/-/
— Мы наблюдали за ними с момента их прибытия, — сообщил Кловер. Сегодня Арк-Опс были в полном составе, все до единого, Кловер сидел слева от него, а Эльм — справа. Вместо того, чтобы чувствовать себя в безопасности, это заставляло его нервничать, но он понимал, что они делают так, только если действительно беспокоятся. Именно это его и беспокоило. — Неужели они представляют такую большую угрозу? — Не должны, — ответил Кловер. — Раньше Белладонны всегда были мирными. Проблема в том, что они практически исчезли со сцены, когда Сиенна Хан захватила Белый Клык и превратила их в то, чем они являются сегодня. Трудно сказать наверняка, что их не склонили на свою сторону, не перевербовали, и что их не принуждают к чему-то. — Тебя будут прикрывать каждую секунду встречи, — пообещала Эльм. — Я знаю, это, наверное, слишком громко сказано, но не волнуйся, что мы все явно в состоянии повышенной готовности, просто постарайся не волноваться слишком сильно. У тебя открыта аура, которая защитит тебя от множества ударов. Они в центре Атласа, и у нас их дочь. Было бы безумием, если бы они попытались что-то сделать. Мы просто соблюдаем осторожность. Жон кивнул. Он вряд ли мог винить их за осторожность, когда его последние несколько взаимодействий с Белым Клыком были настолько неудачными. Вайс ещё даже не знала об этой ситуации, и он не собирался ей об этом рассказывать — в основном потому, что не хотел признавать, что это произошло по его вине. Это была идея Айронвуда, и Айронвуд убедил его. Больше ничего. — Как долго они пробудут здесь? — Три или четыре дня. Тебе нужно увидеться с ними только сегодня. Согласно твоим требованиям, их дочь будет передана в Вейл, и мы ждем дипломата из Вейла, который должен приехать и согласовать эту сделку, а затем поговорить с её родителями. Мы не можем сказать им, чтобы они уезжали, если они не уверены, как она будет жить в Вейле. — До тех пор, пока мне не придётся иметь с ней дело, всё нормально. — Не придётся, — заверил Кловер. — Они будут жить в Мантле. Остаток ожидания прошёл в молчании. Эльм и Вайн начали препираться, просто чтобы отвлечь его, и он мог сказать, что сегодня их спор не был жарким, несмотря на все старания оскорбить друг друга. Прошло ещё минут сорок, прежде чем прибыла семья Белладонны, и это событие предвосхитил генерал Айронвуд, вошедший в комнату и державший дверь открытой, кивнув Жону в знак того, что ему нужно приготовиться. Жон глубоко вздохнул и встал. Первой вошла женщина, которой, по его мнению, было около тридцати или сорока лет. У неё были короткие чёрные волосы, чёрные уши, украшенные золотыми или бронзовыми серьгами, и смуглая загорелая кожа. Она была одета в чёрно-белую одежду, какую не увидишь в холодном климате Атласа. Она отнюдь не была маленького роста, но когда в комнату вошёл её муж, она показалась ему миниатюрной. Впрочем, так подумали все. Тот был гигантским мужчиной, ростом два метра, а может, и ещё выше, с огромными, похожими на бочки плечами и массивными руками. У него не было телосложения бодибилдера, он больше походил на одного из тех силачей, которых можно увидеть в Интернете: меньше выпуклых мышц и вен, больше массивности и силы. У него были также чёрные волосы, большая борода и острые, умные глаза. Неудивительно, что Эльм быстро постаралась успокоить его, ведь этот человек заставлял его нервничать одним только своим размером и присутствием. Жон не знал, что сказать. Да и нужно ли вообще что-то говорить. К его удивлению, он оказался не одинок. — Я не знаю, что сказать или сделать, — призналась женщина. — Я хочу броситься вперёд и обнять вас, поблагодарить за то, что