/-/
Он не удивился, что на Амити их встретили члены Совета Мистраля. Это была практически гарантия того, что они придут и убедятся, что их инвестиции в его присутствие здесь не собираются подставлять их под удар. Жон улыбнулся, пожал руки и поблагодарил их за неоднократные предложения о бесплатных путёвках на их замечательные курорты, а затем повторил своё предложение продолжить ограниченное лечение в больницах, чему они искренне удивились — и даже испытали некоторое облегчение. — Я хочу, чтобы всем стало ясно, что причиной приступа стал не Мистраль. — Его слова подхватили репортёры, которых Совет привёл с собой, и которые, как он был уверен, были настроены весьма про-Мистральски и точно передадут это сообщение. — Вы все проявили невероятное понимание, предложив мне отпуск и время для восстановления, и я не хочу, чтобы кто-то думал, что именно приезд сюда стал последним гвоздем в крышку гроба. Это продолжалось долгое время. Это не понравится Совету Атласа, и советник Слит выглядел немного неловко при этих словах. Однако он не стал комментировать его высказывание. Совет Мистраля, с другой стороны, быстро согласился принять его решение, пожал ему руку и поблагодарил за согласие использовать своё Проявление в ограниченном формате. Как и Айронвуд, они также заверили его, что если он почувствует усталость или захочет остановиться в любой момент, то он может это сделать, и что они разберутся с любыми последствиями. — Спасибо, — сказал Жон. — Генерал Айронвуд и Атлас собираются помочь мне сильнее, когда я вернусь домой. Если честно, они всегда предлагали свою помощь, но раньше я был слишком упрям, чтобы принять её. В основном, только общественность оказывала на меня давление. Предложение о сотрудничестве было быстро принято Слитом, который прошёл вперёд с профессиональной улыбкой. — Мы все рады это слышать. Поверьте, в политике нельзя достичь таких высот, как мы, не зная, каково это, когда у тебя на спине нарисована мишень. — Другие политики из Мистраля согласились со смехом и покачиванием голов. — Однако давайте не будем ставить молодого человека в неловкое положение. Мы должны позволить ему повеселиться на фестивале. Члены совета Мистраля быстро согласились и прошли в VIP-зону. По мере того как они шли, он с удивлением заметил, что они оставили позади знакомое лицо. Пирра, как их местная знаменитость, стояла в коридоре напротив него и смотрела на него с нескрываемым беспокойством, покусывая нижнюю губу. Она колебалась и смотрела на Эльм, пытаясь понять, можно ли ей вообще с ним говорить. К его собственному удивлению, Эльм приветливо улыбнулась и отступила назад. — Ты в порядке? — прошептала Пирра, подойдя к нему. — Я в порядке. Разве ты не слышала меня? — Я спрашиваю не как представитель власти. Я... — Её глаза осмотрели его с ног до головы, как бы проверяя, не пострадал ли он, и её голос понизился. — Я спрашиваю как друг. Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — Я нервничаю, — признался он, слегка пожав плечами. — Я чувствую себя лучше, когда говорю об этом, когда люди знают, но я понятия не имею, как они всё это воспримут. Кстати, спасибо за открытку. И за мармеладки. Они были вкусными. Пирра улыбнулась. — Я спросила у твоих сестер, что тебе нравится. Это, вероятно, не отняло у неё много времени и сил, но всё же показало, что ей не всё равно, главное что она спросила. Он не знал, как к этому отнестись, кроме как подумать, что, возможно, она действительно видит в нём друга. Это было странное расслабляющее чувство — иметь такое лишнее доказательство. — Ещё раз спасибо. Это много для меня значит. — А. Ну... — Пирра отвернулась, мило покраснев. У него возникло ощущение, что она не привыкла к подобным комплиментам. Как и он, она, вероятно, получала больше комплиментов о том, в чём она знаменита. Вероятно, эти комплименты звучали для неё так же поверхностно, как и для него самого. — Я была в ужасе, когда ты упал. Я думала, что это может быть моя вина. Потом, когда я услышала твоё интервью... — Она прикусила губу. — Наверное, это прозвучит плохо. — Что именно? — Я... я вроде как чувствовала то же самое. Не совсем то же самое! — поспешила сказать