Легенда о красной нити судьбы

— Не хочу, — голос прозвучал по-детски, лицо скуксилось, носик вздернулся. Ханагаки боролся со своим возбуждением, находя в закоулках своего сознаниях крупицы здравого смысла. В память врезалась та омега, которую Майки записал на табличку в тот день. Омега чувствовал себя любовницей, а «верный муж» и сам не против такого исхода тонул вместе с ним в похоти. Неприятно жгло в груди от такой мысли, но тут же наливалось удовлетворением. Стало от чего-то радостно. Плевать, он мой. Неприятные эмоции уступают место разыгравшемуся азарту. Он уже забывает, как лежит на огромной, чужой кровати, а над ним нависал альфа, хищно облизываясь. Омега был весь раскрасневшимся от возбуждения. Его сердце бешено колотилось в груди, когда вновь взглянул тёмные, чужие глаза, которые с интересом наблюдали за каждой эмоцией. Хотелось провести руками по идеальному лицу, огладить каждый миллиметр кожи, провести по чёрточкам лица и просто целовать нависшего над ним мужчину. Тяжелое дыхание вместе с налившимся по всему телу свинцом давал знать хозяину тела, как тяжело переживать свой недуг. Препарат хоть и ввел его безболезненно в течку, но действие начало сходить, оставляя парня один на один с болезнью. Такемичи метался глазами, не зная, куда себя деть в незнакомой обстановке. Кулачки сжимали несчастную ткань постельного белья. — Какой же ты упрямый, — низкий, возбуждённый голос звучал хрипловато. Чужое дыхание опалило ушную раковину, заставляя пробежаться мурашкам по всему телу. Чужие феромоны стали давить на сущность омеги. В комнате резко потяжелел воздух, стало труднее дышать. Омега почувствовал, как сдавливало его грудь. Он попытался сделать глубокий вдох, но вышло, честно говоря, плохо. Такемичи был поглощен феромонами, и он не мог скрыться от такой властной ауры, как бы он не хотел. — Сними одежду, — в приказном тоне слышалась сталь, заставляя подчиняться. Омега привстаёт на локтях. Влажные от слёз глаза смотрели прямо на альфу с неким раздражением и детской обидой. Такемичи выглядел в этот момент по-волшебному очаровательно. В голову сразу же всплыл образ сказочной феи, такой же страшно хрупкой и искренней на эмоции. Чистое существо, которое не умеет скрывать свои эмоции, искренне их обнажая. Манджиро хмыкает, приподнимается, давая больше пространства для действий своей пары. Дрожащие руки расстегивают пуговицы рубашки, резко распахивая её. Потёртая ткань быстро скатывается с худых плеч, демонстрируя свою наготу возлюбленному. Слишком худое тело, выпирающие ключицы, фарфоровая кожа так и манила оставить на ней собственнические следы. Но альфа боялся слишком сильно давить на тело, думая, что косточки раскрошатся под его напором. Такемичи, казалось, не замечал чужой жаркий и томный взгляд. Цепляет пальчиками пуговицу на джинсах, а вместе с ней справляется и с молнией. Щеки пылали, приобретая красноватый персиковый оттенок. Голова нещадно гудела, от возбуждения с примесью дикого смущения. Неловко снимает мокрые джинсы вместе с трусами, тут же прикрывая руками свой пах, словно эта «защита» должна остановить Майки. Ханагаки прикусывает свои обветренные губы, отводя стыдливо взгляд. — А ведь в прошлом ты так просто не подчинялся этой способности, даже когда я попросил поцеловать меня, — мозолистая рука ложится на мягкую щеку, гладит большим пальцем обкусанные губы, оттягивает нижнюю губу. Майки, как и его брат Шиничиро, является обладателем довольно редкой способности под названием «аура». Ученые до сих пор не могут научно объяснить природу этой «ауры». Самое распространённое предположение было лишь то, что это на уровне животных инстинктов. Когда в прайде существует самый сильный самец, который не только силён физически, но имеет сильную «ауру». Благодаря ей альфа может подчинять себе людей, либо направлять их, вдохновлять, соединять их сердца воедино, дабы следовать одной цели. Различные группировки так же пытались урвать таких альф, либо завербовать. В двухтысячные годы было множество таких