вы согласились пощадить нашу дочь, но боюсь, что меня застрелят, если я попытаюсь это сделать. — Вас повалили бы на пол, — ответила Эльм, наполовину угрожая, наполовину уверяя. — Здесь никто никому не причинит вреда, мэм. Генерал Айронвуд встал между ними. — Жон. Это Кали и Гира Белладонна, нынешние глава и вождь Менажери. Они также родители девушки, которая находится у нас в камере. — От этого напоминания женщина, Кали, печально закрыла глаза. Отец раздраженно хмыкнул, причём трудно было сказать, на что именно. — Это они связались со мной и сделали предложение. Они уже предоставили досье о прошлом Адама Тауруса, которое поможет в его поисках, а также оперативную информацию о Сиенне Хан. По сути, они уже предали Белый Клык. Разве это не делает их ненадежными? Или всё в порядке, потому что это было ради их дочери? Он не был уверен, да и не был в том состоянии духа, чтобы что-то решать. — Я... — начал Гира. — Мы, — подчеркнула Кали. — Мы, — согласился он, — хотели бы извиниться за действия нашей дочери. Я понимаю, что с учётом того, что она сделала, это мало что значит. Её выбор говорит о нас и наших неудачах как родителей. Блейк выросла в Белом Клыке, о котором я хотел бы сказать, что он лучше, но она росла в окружении провалов нашей борьбы за права и расизма. — Это не оправдывает её, — перебила Кали. Она действительно выглядела так, будто хотела обнять его, но окружающие их оперативники Арк-Опс заставили её замереть. — Гира и не пытается оправдаться. Блейк была... мне неприятно это говорить, но она была так же хорошо обработана Адамом и Сиенной. Сиенной, особенно, ведь она хотела, чтобы Блейк была ей верна, как средство держать нас в узде и быть уверенной, что мы не будем действовать против её нового Белого Клыка. Как мы могли, когда это означало бы угрозу жизни нашей собственной дочери? — Блейк почти сразу же отправили на задания, — заявил Гира. — Главное, чтобы убрать её из Менажери, чтобы мы не смогли убедить её вернуться домой. Об этом никогда не говорилось прямо, но мы знали, что если мы выступим против Сиенны, наша дочь окажется в опасности. По глупости, по слабости, мы решили, что лучше подождать, ничего не предпринимать и надеяться, что Блейк передумает и вернётся к нам по собственной воле. Между ними воцарилось молчание. Оно длилось слишком долго, даже Айронвуд не сдвинулся с места. — Что вы хотите, чтобы я сказал? — спросил Жон тихим шепотом. — Что всё в порядке? Что это трагедия? Ваша дочь хотела убить меня — и она убила мою девушку. Кали Белладонна вздрогнула и прикрыла рот одной рукой. — Это ещё не общеизвестно и не подлежит разглашению, — резко сказал Айронвуд, больше для неё, чем для него, хотя и бросил на Жона многозначительный взгляд. — И Вайс Шни была убита Адамом Таурусом, или — и я не могу не сделать на этом акцент, мистер и миссис Белладонна — мы бы не вели здесь этот разговор. Если бы ваша дочь приложила непосредственную руку к смерти жителя Атласа, независимо от того, был ли он воскрешён или нет, я бы посадил её в тюрьму до конца её дней. Кали задрожала. Трудно было сказать, было ли это от мысли, что её дочь будет заключена в тюрьму вплоть до самой смерти, или от осознания того, как близка она была к этому. Или просто от того, что Блейк причастна к смерти. Жон подозревал, что они не знают всей истории, и вот доказательство. — Мы поймём, если вы не захотите с нами разговаривать, — сказал Гира. Его глаза были устремлены на Жона. — На вашем месте, если бы пострадала моя жена, я не думаю, что смог бы сделать это. Мы можем обойтись без этой встречи, если вы так хотите. Всё это — политика. Мы можем обсудить то, что