она. — Я не пытаюсь украсть твои слова или... Жон рассмеялся. — Такие проблемы — это не новость, Пирра. Я понимаю, что я не единственный человек в мире, который страдает от них. Это нормально. Честно говоря, я полностью понимаю, что ты испытываешь то же самое. Мы сталкиваемся с одним и тем же дерьмом. — Да. Так и есть. — Пирра благодарно улыбнулась, хотя она и выглядела измученной. — Меня уже спрашивают, что я думаю о твоём интервью, спрашивают, были ли какие-то знаки, или чувствую ли я, что могла бы помочь тебе. — Это смешно. В этом нет твоей вины. — Я знаю. — Вымученная улыбка, и пожатие плечами. — Но таковы они, не так ли? Есть те, кто скажет, что я должна была увидеть знаки, потому что я ближе к тебе, хотя за каждым твоим шагом следят миллионы, а они не заметили. — Слава — это хреново. — Да, — согласилась Пирра. — Хотя часть меня понимает, что именно внимание — это хреново. Если бы они просто перестали следить за каждым нашим движением и вчитываться в них, и позволили нам жить своей жизнью, всё было бы не так плохо. — Айронвуд думает, что это из-за зависти. — Возможно, так и есть. У меня были друзья на арене, которым не нравилось всё то внимание, которое я получала. Они говорили, что я должна была делиться им. — Она горько улыбнулась. — Как будто я бы не поделилась, если бы могла. Но есть и такие знаменитости, которым нравится внимание, и они его ищут. Думаю, они не способствуют улучшению ситуации. — Пирра заколебалась, а потом сказала: — Я попросила своих агентов найти для меня психотерапевта. Не то чтобы я собиралась сорваться, но я хочу, чтобы у меня был кто-то, с кем я могла бы поговорить и выговориться. — Это здорово. Честно говоря, его собственная ситуация была настолько плохой, что он испытал истинное удовольствие от осознания того, что помог кому-то разобраться в своих проблемах, открывшись. А вероятность того, что он помог, была велика. Всегда казалось глупым, что когда знаменитость говорит о том, что ей нужно пройти обследование для выявления раковых заболеваний или сходить на осмотр, но внезапно наблюдается рост числа людей, делающих это. Врачи, благотворительные организации и медицинские работники постоянно призывали людей делать это, платили за рекламу на телевидении, чтобы проинформировать вас, и всё равно никому не было до этого дела. А затем какая-нибудь поп-звезда рассказала об этом, и вдруг все стали ходить к врачам, превознося этого человека как сторонника здорового образа жизни. Это было глупо. Зачем доверять медицинскому мнению знаменитости, а не врача? В этом не было никакого смысла. Тем не менее, если его интервью убедило нескольких людей рассказать о своих проблемах и обратиться за помощью, то это уже было приятно. Даже если он не думал, что так должно быть. — Ничего, если мы будем поддерживать связь? — спросила Пирра. — После фестиваля, я имею в виду. Я... я знаю, это может показаться странным, но мне кажется, что ты первый человек, который понял меня за столько времени. — Она покраснела и отвела взгляд. — Наверное, это звучит глупо, но все друзья, которые у меня были раньше, либо бросали меня, либо пытались использовать, и... Жон уже достал свой свиток. — Вот. Впиши свой номер. Пирра сделала это, удивившись, и тогда Жон быстро отправил ей сообщение со смайликом, чтобы у неё был его номер. Её глаза заслезились, и она бросилась вперёд, чтобы обнять его, но потом отпустила и отпрыгнула назад. — И-извини. Я просто... Я рада, что ты мой друг. Я рада, что у меня есть друг, с которым я могу поговорить об этом. — Ты можешь выговориться мне, а я могу выговориться тебе. Хорошо? — Да! — Пирра счастливо рассмеялась. Это был замечательный звук. — Мы можем жаловаться друг другу. Эльм наконец подошла и резко прочистила горло. — Простите, что прерываю ваш разговор, но нам действительно пора идти. — Она улыбнулась Пирре и добавила: — Ты ведь пойдешь с нами? В VIP-ложи. — Да, мисс Эдерни. — Ты милая. Зови меня Эльм. Пирра вздрогнула и покраснела, а Жон рассмеялся, привыкнув к характеру и манерам Эльм. Они вместе поднялись к VIP-ложам, и Жон почувствовал, что его живот немного свело от того, что ему предстояло. Он разобрался с Айронвудом; он