Crosshairs

Две недели назад… — Хорошо, вижу четырёх охранников… Похоже, кем бы они ни были, они выходят из дома. — Пробормотал Пинки, наблюдая за домом из безопасного сугроба, почти в четверти мили от него. Дом был расположен хорошо… Им пришлось бы ждать наступления темноты, чтобы войти. К этому времени они уже порядком замёрзли и были близки к отмораживанию задниц. Хайнц использовал мобильную версию Инатора, который он создал, с помощью макета племянников Перри. — Он там… — Выдохнул Хайнц, когда люди пропали из поля зрения. Хайнц раздраженно вздохнул. На дороге Карл ждал в машине с Монограммом. —Хорошо, так какой у нас план? — Спросил Хайнц, стараясь говорить тише. Пинки моргнул, опустил бинокль и посмотрел на Хайнца: —Я не знаю, ты взял инициативу на себя. Так что ты мне скажи. Хайнц вздохнул и кивнул, слегка прищурив глаза. Они наблюдали за домом в течение трех дней, что было мучительно, ведь они были почти уверены, что Перри был там. Что происходит что-то ужасное. Со своей выгодной позиции они могли видеть окна гостиной. В первый раз, когда они заметили Перри, Хайнцу потребовалось всё его терпение, чтобы не побежать вниз и через дверь. Скорее всего, его немедленно застрелили бы… Перри был едва узнаваем, но Хайнц серьезно боролся со своей лицевой слепотой. Агент всегда был стройным и больше походил на пловца — идеально спортивный для всего, что делал. Но теперь он выглядел изможденным и почти скелетообразным. Длинные волосы тоже довольно резко выделялись. Как и щетина на лице. Хайнц всегда видел Перри только так: гладко выбритым с коротко подстриженными волосами, немного длиннее, чем у его коллег-агентов. Они видели его очень, очень недолго, когда молодого человека вели через дом из спальни, вниз по лестнице на кухне, предположительно в подвал. Если бы дело дошло до драки, то это осложнило бы ситуацию. — Мы дождёмся до темноты. Как только у нас будет укрытие, мы войдем. —Прошептал Хайнц, и Пинки кивнул в знак согласия. — Это будет проблемой. — Сказал Хайнц, указывая в сторону дома. У двух охранников были собаки. Пара немецких овчарок: одна был черно-подпалой, а другая — полностью чёрной. — Я думаю, у нас в машине найдётся пистолет с транквилизатором, чтобы они заснули на всю ночь. — Прошептал Пинки, нахмурившись изучая дом. — Мы должны разобраться с ними в первую очередь. Интересно, разрешит ли майор взять их потом с собой? Хайнц не мог не улыбнуться: Пинки был собачником. Это стало ясно, когда они впервые заметили этих собак. На самом деле это было довольно мило. — Сначала спаси Перри, потом щенков, — ответил Хайнц, и Пинки кивнул. В тот день они также узнали, что охранники сменились. Они тщательно отслеживали, куда ушли те охранники и откуда появились новые. В доме были и другие люди. Женщину провели через дом, спустили в подвал, а затем снова подняли. Она выглядела более чем потрясенной, когда вернулась. Это было до того, как Перри спустился туда и вызывало у Хайнца очень неприятное чувство по поводу того, что происходило в том подвале… — Там есть задняя дверь. Один из нас должен войти спереди, а другой — сзади, — Прошептал Хайнц. — Мы не будем полагаться на волю случая. Пинки согласно кивнул, некоторое время продолжая наблюдать за домом, прежде чем передать бинокль Хайнцу. — Продолжай следить, я пойду доложу Монограмму. — Тихо сказал он, и Хайнц кивнул. Агент через миг исчез, а Хайнц остался наблюдать за домом. Там было тихо. Он выглядел почти мирно, словно один из тех домов, в которых люди отдыхали от тяжёлого рабочего дня. Вернулся Пинки, устроился рядом с ним, наблюдая за домом, и Хайнц молча вернул бинокль молодому агенту. — Ты знаешь… Похоже, это один из тех домов, которые можно арендовать на неделю. Может быть, именно поэтому Перри продолжал двигаться. — Задумался Хайнц, а Пинки покачал головой. — Этот дом принадлежит Найджелу Рэптону, и я сильно сомневаюсь, что это реальный человек, а если и так, то это кто-то, достаточно глубоко погруженный в то, что у них здесь происходит. Со всеми уликами они не захотели бы пускать других людей в дом. — Предположил он, и Хайнц пожал плечами. — Доказательств будет ещё больше, если прибавить новые трупы и полную команду уборщиков. — Указал Хайнц, что заставило Пинки замереть и пристально посмотреть на мужчину. — Вау… Это довольно наблюдательно. — Задумался Пинки, а Хайнц только ухмыльнулся и пожал плечами. — Но только если мы не сможем войти скрытно. — Пробормотал