***
Тихий храмовый комплекс в квартале Акаги Мотомачи встретил двоих гостей лёгким порывом ветра, что колыхал витые красно-белые верёвки, развешанные у наружного алтаря основного строения святилища. Стоявшие по краям демонические львы комаину на постаментах охраняли покой дома богов. Сама обстановка действовала на Куки ощущениями абсолютного дискомфорта, как и любой близкий образ синтоистской атрибутики. Стоявший по правую руку Сиканоин, на самом деле, был не сильнее своей соратницы рад присутствовать здесь, ведь традиции, о чём уже упоминалось, он не любил. Однако он, раньше даже чем Синобу, подступил к длинной решётчатой коробке, закинул туда одну монету номиналом пять йен и разок дёрнул за канат. — Куки-сан, вы слишком взволнованы. Расслабьтесь, мы здесь не по работе, и я вовсе не горю желанием пытать вас ненужными флешбеками. — Угу… — неровно выдавила девушка, прикасаясь к верёвке. Хэйдзо потряс канатик ещё раз и сложил ладони в молитвенном жесте, Синобу повторила всё за ним. Когда с молитвами за счастье и благополучие была закончено, зелёноволосая резко прочувствовала гнетущую пустоту в груди: «И что дальше?». — Эм, ну… Перекусим? — первое, что пришло ей в голову. — А вы уже голодны? Я знаю поблизости одно маленькое кафе, где подают кофе и бисквиты. Заморить червячка нам хватит, не так ли? Синобу прикоснулась пальцами к затылку, усмехаясь в неловком согласии. Уж лучше кофейня, чем дзиндзя. Конечно семейные пары с детьми берут на себя полный цикл ритуалов: крутят барабаны с надписями, пьют воду из деревянных ковшиков в павильоне темидзуя, набираются серьёзности при прохождении сквозь ворота-тории. Но Куки думала, что выйди она замуж и роди двух мелких карапузов, она всё равно бы предпочла отсиживаться на 1 января в ресторане или дома, на крайняк в ином заведении светского досуга. — Так что за кафе вы там упомянули? — выходя с соседом за пределы храма Акаги, спросила Синобу, когда мобильник в кармане её куртки зажужжал, извещая о входящем звонке. — Простите, я на минуту! Девушка отступила на пять шагов, не замечая, что почти вжимается в столь ненавистную ей колонну тории, подняла трубку и проговорила в неё «Алло?». Ответили ей незнакомым голосом, и это мягко сказано. Говорящий, казалось, пропускал речь через искажающее устройство, отчего звучало так, словно по ту сторону находился робот. «Куки Синобу, правильно?» — А вы по какому поводу и вообще…? «Сейчас важнее моё обращение к вам, доктор. Вы стоите у подножья лестницы Акаги-Дзиндзя, в трёх метрах от вас ошивается Сиканоин Хэйдзо, пригласивший вас на чашечку кофе, и вы согласились, лишь бы не торчать на этом месте сверх порога вашего терпения». — Д-да. «Я прошу вас относиться к моим словам как к просьбе, не как к принуждению или приказу. Для меня важно, чтобы вы считали меня своим другом, и я заверяю вас, доктор Куки, что ни вам, ни Сиканоину Хэйдзо не угрожает ровным счётом ничего. От меня — так точно». — И как мне на это реагировать?.. «О, было бы недурно уделить всего несколько минут на приватную беседу». — Где? Не здесь же. «Знаком ли вам клуб «Коморэ»? Полагаю, что нет. Знаки, которые я вам оставлю, приведут вас ровно туда. Для этого вы должны по дорожке, ведущей от храма вниз, повернуть направо и… далее вы увидите». — А если я… «Милочка, я повторюсь: никто вас не заставляет. Только помните, что от этой встречи зависит многое в жизни вас и вашего драгоценного соседа. Всего доброго!» — и неизвестный скинул звонок. Синобу явно не была готова к подобной ситуации, и Хэйдзо безошибочно подметил её нахмуренный лоб и побледнение на лице. Голос акцентировал внимание на Сиканоине, и потому девушке было нельзя выдавать факт приглашения для разговора tête-à-tête. — Отец звонил. Он говорит, что маму госпитализировали. — Сочувствую вам, Куки-сан! Здоровье матери не может не тревожить вас. — Сиканоин, я пойду… Вы ж не будете обижаться? — Куда, доктор?! А как же наше кафе? — В другой раз, может. Сейчас я хочу побыть одна. — Понимаю. Берегите себя, — перейдя невидимую границу, Хэйдзо