знал, что родители и сёстры поддержат его; он успокоил оба Совета, а Пирра обратилась к нему и предложила свою поддержку. Оставался только один человек, и тот, кто потенциально мог быть самым важным. Жон переступил порог и быстро заметил семью Шни. А они заметили его. Вайс бросилась к нему, и он затаил дыхание. — Жон, это было невероятно! Он чуть не споткнулся, когда Вайс бросилась к нему в объятия. В сердце у него поселилась тяжесть, которая на мгновение почти угрожала его поглотить. Он не был уверен в том, как она отреагирует на его интервью. Какая-то его часть думала, что она обидится на него или будет относиться к нему по-другому. Обняв её за плечи, Жон почувствовал облегчение и что-то более глубокое. — Ты в порядке? — Я в порядке? — Вайс подняла на него глаза и восхищенно рассмеялась. Ему нравилась эта музыкальность. — Мне понравилось. Это был мастерский ход. Мастерский ход? Он не думал, что это было так хорошо. — Да? — Да. —Ты полностью свалил вину на тех, кто критиковал тебя, и четко объяснил, почему они виноваты. — Её голос понизился. — Я немного не уверена, что можно заявлять о депрессии и тревоге, но если ты считаешь, что так будет лучше, то я доверюсь тебе. Заявлять...? Неужели... Неужели Вайс думала, что он не был серьёзен? Нервы снова сдали. — Вайс, я... я был серьёзен. Это то, что я чувствую. Мои слова не были ложью. — О. — Вайс сделала паузу и посмотрела вниз на его грудь. Её глаза широко раскрылись, как у человека, который только что поздравил женщину с беременностью, а ему сказали, что на самом деле её нет. Это был взгляд человека, который знает, что только что проглотил собственные слова и не знает, что сказать по этому поводу. — О, я... Она сглотнула. — Я... поддерживаю тебя? Он заставил себя улыбнуться. — Спасибо, Вайс. Это много для меня значит. Неловкость. Это был единственный способ описать это. Неужели она действительно думает, что я буду прибегать к серьёзной болезни, чтобы обмануть людей? Жон не мог сдержать бурлящих мыслей, пока шёл к своему месту. Вайс заняла место справа от него, держа его за руку, но она не смотрела на него. Он действительно не знал, что сказать. Или что думать. Поэтому он был рад, когда начались бои, и ему не пришлось говорить. Отвлечься на схватки один на один, происходящие внизу, было счастьем. Они не были интересными, не теперь, но они были достаточно яркими, чтобы отвлечься, и он мог аплодировать вместе с остальными в ложе в нужные моменты. Вайс не выдернула руку после первых аплодисментов, и он тоже не стал. Он не был уверен, было ли это связано с атмосферой или нет, но он продолжал концентрироваться на происходящем внизу. К его облегчению, организаторы турнира продолжали объявлять результаты матчей задолго до того, как чья-либо аура становилась достаточно низкой, чтобы привести к реальным повреждениям. Один из участников захромал, выглядел изможденным, но в худшем случае это были растяжения и разрывы мышц, а зачастую и этого не было. На особых экранах было видно, что у бойцов оставалось достаточно ауры при окончании боя, и соперники непременно пожимали друг другу руки. Приятно было знать, что его не будут призывать проявить свою способность, когда все и так уделяют должное внимание происходящему. Он даже не заметил, как Вайс встала, пробормотала извинение, затем покинула своё место и направилась к двери./-/
Вайс воспользовалась первым же удобным случаем, чтобы отлучиться в туалет. Никто не задал ей вопросов и не остановил её, когда она с высоко поднятой головой ловко и чинно вышла из VIP-ложи и направилась по коридору. Зайдя в туалетную комнату, она закрыла лицо руками и заглушила мучительный крик в сторону ряда раковин. По правде говоря, она хотела бы кричать погромче. Идиотка. Идиотка. Дура. Оскорбления звучали быстро и много, и она не привыкла направлять столько оскорблений на себя. Как она могла так облажаться? Как она могла так неправильно понять ситуацию? С таким же успехом он мог бы сказать ей, что она якобы убила его собаку. Вайс прижалась лицом между раковинами к тумбе и изо всех сил вцепилась в фарфор. Как она допустила такую вопиющую ошибку? Отец снесёт ей голову. И он будет прав. За