сделаем для вас, с генералом Айронвудом. Вам незачем здесь находиться, если вас это тревожит. Не беспокойте себя из-за нас. Вы и так уже достаточно сделали, просто разрешив этот перевод. Это было хорошее предложение. Он хотел принять его. — Я бы предпочел довести дело до конца. Убедитесь, что она не мешает мне и Вайс. Я не хочу видеть её снова. Гира кивнул, а Кали посмотрела на него с выражением, которое было где-то между растерянностью, обидой и разочарованием. Он почему-то не думал, что последнее было направлено на него. Возможно, на свою дочь, или даже на себя и своего мужа. Он не мог утверждать, что что-то понимает в их прошлом или обстоятельствах, но именно их дочь пошла и стала террористкой. Они должны были суметь остановить её. Генерал Айронвуд прикоснулся к своему воротнику, когда на лацкане раздался тихий гудок. Он прислушался, затем кивнул и сказал: — Хорошо. Введите её сюда. Если ему было тяжело видеть её родителей, то видеть Блейк Белладонну было ещё хуже. Это был отстранённый гнев, потому что он не видел, как она убила Вайс, но всё же он чувствовал этот гнев. Девушка вошла, не поднимая головы, опустив глаза в пол, а руки держала перед собой, продетые в массивный металлический блок, который выполнял роль наручников, но при этом фиксировал запястья в точно таком же положении. Он был соединен металлической проволокой с поясом на талии, который не позволял ей двигать руками слишком далеко или слишком быстро. Дополнительные меры предосторожности для той, кто обучался на охотницу, подумал он. Айронвуд сказал, что пока что она была настроена на сотрудничество, и, вероятно, именно поэтому она пришла в сопровождении двух вооруженных солдат, а не больше. Кали собиралась броситься навстречу, как только увидела дочь, но Гира положил руку ей на плечо, остановив её приближение и оттащив назад. Он покачал головой, пристально глядя на их дочь. Это будет неловко, подумал Жон. Он пожалел, что не принял их приглашение отказаться от встречи. Но, с другой стороны, она заслуживает гораздо большего. Если бы её родители не были знаменитыми, она бы надолго отправилась в тюрьму. — Блейк Белладонна, — сказал Гира, каждый слог был отточен. — Неужели пол настолько интересен, что ты не можешь посмотреть на собственных родителей? Девушка вздрогнула. Её уши поникли, и она не подняла глаз. — Мне жаль, — прошептала она. Кали снова попыталась вырваться из хватки Гиры, и снова он удержал её. Он бросил на неё взгляд, и женщина вздохнула и позволила себе стоять спокойно. Нетрудно было понять, кто в этой семье самый строгий и дисциплинированный. — Тебе жаль? — поинтересовался Гира. — За что именно? За побег? Нарушение закона? За отказ идти на контакт или слушать нас? Причинение вреда людям? Участие в попытке убийства невинного человека? — Я не трогала её. — Я говорил о мальчике, который стоит перед нами! — прорычал Гира. Это было так неожиданно, что Жон вздрогнул, как и Блейк, и даже рука Эльм опустилась на талию, прежде чем она поняла, что угроза направлена не на них. Генерал Айронвуд был самым спокойным среди всех. Гира не закончил. — То, что ты провалилась, не отменяет того факта, что ты согласилась на это с самого начала! И ради чего? Потому что Адам велел? Потому что человек, который тебе нравится, сказал тебе, что убить кого-то — это нормально? Я думал, мы воспитали тебя лучше. Я не думал, что мы так плохо тебя воспитали. Блейк выглядела так, как будто ей хотелось съёжиться и умереть. Кали выглядела так же, и заговорила шепотом: — Зачем тебе это, Блейк? Почему? Что могло заставить тебя думать, что это правильный выбор? — Адам... — Дыхание девушки