Пинки, и Хайнц согласился. Как только они начали двигаться, им пришлось действовать быстро: скрыться было невозможно, нужно было быть готовыми схватить преступников и вызвать полицию, если это вдруг будет необходимо. Когда Перри похитили, было лето, но сейчас выпал снег, и это означало, что их следы будут очень заметны. Их единственным спасением было то, что не было толстого снежного покрова. Просто пухляк, но и этого было достаточно. Пинки жестом показал Хайнцу следовать за ним, и для учёного было слишком тяжело отвести взгляд от дома, где, как он знал, содержался Перри. Они оба пошли по дороге к припаркованной машине, подальше от здания, и не сказали ни слова, пока не сели на заднее сиденье. Монограмм был на пассажирском сиденье, а Карл был за рулем. — Хорошо, у нас есть поддержка со стороны. Они не войдут, пока мы не обеспечим безопасность дома. Наше европейское дочернее подразделение будет помогать. — Объяснил Моногрмм. — Здесь всё становится сложнее. Хайнц и Карл… После того, как мы войдем и сможем захватить агента Пи, вы двое выведете его из дома и уйдете с ним. Я не хочу, чтобы даже европейское подразделение ОБКА знало, что он вернулся к нам. Отведите его в безопасное место. Даже мне не говорите, куда именно. Мы с Карлом уже разработали способ оставаться на связи в это время. Как только агент Пи исчезнет со сцены, я привлеку европейский сектор, чтобы помочь с оставшимися жертвами и очевидными другими местными контактами. Это хороший план. Но куда он мог отвести Перри, чтобы это было безопасно? Ответ пришел на удивление быстро: — У меня есть на примете одно место Надеюсь, они откроют мне двери… Когда дошло до этого… Ожидание было самым сложным. Когда солнце стало медленно опускаться за горизонт, Пинки и Хайнц выскользнули из машины и пошли вверх по дороге. Они были одеты в утеплённую одежду темных цветов с почти камуфляжными белыми полосами. Слишком по-военному и, честно говоря, Хайнцу пришлось задуматься, не было бы лучше поработать под прикрытием. Однако, это то, что они имели. Вместо того, чтобы использовать транквилизатор, Пинки бросил собакам немного мяса со снотворным, в результате чего обе собаки тихо храпели на краю двора. Когда это было сделано, Пинки вошёл через заднюю дверь, а Хайнц — через переднюю. Как бы сильно Хайнц не хотел идти прямо к подвалу, он предоставлял это Пинки — более опытному агенту. Тем временем он проверил другие комнаты. В первой действительно кто-то был: двое охранников смотрели итальянское игровое шоу, которое, было очередной местной версией «Голоса». Человек на экране, по крайней мере, пел от всего сердца. Оба сидели на диване спиной к Хайнцу, так что всё было просто. Вместо того, чтобы пытаться противостоять им, он вытащил «бомбу» из-за пояса и закатил её под диван. Из него поднялся густой туман, сильно пахнущий хлороформом. Мужчина надел противогаз и попятился из комнаты, когда пара быстро встала, хотя и не полностью поднялась на ноги — газ взял верх, и оба упали на пол. Из того, что они знали, где-то в доме было ещё двое. Следующая комната была немного более тревожной: ряды односпльных кроватей нескончаемо шли вдоль стен. Это напомнило Хайнцу одну из тех старомодных медицинских палат, с перегородками между некоторыми кроватями. К большинству из них были прикованы люди, хотя некоторые пустовали. Он вздрогнул, подумав о возможности того, что Перри может жить в таких условиях. К сожалению, он пока не мог им помочь… Настолько, насколько и хотел это сделать. К счастью, большинство из них, казалось, либо спали, либо были усыплены, поэтому его не заметили. Хотя, когда он выскальзывал из комнаты, молодая женщина повернула голову достаточно, чтобы посмотреть на него, и он замер. Он поднял палец, приложив его к губам, и она посмотрела с надеждой. В любом случае, она не сказала ни слова, когда он выскользнул обратно и продолжил осматриваться. Он нашёл ещё одного охранника в другой комнате — тот решил воспользоваться положением очередной жертвы… Учёный использовал другую дымовую гранату и молился, чтобы девушка на кровати простила его, поскольку ублюдок буквально потерял сознание на ней. Хайнцу пришлось скинуть его с жертвы и быстро связать ему руки. Как бы ему ни хотелось вырубить ублюдка, а не отравить их обоих газом, Хайнц не мог позволить, чтобы девушка начала кричать. Он прошел через две другие пустые спальни, прежде чем вернуться на кухню, где был Пинки, хомутом