***
Ряды книжных стеллажей не заканчиваются. Темноволосый парень не спешит покидать библиотеку, продолжая исследовать её. Ему нужна книга, которую он видел в последний раз много лет назад. К сожалению, из памяти стёрлись прошлые воспоминания, и он, возможно, не вспомнит даже какого цвета была обложка, что уж говорить о содержании. Он даже не уверен, что та книга уцелела, но надежда умирает последней, ведь в той книге скрыта информация, которая так ему необходима. Юноша прислоняет к языку палец, смачивая его, переворачивает второпях страницы старой книги. Он глотает мелкие частички пыли и несдержанно кашляет, привлекая внимание к своей персоне. Он, извиняясь, кланяется и, нахмурившись, кладёт книгу обратно, пролистав её содержимое до самого конца. Не та. Обречённо вздыхает, понимая, что он осмотрел ещё один ряд и всё безрезультатно. Бьётся головой об стеллаж, поджав от недовольства губы. — На сегодня всё, — говорит он сам себе и направляется к выходу, но тут же тормозит, завидев священнослужителя за читательским столом. « Не стóит», — говорит про себя, но тут же замолкает. Он движется целенаправленно, не послушав своего внутреннего голоса. — Не помешаю? Он видит, как тот замешкался под чужим взглядом, занервничал. Губы парня изгибаются в едва заметной ухмылке. — Нет, — другого ответа юноша не ожидал. Священники не могут отказать, скорее всего, им не положено. Будь ты на службе или в другом месте — ты обязан выслушать. Даже если сам нечестивый обратится, ему должны уделить время. Вероятно, таковы законы Церкви. На самом деле, юноша не частый посетитель Священного дома Господа, и знать наверняка не может, но одного взгляда священника напротив достаточно, чтобы понять, что тот не особо рад, что его прервали. Темноволосый парень смотрит на руки напротив, заметив журнал. Хмыкает, разглядев название. «Наставление духовной жизни». — Священники читают что-то несвязанное с религией? — он бы сильно удивился, если бы тот читал какой-нибудь современный роман. — Мы читаем разную литературу. Хотите поговорить об этом? « Да конечно, ври побольше», — фраза так и рвётся наружу, но он сдерживается, вовремя прикусывая язык. — Библия, — улыбаясь, говорит он. — Всегда мечтал её прочесть. На самом деле, однажды ему «посчастливилось» подержать в своих руках толстую книгу. В детстве он украл её и продал на чёрном рынке. На «честно» заработанные монеты был куплен домашний питомец с раздвоенным на конце языком. Счастью не было предела. Скорее всего, именно тогда он выбрал путь — предать Бога, тем самым приблизился к аду. — Неплохой выбор. Могу помочь её найти. — Нет-нет, — отмахивается от предложения. Помощь ему бы не помешала, но точно уверен в том, что священнику не знакома книга, которую он ищет. Здесь он для того, чтобы поиздеваться над ним. Испытать на прочность. — Читать её мне слишком сложно. Меня интересует одна тема… «Греховная природа». В нас заложена склонность к совершению греха. Грешниками не становятся, ими рождаются. «Каждый рождённый от Адама - мёртв во грехах своих по причине греховной природы» — так сказано в Библии, верно? После того, как Адам вкусил запретный плод с дерева Познания добра и зла, он обрек человечество на смертность… Существование, которое мы ведем на этой земле, определяется нашей греховной, испорченной природой. Нет на земле человека, который поступал бы правильно и никогда бы не согрешил. — Для человека, не читавшего Библию, вы очень осведомлены этой темой. Молодой человек поправляет ворот своего пальто, горделиво улыбаясь. — Да, я читаю другую литературу, — задрав нос кверху, отвечает он. — Вы знаете, меня всегда интересовало, как человек, совершивший грех, может искупить его. — Бог создал смертного человека, чтобы он нашёл его… — начинает причитать священник, но юноша его уже не слушает, пропуская мимо ушей всë, что говорит его собеседник. Ничего нового он не услышит. В этот момент кровь стынет в венах, давя на тонкие стенки. Кулаки сжимаются от ярости, а челюсть напряжена так, что разжать её и вымолвить хоть слово становится непосильной задачей. Ему хочется схватить священника за волосы и приложить его об стол с силой, лишь бы тот замолчал. Слушать невыносимо. В висках давит, когда в ушах появляется противный гул от спокойного голоса напротив. Юноша берёт себя в руки, с трудом восстанавливая дыхание. — А что, если найдутся те, кто не заслуживает шанса на искупление? — спрашивает он, повысив тон. — Шанс есть у всех. — Что насчёт убийц и насильников? — изгибается брови в недовольстве. — Если их покаяние искреннее… — Вы считаете, Бог справедлив? — перебивает незнакомец, пугая своей резкостью священника. — Бог милостив… — А может, он боится конкуренции за господство? — на его лице появляется улыбка, в то время, как в глазах усиливается блеск. — Умрёт та душа, что грешит. Дьявол питается чужими страданиями. От их мучений он становится лишь сильнее, — он откидывается на спинку стула, расслабленно расставив ноги порознь. — Было бы здорово, если у Дьявол была сила, способная вызволить из людей все их грехи, которые они так яро удерживают в себе? Ад наполнился бы до краёв, тем самым наделяя своего господина Могуществом… — Благо такой силы не существует, — сглатывая слюну, отвечает священник. — Да, конечно. «Интересно, что в твоей голове, священник? Насколько ты верен своему Богу?» — хмыкает юноша и хватает журнал, чтобы отвлечься, желая скрыть свою ехидную улыбку. — Ай! — на его пальце появляется капля крови от пореза об острую страницу. Он сует палец в рот и высасывает кровь, пытаясь облегчить боль и уходит, кивая священнику на прощание.***
По дороге домой Тэхëна укачало. В последнее время он чувствует себя неважно. Сейчас, когда причина его переживаний вернулась, к этим чувствам добавилась тревожность. — Тебе стало лучше? — Вроде да, — тихо проговаривает Тэхён. Дохëн обеспокоен. Его самого потряхивает от плохого состояния сына. Тот кажется ему невнимательным, рассеянным, слишком дерганным. Он списывает состояние сына на стресс. Выпускной класс, подготовка к экзаменам, планы на будущее — скорее всего, его сын переутомился из-за большой нагрузки. А визит на могилу матери лишь усугубил его состояние. Они приезжают домой поздно вечером. Дохëн выходит из машины, тут же бросаясь на помощь Тэхёну. Тот отнекивается, собираясь пройтись самостоятельно до двери, но отец не даёт ему этого сделать, хватая под локоть. Закатив глаза от недовольства, Тэхён идёт под руку с отцом, поглядывая в окна. Он надеется, что Юнги не увидит его в таком состоянии. Для него это больше, чем позорная ситуация. Это катастрофа. С утра он успел поставить себя в неловкое положение, но второй такой ошибки допускать не хочет. — Ты пойди, а я отлучусь в магазин, — с поникшей головой сообщает отец, и Тэхену других пояснений не нужно, чтобы понять зачем он туда идёт. Дохëн редко пьёт, но иногда не может сдержаться, когда тоскует по своей умершей жене. В доме тихо. Обуви Юнги нет, как и его ключей, что обычно висели на ключнице. Тэхён облегченно выдыхает, уползая из объятий отца. Быстрым шагом поднимается наверх, не закрываясь на ключ. Прислоняется к стене и застыв на долю секунды, прикрывает глаза. В его памяти воспроизводится то, что произошло на кладбище. Утром он обязательно проверит, не расправилась ли подошва его обуви. Всё было более чем реально. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал жар, исходящий от полыхающей травы. Ощущал её запах, вдыхал частички гари. Не может быть такого, что ему привиделось. Это невозможно. Взъерошив свои волнистые волосы, чтобы отогнать из головы неприятные мысли, он отправляется в ванную, решив сегодня искупаться. Тэхён открывает кран, настраивая нужную температуру воды и уходит за чистыми полотенцами, попутно снимая с себя вещи. Шум воды и густые клубы пара заполняют небольшую комнату. Зеркало запотевает. Босыми ногами, с полотенцем на плече, он ступает в ванну, наполненную лишь наполовину. Стоит, прикрыв глаза, душой и телом расслабляясь. Напевает песню и опускает взгляд на ноги, недоуменно изгибает бровь в удивлении, замечая свои покрасневшие ступни. Он замолкает. Щурит глаза, поочерёдно шевеля пальцами на ногах. Что-то не так. Он смотрит на свои бледные руки, и переводит взгляд на ноги под водой, цвет которых сильно отличается от всего тела. Вода льётся и чем выше поднимается, тем больше его ноги окрашиваются в алый оттенок. Пар попадает в его дыхательные пути, оседает на лице и застилает глаза, заставляя его моргать, как можно чаще. Сердце бьётся сильнее, пульс учащается. Дышать становится невозможно. В глазах темнеет. Он отодвигает штору, избавляясь от пара, размахивая руками в стороны. Слышит стук за дверью и требовательный голос Хиëн. — Тэхён, — он прислушивается к её голосу, выключая воду и выходит из ванны, обернув полотенце вокруг талии. Подходит к двери, приоткрывая её. — Забыла сказать, что воды холодной нет и, возможно, до середины недели не появится… От её слов Тэхёна бросает в жар. Он смотрит в сторону ванны, переводит взгляд на запотевшее зеркало и обеспокоенным взглядом опускается ниже, осматривая свои до безобразия раскрасневшиеся ноги. В его глазах шок. Зрачки округляются от испуга. Он судорожно вдыхает влажный воздух и, распахнув дверь, практически вываливается из душной комнаты. Хиëн вскрикивает от неожиданности, увидев испуг на его лице. — Тэхён? — она ловит его обессиленное тело, держась за ручку двери. — Что с тобой? Тот дышит часто, широко распахнутым ртом вдыхает воздух, крепкой хваткой держась за плечи тётки. Переводит взгляд на ноги, и она, без слов его понимая, опускает свой. — Что с твоими ногами? — она прикрывает рот рукой и немедля тащит Тэхёна в сторону кровати. — Я стоял в кипятке… Почему мне не больно? — Что? — не может поверить его словам. —Дохëн! — Кричит, усаживая племянника. Она подбегает к ванне, опуская палец в воду. Вскрикивает от обжигающей кожу воды, тут же отпрянув назад. — Я ничего не почувствовал… — взволнованным голосом говорит тот. — Тэхён, как так получилось? — видит, как тот в состоянии шока уставился в одну точку. — Дохëн! — зовёт его снова, повышая голос. Со стороны коридора раздаются шаги. Тэхён их не слышит. Не видит и того, как в комнату заходит Юнги. Не замечает, как он притормаживает у порога, удивлённо раскрыв рот, а после срывается с места, принимаясь тормошить его за плечи. Тэхён не реагирует. Он не чувствует своих ног ниже колена. Не слышит своего имени, что вырывается из чужих уст. Только сердце колотится значительно сильнее, чем обычно, вырываясь из груди. Мать Юнги вызывает скорую, грызя ногти, смотрит обеспокоенно и раздражается от медлительности девушки-оператора. — Ожог кипятком, — повторяет она второй раз, закатывая глаза. — Боже мой! Вы можете поскорее? — Все машины скорой помощи заняты, ожидайте в порядке очереди. Как только машина освободится… — Юнги выхватывает телефон из рук матери, расслышав, о чем говорится на той линии. — Он в шоковом состоянии! — кричит Юнги, не выдерживая чужого равнодушия. — Ты хоть понимаешь, что мы понятия не имеем, что с ним? — Машины скорой помощи заняты… — Дура тупая! Он сбрасывает вызов, отдавая телефон матери. — Сам поеду, принеси одежду, — тяжело вздыхая, говорит Юнги, сжимая свои кулаки от злости. Мать кивает и принимается копошиться в шкафу, вытаскивая одежду первую, что попадается под руку. Тэхён не в себе, пусть его дыхание восстановилось, но взгляд, всё ещё пустой, уставленный в одну точку, пугает, не даёт покоя. Юнги, вытирая взмокший лоб, подходит к нему ближе, присаживаясь на корточки. Смотрит на потухший взгляд, всматриваясь в тёмные, расширенные зрачки. Юнги смущается вида полуобнаженного тела и отводит глаза, отворачивая взгляд в сторону. — Тэхён? — приподнимает голову, хватая за подбородок. Тот, наконец, встречается с ним глазами, из уголков которых появились едва заметные, тонкие линии слез. — Тебе больно? Тэхён пытается сдержать слезы, отрицательно мотая головой. — Нет, — тихо проговаривает он. — Юнги, почему я ничего не почувствовал? На Юнги летит одежда Тэхёна. Футболка, спортивные штаны, куртка, трусы. Он шипит, когда последние прилетают ему на голову, и поджав губы, смотрит на виноватый взгляд матери. — Прости, — она снимает их с его головы, аккуратно положив на кровать, а после выходит из комнаты, решив заранее завести машину. Юнги сжимает в руках бельё, не решаясь прикасаться к застывшему парню. — Тэхён, помоги мне… — тот приподнимает ноги, обхватывая чужие ладони с трусами в них, и вместе с Юнги тянет их на себя, приподнимая пятую точку. Тэхён боится ступать на пол. Видит, что с ногами что-то не так, и беспокоится о том, что этим действием сделает себе больно. Аккуратными движениями Юнги одевает Тэхёна, отворачиваясь от наготы брата. Его волосы взмокли от влажности, он надевает сверху кепку, пряча под неё пряди, и подхватывает Тэхёна на руки, ловя на себе его удивлённый взгляд. — Какой же ты тяжёлый… — он спускается по лестнице, надевает тапочки и выходит за порог дома, встречаясь с матерью. — Мне поехать с вами? — Не нужно, — Хиëн придерживает дверцу, пока тот аккуратно усаживает Тэхёна на заднее сиденье. Сверху на ноги кладет свою куртку, а после убирает её, боясь навредить. В дороге Юнги старается не думать о том, что произошло. Ему до сих пор непонятно, как так вышло. И почему, несмотря на сильные повреждения конечностей, Тэхён не издаёт ни звука. Скорее всего, у него шоковое состояние. Он смотрит в зеркало заднего вида и невольно поджимает губы от волнения при виде потерянного парня. Его руки начинают дрожать, воздуха не хватает, и он делает глубокий вдох, задерживая дыхание. — Тэхён, потерпи… — он прибавляет скорость, желая, как можно быстрее оказаться в больнице. А Тэхëну и терпеть не надо. Его тело обдувает ветром из приоткрытого окна. Наслаждается тишиной, откидываясь на спинку сиденья, а после, прикрыв глаза, тихо подрагивает нижней губой, начиная чувствовать появившийся жар у ступней ног. Он его охватывает, поднимаясь всё выше и выше. Будто острия тысячи иголок вонзаются в его кожу, заставляя её гореть. Каждая клеточка тела пульсирует. Он извивается на сиденье, закусывая губу. Стонет от нарастающей боли и несдержанно хнычет, принимаясь биться затылком об сиденье. — Тэхён, тебе плохо? — он слышит впереди голос Юнги, но у него нет сил ему ответить. Его веки сжимаются, он приоткрывает их, посматривая на покрасневшую кожу и елозит на