случаев, которые буквально выливались на этом фоне страшные, кровавые бойни. Изредка встречались те, кто мог противостоять «ауре». Чаще всего это были альфы с такими же «способностями», либо непоколебимой, сильной волей. И для Майки это были и Изана и Такемичи. Приемный брат, с которым единожды он столкнулся в бою. Изана был достойным противником. Битва шла на равных, никто не хотел сдаваться. — Манджиро, тебе не подчинить меня! — глава «Поднебесья» ядовито улыбнулся, когда почувствовал сокрушающую «ауру» своего оппонента. — Ты же знаешь, что она на меня не действует, ха-ха-ха! — в своей привычной манере рассмеялся пепельноволосый. И его первая и единственная любовь, которая никогда не желала сдаваться и шла до конца. Такемичи же очень удивил Майки, ведь омеги в принципе не могли противостоять «ауре» альф, возможно, это одна из причин, послужившая ещё больше влюбиться в этого солнечного паренька. В одних из солнечных деньков, глава «Тосвы» решил применить способность на любимом. Разбалованный характер позволял без угрызения совести применять ее даже на своих друзьях. Например, когда Кенчин не хотел нести главу, но после того как появился Такемичи это перестало быть актуальным, заместитель выдохнул, но ненадолго. Теперь его применяли для: «Сбегай в ближайший магазин и купи дораяки, Кенчин». — Поцелуй меня, — приказал альфа, применяя свою излюбленную «ауру» на Ханагаки. Подросток повернул свою голову в сторону главы. Огромные глаза выдавали весь шок от этой фразы. — Майки-кун, что ты хочешь, чтобы я сделал? — покрасневшее лицо, приоткрытые губы на мальчишке так и застыли, а сам замер, не смея шелохнуться с места. — А? Не действует? Какого… — дошло до главы, теперь его очередь была удивляться. А неловкость между подростками стала моментально накаляться. А вот уже его омега лежит оголенный на кровати и подчиняется его воле. В этом было что-то привлекательное. Манджиро чувствовал себя каким-то злодеем, бесстыдно пользуясь беззащитностью. Как в замедленной съемки, альфа встаёт с края кровати. Не отрывая взгляда от морской голубизны продевает пуговицы через петли своей грязной, шёлковой тёмно-лиловой рубашки. Отбрасывает куда-то вглубь спальни бедную ткань, благополучно забывая о её существовании. Чужому взору предстаёт накаченное мужское тело. Подкаченные руки, на которых скатывались капли пота от духоты в комнате. Молочного шоколада соски, мускулистая грудь, чётко проступающий рельеф торса, ещё ниже светлые мелкие волосы, уходящие куда-то под кромку брюк. Омега громко сглатывает от столь горячей картины, грудь заметно вздымается от нехватки воздуха. Внутренняя сущность снова зарокотала, возбуждаясь ещё сильнее. Глухой звук ремня, разбавляет громкие, томные вздохи. Возбуждённый взгляд падает вниз. Мускулистые руки быстрыми движениями избавляются от ремня, расстёгивая свои брюки, которые тут же брякают громко вниз. Мускулистые ноги идеально сочетались с фигурой Манджиро, каждая выпирающая венка чётко проглядывалась на матовой коже. В серых боксерах чётко было видно член, очертание внушающего бугорка вновь заставил омегу громко сглотнуть. Мужчина цепляет край боксеров, снимая последнюю часть одежды со своей идеальной формы. Выпускает наружу свой стояк, что так давил на ткань с момента больницы. Альфачий, тихий рык раздаётся по комнате, внутренняя сущность встрепенулась от невероятных, предстоящих ощущений. Быстрыми шагами он оказался вновь у кровати. Подхватывает омегу под ноги, резко беря на руки, на что Такемичи вскрикивает от неожиданности, цепляется руками за плечи гонщика, боясь упасть. Прямо в спальне красовалась другая дверь, что вела их в ванную комнату, именно её Манджиро и распахивает ногой. Свет включается автоматически, Такемичи распахивает глаза от столь дорогого дизайна какой-то маленькой комнатушки. Мраморный пол, белые стены, сбоку огромное зеркало с раковиной, сделанной из натурального камня, мелкие шкафчики и различные баночки были быстро проигнорированы. Посередине стояла огромная ванная, возможно, джакузи, Такемичи