последние несколько месяцев Вайс перестала надеяться на его любовь. Он как будто вернулся, когда она начала встречаться с Жоном, но быстро стало ясно, что его просто заинтересовала возможность связать семьи Арк и Шни. Сейчас его больше волновала работа в Совете, чем общение с ней или Уитли. Даже бизнес отошёл на второй план, оставленный на усмотрение Совета Директоров. Это не означало, что она хотела прекратить свои отношения с Жоном. Конечно, нет. Это также не означало, что она хотела, чтобы он порвал с ней, что он вполне имел бы право сделать после того, что она сказала. Я должна извиниться, подумала Вайс. И я должна сделать это как следует. Что-то большое, что-то впечатляющее, что-то дорогое. Здесь, в Мистрале? Она подумала, что дома, в Атласе, было бы лучше принести извинения, но она не хотела игнорировать этот вопрос до того времени. И что это за проблема? Жон, её парень, страдал от... от чего именно? Депрессия, тревога, упадок сил. Общее состояние несчастья. Это беспокоило её. Как он мог чувствовать себя так, когда встречался с ней? Говорил ли он, что-нибудь ей? Говорил ли он, что не счастлив с ней? Если нет, то почему он не пришёл к ней и не сказал об этом сам? Зачем держать это в секрете и разглашать всему миру вперёд неё? Он мне не доверяет? Неужели? Очевидно, она понимала его. Очевидно. Но в то же время он должен был сначала сообщить ей об этом. Они были парой — они встречались. Когда-нибудь эти отношения могут зайти дальше, вплоть до брака, и он должен быть открыт для неё в первую очередь. Может быть, они могли бы всё исправить. Может быть, она могла бы помочь ему. Вместо этого он пошёл и рассказал обо всем миру, а люди, вероятно, удивлялись, как его собственная девушка не догадалась об этом. Чёрт, да она и сама задавалась этим вопросом! Это выставит её в лучшем случае дурой, а в худшем — ведьмой с холодным сердцем. — Ему следовало быть открытым со мной, — прошептала Вайс, обращаясь к собственному отражению. — Нет никакой веской причины, почему он не пришёл ко мне первым. Я бы помогла ему. Я бы помогла! Он должен доверять мне. Это выходило за рамки его и её чувств и отражалось на их отношениях в целом. Они должны были быть партнёрами — должны были быть. В противном случае она превратилась бы в жену-трофей, как её мать была такой же женой для отца, а этого не должно было случиться. Жону нужно было знать, что она — его партнер во всём, и особенно что касается хороших и плохих времён. То, что он не пришёл к ней в этот раз... Ну, это была обычная ошибка. Было бы жестоко винить его. Я утешу его и помогу прийти в себя, а потом скажу ему, когда он будет в лучшем состоянии духа, что в следующий раз он должен прийти ко мне первым. Да, в этом есть смысл. Быть хорошим партнёром, помогать ему, а потом уже переживать о собственных проблемах. Она не была настолько чёрствой или безрассудной, чтобы обвинять или читать нотации ему сейчас, когда он уже заявил, что находится в ужасном душевном состоянии. Он отреагировал бы плохо, и она выглядела бы как последняя дура, если бы решила вмешаться. Кроме того, такие разговоры лучше вести наедине. Тем не менее, было трудно совместить уязвимого и страдающего парня с гордым и героическим идеалом, который она для него создала. Не то чтобы не было исключений, что сильные люди тоже страдают такими проблемами, но она считала, что это должно происходить наедине и за закрытыми дверями. А не на виду у всех, где каждый идиот в Ремнанте может высказать своё мнение. Он вырос в другом мире, подумала Вайс. Я должна помнить об этом. Жон не родился и не был обучен тому, как справляться с вниманием, как я. Это осознание несколько успокоило её, поскольку означало, что вина лежит не на ней, а на нём. Вернее, в его недостатке знаний и подготовки. Это была не его вина. Нельзя винить кого-то за то, что он не знает, как справиться с чем-то, к чему его никогда не готовили. Однако она могла помочь ему в этом. — Да. Я помогу ему. Научу его. Рано или поздно он должен научиться — он собирается быть знаменитым всю свою жизнь, а он понятия не имеет, как с этим справиться. — Это было то, что она должна была понять раньше, но лучше поздно, чем