Воскрешение (Raise)

… Попадание в больницу, ссоры с наследницей Шни и потери сознания. Возникают вопросы о способности генерала Айронвуда заботиться о Жоне Арке. Совет обсудит предложение взять Арка под свою опеку до завершения проверки. Атлас Таймс ... Просочившиеся документы показывают проблемы с ментальным здоровьем Жона Арка: Атлас злоупотребляет нашими гражданами? Эксперты утверждают, что в сложившейся ситуации виновата культура Атласа "производительность выше благополучия". Вейл Дейли Трибьюн ... Совет Мистраля утверждает, что Жон Арк упал в обморок во время личной встречи, и что он был "в порядке и здоров" в течение всего дня. "Это не наша вина", утверждает Совет. Мистраль Ревью ... Новый Мэр Вакуо, Джиллиан Астуриас, призывает к большей прозрачности в отношении здоровья знаменитого целителя. Вакуо Сегодня ... СЛАБЫЙ, ЖАЛКИЙ, ИЗНЕЖЕННЫЙ: Арк падает в обморок после ТРУДНОГО ДНЯ, когда смотрел турнир и путешествовал по Мистралю в роскоши. Куо Куана Экспресс … Было настоящим облегчением провести весь день в больнице и смотреть турнир по телевизору. Почти, потому что каждый раз, когда включалась реклама или новости в перерывах между боями, разговор неизбежно возвращался к нему. Даже камеры регулярно наводились на VIP-ложу и пустое место между боями, пока Эльм не решила, что с него хватит, выключила телевизор и начала учить его покеру. Они играли в него не менее двух часов, сначала вдвоем, а потом к ним присоединились Гарриет и Кловер. Последний стал выигрывать вопиюще часто, пока Эльм не пожаловалась на его дурацкое Проявление. Вместо этого они перешли к настольным играм, не к скучным "бросай кубики", а к играм по управлению ресурсами, в которых деревянные фигурки выставлялись для того, чтобы рубить деревья, добывать камень или отбиваться от Гриммов. Кловеру не повезло, и в итоге над ним нещадно издевались Гарриет и Эльм, которые по очереди опустошали его запасы, пока он не стал нищим. Жон не мог полностью скрыть свой смех, а Арк-Опс не утруждали себя, и вскоре они уже все смеялись над Кловером, когда тот доблестно плыл на последнем месте. Как раз в это время вошла Тортуга, неся с собой плетёную корзину, наполненную сладостями, букет цветов, несколько открыток и ведя за собой Вайна. Он вошёл с тележкой, наполненной разнообразными вещами: бутылками с вином и ликерами, огромными коробками конфет, ещё букетами цветов, множеством открыток, дорогими на вид тортами, пирожными и конфетами. И так далее. — Это для меня? — поддразнил Кловер. — Вы не должны были. — Мы и не собирались, — сказали Вайн и Тортуга одновременно. Они обменялись самодовольными взглядами. — Это подарки к выздоровлению, которые получил Жон, — продолжал Вайн. — За последние два часа. Возможно, сейчас их уже больше, но если бы мы решили подождать, пока поток остановится, мы бы тут вообще не появились бы. Жон вздохнул и прижался к кровати, пытаясь спрятаться под одеялом. Это действие не осталось незамеченным, вызвав хмурый взгляд Эльм и пристальный взгляд Кловера на Вайна. — Тогда положи их вон там, — сказал он. — Сомневаюсь, что Жон хочет иметь дело с подарками от совершенно незнакомых людей. — У Тортуги подарки личные, — сказал Вайн. — От твоей семьи, — сказала женщина, положив большую открытку и коробку шипучих конфет с сахарной глазурью. Его любимые. Глаза Жона загорелись. — Затем цветы от семьи Шни... — Большой, слишком яркий букет. — Вайс также передала тебе это. — Небольшая открытка, а также коробка белого шоколада. На самом деле это не были его любимые сладости, но ведь важно было само внимание, не так ли? Он взял открытку и положил её в стопку с открыткой от своей семьи. Ему протянули еще одну открытку. — А это от Пирры Никос. — Тортуга держала её на расстоянии вытянутой руки, но не отдавала. — Я не была уверена, что... ну, ты знаешь. Была ли Пирра действительно его другом или просто