обнял девушку и похлопал по спине. Она дрогнула, хоть ей и было тепло на душе. — Вы слишком много нервничаете, при том, что ваша работа вам ничем не угрожает. Берите пример с меня: моя работа связана с риском пасть смертью храбрых, но я перестал бояться ещё в средней школе. — Потому что это вы, Сиканоин, — отшутилась Синобу. — У вас всегда есть шанс поменять выбор. Не поняв, к чему были последние слова, Куки махнула на прощание и скорым шагом двинулась по указанному пути. Страх очутиться в ловушке, подстроенной противниками великого детектива, ежесекундно прокручивал в голове девушки мысль «Надо уйти». Два полных месяца она провела в одном доме с Хэйдзо, и за тот период не доводилось ей слышать и краем уха о том, чтобы у него были личные враги. Лу Чунъюнь не в счёт, с ним дело разрешилось без кровопролития. Но если речь идёт о ком-то, кто выше этого уровня? О людях из кабинетов в небоскрёбах — деловых пиджаках, сильных мира сего. Вдруг Сиканоин перешёл дорогу тем, кому не следовало? Почему тогда она, простой врач, в ответе за это? А знаки всё появлялись там, где нужно: они были предназначены только для Куки, и она шла по указателям, поворачивала в нужные стороны и ступала вперёд, пока ноги не довели её до мало чем примечательного дома №102 по 75-й улице квартала Ичигаяякуодзимачи. «Чайный дом "Коморэ"» — приветствовали девушку золотые буквы на белом фоне. На нервах подобравшись ко входу, Синобу почти надавила на звоночек, как телефон снова завибрировал. — Вас слушаю. «О, так вы тут! Рады, очень рады. Не стесняйтесь, вызывайте дворецкого. Только помните главное правило клуба». — Какое? «Говорить нельзя. Иначе вас выпроводят, и ваша удача поговорить со мной будет утрачена минимум на неделю. Поступим так: у вас же при себе тот самый блокнот?» — Есть… «Напишите два любых слова и подайте дворецкому. Он отведёт вас в комнату, где говорить можно», — и молчание. — Чёрт… — Куки нажала на кнопку. Всего через пять секунд открылся проход, в котором стоял одетый с иголочки невысокий человек. Он испытующе уставился на гостью, явно требуя от неё символического жеста или документа, подтверждающего членство в организации. Девушка помотала пальцем, прося чутка времени, вырвала лист бумаги и начиркала катаканой «куки синобу», которые затем же показала дворецкому. Однако тот уж очень долго думал, смотрел то на Синобу, то на её запись. Куки начала злиться, как тот резко улыбнулся, поклонился и вошёл внутрь, призывая идти следом. Она закрыла дверь за собой и покорно потопала за дворецким, старательно держа язык за зубами. Если при последнем разговоре просьба незнакомца не шуметь заставила строить догадки, что это всего лишь своеобразное уважение к личному пространству участников, то попав в основной зал, Синобу осознала другую истину. Молчание и было ценностью этого клуба, да видимо и единственной. За столиками, диванчиками и креслицами расположились мужчины в возрасте (хотя пара дам здесь тоже имелись), одеты все прилично, по классике 1970-х годов, что неудивительно, учитывая средний возраст контингента. И все до единого сидели тихо как мыши! Уткнувшись в газеты и планшетные компьютеры, они читали, иногда протягивая руки к чашечкам чая, дабы смочить горло… На острове Пасхи с его легендарными камнями моаи наверняка и то шумнее. Особое помещение было на втором этаже, и дворецкий остановился у самой двери, вежливо её открыв и без слов просил войти. — А вы не так… креативны, как я надеялась, доктор Куки, — голос, женский, равномерный и уверенный, донёсся из-за кресла в дальней части комнатки, едва освещённой из-за занавешенных шторок на окнах. Синобу подошла к свободному сиденью, не отрывая взора от той, кто её сюда вызвал. — Чем вызвана такая оценка? — с нотками возмущения спросила зелёноволосая. — Я попросила вас написать «два любых слова». — И я написала. — «Два. Любых. Слова». Только это, — и замолчала на целую минуту, пока Синобу переваривала это и до неё доходил смысл сказанного. — Впрочем, вы не Хэйдзо, да и у нас есть дела посущественнее. Эта