XL

К регистрационному пункту они с Клодом прибыли в числе первых. Даниэль всегда считал, что лучше побыстрее отмучиться. Наступавшее вслед за поединком облегчение того стоило. Да и на работу можно было устроиться в первой волне, попав на более-менее хорошее место. Пирокинетик зарегистрировался, увидел кого-то из знакомых и, кивнув на прощание, ушел. Скорее всего, этот мутант навсегда пропал из его жизни. Даниэль не переживал, к такому он привык. В самом деле, можно ли рассчитывать на какую-то дружбу, создавать семью, когда срок отпущенного спокойного куска жизни измеряется годом? Никакого постоянства, уверенности в будущем нет и быть не может. Есть только выживание. Сейчас, когда рядом не было слишком порядочной и доброй мамы, Даниэль очень изменился, на собственной шкуре ощутив все стороны бытия. Он больше не мечтал. Не потому, что у него недоставало воображения, а потому что ничего, совершенно ничего нельзя было планировать. На этом фоне все мечты выглядели пустым прожектерством. Ему достался тридцать восьмой номер. Конечно, придется подождать, но он точно пройдет испытания в первый день. Сами состязания начнутся уже сегодня после обеда. Обычно действо собирало полные трибуны зрителей и длилось не менее пяти дней. Со стороны казалось, что это очень долго, но на самом деле внушало уныние. Даниэль заметил, что число участников с каждым годом уменьшается. Среди таких, как он, ходили упорные слухи, что это начала действовать система правительственного контроля. Вроде как медики изобрели наконец способ определять мутации на стадии эмбриона. Верилось с трудом, ведь вариаций изменений было много. Скорее, все происходило естественным путем – кто-то не выдерживал и сходил с дистанции. На обеде Даниэль поел совсем немного. Во время поединков на арене может пригодиться не только дар, но и банальная скорость и ловкость, в чем он уже не раз мог убедиться. В прошлом году, например, выпало работать в паре с кинетактиком. Всего-то и нужно было – приблизиться к сопернику на десять шагов, чтобы подавить его волю, вот только тот, словно чувствуя неладное, держал Даниэля на расстоянии. Чем только в него не швыряли – даже песок с арены пошел в ход. Вот именно тогда противник перехитрил сам себя. В поднявшемся облаке, очень похожем на песчаную бурю, Даниэль сумел сократить расстояние и почти сразу же песок бессильно осел на землю, а немолодой мужчина с коричневым кругом на лбу безвольно замер, буравя телепата ненавидящим взглядом. Что же будет теперь? Эта мысль засела в голове, словно заноза. Даниэль чувствовал, что еще немного, и от напряжения начнут неприятно ныть виски. Чтобы хоть немного успокоиться, закрыл глаза и выровнял дыхание. Почти заснул, удачно абстрагировавшись от мира, когда кто-то с силой тряхнул его за плечо. Окатило волной чужой брезгливости и раздражения, а следом в спокойную размеренность внутреннего мира ввинтилась посторонняя мысль: «Что за невезуха – попасть на дежурство мало того, что на Рождество, так еще и в цирк уродцев. Руки нужно будет помыть, а то кто их тут знает». Даниэль постарался не показывать, что его это как-то задело, досчитал до трех, открыл глаза и улыбнулся совсем молодому парнишке-охраннику. - Пора? - Весь четвертый десяток вызвали на жеребьевку, - недружелюбно буркнул он и тут же ушел. Даниэль подобрался и легким, пружинистым шагом направился к электронному табло. Там уже толпилось несколько человек, которым предстояло определиться с соперниками. Он оценивающе окинул взглядом собравшихся: пара пирокинетиков, летун, эмпат, нервно потирающий руки, одна средних лет женщина-кассандра с замкнутым, ничего не выражающим лицом. Почувствовав, что ее разглядывают, тут же остро уколола взглядом и иронично вздернула бровь. Даниэль смутился из-за проявленной бестактности, покраснел и поспешно отвернулся. К ним уже подходила очередная, вроде бы последняя, пара – молодой парень-бионик с зеленым кругом на лбу и еще один, помоложе, очень похожий на него