Волчий мир для одной ведьмы

Возможно, многие хотели бы ощутить на себе ухаживания, возможно, для многих это была бы своего рода забота, но Тэхен уже на второй день ненавидел свое существование в этом лесу и мысленно, хоть и не хотя, присматривал пути отхода с его «насиженного» местечка. Знал, что над ним банально издеваются, смеются, побуждают к действию. Большую часть жизни Тэ пробыл в одиночестве или сторонился всех, сейчас же будто бы стал центром Вселенной, возле которой крутился один спутник. Чонгук не соврал, когда сказал, что будет наведываться. Только нужно было сразу уточнять с какой частотой темная макушка маячила где-то на горизонте или в непосредственной близости. То, что у Гука вызывало смех и будто бы некую забаву, в ведьме накатывало приступами паранойи, заставляя воровато оглядываться каждые секунд десять, не важно, где бы он был и что делал. Чонгук приходил и уходил несколько раз за первую половину дня. Просто так срывался, аргументируя простым «дела» и пропадал в чаще леса, а потом спокойно выходил со своим этим «как день?» через полтора-два часа, заставляя самообладание Тэхена держаться на последних ниточках, а в голос лишь слишком глубоко и наигранно вздыхать. — Если ты думал, что сможешь спрятаться от меня в лесу, то очень даже ошибался. Знакомый голос заставлял в очередной раз Тэхена ойкнуть и прижать веточку ели, подобранную с травы, к груди. Нет, у него точно совсем скоро разовьется тахикардия или он умрет от этих «неожиданных» встреч. — Пятый, — совсем тихо, но с толикой недовольства и обреченности шепчет Тэхен, закидывая зелень себе в корзину. Он не мог жить так долго на своих запасах, они истощались, а связь с природой будто бы меркла, проскальзывала меж пальцами мукой, не давала восстановиться, когда диалог перерывал этот несносный волк. — Пятый раз за вечер. Ты издеваешься? Сегодня у Чонгука непристойно хорошее настроение и он не капли не стеснялся его показывать. Вот и издевается. Первый выходной второго месяца весны. Он сумел даже выспаться, накупаться в речке, даже волки на поляне начали ощущаться живыми и так забыто родными. Но, без ведьмы их восстановление продлиться явно дольше. Или это уже больше, чем помощь стаи? Он не знал и, если честно, старался не думать. — Определенно, ведьмочка. — Чон поправляет рукава своей свободной рубахи и подходит поближе, закидывая в корзину шишку, что была неподалеку. Он понятия не имел, что нужно Тэ, но таким образом «помогал», хоть через секунды этот самый предмет выложили со словами «я по-твоему белка?» и нет, Тэхен определенно не напоминал ему белку, хотя… разве что своей проворностью? Возможно, мальчишка думал, что правда запутает следы, если будет идти не по прямой, возможно он просто наслаждался долей одиночества, что ему подарили. — Кажется, я просил называть меня по имени. — уже более снисходительно. Ведьма не понимала к чему такое внимание его внутренней сущности, особенно с фактом, что сказал свое имя еще в первый день, когда Чон чинил ему дверь — как и обещал. Примерно тогда же они перешли на более неформальное общение. Гук на это все только хмыкает. Он себе скорее напоминает, что возле него восседает враждебная его народу особа. Должна быть таковой в любом случае. Да только не выходит видеть в светлых волосах, играющимися с солнцем, и зеленых отблесках от глаз подтекст. Мальчик скорее еще ребенок в развитии своей магии. Хотя… Мира тоже тогда казалась ему самой заботливой ведьмой. Ненужные мысли Гук отгоняет резким кивком головы, наблюдая как его собеседник присластился к небольшому кустику ягод. — Знаешь, а у нас сегодня на ужин прекрасный суп, — и на завтрак если честно он тоже был, и на обед. Они оба посмеиваются с того, что волк правда произносит это уточнение хоть и чуть тише. Тэхенов живот издает тихое урчание. Они о многом говорят. Точнее: Чон говорит, а он слушает, добавляя только свои редкие перебивки. О еде правда хотелось говорить в последнюю очередь. Ведьма хотела есть. Казалось, что даже разговор о банальном не совсем и свежем хлебе вызовет спазм в области желудка, а ягодами сыт не будешь. В первый день не выходило запихнуть в себя хоть что-то из-за переживаний. Как бы там ни было, но волка Тэ остерегался, а за прикрытыми веками восседал образ большого животного, что скалило зубы и как на скрипевшие половицы капала слюна. Понимание, что эти дурацкие мешочки крепкого чая только раздражали слизистую носа, но никак не ограждали не давало покоя, а найти в книгах нечто другое не удавалось. Во второй день, пока Чонгук ремонтировал двери, не отходило что-то от понимания: если что-то готовить, то придётся