кем-то навязанным ему, или другом Вайс и скорее знакомой ему. Он не был уверен ни в том, ни в другом, но чувствовал, что должен принять её, раз уж они заговорили. — Спасибо. — Они тоже напрашиваются на посещение. Почти все. Жон тихо вздохнул. Он знал, что они придут, и это было хорошо, что они заботились о нём, так что у него не было никакого права жаловаться. Но всё же было приятно немного побыть в тишине и покое. — Всё в порядке. Они могут приходить в любое время... — Никаких посещений, — твёрдо заявила Эльм. — Доктор сказал, что его нужно как можно меньше беспокоить. Он отдыхает, а не играет роль принимающей стороны для взволнованных людей, пришедших поглазеть. — Мы не можем не пускать его семью, — сказал Вайн. — Его родители могут приходить и проводить с ним время, но только они. Семь сестёр в одной больничной палате не самое спокойное времяпрепровождение, как и все репортеры, СМИ, доброжелатели, политики и знаменитости, которые заваливают его подарками и жаждут пожать ему руку. Я здесь закон. Его родители и никто другой. Вайн посмотрел на Кловера, как бы спрашивая, собирается ли он позволить Эльм принимать такие решения, но капитан Арк-Опс только пожал плечами. Этого было достаточно, чтобы решение было принято, и Жон не был уверен, стоит ли ему возражать или нет. Вайс, должно быть, волновалась за него. И переживала, что он устроил подобную сцену, но всё же больше переживала. Он не спеша вскрыл конверты и достал открытки. Первой была открытка его семьи, и она была нелепо исписана и чрезмерно заполнена. Его родители написали короткие и искренние послания: мамино с небольшим предупреждением, что она начнёт заботиться о его здоровье, если он этого сам не сделает, а папино с просьбой не перетруждаться и немного подумать о себе. Девочки ну, по почерку и длине их посланий легко было определить возраст и характер. Эмбер написала небрежное "выздоравливайте скорее" и своё имя, а Лаванда попыталась вписать в один угол открытки небольшое эссе о том, как она волновалась, но быстро поняла, что места не хватает, и стала писать всё меньшим и меньшим шрифтом, пытаясь впихнуть его. В нижнем углу было написано "смотри на обороте", а на обратной стороне открытки было написано ещё большее послание. Жон улыбнулся и провёл по нему пальцем. Джейд и Хейзел написали пожелания вместе и подписались вместе; Сейбл написала длинное послание поддержки и любви и попросила Корал подписать его вместе с ней вероятно, это было самое большее, на что они смогли её уговорить. Даже Терра пожелала ему всего хорошего и сказала, что Адриан не может дождаться встречи со своим дядей. Раньше он никогда не понимал ценности открыток. Слова. Они всегда казались неубедительным дополнением к подаркам на день рождения, которые нужно было притворяться, что читаешь, но не придавать им значения, потому что подарок был тем, что ты хотел. Может быть, он стал старше, или обстоятельства изменились, но он ценил слова и их смысл гораздо больше, чем конфеты. Хотя и их он тоже с удовольствием слопал бы. Сладости только улучшали впечатление. Открыв открытку Вайс, он обнаружил очень аккуратную и элегантную открытку с не менее красивым каллиграфическим почерком на внутренней стороне. Послание было коротким и лаконичным, в нем выражалась её забота о его благополучии и пожелания скорейшего выздоровления. Это было всё. Послание было подписано "Искренне Ваша, Вайс Шни", как будто это был какой-то документ. Ему было приятно от мысли, что она думает о нём, но это было похоже на дуновение горячего воздуха в ветреный вечер, а не на уютное, согревающее покрывало в виде веселых, хаотичных и беспорядочных каракулей его семьи, испещрённых такими словами, как "люблю тебя", "беспокоюсь" и даже "брат-дурак". А вот письмо Пирры стало ещё большим сюрпризом. Она не заявляла о своей любви, не пыталась притвориться кем-то, кем не является, и