никогда. — Вместо того чтобы беспокоиться о том, как это будет выглядеть, я должна больше сосредоточиться на том, чтобы научить его быть лучше. Сильнее, выносливее, способнее. Гордым. Она поможет ему вырасти в мужчину, которым, как она знала, он мог бы стать — мужчину, которым, как она знала, он хотел бы стать, который будет стоять рядом с ней, высокий, гордый и сильный. Вдвоём они реформировали бы ПКШ, изменили бы мир, и кто знает — может быть, однажды они даже займутся политикой и изменят Атлас к лучшему. Теперь, когда её отец открыл дверь в Совет Атласа, эта идея не казалась такой уж дикой. Как бы она ни ненавидела пользоваться плодами его труда, она бы сделала это, если бы это означало исполнение её мечты. И мечты Жона, разумеется. Иначе это было бы не очень похоже на партнерство. Вайс стало легче, когда она поняла, что это не её вина. Никто не смеет обвинять её , ведь если бы Жон сказал ей правду, она могла бы помочь ему справиться с этими проблемами. В каком-то смысле, это была его вина, хотя и не злонамеренная. Вайс глубоко вздохнула и отпустила ситуацию, радуясь, что теперь она собралась с мыслями и разобралась с этим вопросом. Я вернусь и буду пока поддерживать его, но прослежу, чтобы он знал, что я хочу, чтобы он пришёл ко мне в следующий раз, когда ему будет плохо, ведь я смогу ему помочь. Я пока не буду больше ни на что давить. Мы сможем разобраться с этим в Атласе. Оттолкнувшись от раковин, она глубоко вздохнула и направилась к двери, как раз в тот момент, когда она открылась и вошла молодая девушка в чёрно-белой форме обслуживающего персонала стадиона. Она выглядела торопящейся, без сомнения, занятой, а её длинные черные волосы были немного растрёпанными. Вайс удивилась, потому что была уверена, что для персонала имеются собственные рабочие туалеты, и немного удивилась, что рабочие пользуются общественным туалетом. Девушка замерла, повернувшись и увидев Вайс. Золотые глаза, отметила Вайс. — Шни... Вайс скрестила руки, не удивлённая тоном. Она подняла голову и, конечно, увидела звериные уши. Это объясняло подобную резкую реакцию. Вайс уже привыкла к тому, что фавны принципиально ненавидят её. — Да? Какие-то проблемы? Дверь снова открылась, и вошёл другой. — Блейк, у нас нет времени... — Адам, нет! — зашипела девушка, паникуя. — Извините! — огрызнулась Вайс. — Это женский туалет. Вы не можете просто зайти сюда и... — Мужчина обернулся, и Вайс увидела его лицо. И маску. Слова застряли у неё в горле, вместе с глотком воздуха. В её голове промелькнула сотня разных мыслей. Миртенастер был оставлен в гостиничном номере. Мужчина увидел её. Его глаза, видные сквозь маску, казалось, загорелись, а губы исказились в голодном оскале. — Шни! — С резким свистом его меч вырвался на свободу и устремился к ней. — УМРИ! Вайс закричала за секунду до того, как её кровь забрызгала зеркала./-/
Жон услышал крик. Наверняка все его услышали. Головы обернулись, и несколько человек уже вскочили. Атлезианские солдаты, однако, уже бежали, как и ещё кто-то, мисс Гудвич из Академии Бикона. Они были у двери ещё до того, как Жон понял, кто это был, и с паническим криком — Вайс! — встали на ноги. Именно это привело Жака Шни в замешательство, который гневно выругался и вскочил со своего места, пронёсся мимо жены и бросился к двери. Его остановила Гарриет Бри, которая вернула его обратно. — Пожалуйста, не подходите, сэр. Ситуация ещё не ясна. Поскольку Гарриет держала его, Жону удалось проскользнуть мимо, но не мимо Эльм, которая схватила его за живот и легко его приподняла над полом. — Эльм! — закричал Жон. — Это Вайс. Она... — У неё в данный момент вся помощь в мире. Подожди, пока всё не прояснится! Айронвуд, Гудвич и остальные члены Арк-Опс уже выходили из дверей и уходили прочь. Жон услышал крики, выстрелы, а затем мощный взрыв, потрясший стадион. Всё закончилось быстрее, чем можно было подумать, и тут он услышал, как Айронвуд выкрикивает его имя. Тот был в панике. — Приведите Жона сюда сейчас же! Быстрее! Эльм вытащила его как раз в тот момент, когда остальные в VIP-ложе начали паниковать. Турнир всё ещё проходил, так что, скорее всего, никто ещё ничего не понял. Он услышал, как