и приглашать. Не то что бы в ведьме не было гостеприимства, но внутри казалось, что прокормить зверя сложнее чем накормить себя и у него банально нет столько продуктов. Радовало то, что тот и не напрашивался. Просто был рядом и закидывался информацией о доме. «Наверное, оборотни очень семейные животные» — думалось совершенно не знающему ничего об этом Тэхену. Впервые он грустил, что пропускал книги о разных видах. — Я уж думал ты не ешь вовсе. — со смешком проговаривает Чонгук, продолжая пинать босой ногой ту самую шишку. На вопросительное мычание он лишь добавляет — Не видел, что бы ты ел. — Как и у всех мой организм время от времени этого требует. — Тэхен старается скрыть все за маской безразличия и холодности, да только кончики ушей все равно берет красным оттенком и грозиться прейти на конопатые щеки. Знает, что если не переведет тему, то умрет тут со стыда прям на месте. — Так, чем обычно занимается ваша стая в свободное время? — первое, что приходит в голову, но, по правде, так же интересующее. — Спрашиваешь наперед? Уже решил со мной пойти в поселение? — вскидывая воодушевлённо голову, произносит Чонгук. Ему бы хотелось именно такого исхода, тогда бы все решилось само собой. Возможно, голову перестали забивать лишние переживания, образы и исходы. Возможно, он даже останется с целым хвостом, когда Намджун вернется. Возможно, он перестанет думать о одной конкретной ведьме так часто. Причин же не будет. — Просто интересно, — уклончиво. — Гоняем с наших территорий посторонних и караулим ведьму на полянке. — Вы следили за мной и до? — непонимающе взрывается что-то внутри. Тэхен не любит, когда что-то обретает реальную угрозу жизни, особенно его, не понимает зачем. Если к Чонгуку он более или менее привык за это короткое время, то мысль, что за ним могут следить и другие волки заставляют поджилки трястись. В горло снова не лезет даже дурацкая красная ягода. — Правда поверил? — то ли со смешком, то ли в озадаченном тоне интересуется волк. По этому образу все сразу становиться понятно. Тэ отпускает внутренней тревогой, его снова приглаживает по спине ветер, давая понять, что опасности нет. На деле парниша хмуриться и явно готов журить за такую неуместную шутку. — Расслабься. В стае и без того дел по горло и всегда найдется чем заняться. — внутренне что-то просит успокоить ведьму, лучше конечно до того, как в него полетит та самая многострадальная шишка, но и так сойдет. — Кто-то заготавливает продукты, кто-то сидит с волчатами, кто-то на охоту и на охрану территорий. У каждого есть своя роль. — А ты? — вопросительно. Тэхен даже отрывается от своих дел и садится на траву прямо, будто бы ему сейчас будут рассказывать явно больше, чем это «караулю тебя» — Чем обычно занимаешься ты? — Как придется. — пожимает плечами Чонгук и сам срывает с веточки пару ягодок, закидывая в рот. — В основном на карауле стою или помогаю кому-то. Тэхен понимает, что за это время правда не интересовался откуда у Чона так много времени, чтобы наведывать его с такой частотой, сейчас это вызывает скорее недоумение и «Что ты тогда здесь забыл?» — А сейчас почему ты не там? — все же не удерживается. — Выходной. — кивок. — К тому же мне в приоритете уговорить тебя. — Почему? — Мне оторвут голову за тех, кто который день валяется на поляне и не приносит пользы, да и перевоплотиться не могут. — честно и откровенно. Зачем врать? Может, хоть это сработает и разжалобит ведьму? — Волчата не видят с ними связи, так что частенько рычат. — Связи? — вопросительно протягивает Тэхен. С какой-то причины в нем проснулось это детское чувство интереса. К тому же слово «связь» он понимает лишь в семейных узах или с той же природой как источником. — Это сложно объяснить. Но это как… нить, — Чонгук сам не знает, как объяснить, вот и протягивает в воздухе как бы невидимую леску. — Мы благодаря ней чувствуем, можем разговаривать в волчьем обличии и в случае ранения возвращаемся домой как-то инстинктивно. Она есть не только между семьями внутри стаи, хотя такая куда крепче, но и между всеми, кого вяжет «община». Тэхен замолкает после на добрые минут пять, а то и десять. Он даже не представлял, что такое может быть, в том числе как это ощущается, но старается представить и вообразить как сейчас маленькие волчата прыгают возле тех самых, напугавших его, больших животных и шипят. Может, он и правда переборщил? — Что будет, если волк потеряет связь? — Уйдет из стаи. — Чон не обязан это рассказывать. Более того, это может навредить его семье, если ведьма решит использовать это против них. Не ясно правда как? — Это как…многие уходят перед смертью