не давила на его славу. Вместо этого она выразила надежду, что он скоро поправится, и поблагодарила его за то, что он составил ей компанию на фестивале. Жон медленно прочитал послание, удивляясь тому, как много она написала по сравнению с его собственной девушкой. "Я также хотела поблагодарить тебя за все твои советы о том, как вести себя на публике. Это было нелегко, и я думаю, что для тебя это также было нелегко. Ты был прав и насчет Вайс; она старается, и я ценю это, но она ведёт себя так, будто всё это внимание просто то, к чему нужно привыкнуть. Ты понимаешь, каково это — не вырасти знаменитым. Я также чувствую, что должна извиниться. Я испытала огромное облегчение, услышав, что ты приезжаешь в Мистраль, потому что знала, что это означает, что на меня будут меньше обращать внимание, ведь всё оно перейдёт на тебя, но теперь я вижу, что тебе было так же тяжело, как и мне, и я чувствую себя ужасно из-за того, что хотела свалить всё на тебя. Я пойму, если ты обидишься на меня, даже рассердишься, или если моя настойчивость вызовет у тебя раздражение, но мне показалось, что хоть раз я встретила человека, которого могу назвать настоящим другом". Последовал длинный пробел, то и дело ставились точки, как будто Пирра приложила ручку к открытке и попыталась написать, а потом передумала. Наконец, она написала: "Я запуталась. Прости. Предполагалось, что это послание будет пожеланием здоровья и заботы для тебя, а я превратила его в свои мысли". То, как её почерк становился всё более размашистым, заставило его улыбнуться и представить, что другой рукой она вцепилась в свои волосы. "Надеюсь, ты скоро поправишься. Извини, что открытка получилась такой неаккуратной. Твои сестры сказали, что ты любишь мармелад, поэтому я добавила несколько своих любимых вкусов. Выздоравливай скорее. Твой друг (надеюсь), Пирра". Бессвязно, потерянно, сбивчиво, но он не мог не почувствовать честно говоря, что пожелание было немного трогательным. Жон развернул открытку и положил её на прикроватный столик рядом с открытками от Вайс и семьи. Тут же он увидел небольшой пакетик, вложенный Пиррой. Ничего особенного, ничего огромного или дорогого, просто пачка мармеладок, которые можно найти в магазинах, с фруктовыми вкусами и глупыми улыбающимися лицами. Внизу его, вероятно, ждали миллионные подарки от богатых людей, знаменитостей, брендов и компаний, надеющихся воспользоваться его поддержкой, а Пирра пошла и купила ему в магазине на углу пачку конфеток за десять льен. Он не знал, почему это заставило его искренне улыбнуться. — Мы бы тоже подарили тебе открытку, если бы у нас была возможность, — сказала Эльм. На этот раз Жон рассмеялся. — Ты всё время была со мной. — Да, просто говорю. — Всё в порядке. Было... весело, когда вы рядом. — Он не был уверен, почему он колебался; возможно, потому что Арк-Опс платили и у них был приказ следить за ним, поэтому он не был уверен, не будет ли странным сказать, что ему было весело с ними. Он знал, что Эльм назовет его глупым, если он так скажет, поэтому он не стал даже пытаться. — Хм. Сколько ещё подарков у меня внизу? — Слишком много, — сказал Вайн. — Целый грузовик. Жон вздохнул. — Мы можем пожертвовать их куда-нибудь? — Наверняка есть какие-то благотворительные организации для детей, которым мы можем пожертвовать сладости от твоего имени, — предложил Кловер. — Позволь нам заняться этим. Есть ли что-нибудь, что ты хочешь оставить себе? Откуда ему было знать? Ему пришлось бы перебрать всё, и тогда люди стали бы спрашивать, почему он оставил одни, а не другие, и делать предположения, что он поддерживает определенных людей, политические партии, движения или бизнес. Жон покачал головой. — Нет. — На получаемые деньги он может купить всё, что захочет. — Отдай всё на благотворительность. Думаю, я поблагодарю всех публично, когда журналисты доберутся до меня. Они