сиденье, не зная, куда себя деть и как избавиться от ужасного ощущения. Они добираются до больницы за двадцать минут, благодаря отсутствию пробок на дорогах. Юнги заносит босого Тэхëна на руках, стараясь не дотрагиваться до болезненной кожи. Дежурный врач принимает больного, не пуская обеспокоенного Юнги в палату. Выглядит тот буйным, и врачу не хочется, чтобы он мешал ему осматривать пациента. — Вам не оказали первую помощь? — недовольным тоном спрашивает врач. — Нужно было опустить под холодную воду. — Её отключили, — Тэхёну ставят обезболивающие уколы. — И как ты так умудрился? Он пожимает плечами, кривясь, не зная, что ответить. Тэхён, будучи под воздействием препаратов, чувствует себя удовлетворительно. Был это шок, либо что-то другое — ему непонятно. Его пугает своё состояние в целом. Сначала укус змеи, потом случай на кладбище, а теперь ещё и это. Он не понимает, почему ему видится то, чего нет, и наоборот. Почему его мозг отказался реагировать в такой опасный момент. Это переутомление. Всё навалилось в один миг, и его организм не справляется. Он чувствует постоянные скачки настроения. Тэхён не выдерживает своего состояния, и ему непонятно, как с этим справиться. Он прикрывает глаза руками, тут же вытирая слезы. Жалость к себе — плохое чувство, но у него нет сил бороться с ним. Почему он? Чем он всё это заслужил? Почему с самого детства именно ему суждено быть несчастным? Он задаёт себе эти вопросы постоянно и разочаровывается, не находя ответа. Мир несправедлив, жесток, и ему пришлось прочувствовать это на себе. Какая-то часть его внутреннего голоса рвётся наружу, хочет сказать, что знает причину всего того, что с ним произошло. Но Тэхён затыкает еë, не желая слышать этого снова. В глубине души он знает, в чем его вина, но разве он выбирал такую судьбу? Боль медленно отступает. Врач назначает лечение, нанося мазь и делая перевязку на обожжённые конечности, выписывает препараты, необходимые для обработки. Ожог первой степени не так страшен, и поэтому его отпускают домой через некоторое время, выписывая больничный — освобождение от занятий. Юнги курит у больницы, когда на телефон поступает вызов от Тэхëна. Он бросает в урну сигарету и быстрым шагом направляется в палату. Тэхён с перебинтованными ногами сидит на кушетке, смотря по сторонам. Когда их взгляды встречаются, он улыбается, этим самым успокаивая Юнги. Он подходит к врачу, выслушивая от него дальнейший ход лечения, после подходит к Тэхёну, аккуратно беря на руки. Тот выглядит усталым. Его голова моментально оказывается на плече Юнги. Нос Тэхена тычется ему в шею, и он чувствует равномерное дыхание на своей коже. — Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Юнги. — Да… — тихо отвечает он. Тэхён водит носом по его шее, вдыхая запах, от чего кожа парня покрывается мурашками. Юнги прикусывает язык, борясь с явными ощущениями от чужих прикосновений. Дыхание его сбивается, руки дрожат, и дело вовсе не в грузе весом шестьдесят килограмм. Он хочет как можно скорее оказаться в машине, избавиться от чужой близости, убрав себя от Тэхена на безопасное расстояние. Два года разлуки после того, что случилось той ночью… Он думал, что забыл. Но почему у него ощущение, будто то, что случилось тогда, произошло совсем недавно?***
Недопитая бутылки виски на столе. Очередная потухшая сигарета в пепельнице, среди множества других. Приглушённый свет из коридора освещает небольшую кухню. Окна приоткрыты, и сквозь толстое стекло льется свет от уличного фонаря. В доме вновь тишина, и лишь громкий звон бутылки о край бокала говорит о том, что в нём кто-то есть. Хиëн стоит возле окна, поглядывая на улицу. Переводит взгляд на подвыпившего Дохëна. Тот трëт свои веки, сжимая их, тяжело вздыхает, и залпом выпивает очередную порцию спиртного напитка. — Я боюсь за него, — он снова рассказывает Хиëн о своих переживаниях. — Ты бы видела его глаза… Как ты думаешь, давно он принимает наркотики? — Я не знаю… Странное поведение, глобальные изменения в Тэхёне пугают их. После сегодняшних событий, переговорив обо всём, они сделали вывод — Тэхён увлёкся запрещёнными препаратами, которые вызвали галлюцинации. Его раны на руке и то, с какой нервозностью он трёт их, добавляя новые — давно вызвали подозрения. Другого объяснения они не находят. — Зачем? — хнычет Дохён, поникнув головой. В его глазах стоят слезы. От алкоголя, от осознания того, что не доглядел. Он был так занят другими делами, что не заметил, как теряет своего сына. — Он всё ещё считает себя виноватым… — Ты ведь знаешь, что он не смог бы ей помочь. Его мать умерла ближе к утру. В тот момент, когда Тэхён обычно проверял её. Но именно в то утро он неважно себя чувствовал и не услышал будильника. Не услышал он и несколько пропущенных от отца. Тот будто чувствовал неладное, и не находя себе покоя, звонил, желая убедиться в том, что всё в порядке. Не дозвонившись до сына, он попросил помощи у соседки, у которой были запасные ключи. Та-то и нашла спящего соседа и обнаружила похолодевший труп больной женщины. Дохëн до сих пор помнит виноватый взгляд сына. Его заплаканные глаза и невнятные объяснения. Но проснись он раньше, всё равно не смог бы ничем помочь матери. Но разве это объяснишь подростку, который чувствует вину? Тихий щелчок замка заставляет Дохена пробудится от воспоминаний. Он наспех вытирает слезы и поднимается на ноги, слегка пошатываясь. Юнги заносит полусонного Тэхëна и кивает головой, успокаивая встревоженных взрослых. Относит его в спальню и аккуратно кладёт на не расправленную кровать. Тэхён стонет во сне, хватается за ноги, поскуливая от боли. Юнги приоткрывает окно и медленно снимает с него одежду, боясь разбудить парня. Укрывает его тонким покрывалом и уходит из комнаты, до конца не закрывая двери. Сам же направляется на кухню и, увидев на столе недопитый стакан виски, хватает его, тут же опустошая. Хиëн смотрит на него, широко раскрыв глаза, но тут же успокаивается, когда не видит недовольство Дохëна. — Он принимает наркотики, — говорит Дохëн, поджав губы. Юнги удивлённо изгибает брови, тут же присаживаясь за стол. — Вы с ума сошли? — он поочерёдно смотрит на них, злобно стреляя глазами. — Я, блядь, в пять лет схватил горячий чайник обеими руками! По-вашему, я тоже обдолбыш? — Успокойся, Юнги! — Успокойся? — он вскакивает на ноги, повышая голос, но тут же замолкает, побаиваясь, что разбудит Тэхёна. — Вы называете своего сына наркоманом без какого-либо доказательства! Просто потому, что он искупался в горячей воде? — истерично хмыкает, закатывая глаза. — Юнги, присядь, — тот нехотя мнется на месте, а после, успокоившись, садится напротив, решая выслушать чужие предположения.***