связывая руки четвертого охранника за спиной. Он жестом приказал Хайнцу замереть, затем указал на дверь в подвал, которая была открыта. По-видимому, он поймал охранника, выходящего из него. Из подвала доносились приглушенные голоса. Хотя даже оттуда Хайнц мог слышать чей-то гортанный крик, он замер, волосы на его затылке встали дыбом, черт возьми. Это был голос Перри. Он никогда не слышал, чтобы человек издавал звук, кроме нескольких раз за время их совместной работы, но он знал, что это был голос Перри. Пинки вздрогнул и поднял руки, размахивая ими, чтобы привлечь внимание Хайнца. Хорошо, что они оба работали с Перри. Они оба знали жестовый язык… — Внизу есть фальшивая дверь. Я слышал кого-то, когда спускался. Прикрой меня. Хайнц кивнул и подписал в ответ: — Мы должны внести ясность: я нашёл ещё троих, но мы насчитали только четырех охранников. Пинки сделал паузу, а затем кивнул. — Верно, но мы знаем, что Марк тоже в доме. То, что он в той комнате — это только предположение. Будь начеку. Хайнц поднял вверх большой палец, чтобы показать Пинки, что всё понял, и они начали спускаться по лестнице. Индикатор поиска Перри тихо пикнул, и он быстро схватил устройство, чтобы заставить его замолчать. Приглушенные звуки боли становились всё громче, и Хайнц едва держался, чтобы не побежать туда. Пинки остановился у фальшивой двери, которая, очевидно, была встроена в книжный шкаф… Ковры были разбросаны повсюду, а кровать сдвинута в сторону. Почему они пытались что-то скрыть, когда все это было на виду, не поддавалось объяснению. Пинки поднял руку, медленно отсчитывая, прежде чем толкнул дверь. Звуки тоски и боли внезапно стали намного громче. Хайнц не совсем понял, что произошло, но раздался громкий хлопок, и мужчина быстро последовал за младшим агентом внутрь. Перри лежал привязанный к кровати и выглядел более чем ошеломленным. Природа шума, который они слышали, стала понятна, когда Пинки столкнул Марка с Перри на пол; от того, как Пинки ударил его железным прутом по голове, ублюдок содрал с руки Перри трубку для внутривенного вливания. — Перри? — Шокированно проговорил Пинки, и пленённый агент удивленно посмотрел на него. Это происходило на самом деле… Хайнцу потребовалось полсекунды, чтобы оглядеть комнату, слезы мгновенно навернулись на его глазах. Это было буквально какое-то подземелье с установленным медицинским оборудованием, кандалами на стенах и полками, полными случайных предметов, которые варьировались от пыток до вещей, которые можно найти в любом секс-шопе. На Перри ничего не было надето. Агент откинул голову назад, закрыв глаза и тяжело сглотнув, как будто он пытался не заснуть. Если бы не бирюзовые волосы… Хайнц не узнал бы человека на кровати. Волосы были намного длиннее, чем он когда-либо видел; отросла щетина, хотя и не настолько, чтобы предположить, что никто ни разу за всё это время её не сбривал. Перри всегда был более стройным и атлетически сложенным, но сейчас его лицо было худым и изможденным. Он выглядел нездоровым и истощенным, чего раньше никогда не было. — Господи Иисусе… Держись, Перри, я не знаю, что этот ублюдок дал тебе, но не отключайся. — Уговаривал друга Пинки, пока Хайнц говорил по часам. — Карл, мы оцепили помещение. Наверху четверо охранников, и есть ещё жертвы. Мы в подвале с Перри и Марком, оба под охраной, — доложил Хайнц. Пинки снял с Перри остальные ремни, и агент немедленно попытался встать, что заставило Хайнца броситься ему навстречу и поймать агента до того, как он упал. Учёный обнял голого молодого человека, который цеплялся за его жилет, чтобы удержать равновесие. — Перри Утконос… Всё в порядке, Перри, — тихо сказал он. — Всё в порядке, ты в безопасности, я с тобой. — Майор! Сюда, вниз! — Позвал Пинки, и Хайнц, наконец, моргнул и вышел из оцепенения. В какой-то момент Перри поднял одеяло, которое упало с кровати, держа его перед собой, хотя в данный момент не имел возможности понять, что с ним делать дальше. Хайнц быстро вытащил из жилета фонарик-ручку и направил его на глаза молодого человека, от которого Перри немедленно попытался отскочить. Агент едва мог стоять на ногах и практически не соображал — настолько он был накачан наркотиками. Хайнц тихо выругался и быстро снял пальто, накинув его на чужие плечи. Перри благодарно циркнул, и Хайнц не мог не улыбнуться. — Агент Пи! —Перри слегка вздрогнул, когда Монограмм вслед за Карлом спустился по лестнице. — Есть ещё жертвы. А