ждут снаружи? — Ждут и не могут попасть внутрь. Совет Мистраля относится к этому серьёзно. — Они знают, что это не их вина? — Предоставь это генералу Айронвуду, — сказал Кловер. — Это не твоя работа беспокоиться о политике, если ты теряешь сознание. Твоя задача оставаться в постели, отдыхать и восстанавливаться. Я не хочу слышать... В дверь приглушенно постучали, положив конец разговору. Кловер напряжённо огляделся и кивнул Гарриет, которая быстро подошла, приоткрыла дверь и выскользнула, не впуская собеседника. Снаружи произошёл разговор, а затем она открыла дверь полностью. Отсутствие осторожности, вероятно, означало, что проблем не возникло, и, конечно же, Жон увидел Атлезианского солдата в форме, ожидавшего снаружи. — Сэр, — отсалютовал он Кловеру. — Лейтенант Пиллз попросил меня связаться с вами, сэр. Он хочет переговорить с вами в холле первого этажа. — Какие-то проблемы, рядовой? Глаза мужчины скользнули к Жону, но это могло быть скорее из-за его известности, чем из-за чего-то конкретного. — Непосредственной проблемы или угрозы нет, сэр, но Пиллзу нужно поговорить с кем-то из начальства. Он не уполномочен делать конкретные заявления. — Значит, с папарацци проблем нет? — Полицейские Мистраля держат ситуацию под контролем, сэр. Дело в подарках. — Что ж, думаю, мне лучше посмотреть, что хочет лейтенант. —Кловер со стоном поднялся и двинулся к двери. — Вайн и Тортуга, поменяйтесь с Эльм и Гарриет. У них было слишком много свободного времени, и им нужно размяться. Жон улыбнулся. — Ты так говоришь только потому, что они объединились против тебя в недавней игре. — Да, я обиженный неудачник, — согласился Кловер, ухмыляясь. — Но я тот неудачник, который может командовать ими. — Эльм и Гарриет застонали, поднялись и закатили глаза. Вайн и Тортуга быстро заняли свои места и тоже выглядели более чем довольными. — Вайн, Тортуга, я доверяю вам присматривать за Жоном и помогать ему со всеми этими сладостями. Мы не хотим, чтобы он набирал вес. — Да ладно! — застонала Гарриет. — Я так хотела немного этих шикарных шоколадок! — Надо было думать об этом до того, как ты накинулась на меня. Жон смотрел, как они со смехом выходят из комнаты, посмеялся сам, а потом откинулся на кровать и взял в руки пульт от телевизора. Турнир Вайтела был ещё в самом разгаре, и его родители должны были заехать после него, чтобы провести с ним вторую половину дня. Может быть, он позвонит Вайс позже и поболтает. Может быть. Это будет зависеть от его самочувствия.

/-/

Лейтенант Пиллз быстро отдал честь, и Кловер последовал его примеру. Мужчина выглядел обеспокоенным, хотя и хорошо скрывал это ради приходящего и уходящего медицинского персонала. Их отряд расположился на первом этаже, чтобы не пускать людей в крыло, в котором находился Жон, и помогать ограниченному штату охраны госпиталя справляться с любыми неуправляемыми доброжелателями. — Пиллз, — сказал Кловер. — Мне сказали, что вам нужно меня увидеть. — Да, сэр. Наедине, сэр. — Он перешёл в соседнюю комнату, но, к удивлению Кловер, пригласил туда также Эльм и Гарриет. Должно быть, он имел в виду уединение от посторонних глаз и сотрудников больницы, а не между ними двумя. Гарриет закрыла за ними дверь. На столе в центре комнаты стояло несколько коробок, которые были открыты, и в них валялись маленькие пластиковые упаковки от конфет. С ними был молодой человек, полностью одетый в униформу, с зелёно-голубыми волосами. — Развлекаешься с угощениями нашего подопечного, Пиллз? Жон не против поделиться, но я бы сначала спросил. Пиллз проигнорировал его. — Это рядовой Мэрроу Армин. Один из моих людей. Рядовой, расскажите капитану Кловеру, что вы видели. — Сэр. — Мэрроу встал, отдал честь и затем начал говорить. Кловер заметил его хвост, но не придал этому значения. Эльм, с другой стороны, выглядела так, словно хотела его потрогать. — Я наблюдал за