в лес, далеко за пределы, тут происходит то же самое. — Они умрут? — впервые за долгое время ведьмочка поджимает пальцы на ногах, понуро опускает нос. Он все же переборщил. Да и не он, по сути, колдовал. Это за него сделал лес. Хотя… какая сейчас разница? — Если уйдут из поселения — вполне возможно. Рядом нет других стай, а один в поле не воин. — это правда. Волки могут охотится лишь коллективом, особенно если приучены к такому с раннего детства. В обратном же случае они просто не смогут найти себе защиты и покоя и человеческая жилка вполне сможет потеряться внутри. — Хорошо… Чонгук не понимает, что здесь хорошего, от того и хмычет, мол «что?» — Хорошо, я пойду с тобой в поселение. — тихо заключает Тэ. Ему правда стало жалко волков, которые просто, если судить из рассказа Чонгука, пытались защитить свой собственный дом от чужаков. Так же у него уже больше к ним снисходительности и из-за знания того, что делал лесник, нелегально продавая лес чиновникам, от того окраина зарастает так неравномерно. Чон на это правда не знает, как реагировать, от того и не понимает почему. То есть, с самого начала просто стоило бы вызывать жалость? — Ты делаешь это из чувства совести и вины или мне все же благодарить тебя за снисхождение? — показывать какую-то свою боль ему сложно. От того волк снова переходит на свой способ, граничащий со смехом и издевательством. Наконец доходит, что он и сам расчувствовался от воспоминаний, что все еще оставались больной темой. — Нет, все для того, чтобы ты отстал от меня, — поддерживает атмосферу Тэхен. Они не настолько и близки что бы лезть друг другу в души и опускаться до жалости к другому виду. А какова вероятность, что оборотни снова не наведаются в домик лесника, понимая, что Тэ защититься не сможет больше? Личная слабость всегда оружие для другого, так что лучше держаться особняком, чем раскрывать душу незнакомцам. Такие же они? — Нет, серьезно, Чонгук, ты меня уже задрал за эти дни. Гук на это лишь понимающе кивает и привстает с насиженного места на траве. Ему бы и хотелось выдавить тихое «Спасибо» что не было бы сарказмом, а звучало из самого сердца, но нет. Не сегодня точно. — И у нас есть суп. — зачем-то напоминает. — Именно. Это такой абсурд, что они зацепились за еду. Это понимают оба, наверное, от того и разносятся тихим смехом, когда взгляды встречаются и отдают блеском вечернего, слегка оранжевого солнца. Они оба так же понимают, что если уйдет одна единственная причина общения, даже если и такого навязчивого, то все встанет на круги своя. Проблема только в том, что оба сталкиваются, спотыкаются об мысль: не хотелось бы. Еще не ясно сформулированную, без оснований, но уже имеющуюся где-то глубоко в категории «личное». Чонгук лишь потягиваться довольно, разминая мышцы и стягивает с себя свободную рубашку. Не смотря на явную небрежность складывает в красивую стопочку и протягивает заалевшему мальчику напротив. Оба смотрят друг на друга в непонимании. Смеяться уже не хочется от слова вообще. Особенно ведьме, что делает пару мелких шагов назад в неком опасении. — Что ты делаешь? — Не видно? — Чонгук! — Взрывается Тэхен очередной волной смущения. Он определенно ничего не понимает, а стоит рукам коснутся завязке на штанах так вообще отворачивается в другую сторону. Черт бы побрал этого оборотня и факт непонимания, что селиться в груди сбитым ритмом. Нет, у Тэ явно будут проблемы со здоровьем. Они уже! Гук же останавливается где-то на середине своих действий. Непонимающе обводит все в округе, свои вещи и спину ведьмы. Осознание накрывает постепенно. Медленно ступает вечерним воздухом по спине, а потом и легким смешком. Волк так часто напоминал себе о разности их видов, а сейчас забыл. Он знал, что у многих не так то бы принято наблюдать за чужим нагим телом, но позабыл предупредить. — Если направимся сейчас, то успеем к смене караула. — трактовка то конечно правильная, но все еще в непонятках для одной конкретной души. — Я думал, что мы уже завтра… — начинает было Тэхен, по инерции оборачивается в поисках взгляда, а потом чертыхнувшись возвращается к разглядыванию однотипного пейзажа. — Лучше сегодня. Завтра у меня утром будут некоторые дела. Оба тихо угукают после. Не то что бы это взывало много энтузиазма, но приходится мириться с данностью, если уж согласие было дано. К тому же Тэхен потом вернется к себе в домик или вообще снова отправиться в путешествие. Да, точно, нужно бы сменить дислокацию. Ведьма была готова к многому, но явно не к тому, что уже в следующую минуту его обойдет большой волк. То есть нет, возможно, в какой-то момент эта мысль проскользнула, но