пока нужно вытащить Перри отсюда и вызвать местные власти. — Напомнил Пинки. Хайнц усилил хватку, когда агент напрягся, ненадолго перейдя в боевой режим. Монограмма застыл всего в нескольких футах от Перри — тот на мгновение явно не имел ни малейшего представления, кто они такие. — Агент Пи! — Рявкнул Монограмм, пытаясь преодолеть панику, и в какой-то степени это сработало. Перри замер. —Хорошая работа, агент Пи! — Похвалил майор, используя тот тон, который на мгновение заставил Перри застыть и наблюдать за своим боссом. Этот инстинкт вырабатывался при обучении агентов и заставлял мозг сосредоточиться только на одном — слушать приказы. — Я знал, что мы можем рассчитывать на вас, агент Пи! — Продолжал Монограмм, и с этими знакомыми словами Перри, наконец, медленно узнал людей, стоящих перед ним. Агент улыбнулся, и на его лице отразилось облегчение. Перри поднял руки, — Хайнц на мгновение позволил ему это сделать в уверенности, что молодой человек собирается что-то подписать, — но всё, что он сделал, это согнул пальцы в «заикании», как ласково называл это Лоуренс. Пинки воспользовался этой секундной паузой, чтобы накинуть на друга одеяло. Перри напрягся, хотя был слишком слаб, чтобы сражаться, и Хайнц закутал его плотнее, а затем поднял на руки. — Машина снаружи. Карл, ты с Хайнцем берёшь Перри. Пинки, со мной. — Приказал Монограмм, и Хайнц кивнул, удобнее перехватывая Перри, морщась от того, насколько легким он теперь стал: одна рука заложена за спину, другая — под коленями, и он выносит его, как новобрачного, из дома. Попытки Перри бороться угасали с каждой секундой, что было тревожно. Конечно, они двигались так быстро, что агенту было трудно поспевать за тем, что происходило. У него был момент ясности, но это? Он просто не понимал, что происходит. Хайнц усадил Перри на заднее сиденье, а Карл быстро запрыгнул на водительское и завел машину. Перри попытался подняться, но Хайнц взял за правило пока держать его под одеялом, поэтому положил молодого человека головой себе на колени. Они не могли позволить себе, чтобы их сейчас увидели… — Хайнц, куда мы идем? — Спросил Карл, и мужчина глубоко вздохнул. — Друссельштейн. В дом моих родителей в Друссельштейне. Они отреклись от меня, так что никто никогда не подумает искать меня там. Нам остается только надеяться, что они примут нас. Карл задумался, но через мгновение кивнул и нажал на газ — их ждала шестичасовая поездка. К тому времени, как они доберутся до места, будет уже утро. ××× В тот момент поездка в его родную деревню казалась такой хорошей идеей. Теперь они остановили машину перед домом, и всё, о чем мог думать Хайнц —насколько это была плохая идея. Не то чтобы у них сейчас был выбор. Перри снова отключился. Когда Карл вышел из машины, Хайнц вытащил спящего агента. Когда группа подошла к крыльцу дома его детства, дверь распахнулась прежде, чем Хайнц успел до неё дойти. Мать сурово посмотрела на него, и Хайнц не смог удержаться от натянутой застенчивой улыбки, которую он всегда выдавливал, когда делал что-то не так Она взглянула на Карла и нахмурилась, прежде чем вновь перевела взгляд на Хайнца и заговорила по-немецки: — Зачем ты привел какого-то американца и… — Она сделала паузу, взглянув на фигуру в одеяле, полностью скрытую от её взора, если не считать босых торчащих ног. — Какую-то… Шлюху… В мой дом? Хайнц напрягся и сделал глубокий вдох, прежде чем ответить. Карл очень хорошо знал немецкий и был взбешён, но в данный момент решил просто прикинуться дурачком. — Мне нужна помощь. Этот человек болен и нуждается в докторе. Я бы не просил, если бы это было для меня, но ему действительно нужна помощь. Я всё объясню, как только мы окажемся внутри. На мгновение он испугался, что его мать не сдвинется с места. Она была упрямой женщиной. Ненавистной женщиной для него, если честно… Но через мгновение она отступила в сторону. Хайнц глубоко вздохнул, прежде чем кивнуть: — Спасибо Вам, мама. Вы не пожалеете об этом. — Я уже сожалею об этом, — фыркнула женщина в ответ, проходя в дом вслед за остальными. — Мне нужно куда-нибудь его пристроить. — Попросил Хайнц, на этот раз говоря по-английски, и его мать указала ему на его собственную старую спальню, теперь переделанную в гостевую комнату. Он быстро вошёл и уложил Перри на кровать. Хайнц услышал, как его мать, оставшаяся позади, ахнула, и он быстро крикнул через плечо: — Нам нужен доктор. Женщина кивнула и пошла к телефону, в