женщина сидела в расписанном золотом роскошном кресле, она была одета в белое кимоно с красными и розовыми цветами, с завязанным на спине большим поясом, а длинные рукава закрывали её сложенные на животе руки. Столь богато и изящно выглядело платье, что Синобу подумала: «Пошито из настоящего шёлка!». Короткие каштановые волосы гладко свисали вниз, обрамляя её лицо с правильными, мягкими чертами, в чём-то даже знакомыми. Будь взгляд женщины более располагающим, и Куки могла бы обмануться о её намерениях, решить, что она желает беседовать о типичных женских глупостях. Но синие глаза излучали жгучий интерес, и гостья ждала, когда та представится. — Не могла не потешить себя встречей со второй женщиной, которая способна вытерпеть жизнь под одною крышей с Сиканоином Хэйдзо. — А кто первая? Вы? — Всё же вы не глупы, доктор Куки, — глаза дамы смилостивились. — Да, я разделила с моим дорогим Хэйдзо… почти двенадцать лет совместного быта. — М-м, а в какой роли? — Не ревнуйте, солнце, не стоит! — издала она смешок. — Всего-то старшая двоюродная сестра. А Хэйдзо — мой любимый младший кузен, который для меня как родной братишка. — О, а… но он никогда не говорил о своих родных, и… ваше существование для меня стало сюрпризом! — Синобу в самом деле никогда не слышала от соседа относительно его близких людей. — Сиканоин бывает скрытен в отдельных темах. — Нисколечки не удивлена, Куки-сан. У нас с ним… некоторые разногласия во взглядах на жизнь. Вот он и пытается вычеркнуть всякие упоминания о заботливой старшей сестрице. Это печально, ведь я и мои родители многое от сердца оторвали ради великого будущего Хэйдзо. Будущего, которое он выкинул как ненужные вещи скидывают на помойку. — Ваши родители? — Понимаю, он и это умолчал, — дама наигранно ахнула и взмахнула ручонкой. — Мама и папа Хэйдзо умерли, когда ему было шесть лет. Наверное лицо Синобу стало белее мела, когда она подумала о маленьком ребёнке, потерявшим своих самых важных людей в столь раннем возрасте, что собеседница подошла к ней и пощёлкала пальцами. — Вы в порядке, что ж… — она села обратно. — Мы с Хэйдзо из двух разных ветвей одного рода. Когда-то волею судьбы одна кровь растеклась по двум руслам, проторивая себе разные дорожки, и вот две реки сплелись вместе, став вновь единым целым. Какая ирония. — Ваша семья его воспитала. Сиканоин говорил, что учился в элитной британской школе, а высшее образование получил в Университете Кэйо. Это же недешёвые удовольствия! — Действительно. Скажем, наша семья… может без затруднений себе позволить то, на что обычные люди тратят годы. — И детективом он тоже стал под вашим влиянием? Эти слова задели собеседницу. Синобу уловила мимолётное потемнение в глазах женщины, которое было не яростью, а скорее обидой. — Отец и мать прочили ему будущее в самых высших эшелонах Японии. Не зря мы его посылали в Англию и Швейцарию, подталкивали к высоким наукам и практическим знаниям. А он выбрал стезю частного сыщика. — Какая ирония, — едва заметно улыбаясь, произнесла Синобу. — Да… Моё имя — Кано Нана. И вас, Куки-сан, я пригласила не для того, чтобы чаи гонять и обсасывать лёгкие романы. — Так с какой целью тогда, Кано-сан? — спросила девушка, уже как-то улавливая суть. — Я беспокоюсь за Хэйдзо. И не только я, — Нана пожала плечами. — Жизнь моего брата — бесценный дар для Японии, и терять его было бы невосполнимой утратой. Раз он не хочет достигать большего, я, может, и смирюсь с фактом его… частной карьеры. Но Хэйдзо любит секреты как никто другой, и за эти годы я не смогла и близко понять ход его мысли, его цели и задачи. Вот тут-то на арену и выходите вы. — Хотите, чтобы я шпионила за ним? — Зачем так грубо?! Фу, как пошло, «шпионить», — Нану аж передёрнуло. — Назовём это «наблюдать ради безопасности». Кому как не вам, принявшей участие уже не в одном его деле, знать о… склонности Хэйдзо к всевозможным опасностям. — А мне-то какой с этого прок? На журнальный столик плюхнулся конверт, набитый деньгами. — Это авансом, — сказала шатенка. — И по конверту сверх