коридором вместе с тремя своими товарищами по отряду. Сегодня мы уже задержали двух человек, пытавшихся пробраться в больницу под видом неотложной медицинской помощи. — Их распросили? — прервав его, спросил Кловер. — Сэр, каждый был доставлен к лейтенанту Пиллзу для разбирательства. — Фанаты, — сказал Пиллз, закатывая глаза. — Граждане Мистраля, которые жаждали возможности лично увидеть мистера Арка. Ни у тех, ни у других не было умирающих или мёртвых родственников, которых они могли бы заставить его воскресить, и, похоже, они просто отчаянно хотели встретиться с Жоном лично и попытаться сделать с ним селфи. Нелепо, но в конечном итоге безобидно. Их передали местным властям, чтобы те разобрались с ними, но я думаю, что они отделаются строгим предупреждением. Расскажи им о третьем, Армин. — Сэр. Это произошло поздним утром, после начала турнира. Толпа начала редеть, люди уходили на соревнования, так что работать стало немного легче. Лейтенант Пиллз направил двоих из нас наблюдать за доставкой подарков для VIP-персоны, а двое других остались патрулировать коридоры. Пришла новая партия подарков от местных предприятий, и мы помогали занести их внутрь, чтобы те не загромождали вход и не мешали людям, которым требуется медицинская помощь. Кловер кивнул, призывая его продолжать. — А потом? — Это случилось на моём обратном пути, сэр. Я возвращался к куче подарков, когда заметил, что кто-то добавил к ним ещё один. Он был одет необычно, но, увидев меня, запаниковал и бросился бежать. Я погнался за ним и сумел схватить, сэр. — Вы затеяли драку в коридорах? — Нет, сэр. — Мэрроу вытянулся. — Я смог обезвредить его с помощью своего Проявления, сэр. Оно позволяет мне отдавать команды и добиваться их выполнения, хотя бы на мгновение. Я приказал остановиться, и он остановился, споткнулся, что и позволило мне догнать и схватить его. — Это всё, спасибо, Армин, — сказал лейтенант. — Вы свободны. — Он подождал, пока молодой солдат уйдёт, и повернулся к Кловеру. — Он хороший солдат; я собираюсь продвигать его на повышение ещё до конца года. Его цель стать специалистом. Вам следует присмотреться к нему. — Пришлите мне его личное дело, как только мы завершим работу в Мистрале. Что насчёт человека, которого он поймал? Полагаю, не очередной оголтелый фанат, иначе вы бы нас сюда не позвали. — Он кивнул на стол. — Или это то, что, как я полагаю, было связано с подарком. — Фавн, сэр. Не гражданин Мистраля и нет даже удостоверения личности. Обычно я не сужу так поспешно, но первое, что он сказал, это то, что мы дискриминируем его, потому что он фавн. Кроме того, он назвал Армина предателем. Показательно. Ни один нормальный фавн не смотрел на другого и не кричал "предатель"; думать так о фавне в форме Атласа означало иметь определенные чувства к Атласу и определенные взгляды на то, на чьей стороне должен быть фавн. Кловер не удосужился спросить, был ли пленник из Белого Клыка. У Пиллза не было возможности узнать наверняка за столь короткое время. — Его отправили на допрос? — Его забрали десять минут назад. Генерал Айронвуд собирается встретиться с ним. — Хорошо. — Кловер указал на стол. — Что с подарком? — Посмотрите сами, сэр. — Он поднял коробку конфет и передал её. На лицевой стороне находилась подарочная бирка, на которой было написано послание. Кловер взял её, перевернул и прочитал. Почерк был весьма аккуратным. "Жон, выздоравливай скорее. С любовью, Вайс Шни". В больничной палате у них был подарок от Вайс Шни, и Кловер достаточно хорошо изучил почерк девушки с тех пор, как она начала встречаться с Жоном, чтобы понять, что это не от неё. Почти, и это была неплохая попытка со стороны незнакомца, но она никогда не подписывала свои письма словом "люблю", и он знал это. Это была фальшивка. — Поскольку это больница, было нетрудно провести несколько тестов, — сказал Пиллз. — В конфеты добавлены