внешне с той же способностью. «Наверное, братья», - подумал Даниэль. Распорядителем был киборг. Он заученно растягивал искусственное лицо в ничего не выражающей улыбке, называл номера и предлагал подойти к считывающему сетчатку глаз устройству. Первой решительно подошла «кассандра». Наверняка уже знает, с кем ей придется встретиться, как и исход всего поединка. Сразу за ней решительно шагнул под «электронный глаз» сам Даниэль. Взглянул на табло – номер тридцать два. Под цифрами высветилось лицо кассандры. «Вот так вот… Значит, так…» Только вежливое предложение киборга отойти в сторону заставило его вздрогнуть и отодвинуться. С этим видом дара он сталкивался нечасто. Обычно это были женщины. Они просто предсказывали будущее. Понять, как это можно использовать в поединке не получалось. Он напрягал память, пытаясь собрать те крупицы информации, которые у него были, и понимал, что этого ничтожно мало. - Да, парень, не повезло, - посочувствовал один из братьев-биоников. - А, может, это ей не повезло? – возразил Даниэль и поймал в ответ жалостливый взгляд. Впрочем, паниковать было уже некогда. На табло выхода зажглись номера, одним из которых был тридцать восьмой. Почти не чувствуя под собой ног, Даниэль шагнул в разъезжающиеся створки ворот. По глазам неприятно ударил свет многочисленных прожекторов и окатило привычным напряжением – так ощущалось направленное внимание тысяч зрителей. Боковым зрением он видел, что кассандра стоит справа – от нее исходила волна спокойствия и уверенности. Ощутив ее, Даниэль почувствовал, как в районе солнечного сплетения появился комок льда, от которого неприятно ослабли ноги. Женщина не волновалась. Она просто ЗНАЛА исход боя. Говорили, что предсказательницы еще ни разу не ошибались. Переиграть не получится. «Почему она так уверена? – лихорадочно думал Даниэль. – Видела, что победит? Знает, что слабее, но достаточно сильна, чтобы мне пришлось уступить ей добровольно?» Из динамиков прогрохотал голос комментатора, на огромном табло напротив высветились их портреты и литеры – у обоих уровень M. Это было плохо. Бои шли до победы, ничьих не признавалось. Даниэль повернул голову и посмотрел на женщину. Она уже не выглядела безучастной – черные, как и у него, глаза смотрели жестко и властно, губы были сжаты в решительную тонкую полоску – она готова была до конца отстаивать свое право на свободу. Прямой визуальный контакт принес чужую направленную мысль: «Лучше уступи, мальчик». Даниэль прищурился и чуть заметно отрицательно качнул головой. Они замерли в двадцати шагах друг против друга, ожидая гонга, разрешающего начать поединок. Вокруг шумели трибуны. Шел электронный сбор ставок, который тоже завершался с ударом гонга. Это немного отвлекало и раздражало – чужие эмоции то и дело ударяли по чувствам, сейчас и без того напоминающим оголенные под напряжением провода. Низкий вибрирующий звук начала он почти пропустил, дернулся, нервно уставился на соперницу. Но она стояла неподвижно на прежнем месте и, кажется, первой нападать не собиралась. Даниэль тоже решил не торопиться. Неизвестные возможности кассандры внушали опасения. С трибун послышался ропот и свист – зрители были недовольны – что это за бой, когда противники просто стоят и друг на друга пялятся. Время шло, действительно нужно было что-то предпринимать, не до вечера же тут находиться?! Он решительно выдохнул, сжал кулаки и осторожно двинулся к женщине, сокращая расстояние. Оставалось немножко, только пара шагов, как вдруг зрение поплыло, в голове зашумело, словно от резкого перепада давления. Даниэль пошатнулся, на мгновение потеряв равновесие. Он быстро и резко, с силой, провел ладонями по лицу… А когда посмотрел в сторону соперницы, увидел маму. Это было, словно ведро воды, вылитое во время сна, словно удар тока, падение в ледяную прорубь. Разум и сердце «кричали» одновременно – этого не может быть! – я люблю ее! - Даня, я люблю тебя! – отражением его собственных чувств, произнесла мама