Озпин, директор Бикона, призвал к спокойствию, и Кловер поспешил вернуться в VIP-ложу, когда Эльм протискивалась мимо него, крича: — Ситуация разрешилась, но, пожалуйста, сохраняйте спокойствие и следите за турниром. Вам ничего не угрожает. Повторяю, ситуация разрешилась. Снаружи всё выглядело иначе. Жона привели в коридор, который был частично разрушен. Крыша была обрушена недалеко от него каким-то взрывным устройством, а генерал Айронвуд говорил в коммуникатор. — Рыжие волосы, чёрный костюм, бычьи рога. Заблокировать все выходы, загнать его в угол. Он вооружен и опасен, обладает мощным Проявлением. Не направляйте его в сторону гражданских. Вайн находился на земле чуть дальше. Он упёрся коленом в спину человека в чёрно-белой униформе обслуживающего персонала и прижимал его к земле. Этот кто-то тихо всхлипывал, судя по звукам, и был девушкой. — Где Вайс? — заикаясь, спросил Жон. Айронвуд увидел его и прекратил разговор. Он положил руки на плечи Жона. — Жон, пожалуйста. Слушай и сохраняй спокойствие. Не случилось ничего такого, что нельзя было бы исправить. Его сердце заколотилось. Теперь, когда он был здесь, нет ничего того, что нельзя было исправить? О боже. — Вайс, — прохрипел он. — Отведите меня к ней сейчас же! Они этого не сделали. Вместо этого Айронвуд придержал Жона, пока Эльм заходила в комнату, а затем на руках вынесла Вайс, при этом Айронвуд тихо сказал ему, что "так будет лучше" и что он "не хочет видеть, что там внутри". Нетрудно было понять почему, ведь красивое белое платье Вайс было испачкано кровью, а в туалете, должно быть, её было гораздо больше. Жон задрожал ещё до того, как её опустили на землю, Эльм встала на колени, чтобы поддержать Вайс в сидячем положении. Его трясло, хотя он знал, что может всё исправить. Знание этого не меняло того факта, что он смотрел на её мёртвое тело. Не дожидаясь их указаний, он бросился к ней, встал на колени и положил на неё руки. Ей перерезали горло, её стройная шея была практически разорвана, а волосы были в крови и разметались по лицу, как будто её толкнули во время нападения и она упала на спину. Кровь на её одежде говорила о том же, так как она, должно быть, скопилась под ней. Жон закрыл глаза и активировал своё Проявление, направив его на неё с такой силой, на какую только был способен. Вылечи её. Пожалуйста, вылечи её. Не позволяй, чтобы мои последние мгновения с ней были каким-то глупым спором. Его Проявление отозвалось, как и всегда, и наполнило коридор белым светом. Рана на её шее закрылась, и хотя кровь не исчезла, он знал от многочисленных врачей, наблюдавших за его пациентами, что всё, что было потеряно, вернется в неё, практически созданное заново непонятным никому способом. Вайс дёрнулась, застыла, открыла глаза и закричала во второй раз. — Вайс! — Он отвёл её руки в сторону, когда она бросилась на него, отчаянно отбиваясь от него, как она, должно быть, пыталась отбиться от нападавших. Удары были дикими и слабыми, они били по его лицу и рукам. — Вайс, это я! Я! В конце концов, реальность прояснилась, и Вайс затихла, хотя и не перестала дрожать. — Ж-Ж-Жон...? — Это я. Ты жива. — Жива, значит...? Я... — Вайс посмотрела вниз, на всю кровь, и издала истерический смешок. — Я... умерла. Он убил меня. — Её глаза внезапно расширились, и она схватила Эльм за руку. — Белый Клык! Здесь Белый Клык... — С этим уже разбираются, — сказал генерал Айронвуд. — Мы схватили одного. Второго преследуем. Он далеко не уйдёт. — Он посмотрел на них, на Эльм. — Найди им место для восстановления вдали от VIP-лож. Кто-нибудь найдите мисс Шни чистое платье и полотенце. Глинда, можешь составить им двоим компанию? Мне нужно сообщить Жаку и остальным, что произошло, пока всё не стало намного хуже. Охотница кивнула. — Конечно. Никто не пройдёт мимо меня. Вайс прижалась к Жону, когда он помог ей подняться, её всё ещё трясло, в глазах стояли слезы. Обхватив её одной рукой за талию, он взял её дрожащую руку в свою и медленно повёл её по коридору, впереди шла Эльм, а позади — Глинда Гудвич. Это моя вина, подумал Жон, закусив губу. Они охотились за мной и ранили Вайс. Убили её. Он хотел, чтобы Белый Клык сгорел за это.