то время как Карл снова выскользнул из дома, чтобы спрятать машину. Хайнц быстро проверил пульс — слабый. Под каким бы успокоительными они ни держали Перри, без адреналина, вызванного пытками, он снова ускользал. Мужчина поднял глаза, когда Карл вернулся в комнату, неся спортивные сумки, которые они привезли с собой; три из них сразу же были отложены в сторону, а с одной Карл плюхнулся на кровать и начал в ней рыться. Для начала он выудил пакет с физиологическим раствором и систему для капельницы. Мать Хайнца, увидя это, вышла на какое-то время, а потом принесла с собой старую напольную вешалку для одежды, которую можно легко использовать как капельницу. В маленькой стране, где не всегда доступен доктор, всегда полезно знать несколько медицинских трюков. — Доктор скоро будет здесь, — сказала она по-немецки, и Хайнц кивнул. Он не осознавал, насколько пропитанным кровью стало одеяло, в котором Перри перевозили в машине… Дерьмо. В подвале было темно, в машине — тоже… Как только Перри уснул, Хайнц понял, что потребуется реальная медицинская помощь, но темная машина была неподходящим местом для этого. Теперь, когда у них был свет, увиденное было абсолютно ужасным. Его мать принесла ещё одно одеяло, что придало Перри некоторую скромность, хотя в данный момент на это было наплевать. Хайнц работал над удалением марли, мельком взглянув, когда услышал, что кто-то вошёл. В дверях стоял его отец, неохотно проводя доктора внутрь. Доктор Шмидт. Добрый старик, который, Хайнц был совершенно уверен, являлся уже старым, когда сам Хайнц был ребенком… Он был таким доктором, которого вы не могли бы представить молодым и глупым. Он появился в этом мире как целитель, и ничто не могло изменить мнение Хайнца. Хоть он и не был хорош в английском, доктор знал несколько других местных языков; немецкий, конечно, был родным, но он свободно говорил по-французски, по-итальянски, по-русски и даже на нескольких других диалектах более сельской местности. — Что случилось? — Спросил доктор, и Хайнц быстро кивнул в сторону Перри, отступая назад. — Это долгая и в основном засекреченная история… Вы сможете ему помочь? — Умолял Хайнц, и доктор немного прищурился, оглядывая Перри. Он проверил пульс агента, частоту дыхания — провёл довольно быстрый осмотр, прежде чем утвердительно кивнуть. — Как быстро американец сможет добежать до моего офиса? — Спросил он, и Хайнц посмотрел на Карла, который едва заметно кивнул. — Довольно быстро. — Ответил Хайнц. Доктор снова кивнул, вытаскивая блокнот. Он делал заметки, оглядывая Перри, записывая то, что ему понадобятся. Он знал, что его медсестры поймут. Затем записка была отправлена с Карлом, поскольку вместо этого они приступили к сложной задаче по очистке агента от крови и бинтов. ××× Хайнц сидел за кухонным столом, глубоко вздохнув, он уставился на свои руки; Карл сидел рядом. Доктор потратил ещё десять минут, осматривая Перри, а затем быстро отправил их всех вон из комнаты. Это было плохо… Очень плохо… Логично, ведь они догадывались, что Перри прошел через некое дерьмо. На самом деле увидеть доказательства этого было… Тяжело. Хайнцу пришлось немного больше объяснять доктору сложившуюся ситуацию, в основном потому, что доктор был в бешенстве, защищая своего пациента. Он был удивлен, обнаружив, что это был не первый случай, когда доктор видел подобное. По-видимому, отдалённость от «цивилизованного мира» сделала Друсельштейн хорошим местом для побега от разного рода проблем. Большинство людей забыли, что крошечная страна вообще существует. Доктор взял образцы крови, тканей и, казалось, всего… Затем отправил их со своей медсестрой, и теперь перевязывал раны. Почти пять часов спустя измученный мужчина, наконец, появился, оставив собирать инструмены медсестрам. Это была ещё одна вещь, которая Хайнцу всегда нравилась в этом человеке — американские врачи, как правило, отдавали приказы очень перегруженным медсестрам, а сами уходили по другим делам. Сколько он его знал, этот доктор был одним из тех, кто был в гуще событий со своими медсестрами. Они любили его и уважали. Ольга была с доктором Шмидтем по крайней мере сорок лет. Другая медсестра, Хельга, только начинала. Она недавно закончила школу медсестер и вернулась домой, чтобы пойти по стопам своей бабушки Ольги. Поэтому Хайнц им всецело доверял. — Твой друг будет жить. — Объявил доктор Шмитд, и Хайнц вздохнул с облегчением. — Но ты должен знать. Всё очень