точно не мог сказать. Альфа аккуратно опускает Такемичи в холодную джакузи, сделанную из камня. Мелкие волоски встают дыбом от контакта с холодной поверхностью, от чего омега обнимает свои колени, чтобы спасти остатки своего тепла. Гонщик открывает уже отрегулированную настройками тёплую воду, которая быстро начала заполнять огромную ёмкость. Омега ощутил, как теплая вода обволакивает его тело, снимая напряжение и усталость. Веки медленно закрылись, позволяя себе полностью расслабиться под ласковым потоком. Руки опустили свои же колени, тут же растянув их и отдавшись приятным ощущениям полностью. Майки внимательно следил за ним, заботливо помогая тому расслабиться: добавляя пену для ванны, которая заполнила каким-то цветочным запахом комнату, смешиваясь с их природным запахом. А после и сам к нему присоединился в ванной. Гонщик погрузился полностью в воду, утаскивая на себя худощавое тело между своих ног. Спинка омеги без его помощи быстро уложилась на чужую грудь, а ресницы подрагивали, но все ещё были прикрыты. Омежье тело заметно потиралось о чужую плоть, тихонько мурлыча от приятных ощущений. Они наслаждались моментом тишины и благополучия, находясь в уютной обстановке ванной комнаты. Потоки воды нежно обнимали их, словно принося тепло и исцеление. Оба ощущали, как напряжение покидает их тела, оставляя место спокойствию и покою. Но внутренним зверям было мало. Возбуждение всё больше накрывало обоих, разгоряченные тела желали большего. Бедра еле заметно двигались в такт, распаляясь сильнее. Альфа решил потихонечку действовать. Дикое желание заласкать свою неприступную омегу с ног до головы заполнила разум. Горячие губы коснулись заднюю сторону шеи. Целуя коротенькие дорожки, язык вырисовывал незамысловатые фигуры, после чего впивались, оставляя после себя бордовые следы. — М-м… — омега старался скрыть свои рвущиеся стоны. Сладковатые вздохи и выдохи, короткие вырывающиеся звуки выдавали своего хозяина с потрохами. Такемичи жмурится от истомы, когда снова вдруг чувствует горячий язык, что бесстыдно изучает его шею. Сильные руки, поглаживающие омежью талию, вмиг исчезли. Вместо них послышался звуки открывающей баночки. Манджиро надавливает на свою руку гель, обратно ставит баночку. Обмыливает обе руки. — Такемучи… — шепчет он в беззащитное ухо, покрывает шею влажными поцелуями и тут же обжигает горячим дыханием. Распаляет нутро омеги, тормошит сущность, заставляя полностью отдаться в омут похоти и греха. Мыльные руки начинают обмыливать омегу. Дрожь не унималась, а лишь сильнее колотила обоих. Омеге нравилось быть полностью подчинённым действиям другого, когда Манджиро решает, как долго они будут переходить грань и будут ли переходить вообще. Каждое движение оказывается не в его распоряжении. Именно этого сейчас хотел Такемичи – полностью отдаться под контроль. Палец проводит вдоль соска Ханагаки, подразнивая, а затем сжимает между пальцев, вызывая тихий всхлип. Губы добираются до плеч поцелуями и покусываниями. Шумно вздыхают, чувствуя нарастающее возбуждение. В ванной стало ещё жарче. Руки добираются до упругих ягодиц, раздвигая одну из половинок. Пальцы оглаживают вокруг сфинктера, медленно погружая в него палец, будто кое-что проверяя. Такемичи вздрагивает в его руках, тут же мыча от боли. Омега не игрался с собой даже там, от чего внутри ощущалась сильная теснота. Вынув палец, гонщик вновь стал зацеловывать тельце перед собой, успокаивая возлюбленного. С проникновением было решено повременить, Такемичи точно не готов принять его, даже с течкой. Сжимает рукой твёрдый член, от чего Ханагаки откидывает голову назад, сексуально выгнув спину и вцепившись свободной рукой в его руки. — Ты такой недотрога, Такемучи, — хрипловатый голос заставляет приоткрыть голубые глаз, действия альфы вмиг прекращаются. Возбуждённые взгляды сталкиваются друг с другом, но оба знали, что это далеко не конец. Манджиро выключает воду, медленно встаёт из тёплой воды, утягивая за собой обмякшего Такемичи. Заботливо