Желание проверить спящего Тэхёна появляется неожиданно, когда Юнги проходит мимо его комнаты, направляясь в свою. Его голова забита ненужными размышлениями о том, что он услышал на кухне. Неужели за время его отсутствия Тэхён действительно пошёл по кривой дорожке, найдя выход в наркотиках? Виной тому служит тот случай или игнорирование с его стороны? Юнги надеется, что они ошибаются. Тэхён не мог так поступить с собой. Курить травку способны только Хосок и Чонгук в их компании, но у тех железная выдержка. За них не так страшно, как за неокрепшего умом парня, который не думает о последствиях. Если же за Тэхёном действительно не уследили, Юнги обязательно спросит с тех, кто это допустил. Он, еле выдерживая, чтобы не сорваться на ночь глядя к Хосоку, берёт себя в руки и тихо заходит в чужую комнату. Тэхён посапывает во сне, раскинув ноги в сторону. Он часто елозит на постели, почти бесшумно. Скорее всего, ему неудобно. Действие обезболивающих скоро пройдёт, и ему, возможно, понадобится новая доза препарата. Юнги садится на край постели поодаль, не осмеливаясь подступиться ближе. Он много раз думал о том, как поведёт себя с ним, после того, как вернётся. Хотел забыть всё, оставить прошлое позади и жить свою жизнь, где Тэхён его брат, который оступился, совершил некрасивый поступок по отношению к нему, а не тот парень, чьи прикосновения он не может забыть до сих пор. Любые чувства, отличающиеся от нормальных отношений между братьями, для него под запретом. Волноваться от каждого его звонка, вспоминать его голос, именно тот, что слышал той ночью — нельзя. Целовать других и понимать, что это естественно, обычно, и поэтому не будоражит — нельзя. Чувствовать себя извращенцем, желающим себе своего брата — нельзя. «Нельзя», — Юнги поднимает руку, несмело приближая её к чужим прядям волос. Мотает головой в разные стороны, борясь со своими демонами в голове. В ней противоречия. Внутренний голос шепчет ему уйти, сердце от волнения бьётся сильнее, а руки не слушаются, дотрагиваясь до нежной кожи напротив. Пальцем едва касается лба, проверяя температуру, опускается ниже, дотрагиваясь до кончика носа. Касается щеки, лаская её ладонью. Грудь Юнги вздымается, сердце стучит так, что отдаёт в голову, и он перестает слышать трезвый голос своего разума. Он сжимает веки, пытаясь прийти в себя и уйти, пока не поздно. Но, открывая глаза и видя беззащитного Тэхёна, он не выдерживает, склоняется над ним, смотрит на его губы и, не думая, касается их своими, оставляя мокрый поцелуй. Недолгий, ненавязчивый. Отчаянный. Он всего лишь хочет почувствовать их вкус. Ещё один раз и всё. Он обещает себе, что обязательно остановится и больше не посмеет быть слабым. Он отрывается от Тэхёна слишком резко. Прикасается к своим влажным и горячим губам, осознавая то, что сделал. Хочет уйти и намеревается встать, как его хватают за руку. Он напугано, еле дыша, всматривается сквозь темень в лицо Тэхёна, и ему становится легче, когда он понимает, что тот всё ещё спит. — Тэхён? — желая удостовериться в своих догадках, тихо спрашивает Юнги. — Останься… — сквозь сон хнычет тот, и Юнги, обдумыв всё, ложится рядом, обещая себе уйти с утра как можно раньше.***
Тусклый свет в ванной напрягает усталые глаза Чимина. Он стоит у раковины, опираясь руками об керамическую поверхность, часто моргая от переутомления. Ему нехорошо. Он поднимает расфокусированный взгляд, смотрит в зеркало, недовольно хмурясь от того, что видит. Бледный цвет кожи, впалые щеки, нездоровые круги под глазами сероватого цвета. Он не узнаёт сам себя. Не признает своего болезненно вида. Его взгляд опускается вниз, к запястьям. На них темно-алые царапины, раскрытые, сочащиеся кровью. От резкого запаха железа ему становится дурно. Голова кружится. К горлу подкатывает ком. В желудке тяжесть и ощущение дискомфорта. В глазах резко темнеет, и он хватается за раковину, пытаясь устоять на ослабших ногах. Дрожащей рукой открывает кран, подставляя ладони под холодную струю воды. Ополаскивает взмокшее лицо, тут же полоща сухой рот. Выплёвывает воду, тяжело дыша. Ему на миг становится легче. Он поднимает взгляд на зеркало, всматривается, надеясь, что то, что он видел до этого, окажется лишь его воображением. Но нет. Живой труп стоит напротив в отражении, поникшим взглядом смотрит на Чимина. «Ты ведь этого хотел?» — вяло улыбаясь от бессилия, спрашивает его двойник в отражении. Чимин изгибает брови в недоумении, не понимая смысла услышанного. Смотрит на себя другого, разочарованного, ослабевшего, безжизненного. Тело начинает потряхиваться от появившейся паники. Сердце бьётся учащенно, не выдерживая, с силой сжимаясь. Он хватается за футболку в области груди, сгибаясь пополам. Внутри болезненно крутит, что у него не осталось сил. Чимин мычит от неприятных ощущений, скручиваясь. Загнанно дышит, глотая ртом сырой воздух. Слух навострился, как только он слышит шум позади. Чимин вмиг замирает. Тихие шаги, еле уловимые, становятся чётче, приближаясь с каждой секундой. «Ты ведь этого хотел?» — он пугается от знакомого голоса над собой. Резко выпрямляясь, сталкивается с тёмными глазами в отражении. Позади него, совсем близко, стоит Чонгук. Маленькая ванная комната сужается, стены давят, а присутствие того усиливает чувство безысходности. Чимин беспокойно оглядывается по сторонам и, не находя другого выхода, тяжело вздыхает, после устремляя смелый взгляд на него. Чонгук, не разрывая зрительного контакта, подходит ближе, обнимая Чимина со спины. Рукой берет его за подбородок, выпрямляя голову. Прислоняется щекой, трется об кожу синеватого оттенка. У него такая же. Бледная, сухая, с небольшими ссадинами на шее. Чимин смотрит на неë, переводя взгляд на свою. На его шее появляются аналогичные синяки. Будто один в один, такие же, как у Чонгука. Его чёрные локоны закрывают пол-лица, прядями ниспадая на взмокший лоб. Чонгук прижимает Чимина ближе, рукой охватывая его за талию. Ладонью пробирается под тонкую ткань футболки, пальцами дотрагиваясь до тазовых косточек. Чимин слышит, как участилось чужое дыхание, как чаще забилось сердце позади. Спиной чувствует чужое сердцебиение. Он вздрагивает, ощущая покалывания на коже от чужих прикосновений. Чувствует тепло, исходящее от Чонгука. Волнение усиливается. Руки немеют, во рту пересыхает, а веки закрываются, не выдерживая опасного прищура карих глаз. Он в западне. У него нет пути спасения. Он понимает это, как только ладони Чонгука медленно опускаются ниже, добираясь до резинки шорт. Чимин вздрагивает, ощущая мокрые касания языка на своей мочке. Стонет, пытаясь выбраться из ненавистных объятий. Не получается. Движения скованные, ступни тяжёлые, и их невозможно сдвинуть ни на дюйм. Чонгук губами обхватывает его ухо, кусает мочку, обсасывая её. Сжимает талию Чимина сильнее, не давая ему шанса улизнуть. Гулкий стон вырывается из его уст, как только губы Чонгука опускаются ниже, к шее. Тот хватает его за волосы, резко дергая в сторону. Присасывается к бледной коже, добавляя на ней алые отметины. Не сводит взгляда, через отражение в зеркале смотря на податливое тело. Рот Чимина открывается в попытке вздохнуть полной грудью. От нехватки воздуха становится трудно дышать. Ему жарко. — Ты ведь этого хотел? — повторяет свой вопрос Чонгук, зло сверкая глазами. — Да… — Чимин невнятно мямлит, медленно теряя рассудок. Ладони Чонгука пробираются выше, скользя по груди, сжимая её, не жалея. Поднимаются ещё выше, обхватывая тонкую шею. Веки Чимина прикрываются. Его обмякшее, обессиленное тело вплотную прислоняется к груди Чонгука. Громкий рык вырывается из его рта. Тот резко наклоняет тело Чимина, поднимает его голову, хватая за волосы, заставляя смотреть на них в отражении. — Этого