химикаты. Отбеливатель, крысиный яд, средство для чистки унитазов. Всё, что можно легко достать, на чём есть этикетка с надписью "токсично", было введено в эти конфеты. Если присмотреться, можно увидеть некоторые деформации на оболочке конфет. Мы нашли крошечные отверстия на дне каждой из них, куда они были введены. Покушение на убийство. Во время их смены. Кловер вздохнул, когда Эльм зарычала, а Гарриет принялась осматривать шоколадки. Конечно, в оболочке была небольшая дырочка. Когда она надавила, карамель вырвалась наружу, слишком жидкая, чтобы выглядеть нормально. Она также имела неприятный цвет. Это было первое подтвержденное и целенаправленное покушение на жизнь Жона; инцидент в Вакуо имел все признаки того, что его хотели взять живым, но это было именно покушение на убийство. Прямое и бесхитростное. Неуклюжее использование имени Вайс Шни при нападении было сделано либо для того, чтобы увеличить вероятность того, что подарок дойдет до Жона, либо для того, чтобы вовлечь их семью в последствия. Кто бы ни стоял за этим, а Кловеру не хотелось сразу же считать, что это вина Белого Клыка только потому, что преступник фавн, он явно недооценил заботу и внимание Атласа к его безопасности. Очевидно, они рассчитывали, что на подарки будут смотреть отвлёкшиеся солдаты и не будут слишком досматривать их. Хорошо, что вышло наоборот, особенно если эти подарки собирались передать в благотворительные организации по всему Мистралю. Мысль о том, что эти лакомства могут съесть обездоленные или больные дети, а потом убить их, была слишком серьезной. — Сэр, — спросила Эльм. — Скажем ли мы об этом Жону? — Нет. Нет, не скажем. — Он имеет право знать, сэр. — А генерал Айронвуд сообщит ему об этом в более подходящее время и способом. Кроме того, у нас ещё нет полной картины, а Жон захочет узнать, кто хочет его смерти. Лучше, чтобы мы не вбили ему в голову неверную мысль. — Он посмотрел на Эльм твёрдым взглядом. — Он выздоравливает. Ему нужен отдых, особенно если то, что сказал доктор, правда. Дать ему понять, что кто-то хочет его смерти не лучший способ успокоить его разум. — Вы правы, сэр. Мне жаль. — Лейтенант Пиллз, я хочу, чтобы вы и ваши люди проверили остальные подарки. Пропустите их через рентгеновские аппараты и убедитесь, что там нет ничего, чего не должно быть. Нас попросили передать их на благотворительность, и нам не нужны никакие проблемы. — Сэр. — Пиллз отдал честь. — Честно говоря, сэр, было бы лучше уничтожить всё это. У нас есть бюджет, чтобы самим закупить их заново и убедиться в их безопасности. Перебор всего этого займёт несколько дней, и придется вскрыть большинство съедобных подарков. Они не будут в хорошем состоянии для повторного вручения. Пустая трата льен, но это может оказаться необходимым. Кловер вздохнул. — Ладно. Делайте. Но не здесь. Избавься от них в частном порядке и приобретите как можно более близкий аналог. Скажите своему отряду, чтобы они ни о чём таком не говорили. Отправьте мне файл Армина, как только мы вернёмся на Атлас. Подобное Проявление может оказаться ценным. Эльм, ты возвращаешься к Жону. Расскажи ему о фанатах-преследователях, но об остальном умолчи. Убедись, что он знает, что всё в порядке. Я сообщу его родителям наедине, когда они прибудут, но подчеркну необходимость сохранения тайны. Они должны знать, что их семья может быть в опасности. Я уверен, что генерал Айронвуд выделит им дополнительные группы охраны. Все они отдали честь. — Всем оставаться начеку, — сказал Кловер. — Мы пока не можем этого доказать, но здравый смысл говорит, что Белый Клык здесь, чтобы передать сообщение, и что они считают, что Жон должен стать таким сообщением. Мне не нужно говорить вам, насколько это проблематично. Мы не можем позволить себе начать прокси-войну посреди Мистраля. Он просто не мог отделаться от мысли, что Белый Клык не оставит им выбора.