того за каждую значимую новость. Заманчивое предложение погрузило Куки в пучину тяжёлого выбора. Девушка не могла похвастаться наличием хороших сбережений: откладывать со своей зарплаты, более низкой ввиду сниженных нагрузок на работе, не удавалось, и половина её шла на квартплату, остальное на пропитание и общие нужды. У Сиканоина есть чем «поживиться», благо человек он неординарный и похождения его безграничны. Фиолетовые глаза Синобу не скрывали охотной готовности накинуться на конверт. Другая же сторона доктора Куки, восхищённая мудростью, дальновидностью, пытливостью ума Хэйдзо, смотрела на вещи куда категоричнее. Конечно если Кано Нана и впрямь двоюродная сестра детектива, то есть смысл прислушиваться к её словам. Но ведь не зря Сиканоин отстранился от неё, создавал у Куки впечатление «одинокого волка», без роду и племени. Значит в отношениях сестры и брата есть нечто тёмное. Дружба Синобу и Хэйдзо продлилась без малого два месяца, и называть их близкими товарищами было бы неверно. Однако девушка принимала как должное ситуативную замкнутость своего соседа, и ей хотелось бы знать правду о нём от него самого, а не от постороннего человека, пусть она и двоюродная сестра. — Я откажусь, Кано-сан. — Вам мало? Удвою сумму, — и поверх лёг ещё конверт. Она играла на верховной слабости человека, любви к деньгам. Но Синобу скрепила сердце и стала непреклонна. — Нет, вы не поняли, Кано-сан. Я совсем отказываюсь. Не буду шпионить для вас, ни за какие королевские дары! — уже грубовато, на повышенных нотах, ответила Куки, и тотчас почувствовала облегчение. Теперь она воистину сделала что-то полезное для Хэйдзо, ведь стала по-настоящему его верным соратником! Мгновение гордости за «подвиг» было нарушено аплодисментами от Наны. — Поразительно. Вы… реально готовы жизнь свою связать с этим чудаком! Но я польщена. Приятно удивлена. Я ни на секунду не сомневалась, что вы сделаете правильный выбор. — Так это… Стоп! Это была проверка?! — настроение аж рухнуло вниз от взмаха крыльев птицы-обломинго, что над Синобу просто подшутили. — Если бы вы взяли деньги, то я воспользовалась бы вашими услугами, Куки-сан. Но в моих глазах вы бы навсегда утратили шанс быть доверенным лицом. Я могу быть спокойна за любимого кузена, — края губ Кано приподнялись в лукавой ухмылке. — А эти денежки себе возьмите. Прикупите себе и брату нормальной одежды, да и парфюм какой-нибудь, а то вдыхать от вас это невинное ничего… не возбуждает. Синобу в растерянности не могла ответить на такое, только рот открыла. Кано Нана посмеялась и покачала головой. — Не принимайте в штыки, доктор Куки. Просто я рада тому, что у моего Хэйдзо есть такой друг как вы. И по этому поводу я хочу вам помочь. — Чем именно вы поможете, Кано-сан? — Саю. Саю! — громко позвала Нана. — Да куда ушла эта негодная девчонка… Вы простите за крик. Саю — моя подопечная, работает… в кое-какой секретной организации, выполняет поручения ранга "совершенно секретно" для нас и ещё одной уважаемой семьи. — Я здесь… — донёсся шёпот из угла. Нана встала с кресла и грациозно прошла в затемнённую часть комнаты, а когда вернулась, то сжимала пальцами ещё один конверт, разве что небольшой. — Передайте это, Куки-сан, моему братишке. Надеюсь, это станет ему хорошей подсказкой… потом. — С-спасибо, Кано-сан. Я могу идти? — Нет, посидите. — Какие-то проблемы? — Синобу заёрзала. — Напротив дома стоит мужчина. Бородатый, неприятной наружности. Я бы дала ему тридцать пять лет, м-м, у него кривые зубы и воняет изо рта, есть семья, страдает от постоянного безденежья. Пьёт, не меньше двух раз в неделю. Вероятно сидел. Всё это Нана проговаривала, пока зелёноволосая девушка поглядывала через слегка одёрнутую шторку. Мужичок у дороги, да, был неказист и даже некрасив. Но остальные черты? О том Синобу спросила у Кано. — По косвенным внешним признакам, — ответила шатенка. — Мы с Хэйдзо имели одинаковых учителей, и наш дедуктивный метод идентичен во всём. — Но вы не детектив? — О, нет-нет! Я… — Кано поманила Куки к себе, — обыкновенный советник в одной крупной компании. Теперь идите, мой человечек должен был отпугнуть сталкера. Но вдруг он вернётся, так что торопитесь!***