сбилось. — Адам сказал... — Он не приставлял пистолет к твоей голове, юная леди! — сказала Кали. — Я спросила о твоих причинах! — Я... у меня нет никаких... — Ложь, — сказал Гира. Блейк вздрогнула, как будто ей дали пощечину. — Или ты хочешь сказать, что тебе не нужна причина, чтобы попытаться убить кого-то? Если так, то часть меня задается вопросом, стоит ли нам позволить тебе отправиться в тюрьму. Твоя мать спросила, что у тебя в голове, Блейк Белладонна. Ты ответишь ей. — Я... я была не права. Я знаю... — Кали спросила тебя не об этом. Почему вы решили, что попытка убить Жона Арка была вполне оправданной? Запястья Блейк приблизились к её животу, и она обмякла, попытались сжаться в клубок. Она была несчастна. Даже Жону было не по себе. Впрочем, это было заслуженно. Он заставил себя вздохнуть и продолжить себя слушать. — Он защищал Шни, уничтожая всё, чего добился Белый Клык. Адам был зол — и я знаю, что это не оправдание, но я... я не знала, что делать. Я уже так много сделала, и мне казалось, что уже слишком поздно отступать, а потом Адам сказал, что это всего лишь одна смерть и... — Блейк прервалась с придушенным звуком. — Я знаю, что это неправильно. Я понимаю. — Тогда почему ты это сделала? — спросила Кали. — Он сказал, что это незначительный пустяк. Как будто это была мелочь. Его жизнь была мелочью? Жон, который стоял тут, живой и здоровый, был пустяком. Он не смог сдержать смешок, вырвавшийся из его уст, и в тихой комнате тот был оглушительным. Блейк напряглась, а её родители посмотрели на Жона. На лице Кали отразилось страдание и чувство вины, и она отвернулась, не в силах даже взглянуть на него. Ему почти захотелось сказать, что она ни в чём не виновата, но сомневался, что она поверит. — Ты всё ещё винишь его в своих поступках? — спросила Гира. — Я разочарован. Я надеялся, что мы воспитывали тебя лучше. — П... папа... я... — Не надо продолжать. — Он прервал её. — Мне ясно, что ты всё ещё пытаешься выкрутиться. Я надеюсь, что это отношение быстро изменится. А пока я хочу, чтобы ты посмотрела на человека, которого ты пыталась убить, и чью девушку ты убила. — Мы не хотели... — Возможно, ты и не хотела, но Таурус точно хотел. Ты помогла ему попасть на стадион и несёшь за это ответственность. — Голос Гиры повысился. — Посмотри на него, Блейк! Девушка послушно подняла голову. Впервые за все время Жону удалось как следует рассмотреть её, и ему почти захотелось отступить. Она могла быть красивой в нормальном состоянии, но никто не может выглядеть хорошо, когда плачет большими, уродливыми слезами. Её глаза опухли, нос покраснел, а по щекам тянулись тёмные дорожки. Её желтые глаза встретились с его глазами, плечи поджались, и раздался новый всхлип. Жон сглотнул и разорвал зрительный контакт. По крайней мере, на ней не было ни синяков, ни побоев, ни следов пыток. — Если бы не этот человек, то ты бы уже давно сидела в тюрьме, — сказал Гира. — Этот человек, которого ты пыталась убить — без какой-либо другой причины, очевидно, кроме того, что ты не хотела ссориться с Адамом, — согласился избавить тебя от неё. Интересно, что именно Адам рассказал тебе о нём? Что он расист? Что он ненавидит фавнов? Ну, вот он согласился избавить тебя от пятнадцати или двадцати лет в мрачной тюрьме. Надеюсь, ты это оценишь, Блейк, потому что, судя по твоим сегодняшним действиям, какая-то часть меня не уверена, что ты этого заслуживаешь. Её голова снова опустилась, и она разразилась рыданиями. Жон стиснул зубы, борясь с инстинктивным желанием что-то сказать. Что он должен был сказать? Она нарушила закон и пыталась совершить убийство, и, возможно, именно