/-/

Газета с шуршанием упала на стол. Это была ещё одна история о золотом ребенке всего мира Жоне Арке. Заголовки и истории отличались от тех, что были дома. В Менажери его изображали как орудие семьи Шни и врага фавнов. Здесь же всё менялось. Она читала газеты, восхваляющие его работу в больницах Мистраля, а затем статьи, высмеивающие его так называемые проблемы с психическим здоровьем о которых стало известно из больницы и спрашивающие, как человек, который так мало работает и которому платят так ошеломляюще много, может даже помыслить о том, чтобы заявить, что у него проблемы с психикой или депрессия. Газета призвала своих читателей отвергнуть эту версию, заявив, что подобные заявления являются насмешкой над многими людьми, которые действительно страдают и находятся в гораздо худшем положении, чем самый известный человек в Ремнанте. Блейк Белладонна не знала, что и думать. С одной стороны, он был ошеломляюще богат и получил всё это на серебряной ложке в буквальном смысле слова получил ключ от каждого города, открыв своё Проявление. С другой стороны, она не считала правильным, когда люди утверждают, что успешные не могут страдать от тех же проблем, что и менее успешные. Мозг сложная штука, и она сама выросла в счастливой семье благодаря своим родителям в Менажери, и она знала, что многим повезло меньше, чем ей. Но это не означало, что её минуты печали не были такими же значимыми, как у других. Дверь открылась, и вошёл Адам. Его лицо было частично закрыто плотным шейным платком, а на волосы и рога был накинут капюшон. Даже в таком виде он не часто выходил на улицу. Их решение лично приехать в Мистраль было опасным. Блейк выступала против. И снова Адам не стал слушать. В последнее время он вообще мало кого слушал, по крайней мере, её. — Адам. Мне это не нравится. — Я знаю! — Он огрызнулся на неё, затем остановился, поморщился и продолжил более мягким тоном. — Я знаю, Блейк. Мне жаль, я... Пришли плохие новости. — Он сбросил куртку и подошёл, чтобы сесть рядом с ней, положив руку на стол ладонью вверх. Блейк, не задумываясь, положила в неё свою. Когда-то давно её сердце разрывалось от таких жестов, но теперь подобное было просто привычным. Он сжал руку. Блейк не стала сжимать в ответ. — Я не хотел на тебя срываться, — сказал Адам. — Просто, находясь здесь, я стал более нервным. Так много людей. Атлас, Айронвуд, Шни... — Последнее слово вырвалось с шипением. — Вот почему мне не нравится, что мы здесь, — заметила Блейк. — Это слишком рискованно. И для чего? Чтобы послать сообщение? Адам, если мы создадим проблемы на фестивале Вайтела, то станем врагами номер один. Это фестиваль мира и сотрудничества. Мы не можем... — Мы ничего не сделаем во время фестиваля. Блейк замолчал. — Не сделаем? — Когда это я говорил, что мы собираемся? — Ты сказал, что это идеальное время, чтобы послать сообщение. — Послание, да. Это не означает вооруженное насилие. — Адам усмехнулся, и Блейк почувствовала, что немного расслабилась, но она всё ещё была настороже. Адам всё больше склонялся к насильственным действиям и избавлению от всех, кто не соглашался. Он окружил себя людьми "за", пока не стало казаться, что только она остается голосом оппозиции. Этот внезапный поворот на сто восемьдесят градусов следовало отпраздновать, но она не могла не задаться вопросом, почему. — Никаких насильственных действий? — Ничего, что включало бы стрельбу, взрывы или что-то ещё, в чем нас обычно обвиняют, — сказал Адам. — Я не скажу, что ничего не будет, но... ну... — Он пожал плечами. — Если всё пройдет хорошо, то наше послание будет воспринято громко и ясно, но кровопролития не будет. — Что именно мы собираемся сделать, Адам? — Я не могу сказать. — Он посмотрел на неё и рассмеялся, когда она вскочила. — Я не могу, Блейк. Чем меньше ты знаешь, тем меньшей опасности ты подвергаешься. — Ты сказал, что насилия не будет! — Да, это так. Но это не значит, что наши действия не опасны. Ты не такая, как я; ты относительно неизвестна и можешь разгуливать по Мистралю, как тебе заблагорассудится. Я не хочу, чтобы ты это потеряла. Было бы неудобно. Он не хотел, чтобы она тоже была в этом замешана, потому что, какими бы неприятными ни стали его методы, он всё ещё любил её. Или он думал, что любит. Она тоже так думала, хотя бывали дни, когда она чувствовала себя немного неуверенно. Адам по-прежнему находился рядом с ней и