хотел? — дрожь пробирается по коже от хриплого голоса. — Скажи, этого? — крепкие пальцы сжимают бока, оставляя болезненные метки на чувствительной коже. Чонгук поднимает мокрую футболку, оголяя спину, зубами цепляя кожу. Кусает, яростно мыча. Целует, шумно заглатывая запах его кожи. Чимин прикусывает язык, пытаясь сдерживать свои чувства. Он ощущает напряжение во всём теле. Жар расползается внутри него от касаний, которых становится всё больше. Не остаётся ни малейшего участка кожи, не горящего от ласк Чонгука. Чувствует чужое, горячее дыхание над ухом, и несдержанно стонет, ощущая мокрые касания языка. Чимин выгибается, вырываясь, как только понимает, что ждёт его впереди. — Тише… — шепчет на ухо дрожащим голосом. Чимин мычит, прикусывая язык. Опускает голову, сжимая веки. Ему больно и до покалываний в конечностях приятно от непривычных ощущений. Так не должно быть. Это неправильно. Чимин не в себе. Словно одурманенный, стонет, извиваясь, дрожа всем телом. — Тебе хорошо? — он вертит головой, моля, чтобы тот замолчал. Слышать его голос до невозможного противно. От того, как реагирует его тело на каждое слово, сказанное этим человеком. Чимин отвратителен сам себе. Ему омерзительно видеть свой взгляд в отражении, такой неудовлетворенный, жаждущий, просящий. Он вымученно стонет, моля о большем. — Тебе хорошо? — кивает в ответ, стыдливо прикрывая глаза. — Хорошо от того, что убиваешь нас? Чимин резко вздрагивает, от неожиданности широко распахнув веки. — Нет… — виновато стонет, мотая головой в истерике. Слезы катятся из его глаз, он прикрывает веки, жалобно хныча. — Смотри на нас, — не сразу понимает, что от него требуют. Его властный тон заставляет повиноваться, и Чимин распахивает веки, не сводя больше взгляда. Яростный блеск глаз Чонгука приковывает. Чимин замирает. — Чем ты теперь отличаешься от нас? Шепчет на ухо, грудью прислонившись к липкой коже. Пульс Чимина учащается. Он выпрямляется, откидывая голову на плечо Чонгука, прикрыв глаза. Закусывает губу, когда тепло расплывается по всему телу, и он, не сдерживаясь, стонет, широко распахнув рот, позволяя Чонгуку ласкать своё тело. Ему хорошо. Он чувствует блаженство, граничащее с безумием. Чимин сжимает губы, до боли прикусывая губу. Рукой тянется к мокрым волосам Чонгука, в экстазе зарываясь в них. — Ты такой же, как и я… Чимин просыпается, резко вздрагивая от леденящего кровь кошмара. Веки распахиваются, и он несколько секунд моргает ими не переставая, боясь вновь провалиться в сон. Его организм ослаб, но видеть заново всё то, что он пережил, ему не хочется. Он напуган тем, что ему приснилось. Его кожа липкая от пота, волосы взмокли и торчат в разные стороны. Но самое печальное то, что у него жар внизу, от эротических сновидений с его врагом. Видимо, тот случай ночью сильно повлиял на его сознание, что отныне этот кошмар будет преследовать его. Две ночи подряд ему не даёт покоя сущий бред. Ему снится Чонгук, что испытывает его, проверяя на прочность. Заставляет усомниться в своей идее, ищет совесть, чтобы та ответила за поступки, которые совершил её хозяин. Порой Чимин чувствует себя неоднозначно. В нём будто проживают две его противоречивые личности, каждая из которых сильна настолько, что ужиться вместе в одном хрупком теле становится невозможным. С одной стороны, он понимает, что творит. Чимин хочет их растоптать, заставить страдать и пожалеть о том, что они совершили. И у него это получается. Он видел последствия ритуала, чему должен быть безмерно рад. Но, каждый раз доля сомнения появляется в его сознании, как только он забывает, каким образом погиб его отец. Мозг играет с ним злую шутку, на секунды стирая из памяти ужасные моменты той ночи. В такие секунды он чувствует жалость. Это чувство вскользь просачивается в его голову, но тут же исчезает, сменяясь на безразличие. Чимин чувствует, что это только начало его собственной войны с самим собой. Он знает, что однажды ему станет тяжелее принять то, какую боль он причиняет Тэхёну и Чонгуку. Но процесс запущен, и даже если Чимин передумает, даже если у него появится капля сострадания, и он захочет освободить их от ужасной участи — он этого не сделает. Будет умирать вместе с ними, биться в конвульсиях от чувства вины и от душевной раны, но не поможет им. Во чтобы то ни стало завершит возмездие, а уже после будет думать о своём покаянии. Не обдумывая, Чимин резко подскакивает с кровати, попутно вспоминая, куда убрал книгу заклинаний. Волнуясь и боясь передумать, он вытаскивает её из тумбы, открывая книгу на нужной странице. Единственная страница, на которой написано о том, как снять порчу, резко выдирается и тут же рвётся на мелкие кусочки. Чимин, прикрыв веки, избавляется от чужого шанса на спасение, уже жалея о своём поступке. Слезы катятся по его щекам, он смахивает их ладонью, не поспевая за их потоком. — Всё будет хорошо… — со свистом вдыхает воздух, успокаиваясь. — Ты справишься, Чимин. Ты обязательно справишься!***
По дороге в школу Чимин, накинув на голову капюшон худи, идёт, громко слушая музыку в наушниках. На улице холодно. Его пальцы замёрзли без перчаток, и он не хочет их вытаскивать из нагретого собственным теплом кармана жилетки, чтобы переключить надоедливый трек из списка рекомендаций. Поэтому ему приходится слушать Джастина Бибера третью песню подряд. Настроение из-за этого испорчено напрочь. Он идёт, не скрывая раздражения, пинает камни, попавшиеся на его пути. Они отлетают в разные стороны, и он бесится ещё сильнее, когда больно ударяет палец о булыжник значительно большего размера. Чимин выкрикивает ругательства, останавливаясь на обочине. Хватается за носок обуви, через плотную ткань растирая большой палец. Со злостью вытаскивает наушник, раздражённо мыча. — Грёбанный Бибер! — ругается Чимин и тут же подпрыгивает от испуга, услышав сигнал автомобиля позади. Он дёргается в сторону, практически отлетая от машины, что останавливается рядом с ним. Смотрит, нахмурив брови, и собирается обматерить водителя, пока не видит, кто за рулём. Чонгук. Опускает окно, показывая свою ухмыляющуюся физиономию. — Ты ебанутый? — оттого, что там Чонгук, ему спокойнее не становится. Наоборот, он злится ещё сильнее, сжимая кулаки, готовясь в любой момент напасть, и выплеснуть всю злость на него. — Ты, блядь, убить меня вздумал? Чимин злостно смотрит на него, сильнее раздражаясь от его спокойствия. Тот поджимает губы в улыбке, оглядывая его с ног до головы. Облизывает губы, от чего Чимин отворачивает взгляд в сторону, закатывая глаза. — Вот так встреча! — радостно вскрикивает тот, ехидно обнажая зубы в улыбке. — Тебя подбросить? — Сбить не получилось, хочешь в дороге угробить? — нахмурив брови, возвращает взгляд обратно. — Ну уж нет, сам дойду! Уходит, обходя машину, прибавляя шаг. Но недовольно закатывает глаза, как только слышит позади себя сигнал автомобиля. — Дону! Стой! — не оборачиваясь, Чимин идёт вперед, воткнув наушник в ухо. Ему уже плевать на попсовые песни, это лучше, чем слышать противный голос Чонгука. Играет лёгкая мелодия, и он не слышит, как его догоняет Чонгук. Тот резко хватает его за локоть, разворачивая к себе. Смотрит сверху вниз, восстанавливая дыхание. Тот нагло вырывает наушник