плохо. Не думай, что это будет легко. — Предупредил он. Хайнц кивнул, молча вставая, и Карл быстро последовал за ним, когда доктор махнул им в комнату. Как только дверь закрылась и они остались наедине, доктор вздохнул и сел на стул, который был придвинут к кровати Перри. Теперь молодой человек был накрыт одеялом. Он выглядел почти умиротворенным… — Повязку нужно менять каждый день. Есть обширные ожоги, так что он не поблагодарит вас за это. Клеймо… Боюсь, оно оставит шрам, но я оставил мазь, чтобы попытаться уменьшить его. Со временем оно может исчезнуть до такой степени, что совсем не будет его беспокоить. Используйте ту же мазь, чтобы уменьшить рубцы. Но она так жжет, что, опять же, он не поблагодарит вас за это. — Предупредил доктор, получив кивок от обоих мужчин. — Вернулся анализ крови, и мы провели полную экспертизу. Моя клиника, может, и не самая модная американская больница, но мы справляемся. Однако есть вещи, которые мы не можем обнаружить. Я знаю, что ему дали успокоительное, но я не могу точно сказать, какое именно — у него положительный тест на следы химических веществ, обнаруженных в героине и других тяжелых наркотиках. Я не верю, что это так, но учитывая, откуда он пришел, думаю, зависимость будет примерно такой же. Это означает, что в ближайшие несколько дней будет ломка. И это может быть… Сложно. Трудно сказать, как долго это продлится. —Объяснил доктор, и Хайнц вздохнул, медленно кивнув. — Также мне удалось ввести ему один пакет с жидкостью для внутривенного вливания, могу сказать одно: его вены — дерьмо. Слишком много наркотиков за слишком короткое время. Я вернусь этим вечером, чтобы поставить капельницу, и принесу тебе несколько успокоительных. Я пока не хочу давать опиоиды, хотя, возможно, придется. Подождем и увидим. Однако у меня есть некоторые травы и мази, которые должны помочь ему успокоиться. Хайнц снова кивнул, когда доктор сделал паузу. — Я предполагаю, ты знаешь, что обычно происходит в таких ситуациях. На твоего друга напали совсем недавно, и я уже принял надлежащие меры для этого. — Хайнц на мгновение закрыл глаза, глубоко вздохнул, и Карл немного напрягся, хотя каким-то образом промолчал и сдержался, чтобы не показать, на что намекает этот человек. Доктор ничего не заметил. — Твой друг в плохом состоянии. Я сделаю, всё, что в моих силах, но… Это нехорошо. — Спасибо, доктор. За всё. — Сказал Хайнц, и старик улыбнулся и понимающе кивнул. Им удалось надеть на Перри пару хлопковых штанов, а затем оставить его в покое, чтобы он отоспался, что бы там ни было в его организме. Хайнц и Карл последовали за доктором, затем сели в гостиной, пока Хайнц тихо разговаривал со своими родителями. Он рассказал им очень… ОЧЕНЬ урезанную и историю о том, почему они привели сюда этого странного человека. Никаких упоминаний об ОБКА, хотя Хайнц объяснил, что он работал с подразделением правоохранительных органов, и что те использовали одного из агентов для отслеживания жертв, что было правдой. Им не нужно было знать больше. Они, по крайней мере, казалось, поняли. Хотя бы потому, что знали Перри — он был с Хайнцем на их последней семейной встрече, и те несколько раз, когда учёный приходил домой, Перри сопровождал его. В основном потому, что Хайнц причинял вред, но… Это совсем другая история. Дело в том, что его мать мгновенно узнала Перри, когда с него скинули одеяло. Покой длился целый час… Грохот в соседней комнате заставил Хайнца и Карла броситься обратно в спальню, где они оставили агента. По-видимому, он встал, сумел добраться до ванной и быстро упал на задницу. Хайнц подумал бы, что Перри просто поскользнулся, если бы не испуганный взгляд, которым тот смотрел на зеркало. Им придется позаботиться и об этом… ××× Следующие две недели были сущим адом. Доктор не шутил, когда сказал, что будет тяжело, да и Перри боролся с ними абсолютно во всём. Дошло до того, что, когда они подумали, что он может проснуться, Хайнц и Карл сыграли в камень-ножницы-бумага, чтобы выбрать, кто будет удерживать верхнюю часть его тела и, следовательно, скорее всего, получит удар в лицо. И у Хайнца, и у Карла уже были подбитые глаза и разбитые губы, и это было всего лишь попыткой заставить Перри что-нибудь съесть. На самом деле смена бинтов или что-то ещё в этом роде было настоящей битвой — агент не узнавал их, когда они входили в комнату, и явно всё ещё действовал инстинктивно, отбиваясь от тех, кто его удерживал, пока они