был с ней физически близок, но часто казалось, что он стремится к собственному удовольствию, а не к её, или, может быть, проблема была в ней. Мало что изменилось, кроме её собственных сомнений, страхов и сомнений. Он по-прежнему делал всё возможное, чтобы уберечь ее от опасности, где только мог, как и она уберегала его от глупых ошибок. Он кивнул в сторону газет. — Читаешь о питомце Атласа, да? Что ты о нём думаешь? — Я не уверена. Это же новости, не так ли? Все они необъективны, фальшивы или корыстны. Так их учили в Менажери. Никакие новости не были настоящими, кроме их собственных, ведь всем нравилось сваливать всё дерьмо на фавнов и Менажери, как будто во всём, что происходит в мире, виноваты только они. Блейк была достаточно взрослой, чтобы понять, что сами они не лучше, и что такое отношение само по себе пропаганда, но она выросла в Менажери и с Белым Клыком, и трудно было не встать на их сторону. — Говорят, он в больнице, потому что переутомился. Адам фыркнул. — Перетрудился. Конечно. Пару часов тут и там. Какой ужас. Блейк не удержалась от улыбки и согласилась. Действительно, казалось нелепым, что человек, который так мало делает, правда, он просто использовал своё Проявление утверждает, что у него так много проблем. Должно быть, он был мягкотелым, избалованным или просто вечным нытиком. Он был её ровесником, а она работала гораздо больше и делала гораздо больше, и никогда не жаловалась. Во всяком случае, внешне. — Почему ты спрашиваешь о...? — Глаза Блейк сузились. — Это из-за него, не так ли? Мы здесь ради него. — Не задавай вопросов, Блейк, и я не скажу тебе лжи. — Адам, мы не можем преследовать его. Он сейчас наверняка самый защищенный человек на планете! — Он также самый заметный, самый влиятельный, и он на стороне Шни. Блейк, мы смогли справиться с Советом ПКШ. Они все были мертвы, все, кроме самого Жака Шни. Среди них были члены семьи Шни. Рабовладельцы, насильники и убийцы даже в их собственных глазах! Они были у нас, а Жон Арк вернул их обратно! — Он хлопнул кулаком по столу, и Блейк вздрогнула. — Подумай об этом, Блейк. Подумай об этом. Что мы можем сделать такого, чего он не сможет отменить? Ты действительно хочешь увидеть мир, в котором Жак Шни наконец-то предстанет перед судом за свои преступления, только для того, чтобы через час вернуться в полном порядке? Ты этого хочешь? — Нет, но... — Никаких но. Он должен умереть. Он должен. Он в одиночку сорвал величайшую победу в нашей истории, и он будет продолжать делать это до тех пор, пока он в союзе со Шни. Это было верно. Адам был прав, и у него были веские доводы. Белый Клык мало что мог сделать, если семья Шни будет постоянно возрождаться. Ничего не получится. Однако преследовать мальчика, учитывая, что он её ровесник, было как-то неправильно. Они должны были остановить несправедливость и жестокость по отношению к фавнам, а насколько она могла судить, Жон Арк не совершал ничего подобного. Он допускал это, защищал это, связываясь со Шни, но ничего такого не совершал. Но что ещё мы можем сделать? Его Проявление слишком могущественно в руках семьи Шни, и он встречается с их дочерью. Мы не можем захватить его или похитить. Он слишком хорошо защищён для этого, и вытащить его из Мистраля будет практически невозможно. Но он невиновен. Он ничего не сделал. — Неужели нет другого выбора? Адам, он невиновен. — Никто не бывает по-настоящему невиновным, Блейк. Он принял деньги Атласа, чтобы защищать их интересы, а теперь ещё получил и деньги Шни. Ты бы предпочла, чтобы мы взорвали Амити? Я говорю, что мы можем нанести сокрушительный удар по Атласу и семье Шни, и всё, что для этого потребуется — убить одного человека. Разве не этого ты хотела? — Он сжал её руку и посмотрел ей в глаза. — Разве ты не хотела, чтобы я начал искать менее жестокие методы? Меньше смертей? Вот оно. Один человек, чтобы послать сообщение всему миру. Один высокомерный, корыстный, ненавидящий фавнов человек. Один человек. Это был всего лишь один человек. Блейк закрыла глаза. — О... Хорошо. Только он, да? — Только он, — пообещал Адам, ожесточенно улыбнувшись. Он взял её за руку и притянул к себе, затем обхватил её за талию и притянул к себе для поцелуя. Блейк закрыла глаза, отдаваясь ему, даже когда почувствовала, что её начинает тошнить. Всё ради общего блага, сказала она себе. Всего лишь одна жертва, чтобы улучшить жизнь фавнов во всем мире.