из уха, потянув за провод. Хмыкает, видя недовольство напротив. Подносит наушник к своему уху и несдержанно выпускает смешок изо рта. — Не думал, что ты слушаешь такое дерь… — Я его и не слушаю, — перебивает его Чимин, улавливая его мысли. Он забирает наушник обратно, тут же выключая музыку. — Ну? — взглядом указывает на локоть, на котором всё ещё сцеплены чужие пальцы. — Я тебя подвезу. — не спрашивает, а ставит перед фактом, утягивая его в сторону машины. Чимин недовольно вырывается, шипя от боли. — Да брось! — хмурится Чонгук, услышав его болезненное мычание. — Я даже и половину силы не использую! — Ты свои мышцы вообще видел? — недовольно спрашивает Чимин. Они подходят к машине, и Чонгук прислоняет его к дверце, не убирая руки. — Понравились? — подмигивает, ехидно улыбаясь. — Успел пощупать той ночью? Или может, ещё хочешь? Чимин на миг округляет глаза от неожиданности. Открывает рот, собираясь возразить, но тут же его закрывает, отведя взгляд от неловкости. — Серьёзно? — Чонгук закатывает глаза, после берет его за подбородок, восстанавливая зрительный контакт, наслаждаясь его растерянностью. — Той ночью ты был смелее… Опускает его локоть, положив руку ему за спину. Прислоняется ладонью к щеке, поглаживая холодную кожу. — На тебя так действует алкоголь? — ухмыляется, видя, как тот моргает глазами, и старается восстановить вмиг участившееся дыхание. — В таком случае, нам придётся с ним подружиться… — он оглядывает дорогу, улыбаясь от вида хвойного леса позади. — Откроем завод по производству настоек, будем пить каждую ночь и заниматься сексом, пока цирроз печени нас не разлучит. Как тебе? — Ты больной? — сжав челюсть, говорит Чимин, откинув его ладонь со своей щеки. Тот, хмыкнув, кладёт её на талию, хватаясь за ткань, притягивая ближе к себе. — Пока нет… — изгибает губы в ухмылке, продолжая глазеть на Дону. Облизывает губы, приближаясь. Он слышит чужое дыхание, и чувствует, как вздымается грудь парня от волнения. Сердце Чонгука будто подстраиваясь под ритм напротив, начинает безудержно биться, пугая своего хозяина. — Станешь причиной моей болезни? — с придыханием говорит Чонгук, прикрывая глаза. — Опять твои цитат… — Чонгук не даёт ему договорить, врезаясь в него своими губами. Дону от неожиданности дёргается, упираясь руками в грудь Чонгука. Пытается его оттолкнуть, но крепкая хватка и неистовый, требовательный поцелуй не дают ему этого сделать. Чонгук с напором целует его, жадно смакуя губы, оставляя на них мокрый след. Мычит, языком толкаясь в едва разжатый рот. Не даёт тому и передохнуть, притягивая к себе ближе, после зарываясь ладонью в волосах, стягивая капюшон. Наклоняет его голову набок, углубляя поцелуй. В этот момент всë теряется. Земля уходит из-под ног, а мозг отказывается здраво мыслить, полностью потеряв контроль. Чимин борется, зовя разум вернуться к нему, дабы оттолкнуть нежеланное тело от себя, но зов заглушают свои собственные стоны, которые сдержать невозможно. Ему не хватает дыхания, он глотает остатки чужого, боясь задохнуться. Он недовольно стонет, а после открывает рот, давая свободу чужому языку. И тут Чонгук не сдерживается. Целует мокро, жадно, шумно втягивая воздух, когда дышать становится нечем. И пусть задохнётся, ему такая перспектива нравится куда больше, чем вновь ощутить сухость на своих губах. Рука Чонгука пробирается под толстовку, нащупывая разгоряченную кожу. Своей холодной ладонью он заставляет парня нервно дернуться. Чонгук, улыбаясь, разрывает поцелуй, прислонившись своим лбом к чужому. Несколько секунд тишину вокруг разбавляет их сбитое дыхание. Чимин держится за локти Чонгука, ощущая ватность ног. Он чувствует чужое дыхание на своих всë ещё влажных губах. От него пахнет сигаретами и зубной пастой с ментолом. Он улавливает едва различимый собственный запах фруктовой жвачки, которую выплюнул минут десять назад. — Какого хрена это было? — с прикрытыми веками спрашивает Чимин, не в силах их распахнуть. — Проверял, зависим ты от меня или от алкоголя… — посмеиваясь, отвечает Чонгук. Состояние того не лучше. Чонгука спасают его крепкие мышцы, что способны удержать безрассудное тело. — Ещё раз так сделаешь, и я… — сквозь зубы шипит Чимин, пальцами сжимая его руки. Он зол, но обессилен и оттого, его хватка практически не ощутима. — Сделаю, — уверенно отвечает Чонгук, распахивая глаза. Отодвигается от Дону, приподнимая его голову за подбородок. Глаза того самопроизвольно открываются, и Чонгук, сглатывая, медленно приближается, оставляя на губах чувственный поцелуй. В этот раз не напирает, пробует на вкус, скользя языком не торопясь. Обхватывает лицо ладонями, замирая в поцелуе. Кротко касается сладких губ, после окончательно отодвигаясь. — Ну, и? — хмыкает он. — Не запугивай, если не собираешься выполнять угрозу. — смотрит на недоуменный взгляд Дону, и подмигивая, отодвигает его в сторону, открывая дверцу автомобиля. — Ненормальный, — тот пятится назад, все ещё не пришедший в себя, и садится в машину, как только его пихает в неё повеселевший Чонгук. Он захлопывает дверцу, резким звуком пугая Дону. Обходит машину, насвистывая, и садится на водительское сиденье. Заводит машину, трогаясь с места. Включает музыку, прибавляя громкость, и не сводит взгляда с дороги, краем глазом поглядывая на притихшего парня. Дорога пуста, как и голова Чонгука. Эйфория от поцелуя прошла, и его клонит в сон. Этой ночью он вновь плохо спал, кошмары не оставляют его, и он вынужден каждый раз просыпаться, обливаясь потом. Он с трудом принял душ и собрался на занятия. Отпрашиваться нет смысла, потому что его болезнь не вылечить. Невозможно избавиться от плохих сновидений, перестать калечить себя из-за собственных переживаний. В том, что ссадины на шее — это его рук дело, он уверен, хоть до последнего сомневается. Чонгук подумывает прикупить себе видеокамеру и оставить на ночь, чтобы окончательно развеять свои сомнения. Мысли понемногу ползут в его голове и он, задумавшись, резко вздрагивает, напугавшись постороннего звука рядом. Он поворачивает голову и видит Дону, отчего его глаза округляются от удивления. Тот смотрит недоуменно, нахмурив брови, не понимая, почему на него так уставились. — Чонгук? — тот отмирает, услышав голос, и возвращает взгляд на дорогу, сильнее сжимая руль. Он забыл, что находится не один. Чонгук мотает головой, отгоняя дурные мысли. Чонгук выпал из жизни на несколько секунд. Он тяжело вздыхает, снижает скорость, боясь своего состояния. «Забыл… Забыл», — в голове его собственный голос не даёт ему вновь отключиться, проговаривая раз за разом это важное слово. Он вертит головой, сгоняя усталость. В глазах резко начинает двоиться. Всё вокруг плывёт. Он бьёт себя по вискам, пытаясь прийти в чувство. «Останови машину», — приказывает сам себе, и тут же забывает об этой необходимости. Дорога становится шире, после сужается и вновь увеличивается в размерах. Он смотрит по сторонам, как потерянный, бегая глазами по пустой местности. Потому что он не видит абсолютно ничего. Лишь серый туман, а за ним темноту, сопровождающуюся гулким звоном… Он чувствует тупую боль, и слышит встревоженный голос Дону. — Чонгук! Чимин тормошит отключившегося Чонгука, сильно тряся его за