это ей было нужно. Он вспомнил Вайс, мёртвую и холодную, и это отняло чувство сострадания, подобно ведру ледяной воды. Это было не больше, чем она заслуживала, а, вероятно, гораздо меньше. Он закрыл глаза, а когда открыл их снова, был спокоен. — Вы не вернетесь в Менажери, — сказал генерал Айронвуд. —Изначально мы планировали держать вас здесь в качестве пленницы, но лишь номинально. Однако Жон сказал, что не чувствует себя в безопасности, когда вы рядом. Вряд ли я могу винить его за это. Вместо этого вы будете переданы в Вейл, где станете гостем моего коллеги. Относительно, вы будете свободны, но за вами будут наблюдать. И будьте уверены, мисс Белладонна, что даже за одно действие, направленное на помощь Белому Клыку или нарушение любого закона — Атласа или Вейла — у вас отберут эту возможность. Мы даже можем потребовать возмещения убытков от ваших родителей. Я понятно выразился? Голова девочки медленно качнулась. — Да... Да... сэр... — Это новый шанс для тебя, Блейк, — сказала Кали, и в её словах прозвучала печаль. Печаль не только о том, что переживает её дочь, но и о том, во что она превратилась. — Пожалуйста, не упусти его. Я прошу тебя. — Я... я не стану. — Разве тебе не нужно что-то сказать и Жону Арку? Она не подняла голову. — С-спасибо. За этот шанс... Жон снова закрыл глаза. — Если ты действительно хочешь отблагодарить меня, то никогда больше не приближайся ко мне или Вайс. Я не доверяю тебе. Мне жаль твоих родителей. Они выглядят хорошими людьми. — Он посмотрел на её пристыженных родителей, а затем снова на Блейк. — Я бы сказал, что яблоко упало далеко от яблони. Генерал Айронвуд поморщился. — Я думаю, пора заканчивать с этим. Не хотите ли вы вдвоем побыть наедине со своей дочерью? Кали хотела сказать "да", но Гира покачал головой. — Думаю, для всех будет лучше, если у нас будет время остыть. Иначе будет слишком шумно. Неохотно Кали Белладонна кивнула. Наверное, им обоим было больно смотреть, как Блейк выпроваживают из комнаты и уводят прочь, обратно в камеру, но это было не меньше, чем она заслуживала. Как только она и её охранники ушли, Гира повернулся к Жону и опустился на колено. Это было так неожиданно, что Жон сделал шаг назад. — Я приношу вам свои глубочайшие извинения за поступок моей дочери. Я знаю, что вы презираете её, и знаю, что у вас есть на то веские причины. Нет причин ожидать от вас сочувствия или поддержки после того, что она сделала с вами и вашими близкими. Я надеюсь, вы поверите мне, когда я скажу, что для нас очень важно, чтобы вы хотя бы подумали об этом. Несмотря на то, как я вёл себя с ней, я всё ещё люблю её. Я люблю её так сильно, что, увидев её в таком состоянии, я пришёл в ярость. Ещё раз спасибо. Кали вторила мужу, опустившись на оба колена. — И от меня тоже. Гира... Я... Трудно видеть её такой и не бросаться к ней, но я чувствую то же самое. Разочарована в ней, в себе, в Белом Клыке и в том, во что он превратился. Мы воспитывали её лучше. Я не хочу обвинять других или делать вид, что мы не виноваты, но Сиенна Хан сыграла на несчастьях и плохом обращении, с которыми сталкивается наш вид, и на чувстве беспомощности после того, как наши мирные протесты остались без внимания. Легко вдохновлять людей, когда ты опираешься на страх, гнев и насилие. Слишком легко. Я не буду делать вид, что моя дочь не виновата, но я скажу, что она не является первопричиной. — Вам не нужно этого делать, — сказал Жон. — Я уже согласился. Всё уже сделано. Генерал Айронвуд — тот, кто убедил меня согласиться на сделку в любом случае. — Он указал на генерала. — Благодарите его. Он единственный, кто увидел в этом пользу. Я