до боли знакомым голосом. Даниэль судорожно вздохнул, ощущая как по лицу сбегают первые слезинки. Это было неправильно, нечестно. Так нельзя! Только все равно отчаянно хотелось хоть на мгновение прикоснуться к ней, обнять, почувствовать тепло и нежность единственного любимого в этом мире человека… Даниэль сделал первый медленный шаг вперед. Единственное, чего он сейчас боялся – так это того, что не успеет дойти, и чудо исчезнет, так и не позволив случиться мгновению счастья. Но она никуда не девалась – стояла на месте, словно ждала его, и улыбалась чуть печальной, такой узнаваемой улыбкой. Он остановился в полушаге, глядя на знакомые черты сверху вниз. - А ты вырос, сынок, - улыбнулась она и ласково коснулась щеки подушечками теплых пальцев. - Мама… - Обними меня, я очень скучала, а ты? Говорить он больше не мог, только кивнул и осторожно, нежно обнял худенькую фигурку, прижал к груди, чувствуя как глупое сердце молотом бухает в ребра. Он знал, что проиграл. Просто это оказалось неважно. Сильный удар по болевой точке заставил тело согнуться пополам, хватая ртом воздух. Еще один удар – и Даниэль упал, замерев в позе эмбриона. Снизу вверх, улыбаясь, смотрел в родное лицо. Разве можно поднять руку на мать? - Тебе понравился мой подарок? – почти беззвучно прошептал он. - Ей понравился. Она просила тебя помнить: терпение обязательно вознаграждается. Просто нужно верить. Лицо «мамы» плыло, изменяясь, и уже через мгновение перед ним стояла кассандра. В ней не было ничего от той, что дала ему жизнь, вот разве что выражение глаз на самом дне все еще хранило искорку тепла и любви. Женщина молча повернулась к нему спиной и пошла прочь с арены – поединок оставался за ней. Трибуны ревели, вот только Даниэль расслышал это только сейчас, словно кто-то вынул из ушей затычки. Кто-то проиграл, кто-то выиграл, и теперь эмоции били через край. Он поморщился, неловко поднялся, отряхивая от песка одежду. Что делать дальше Даниэль не знал – проиграл он впервые. Впрочем, почти сразу же на арене появилась пара охранников-людей. - За нами пошел! – последовал агрессивный приказ, и Даниэль уловил, что в случае неподчинения они имеют право его убить. Умереть можно успеть всегда, лучше посмотреть, что там впереди – в будущем. Он послушно следовал за охранником, время от времени получая обидные тычки оружием в спину, и думал, вспоминал последние слова провидицы. Могло ли быть так, что она действительно передала ему привет от мамы? Ведь если это так, то даже проиграть не обидно. Да что там! Стоило проиграть, чтобы услышать это! Даниэль склонялся к мысли, что послание настоящее. Только она могла помнить тот очень давний разговор о терпении. Подленький разум тут же начал нашептывать, что еще это можно было вытащить из его собственной памяти. К тому моменту, когда его впихнули в какую-то почти пустую комнату, Даниэль успел убедить себя, что действительно разговаривал с Ней. В маленьком, всего несколько шагов в длину, помещении никого не было. Не было даже кровати или стула, только кружок выдвижного туалета, как в капсульных гостиницах. Впрочем, пол чистый, похоже, с подогревом. Даниэль устало уселся, притянул колени к подбородку и уткнулся в них лбом. Голова, словно высоковольтная вышка, гудела от тяжелых мыслей. Он потерял свободу. Скоро аукцион, который неизвестно, как проходит. Расспрашивать о таком в среде мутантов было не принято, и он совершенно не знал, к чему нужно готовиться. Некстати вспомнилась история Тмины и, несмотря на тепло, идущее от пола, бросило в холод. - Когда на арене был, нужно было об этом думать! – зло рыкнул он, покрепче охватывая руками колени. Нужно было попытаться отдохнуть, потому что нет ничего хуже, чем встречать неизвестность вымотанным и обессиленным. Даниэль принял удобную позу и занялся выравниванием дыхания. Затем запретил себе думать хоть о чем-то, просто позволяя миру просачиваться сквозь себя. Стало спокойно и уютно. Он не заметил, как в комнате погас свет.