плечи. Хватается за руль, стараясь держать его прямо. Он смотрит на дорогу, по которой они едут и молится, чтобы не было машин. Дорога пуста, но Чимину от этого не спокойнее. Он бьёт Чонгука по щекам, приподнимая его голову. Сердце колотится от страха понимая того, что они могут пострадать. Руки дрожат и немеют от волнения, что сменяется истерикой. Чимин кричит Чонгуку, едва удерживая его обмякшее тело. На секунду представляет, что тот умер, и ужасается от своей мысли. Сквозь сон Чонгук слышит своё имя и из любопытства приоткрывает глаза. Кто-то требовательно его зовёт, нарушая его покой. Он мотает головой, борясь с бессознательным состоянием, и в ужасе распахивает глаза, увидев руль перед собой. Напугано смотрит на дорогу и машинально хватается за руль, судорожно глотая воздух. Ведёт машину, выравнивая движение. Замирает, увидев чужие руки под его собственными, и переводит взгляд на перепуганного пассажира. Дону с распахнутыми от испуга глазами, смотрит на Чонгука. — Что это было? — спрашивает Чонгук, съезжая на обочину. — Ты потерял сознание, — с трудом дыша, отвечает Дону, сдерживая свои эмоции. Чимин только сейчас начал осознавать произошедшее. Они могли разбиться. В уголках его глазах начинает жечь, и он делает глубокий вдох, боясь показать свою слабость. Но его тело не слушается. Плечи уже начинают судорожно подергиваться, от подступающей истерики. — Как долго я был в отключке? — Секунды четыре, пять… — Чимин начинает истерично смеяться, как только осознаёт причину такого состояния Чонгука. Он почти лишил себя жизни, пытаясь разрушить чужую. Он заливается хохотом, когда из его глаз ручьём катятся слезы. Горячие, обжигающие кожу, от которых явно будет раздражение. Чонгук смотрит на него, поджав губы, а после выходит из машины, обходя её. Открывает дверь и вытягивает Дону за руку, прижимая содрогающееся тело к себе. А тот не утихает, громче смеётся, оставляя мокрые следы на бомбере Чонгука. Тот прикрывает веки, сильнее сжимая его в объятиях. Зарывается ладонью в его светлых волосах, массируя кожу головы. Со временем смех Дону становится тише, и вместо него слышна лишь судорожная икота. — С нами ничего не случилось, — он не знает, как успокаивать парня и понятия не имеет, что нужно говорить. Помнит, как Хёнджу гладил его по волосам, и как ему было приятно от его прикосновений, и поэтому продолжает поглаживать его по голове. Ему самому стало страшно. Он был в отключке, пока Дону пережил ужасные секунды жизни, и не представляет, каково это — видеть и осознавать, что, возможно, они последние. — Я не умер бы так рано, — на автомате говорит Чонгук, надеясь, что тот прислушается и поверит в его слова. — И тебе не дал бы умереть. Цирроз печени, помнишь? Мы договорились… Он слышит несдержанный смешок, а после ощущает боль в области груди. Дону толкает его, с силой ударяя, возвращаясь обратно в машину. — Я ведь сразу чувствовал, что ты меня в дороге угробить попытаешься! Чонгук хмыкает, но язвить ему не хочется. Он садиться в машину и после десятиминутного отдыха в тишине трогается, продолжая путь на небольшой скорости.***
Машина Чонгука подъезжает к воротам школы. Они выходят вместе с Дону, тут же направляясь к стоящему у главного входа Хосоку. Он при виде них радостно улыбается, машет рукой, подмигивая подошедшему Чонгуку. Тот, встречаясь с ним взглядом, закатывает глаза, при виде ухмыляющегося друга. Хосок видит позади Чонгука Дону, понурый взгляд привлекает его внимание. Тот, удивлённо осматривает его с ног до головы, пытаясь понять причину такого состояния. — Ты что с ним сделал? — округлив глаза, спрашивает Хосок. Чонгук становится к стене, прислонясь к ней спиной. Прикрывает глаза, потирая уставшие веки. — Водить учил, — спокойно отвечает Чонгук, слыша тихий смешок со стороны Дону. — Оу, не получилось? — Можно сказать, экзамен сдан, — смеётся Чонгук, осознавая комичность ситуации. Чимин поднимает свой взгляд, услышав тихий смех Чонгука. Тот стоит напротив Хосока, о чём-то оживлённо ведя беседу. Чимин долго смотрит на них, рассматривая. Такие весёлые, обычные, простые… Чонгук живёт, наслаждается моментом, курит сигарету у порога школы, не осознавая, что в скором времени его счастливая жизнь закончится. Хосок наверняка будет страдать. Он дорожит своим другом, и наверняка не сможет пережить то, что с ним случится. Чимин склоняет голову, втягивает воздух вперемешку с табачным дымом и тут же хватает сигарету из чужих рук, затягиваясь. Ему нужно успокоиться. Он знал, что будет тяжело. Морально готовился к своей неопределённости, и возможному чувству сострадания по отношению к тем, кого собственноручно собирается уничтожить. Отступать он не намерен. Попадёт в Ад из-за своих злодеяний, но сначала устроит для них личный на земле. — Всё в порядке? — спрашивает Чонгук, обеспокоенно нахмурив брови. Дону слишком часто и быстро затягивается, топчась на месте. — Всё хорошо, — отвечает Дону, едва улыбаясь. Чонгук смотрит в его глаза, замечая появившийся в них блеск. Тот щурит глаза, растягивая рот в улыбке. Смотрит пристально, от чего Чонгуку становится не по себе. Он отворачивается, рефлекторно касаясь шеи. Трëт ссадины и недовольно мычит от боли. Чонгук осматривает школьный двор и прищуривает глаза, как только видит знакомую машину. Из неё выходит Юнги, который, увидев их, быстрым шагом направляется к ним, перед этим громко хлопнув дверью. Чонгук кивает Хосоку, и тот оборачивается, принимаясь радостно махать своими руками. — О-о-о, Юнги! — улыбаясь во весь рот, кричит Хосок, привлекая всех вокруг. Чонгук отлипает от стены, улыбка появляется на его лице, и он делает шаг навстречу, следуя за Хосоком, но тут же останавливается, видя злость на лице Юнги и его сжатые кулаки. Он не успевает сообразить, как тот подлетает к Хосоку и с силой ударяет его в челюсть. Дону дёргается от неожиданности, когда тот падает к нему под ноги, теряя равновесие. — Какого чëрта?! — злостно выплёвывает Чонгук и, не думая, тут же налетает на Юнги, ударяя его в ответ. Тот не успевает увернуться, отчего кулак Чонгука прилетает ему прямо в нос. Тело Юнги наклоняется в сторону, он злостно мычит и вертит головой, пытаясь прийти в себя. — Ты совсем охуел? — не унимается Чонгук. Он вновь готов идти в наступление, делая шаг в его сторону и занося кулак для удара, но стонущий голос Хосока останавливает его. — Чонгук! — он поворачивает голову в их сторону. Дону придерживает голову Хосока, встревоженно следя за ситуацией. — Чонгук, перестань, — говорит Дону, встречаясь с ним взглядом. — На тебя все смотрят, — он оглядывает территорию и осознаёт, что Дону прав. Они в самом центре событий. Все взгляды обращены на них. Юнги выпрямляется, подходит ближе к Чонгуку, и смотрит на него, задирая нос кверху. Чонгук сдерживает себя, поджимая губы от злости. Адреналин в его крови кипит и не будь свидетелей, он бы заставил Юнги ответить за нелестное приветствие после долгих лет разлуки. — Ты, сука, Тэхëну наркоту втюхиваешь? — говорит он тихо, чтобы другие не услышали. — Ты совсем охуел? — он толкает его в грудь, и тут же хватает за одежду, притягивая к себе. Шипит с яростью, смотря на окровавленное лицо друга. На его обезумевшие глаза, и изо всех сил