он делает глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями, но удивляется тому, каких усилий требует даже это простое действие. — Будильник… Он с неохотой потянулся, выключая чертов будильник на телефоне. Черноволосый встает с кровати и, спотыкается, но вовремя сохраняет равновесие. Медленно дойдя до ванны, включает свет, в зеркале встречает ужасное собственное отражение. Синяки стали заметнее, а цвет лица стал подобно стене – белым. Рассматривает себя, бледного от недосыпа, и его сердце сжимается еще сильнее. Он не может не задаваться вопросом, станет ли жизнь когда-нибудь лучше? Но в зеркале помимо него отражался еще один человек, которого омега упорно пытался игнорировать. — Тебе не нужно пытаться играть, — встревоженно говорит иллюзия. — Я уже всю жизнь ношу эту маску, — отвечает излюбленную фразу Ханагаки, не желая продолжать это лицемерие. По крайней мере, не сегодня. Образ пропал, но оставил на душе разбитого омеги лишь новые шрамы. Стало тяжело, каждое движение давалось с огромным трудом, словно жизнь утекала из его сосуда под названием «тело». С великим трудом собравшись на работу, уже на выходе из квартиры он кинул взгляд на неубранную постель. С болью посмотрел на куртку, которая осталась лежать в футоне. — Нормальные омеги гнезда вьют, а у меня лишь куртка… — выдохнул омега. Но жаловаться было большой наглостью, ведь мог и остаться без этой вещи совсем. А куртку было решено оставить дома, такому сокровищу нечего было пропадать. Она принадлежала ему. Омега был уже готов к выходу, последний раз бросив взгляд на футон. — «Так хочу остаться там», — пронеслась мысль в голове. Однако, несмотря на свои противоречивые чувства, ему пришлось уйти. Юноша вышел из квартиры и отправился на работу. Чувство тошноты и головокружения не покидало его. Такемичи с трудом перемещался по улицам. Ему было сложно, но он не останавливался, главное добраться до работы, а там уже легче будет. Встретили омегу на работе с беспокойством. Лицо Сугиты выражало волнение за своего приятеля и сотрудника. Вид с первого взгляда показался болезненным, словно паренек вот-вот упадёт в обморок. — С тобой точно все в порядке? — с порога спрашивает бета. — И тебе доброго утречка, — как-то ядовито говорит Такемичи. Закрывает за собой дверь, звон колокольчика резал ухо. Проходит мимо коллеги, уходя прямиком в каморку, чтобы бросить сумку и переодеться. — Да ты же белее стены! — вопит Сугита, заходя за Ханагаки внутрь. — Бывает, немного приболел… — попытался оправдаться, но звучало слегка неубедительно. — П-помнишь о моей просьбе? — Ты про взять отгулы? — спрашивает для точности бета, хмурясь. — Да, за свой счет, меня не будет недели две, наверное… — неуверенно ответил омега. Он переодел свою незамысловатую майку на белую рубашку, повязав фартук. — Наверное? — приподнял бровь Сугита. Поведение его работника показалось очень странным, и заставляло заметно волноваться. — Еще примерно не знаю, но сегодня точно доработаю, прошу прощения, — Ханагаки развернулся к своему начальнику и резко поклонился. — Ладно уж, я не удивлен, здесь и так текучка кадров, ты продержался дольше всех, а еще даже и не воровал ничего. Поговорим еще вечером, — Сугита не мог отказать, видя плачевное состояние. Хоть и придётся найти замену, либо самому работать сверхурочно, но Такемичи точно нужен был отдых. — Хорошо, — измученно улыбается брюнет. Они выходят из каморки, чтобы продолжить свою работу. Такемичи направился разбирать прилавок с дисками. Ощущение тошноты и головокружения все сильнее стали о себе напоминать. Поэтому омега пытается погрузиться в свою работу, надеясь, что это заставит его почувствовать себя хоть немного лучше, пытаясь забыть об этом, если сосредоточиться на чём-то, лелея себя этими мыслями. Внезапно к этому всему добавился и дымный аромат леса, что взял его душу в плен. Такой манящий и родной. Но почему в нем отражалась тревога? — «Почему я его ощущаю? Куртка же дома!» — пугается омега, и чувствует спиной, как кто-то подходит. Из-за своих мыслей, он пропустил звон колокольчика, повешенный на двери магазина. Такемичи слышит, как человек подходит ближе с каждым шагом, и это заставляет сердце биться все быстрее и быстрее.