никак не укоренилась, обретая форму. Скорее всего все так же из-за опасения, где при виде большого, хищного животного адамово яблоко зачастило в своих действиях, а корзинка выпала из рук с очередным шуршащим звуком. Волк ступал тихо, будто бы на лапы нацепил кто подушек и давало возможность не задевать ни один шуршащий листок или ветку. Он не хотел пугать, но явно вызывал страх, чувствуя его всем своим обонянием. Сказать, что волноваться не о чем он уже не мог. Наверное, от того сейчас только издавал рычащий звук, что больше напоминало урчание домашнего и совсем ручного. После закинул в корзинку, поверх веток и ягодок с травами свою одежду и зажал плетеную ручку в зубах, напоследок махнув головой куда-то в направление леса. Наверное, призывая идти следом. Тэхен сделал пару шагов на негнущихся ногах, а потом совсем тихо пробубнил: «Нужно в хижину. Забрать сначала некоторые вещи». Чонгук конечно мотнул головой в протест, мол у них тоже есть всякие эти пахучие травы и баночки, на подобии тех, что он хоть и краем глаза, но углядел, а потом развернулся и застыл, смотря на слегка растерянное лицо и бегающие во все стороны глаза. Может, ведьмам нужно что-то особенное, чтобы колдовать? Вернуться в небольшой домик на опушке все же пришлось. Волк не мог противиться этому напряжению, что прожигало ему спину. Так что уже дальше они шли с новой корзиной, что нес уже Тэ. Она казалась куда тяжелее из-за наличия пары книг и мешочков с неизвестным нечто, что отдавало мятой, от того Гук постоянно порывался сменить их корзинки, показывая мокрым носом на вытоптанную дорожку, по которой они шли. Намекал, что еще долго. И правда в человеческом подобии расстояние, что волк пробегал трусцой за пол часа увеличилось в двое. От того фраза об «успеть до смены караула» сама себя обесценила. Добирались они уже под ночь, когда из-за крон деревьев выглядывали звезды и луна. Накидка на плечах Тэхена уже укрывала не от палящего солнца, а помогала согреваться, от того он постоянно прятал за ней похолодевшие пальцы. Или это все же было то самое переживание? Последние минут пять Чонгук шел рядом, пригнув голову к земле. Не ясно от усталости или что-то слышал, но порыкивал, заставляя вздрагивать каждый раз, когда слуха доносился звук. Тэхену казалось, что он будет просто рад дойти хоть куда-нибудь и присесть, но оттягивать путешествие нельзя было, от того просто сбавлял шаг, когда приходилось ступать в гору. Свет из-за деревьев казался огненным кострищем, отдающим жаром в самые щеки. Слышать шуршание и даже голоса неподалеку было удивительным, особенно учитывая факт почти что могильной тишины все два часа ранее. Тэхен хоть и хотел ступить ближе, пройти те несчастные деревья и осмотреться, стоял и ждал, пока первым ступит волк, что наоборот обошел ведьму и затормозил, хлопая по голени своим пушистым хвостом. — Не бойся, — раздалось сзади так же непринужденно. — Я все это время только твой страх и чую. Это привлекает внимание. Тэхен на голос шугается, хоть и понимает, что он знакомый, а после смотрит на Чонгука, что становиться рядом. — Думал, вы большую часть времени проводите в подобии волка, — зачем-то озвучивает свою мысль и полностью игнорирует слова ранее, ведьма. — Только волчата так делают, — развеивает миф, а потом сам же и задумывается, — Хотя, некоторым правда проще мириться так со своей сущностью, если по какой-то причине с ней не ладится. Глазам открывается небольшое поселение. Оно напоминает Тэ людское, где ряды деревянных домиков, освещаются светильниками с горящим пламенем, а в центре у большого костра происходит все движение. Он плохо понимает, что за фигуры там суетятся уж тем более количество, но приостанавливается, когда все замирает. Будто бы мир поставили на паузу. — Все нормально, — прикрикивает Чонгук и сворачивает к домику неподалеку. — Поживешь пока у меня. Здесь тебе никто не навредит, а завтра уже представлю стае, что бы знали, что чужак тут не просто так. — продолжает Чонгук, обходя стол, и наливая с кувшина воды, потом так же протягивает стакан Тэхену. А ведьме от чего-то колет от этого «чужак» и заставляет морщить нос. Чон прав же. Он именно такой и везде. Привыкать что ли? В любом случае виду он старается не подавать, а лишь морщится от прохлады жидкости. Чонгук оперативно куда-то уходит, прося подождать. Тэ не может слышать куда и зачем, но видит, как за окном темные фигуры возобновляют свои пути в разном направлении. Через несколько минут перед ним стоит тарелка с тем самым супом и они на пару желают друг другу приятного аппетита. Забавно настолько, что губ трогает совсем искренняя улыбка.