— Куки-сан, я вас заждался! — Сиканоин бросился встречать возникшую на пороге дома сожительницу. — Вы были так расстроены, что не хотели выслушивать мои нотации об очередных промахах полиции? — Ага… У нас что на ужин? — быстро перевела стрелки девушка, снимая уличную обувь. — Я проголодалась, в городе ничего не покупала. — Миссис Канна соизволила сварганить нам куриный суп. Вы же не откажетесь от порции этого простенького, но бодрящего блюда? — Ещё бы! — слюна почти что потекла изо рта девушки. — Можете наложить мне порцию? Умыв руки и лицо, Куки прибыла ко столу. Возгласив «итадакимас», двое людей взяли ложки и принялись трапезничать. — Как вам моя сеструха? Ответом был кашель: Синобу подавилась бульоном и забрызгала домашнюю блузу. — Как вы?!.. — Хе-хе-хе, я и не такое умею, доктор… — Так… Так это вы топтались там на улице?! Вы и были тем уродливым мужичком? — шоку и возмущению девушки не было конца. — Вы следили за мной! — Предосторожность не помешала бы, а то уж больно странно вы себя вели при звонке. — Ну вы и… жук. — Какой есть! Нана точно пыталась соблазнить вас деньгами, которые вы не взяли? — Да… — Вы молодец, доктор Куки. Однако я и так был уверен в вас как в товарище и деловом партнёре! Поэтому сразу после ужина я хочу вместе с вами обсудить анонимное послание, найденное мною в почтовом ящике. Да, кстати, Нана вам что-нибудь ещё предлагала? — Да. Для вас лично, Сиканоин. Поев и убрав за собой, они снова собрались за обеденным столом, на сей раз вокруг запечатанного конвертика, в коем вряд ли было письмо. Хэйдзо надорвал пакет и выудил изнутри сложенную пополам бумажку, расправив которую, он лишь помычал в недоумении. — Загадка… — Что там, Сиканоин? — Синобу встала за правым плечом Хэйдзо и вгляделась. — Манджи? [прим. с японского «манджи» — свастика] — Не, это саувастика, — рисунок изображал крест с загнутыми углами, движущийся против солнца. — Древний буддийский символ круговорота жизни, счастья и процветания, но также смерти и небесного порядка. Многие тайные общества применяли и поныне применяют его в своих обрядах. Ничего особенного, если не рассматривать его не в мистическом ключе. — Вы полагаете, это чей-то конкретный знак? — Всё возможно, Куки-сан. У меня, увы, мало готовых предположений, и это при том, что расследовать преступления, вызванные действиями всяких псевдомагических орденов, мне приходилось. Отложим подарок сестры до лучших пор. Утро вечера мудренее, а нам ещё в гости завтра наведаться. Письмо, кстати! — Оно было подписано? — Нет. Совсем! Только адрес места встречи внутри. Читайте! — «Уважаемый Сиканоин Хэйдзо. Это дело включает большие деньги, я не знаю сумму конкретно. Моя жизнь и жизнь друга под угрозой, я этого боюсь. Жду вас у FamilyMart, 13-3, Кайган». Что вы скажете об этом письме? — Хм… Автор не японец. С грамотой у него нелады. Почерк слишком книжный, неписьменный, зато его стиль и качество выдают лицо мужского пола. Примитивное построение предложений, неверные постановки сказуемых, кандзи использованы всего три раза, что очень мало даже по меркам глупого японца. Составитель письма учился японскому языку с детства, умеет им владеть в простой разговорной форме, в меру уверенно, однако слишком неестественно для продвинутого любителя и слабо для иностранного бизнесмена. Возможно, ребёнок от смешанного брака, то есть хафу. Возраст автора — от шестнадцати до двадцати лет. Для студента недостаточен образовательный уровень. А если школьник, то учится не в японской школе, что вижу по его длинным серым волосам. В конверт попал один, вот, — детектив продемонстрировал соседке найденный волосок. — Неухоженные! У него вероятно проблемы с социализацией. — Вы очень точны, Сиканоин. Завтра поедем в… Кайган. Это вроде район Минато? — У берега Токийского залива. Готовы ли вы, дорогая доктор, к новому приключению? — Каникулы на дворе ещё два дня, поэтому… куда я денусь?