держится, чтобы не ударить снова. — Твоего Тэхёна никто не трогает, и если он увлёкся наркотой, то явно не благодаря нам, — разбираться, о чем говорит Юнги он не намерен. Судя по началу их разговора, тот пришел явно не за этим. — Успокойтесь… — Хосок встаёт на ноги, принимаясь разнимать парней. Чонгук не отпускает, ещё сильнее сжимая грубую ткань. Юнги смотрит на него, на его руки, а после переводит взгляд на Хосока, улыбаясь ему безумной, окровавленной улыбкой. — Если я узнаю, что это вы… — он бьёт Чонгука по рукам, после хватает за запястья, избавляясь от чужой хватки. Чонгук со злостью отпускает его, делает шаг назад, когда между ними встаёт Хосок. Юнги выглядывает из-за его спины, тыча пальцем в него. — Я вас прикончу! — толкает Хосока и поворачивается назад, направляясь к машине. — Вот же сука! — Чонгук срывается с места, толкая Хосока, но перед ним появляется Дону, что обхватывает его за талию, сжимая руки за спиной. — Отпусти! — вырывается, но Дону прикладывает все силы, чтобы удержать его на месте. — Блядь, — шипит тот, чувствуя, что не справляется с задачей — не дать Чонгуку избить человека. — Да успокойся ты! — повышает голос, хмуря брови от недовольства. Он чувствует, как напряжены его мышцы, слышит, как тот часто дышит, шумно вдыхая воздух. — Да всё! — он толкает Дону в грудь, и отходит на безопасное расстояние, обходя побитого Хосока. Достаёт сигарету и резкими движениями чиркает зажигалкой, поджигает фильтр, всё ещё не сумев прийти в себя. — Какого чёрта это было? — спрашивает Хосок. — Мне догнать, чтоб спросить? — с недовольством спрашивает Чонгук, поглядывая на Дону. — А ты больше не смей влезать! — тычет пальцем в него, глядя, как тот закатывает глаза. — Ты мне угрожаешь? — нахмурив брови, спрашивает, подходя ближе. — Если ты хочешь быть со мной… — Дону становится перед ним лицом к лицу, поднимает голову кверху, заглядывая в глубину тёмных радужек. Чонгук смотрит на него, не отводя взгляда. Злится, как заведённый. Чимин не думал, что Чонгук способен потерять самообладание так внезапно. — То будь рядом! Не перечь мне и не останавливай! — выплёвывает каждое слово, желая быть услышанным. — Я по-твоему бесхребетный? Молчать должен? — спокойно спрашивает Дону, недоуменно склонив голову вбок. — И с чего ты вообще решил, что я хочу быть с тобой? — Стоп! — Хосок отодвигает Дону от Чонгука, боясь реакции того на эти слова. — Так, всё! Брейк! Чонгук застывает с сигаретой в руках, пока тлеющий уголёк падает на землю под ноги. Он смотрит как удаляются фигуры Дону и Хосока, отмирает спустя несколько секунд и осматривается вокруг, встречаясь взглядом с парой заинтересованных глаз. — Чего тебе? — Мингён шугается его резкого тона, но смотреть не перестаёт. — Тоже получить хочешь? Направляется к нему, но, завидев лицо директора в окне, останавливается. — Повезло тебе, — не сводя взгляда с окна, улыбается натянутой широкой улыбкой, а после, возвращая свое прежнее выражение лица, уходит прочь.***
Прикрыв лицо балахоном, темноволосый парень приходит в назначенное время к обрыву. Стоя на возвышенности, он видит крыши домов Горгоса и лес, расположенный в самом городе. Удивительное место. Он помнит, по какой причине, много лет назад обосновался здесь вместе со своей семьёй. Тогда город был другим, был меньше по размеру, дома также стояли в ряд, но вместо каменных сооружений они были из дерева, вместо магазинов — уличные рынки, на которых продавалось только самое необходимое: крупа, овощи, фрукты, мясо. Всё было натуральное, без химии. Даже воздух был другим: свежим, без примесей выхлопных газов. В то время, если чем и пахло, то только навозом. Юноша откидывает капюшон, ероша волосы. Вдыхает свежий, вечерний воздух, блаженно мыча от удовольствия. Он любит этот момент и хочет растянуть его на века. Именно за этим он здесь. Тихий шорох позади его не пугает. Он давно услышал шаги, и единственное, что он делает, это натягивает свободный капюшон обратно, желая остаться инкогнито. — Кристофер? — Ты вновь опоздал, — говорит он спокойно, не желая спугнуть своего помощника. — Узнал что-то? Парень, ниже его ростом, становится рядом, виновато опуская голову. — Нет. — Мингëн, — сдержано говорит Кристофер, сжав губы. — Ты ведь знаешь, у меня не так много времени. Знаешь ведь, да? Он поворачивает голову в его сторону, приподнимая край капюшона. Мингëн не поднимает головы, как ему было велено ранее. «Послушный парень». — горделиво восхищается своим умением подчинять. Даже не использовав своей красоты, он способен многих завлечь, привязать к себе. Такова его харизматичная натура. Здесь важна не внешность, а то, что у тебя внутри. Поменяй хоть сто обличий, он останется собой, чем тот и гордится. — Ты ведь хочешь мне помочь, правда? — Правда. — Я так рад, что встретил тебя. У нас с тобой одна цель — освободить мир от грешников, не оставляя им шанса на искупление. Их души не должны перерождаться! Их место в Аду, а не среди таких, как мы… Ты ведь не считаешь, что мы делаем что-то плохое? — Нет, — закатывает глаза, вновь услышав тихий голос парня. Его начинает раздражать неуверенный тон Мингëна. Он конечно счастлив, что тот делает всё беспрекословно, но отчего-то бесится от чужой слабости. Но у него нет выбора, этого парня придётся терпеть. Приехав в город, первое, что он узнал, что именно Мингëн был другом Пак Чимина. Того самого парня, отец которого был наделён силой, владеть которой он жаждет. Вернуть её он хочет как можно скорее, но проблема в том, что не знает как. — Если я найду Чимина, ты убьёшь его? — он слышит нотки настороженности в его голосе, видит, как ступни парня топчутся на одном месте, не находя покоя. Он боится. Возможно, за Чимина, а возможно, за себя. — Упаси Господь от совершения греха! — саркастично усмехается, тут же покрестившись левой рукой слева направо. — Успокойся, Мингëн, никто твоего друга не тронет. «Если не найдут», — хочется добавить ему, но он вовремя замолкает, вслух произнося: — Я всего лишь позаимствую его кровь, от него не убудет, верно? Тот послушно кивает головой, продолжая пялиться на ноги. — Ты должен стараться лучше! Не может быть такого, что никто не знает, куда он переехал. — На самом деле… — он замолкает, не договорив, принимаясь тереть лоб по привычке. — На самом деле, что? — держится из последних сил, чтобы не накричать на трусливого парня. Тот что-то скрывает, и ему это не нравится. — Я слышал, как одна компания говорила о нём. — Что за компания? Как их имена? Они его друзья? — Не уверен, что друзья. — отрицательно мотает головой, — Их зовут Чонгук, Тэхён и Хосок… И ещё один… Но его имени я не знаю… «Чонгук, Тэхён и... Хосок? Интересно», — про себя ухмыляется Кристофер. Прожив столько лет на этой земле, он знает, как отличить правду от лжи. Но в чëм именно его обманывает Мингëн — не знает. — Ты хорошо постарался! — подбадривающе хлопает его по плечу, сжимая зубы от недовольства. В его голове на секунду проскальзывает мысль столкнуть неблагодарного парня с обрыва, но он отгоняет эти мысли прочь, надеясь, что тот ему ещё пригодится. Да и парень, в принципе, не плохой, так что пусть живёт. — Теперь ты можешь идти. Мингëн спешно уходит, не прощаясь. Оно и к лучшему — целее будет.