Забудь навсегда мое имя

- Добрый вечер, - Сильва сдержанно пожал руку Серхио. - Мы уже ждем тебя, все готово, - ответил Рамос. - Много людей пришло? - Нет, я решил позвать только самых главных. Икера Касильяса - он пишет стихи, и Давида Вилью - он главный по картинам. - И правильно, нечего внимание привлекать, остальным все потом сообщите. Рамос кивнул. Юноши прошли вперед по узкой, грязной улочке, повернули и скрылись между высокими, близко стоящими, домами. - Сюда, идем, - толкая дверь какого-то старого паба со стертой надписью на вывеске над единственным окном. Они вошли внутрь, здесь почти никого не было, сидели лишь двое пьяных пожилых мужчин и женщина. Мужчина за прилавком, увидев Серхио, перестал тереть грязной тряпкой стакан с отколотым краем, взял ключи с полки и, позвав за собой пришедших, поднялся по шаткой лестнице на второй этаж. - Вторая дверь, тех денег, что вы заплатили, хватит на два часа переговоров, - сказал он, протягивая ключи Рамосу. - Спасибо, если понадобится, мы добавим еще монет, - ответил Давид. Мужчина пожал плечами, покряхтел, желая еще что-то сказать и, по-видимому, передумав, ушел. Вилья оторвался от прочтения сборника стихотворений, который Икер дописал вчера ночью. Они оба сделали вид, что ничего не произошло, но напряжение между ними все равно чувствовалось. Юноши обменялись приветствиями и сели на свои места. - Сразу же приступим к делу. Во многих крупных городах Испании: в Мадриде, Барселоне, Кадисе, куда я послал Сеска Фабрегаса, в Валенсии, я сам туда недавно ездил, и в Гранде возникли тайные сообщества. Все они преследуют одну цель - подготовить пронунсиаменто. - Что? - переспросил Вилья. - Государственный переворот. Они хотят установить конституционную монархию. Фабрегас хорошо потрудился в Кадисе, он собрал много людей, которые будут поддерживать нас в этой грядущей революции. Сейчас они составляют план нападения. Я тоже приехал из Валенсии не с пустыми руками - мне стали известны распоряжения короля относительно свой армии: где состоит их собрание, когда и с какой целью. Считайте, что правительство у нас на крючке. - У нас тоже есть две новости, - начал отчитываться Серхио. - Ну, с планом Касильяса ты уже знаком, у него все готово. - Две поэмы и несколько стихотворений с открытой критикой короля и его правления, - уточнил Икер. - У меня пока две картины, - добавил Давид. - Отлично, я найду продавцов и того, кто сможет напечатать стихотворения в газеты и журналы. Твои произведения, Икер, будут красоваться на первой полосе самой популярной прессы Испании. - Хабьер с помощниками завтра принесут картины к поезду, на котором ты отправляешься, сборники стихотворений Касильяс может отдать тебе сейчас. Сильва кивнул: - Но надо работать еще, этого мало, чтобы развязать руки революции. И я хочу сразу предупредить: надеюсь, вы понимаете, на что соглашаетесь. Вас будут искать, преследовать, чтобы убить. - Мы знаем, на что идем, - отвечал Вилья сразу за обоих. - Хорошо, так что насчет другой новости? Давид Сильва предпочитал решать вопросы быстро и качественно, сам он являлся отличным командиром, убедительным вожаком. Люди обычно не думая подчинялись ему, верили в него и преданно шли за ним. - В университете всем заправляет француз Марсель Десайи, - сказал Касильяс. - Я знаю его и уже слышал о том, что в Мадрид направились еще несколько французов: Франк Рибери, Терри Анри, Юго Льорис и Клод Манелеле, - Давид задумчиво потер лоб ладонью. - По-видимому, они являются участниками какого-то заговора. - У нас в Мадриде! - воскликнул Рамос, ударив кулаком по столу. - Этим трусам здесь не место! - Думаю, они хотят воскресить Наполеоновские войны, но сейчас мы не можем одновременно противостоять двум силам, господа, пора заканчивать наше собрание. Мне остается поручить вам задания, и мы распрощаемся. Серхио, ты должен будешь посещать Ларди - ресторан, в котором любит ужинать мадридская знать, там частенько плетутся различные интриги и рассматриваются политические вопросы. А вы, Икер с Давидом, готовьтесь к отъезду в Барселону, пора вас познакомить с нашими ребятами. - А как же университет? - удивленно спросил Касильяс. - Ну, вам все равно пришлось бы его бросить. Революция возродится, и вам будет совсем не до науки, - Сильва поднялся с места. - А сейчас я вынужден покинуть вас, извините, дела не ждут. Рамос ушел провожать друга, и Касильяс с Вильей остались одни. Давид грустно посмотрел на Икера. С этой революцией их жизнь станет слишком непредсказуемой, ему даже страшно думать о том, что все может рухнуть в одно мгновение, а он просто не представляет свою жизнь без него, он нужен ему, необходим, как воздух. Касильяс сейчас находится рядом - протяни руку и дотронься, но в то же время, он так невыносимо далеко. Вилья тяжело вздохнул и опустил глаза. Многим мечтам не суждено сбыться, Икер даже не представляет, как они могли бы быть счастливы. И Давид никак не может понять, почему он вдруг стал верен морали и постоянно меняющимся общественным правилам. Неужели Касильяс не может перешагнуть через никому не нужное мнение других людей и просто быть с ним, любить его. Пустота внутри медленно наполняется горечью и разочарованием. Вилья - машина сейчас, он решительно запихнул эти гребаные чувства в самый дальний уголок своей души, стал бесчувственной железякой, наступил на горло собственным принципам, придушил их, просто, черт возьми, сделал так, как хочет Икер. Они вдвоем уходят из трактира, в полном молчании возвращаются в университет и расходятся по своим комнатам. Ни взгляда, ни слова, ни вздоха на прощание, будто чужие люди. Давид лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и плачет. Безответная любовь - болезнь, убивающая медленно, мучительно, она раздирает на кусочки сердце, рвет острыми когтями все ткани. Слезы - бальзам, единственное средство, способное хоть как-то залечить раны, но это ненадолго, все возвращается, и снова страдания, снова боль. Хочется кричать о том, насколько все плохо, о том, как хочется прекратить все мучения, но никто не слышит, лишь пустота. Не стоит надрывать зря горло, не стоит тратить иссякающие силы.