обтирает огромным, махровым белым полотенцем. Не дожидаясь разрешения, альфа хищно облизывает губы, завлекая возлюбленного в страстный поцелуй, вновь используя свои феромоны и возбуждая Ханагаки ещё сильнее. Брюнет поддаётся на встречу, чуть ли не съедает своими неумелыми поцелуями гонщика. Такемичи забывает, как дышать, воздуха критически перестаёт хватать. Он обрывает жаркий поцелуй, жадно хватая через рот воздух. — Прелестно, тогда начнем, Такемучи, — довольствуясь реакцией своей пары, вновь подхватывает его, унося на огромную кровать. Огромная мягкая поверхность быстро встречается со спиной омеги. Матрас прогибается лишь под весом Манджиро, нависшего прямо над возлюбленным. Как же долго он грезил об этом. Как же долго фантазировал, забываясь в грязных прикосновениях других омег. — И так ты готов, Такемучи? — голос интимно - низкий, едва слышный, словно их кто-то подслушивает. На этот вопрос не нужно отвечать, они оба понимали: обратного пути нет. Слишком долго ждали этого дня. Жадно желали вновь воссоединиться. Чужие пальцы провели по его щеке, чёрные глаза, вглядывались в небесную синеву. Губы яростно находят омежьи, обхватив руками за шею, потягивает на себя. Ханагаки слабо отвечал, получалось, честно говоря, не очень из-за отсутствия опыта. Первым и последним являлся Манджиро, но альфе необязательно было об этом знать. Но Сано и сам догадывался. У его омеги не было никого после него. От нахлынувшего возбуждения у Такемичи отключался разум. Он жадно наблюдает за действиями, подмечая каждую деталь. Нависший над ним Манджиро был настойчив и уверенным. От этого все трепетало, становилось любопытно и нестерпимее. Чужой язык жадно обхватывает горошину соска, осторожно обсасывает. Играется со второй, слегка оттягивает на себя, от чего Такемичи изгибается дугой, до хруста в спине. Прижимает руками голову, проводя по мягким чёрным волосам. В комнате становилось невыносимо жарко. Запах омеги и альфы перемешались между собой, превращаясь в необычайный коктейль. Чувства схожи на множество вспыхивающих фейерверков. Внутренние сущности удовлетворенно рокотали. Сано отрывается от столь сладковатых бусин, проводит пальцами по выступающим ребрам, оглаживая талию, подбираясь к впалому животу. Грубая рука обхватывает член, медленно двигаясь по стволу. Дыхание омеги участилось, вновь утягивает Манджиро в пылкий поцелуй. Тот в свою очередь с готовностью отвечает, размыкает языком маленький омежий ротик. Языки переплетаются в жарком танце. Перед зажмуренными глазами Такемичи плясали белые блики, а голова шла кругом от неописуемого наслаждения. Это не в одно сравнение не шло с обыкновенным самоудовлетворением в одиночестве. Хотелось кричать, извиваться, молить о большем, но этого и не нужно, Майки всё и без слов понимал. Ханагаки дрожащими руками проводит по чужой груди, что так жадно желал сделать еще с того времени, как Сано бесстыдно разделся перед ним. Крепкие мышцы отчётливо ощущались под мягкими подушечками пальцев. Пальчики доходят до паха, ощущают эти мелковатые волосы и тут же натыкаются на чужую плоть. Осторожно обхватывают сочащийся смазкой член, на что получает удовлетворённый рык в районе шеи. Альфа прижимается ближе, обхватывает оба члена, укладывает руку Такемичи на свой. Медленными движениями вновь начинает двигаться, задавая темп для омеги. Стоны и хлюпающие до неприличия звуки заполняют спальню. Слишком было хорошо. Слишком крышесносно для обычной дрочки. Не выдержав, омега издаёт слишком громкий стон, резко приподнимаясь на локтях, зарывается пальцами в альфью шевелюру, предчувствуя скорую разрядку. Пальцы на ногах поджимаются, дыхание на миг задерживается, голова запрокидывается назад, рот приоткрывается в немом крике. Яркий оргазм накрывает одновременно, пачкая жидкостью свои животы. Оба пытаются отдышаться. Сано старается не рухнуть прямо на Мичи, а лишь ложится рядом, чтобы не раздавить столь хрупкое тело. Слышится тихое сопение под боком. Омега моментально засыпает с еле заметной улыбкой на губах.