не были вынуждены дать ему успокоительное. Это происходило всё чаще и чаще. Шанс, что Перри их узнает был примерно пятьдесят-пятьдесят, и обычно агент успокаивался, если видел Хайнца. Обычно… Хотя они совершенно случайно обнаружили, что он, как правило, прекращал сражаться, если набросить пальто Хайнца ему на голову. Это выматывало, как морально, так и физически, и начинало давить абсолютно на всех. — Хайнц, в последнее время он спит по ночам. Мы можем дать ему чуть бóльшую дозу успокоительного сегодня вечером, чтобы ты смог поспать и хоть немного отдохнуть, как думаешь? — Предложил Карл, и Хайнц вздохнул. Они с Карлом по очереди сидели с Перри ночью, но прошлая была очень тяжелой, и им обоим нужно было выспаться. Ни один из них не хотел снова давать ему успокоительное, но Перри нуждался в сне без сновидений почти так же сильно, как и они. Хайнц нерешительно согласился, медленно кивнув, когда Карл вернулся в комнату, которую делил с Хайнцем. Мужчина остался спать на диване только для того, чтобы оставаться рядом, если агент вдруг проснется. Ночь была тихой. Почти мирной. Огонь разгорался в камине, а на улице мягкими большими хлопьями шёл снег… Практически Рождество. Хайнц лежал без сна дольше всех, уставившись на дверь гостевой комнаты и прислушиваясь к любому звуку или признакам того, что Перри снова проснулся… Днём они проходили очередной раунд смены бинтов и повязок, переживали очередной кошмар… Они всё ещё не были уверены, что Марк использовал против Перри, но взамен действию препаратов проявились бессистемные симптомы ломки: Перри мог молчать часами, прежде чем это начиналось. Они знали, что ему было больно, но не понимали, почему. Агент непоследовательно подписывал, но всё, что они разобрали — несколько раз повторное слово «жжение». Затем это либо прекращалось, либо тело Перри просто отказывало ему, потому что молодой человек успокаивался на долгие часы. Хайнц тихо вздохнул, закрыл глаза и попытался заснуть. Он не был уверен, когда ему это удалось. Было тихо и тепло, а его разбудил внезапный порыв холодного воздуха. Мужчина мгновенно вскочил с дивана и на бегу натянул на ноги пару ботинок. Однако агент не терял времени даром — в этом была проблема Перри, — он вернулся к инстинктам и тренировкам, а инстинкты и тренировки Перри были чертовски хороши… Молодой человек каждый раз мог надрать им задницы. В обязательном порядке. Хайнцу пришлось вспомнить свои собственные тренировки. Он отправился вслед за агентом, окликнув Карла на выходе; шум разбудил и остальных в доме. Учёному удалось схватить Перри примерно на полпути через двор — это в очередной раз показало, насколько сильно наркотики замедляли разум и тело Перри, потому что у Хайнца никогда раньше не получалось так быстро обездвижить агента. Конечно… Сейчас он точно был не на высоте. Перри изогнулся, и, несмотря на то, что Хайнцу удалось повалить агента на снег, тот сражался как дикий зверь. Это так сильно сбило Хайнца с толку, что ему едва удалось снова толкнуть Перри лицом в снег и получить коленом в спину. Перри напрягся, но был несколько спокоен, пока не подбежал отец Хайнца и Карл. — Что случилось? — Спросил Карл, набрасывая пальто, которое Хайнц оставил в гостиной, на Перри, который немного успокоился. — Успокоительное не подействовало. — Прорычал Хайнц сквозь стиснутые зубы. Его отец ходил вокруг, разъярённо крича, что им нужно привести Перри в дом. — Я говорил тебе, что нам нужна сигнализация на дверях! Если бы я не проснулся, он бы превратился в эскимо! — Крикнул в ответ Хайнц. Это был давний спор. — Однако этого не должно было в принципе произойти. — Рассуждал Карл, и Хайнц фыркнул от смеха: —Хорошо, тогда скажи, почему я сижу в снегу? — сказал он, и поднял верхнюю часть тела Перри, в то время как отец схватил его за ноги. — Ну, тащите его внутрь, соседи выходят! — Выпалил Карл в ответ. Это не очень понравилось Перри — агент привнес в свою борьбу совершенно новый уровень отчаяния. Смотреть на него было как удар под дых… Человек, для возвращения которого Хайнц так старался. Человек, который так упорно боролся, чтобы просто жить… Это пугало. Он не узнавал их; пытается сбежать от людей, которые заботились о нем. Они вошли в дом, и Карл закрыл дверь как раз в тот момент, когда соседи начали выходить, чтобы посмотреть, из-за чего начался весь этот переполох. Хайнц не особенно беспокоился о том, что соседи что-то скажут, но всё же… Было бы трудно объяснить, если бы их спросили. Все мысли об этом резко оборвались, когда Перри наконец вырвал ногу из рук отца Хайнца и пнул его. Мужчина упал на колени, и сжал фамильные драгоценности, широко раскрыв глаза и отпустив ноги Перри. Это был точно один из самых восхитительных моментов в жизни Хайнца — видеть этого злого ублюдка на коленях. Однако он не мог праздновать слишком долго, потому что Перри почти успел ускользнуть. Хайнц был вынужден затащить агента обратно в гостевую спальню, пока Карл ходил за успокоительным. Хайнц поднял молодого человека и бросил его на кровать. Однако агент быстро вскочил, чтобы встать. Хайнц набросился на него, прежде чем Перри смог восстановить равновесие, толкнул его обратно на постель и прижал его руки к бокам. — Перри! Всё в порядке! — Умолял Хайнц, и молодой человек, наконец, смог вырвать руку и сорвать куртку, которую на него набросили. — Всё в порядке, Перри, — попытался Хайнц вновь, и на мгновение тот уставился на него. Карл вернулся и протянул шприц; учёный снял с него колпачок. — Я здесь и не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. — Пообещал Хайнц, чем, похоже, привлек внимание агента. Он ввел иглу в предплечье Перри и нажал на поршень, убрав затем шприц на прикроватный столик, и на мгновение мир остановился. Перри смотрел на него редким взглядом совершенной ясности. Он впервые за долгое время был в здравом уме… — Перри? — Прошептал Хайнц, теперь во взгляде Перри отчётливо читалось предательство, ведь он увидел иглу, которую Хайнц только что отбросил в сторону. Перри на мгновение потянул Хайнца за руки, и тот осторожно отпустил их ровно настолько, чтобы агент попытался подписать, хотя… Успокоительное было быстродействующим. Хайнц и Карл мало что могли понять: обычные, непринужденные знаки явно заставляли Перри задуматься, поэтому он поднес руку к лицу и, к удивлению Хайнца что-то пробормотал, снова отвел ладони, прежде чем подписать: — Почему ты это делаешь? Остальное было тарабарщиной. Успокоительное затягивало его. Но этого было достаточно. На данный момент Перри не помнил остальное время. Этот взгляд, полный предательства, был направлен на того, кто, как он знал, накачивал его наркотиками. Хайнц… Перри сделал еще один короткий рывок, очевидно, борясь с успокоительным, слезы начали течь из его глаз, стекая по вискам и линии роста волос. Хайнц поднял руки, большими пальцами осторожно смахнул солёные дорожки, издал тихий, прерывистый вздох: — Шшш, всё в порядке, шатц. Всё в порядке, ты в безопасности. По выражению лица Перри Хайнц понял, что агент на это не купился, но успокоительное подействовало слишком быстро, чтобы тот смог спорить. Когда Перри вновь потерял сознание, Хайнц издал душераздирающий всхлип, молча поднял молодого человека на руки и крепко обнял, зарываясь носом в бирюзовые волосы. Карл благоразумно держался в стороне, не говоря ни слова, пока ученый раскачивался взад и вперёд, будто убаюкивая на руках теперь уже бессознательного агента. — Я собираюсь позвонить доктору и узнать, разрешит ли он нам снова поставить капельницу, — прошептал Карл, и Хайнц смог только кивнуть. Моменты просветления были редкими и мимолетными, однако Хайнц отказывался покидать постель агента. Если бы была ещё хоть одна секунда, в которую он смог бы снова увидеть Перри, он воспользовался бы ею без промедления. Потом пришёл доктор, и после осмотра помог накормить и помыть Перри, хотя это был трюк, ведь агент им не доверял… С каждым днём надежда угасала. Учёный положил ноги на кровать, сидел в кресле у кровати молодого человека и тихо дремал, когда это долгожданное чудо произошло. Шумный вздох прервал сон Хайнца, потому что последние несколько месяцев он был настороже, и любой даже тихий тихий звук мгновенно будил мужчину. Перри сидел. Этот затуманенный наркотиками взгляд исчез. Он смотрел на Хайнца, как всегда, взглядом совершенной ясности. — Перри? — Медленно спросил Хайнц. Он едва ли мог позволить себе поверить, что всё, наконец, было в порядке. На мгновение Перри просто выглядел потерянным и испуганным. На мгновение он сжимал и разжимал пальцы в жесте, который Хайнц всегда находил милым с тех пор, как впервые увидел его. Каким-то образом это делало агента более человечным. Небольшое представление о том, кем на самом деле был агент. Лоуренс назвал это заиканием. — Хайнц, где я? Что происходит? Перри был в здравом уме. Впервые за очень долгое время он пришёл в себя.