бы... я бы позволил ей гнить. — Тем более мы должны поблагодарить вас, — сказал Гира. — И извиниться. Именно вы, дочь Шни, больше всех пострадали, и именно вы могли остановить эту сделку, но решили этого не делать. Мы этого не забудем. И мы отплатим за это. — Да, — сказала Кали. — Мы станем более деятельными в Менажери и дадим отпор Сиенне. Теперь, когда Блейк в безопасности, у нас нет причин не делать этого. Я обещаю, что мы убедимся, что все дома знают, что вы не против фавнов, и будем бороться с пропагандой Белого Клыка. Когда мы вернемся, — добавила она. — Нам нужно... Это займёт несколько дней... — Всё в порядке, — сказал Жон. Он отчаянно потянул Кловера за руку. — Нам пора идти, — ответил Кловер, поняв намек. —У Жона есть дела, и все в Атласе начинают нервничать, если не подтверждают его существование своими глазами в течение двенадцати часов. — Он криво улыбнулся. — Мы оставим вас с генералом Айронвудом, чтобы вы обговорили детали./-/
— Глинда на пути к Атласу, чтобы одобрить перевод, — сказал Озпин. — Мне жаль, что я не смог приехать лично, но ты знаешь, как это бывает после фестиваля Вайтела. Студенты вернулись к привычному расписанию уроков и ищут любой предлог, чтобы от них увильнуть. — У меня с этим тоже проблемы, — усмехнулся Айронвуд. — И я удивлён, что ты смог освободить Глинду. — Не смог. С другой стороны, Совет ясно дал понять, что я должен кого-то послать, и я не хочу беспокоить этим Порта или Ублека. Глинда — единственная, кому я могу доверять. Я сам провожу её уроки. — То, как он ущипнул себя за нос, говорило о том, что уроки идут не очень хорошо. — Как прошла встреча? Её семья готова к сотрудничеству? — Они жёстко на неё обрушились. Это была неловкая беседа. — Ничего такого, чего бы он не видел раньше в качестве учителя. Он, и, вероятно, Озпин тоже, уже проводил такие собрания, но обычно, это происходило тогда, когда ученика ловили на употреблении наркотиков или пропуске занятий, а не на причастности к терроризму. Однако те встречи всегда заканчивались криками, воплями и слезами, так что это не слишком отличалось от прочих. — У меня сложилось впечатление, что они заботятся о ней, но они злятся. Оправданно. И напуганы тоже. Девушка была очень близка к тюремному заключению, и они хотят, чтобы она это поняла. Я буду честен, Озпин. Если бы они не были теми, кто они есть, я бы бросил её в самую тёмную камеру, какую только смог найти, и оставил её там. — Политика, да? — Политика, — согласился он. — И стратегия. Как бы я ни ненавидел это, но информация, которую они дали нам о Белом Клыке, — это кладезь сокровищ. У нас есть имена, адреса, информация о том, как они переправляли деньги, и многое другое. Это всё потрясёт, Озпин. — А ещё их могут убить. — Они знают об этом. — Они и так всё знали. — И они готовы рискнуть своей жизнью, если это даст шанс их дочери жить дальше. Почему ещё, как ты думаешь, я сделал такое великодушное предложение? Я верю, что ты справишься со своей задачей. — Да. Я убедил Совет не держать её взаперти. Вместо этого она будет оставаться подопечной Бикона. Не студенткой, пока не достигнет совершеннолетия, но она будет выполнять здесь общественные работы, чтобы компенсировать свои преступления. Совет решил, что так будет лучше, учитывая нашу способность дать отпор любым агентам Белого Клыка и усмирить её, если она попытается бежать. Каковы шансы на это, если можно спросить? — Низкие. Не невозможно, но низкие. Я введу Глинду в курс дела, когда она прибудет. — Ценю, старый друг. И Вейл ценит этот шанс попасть на сторону мистера Арка. — Озпин добродушно закатил глаза при этих словах. — Они воспринимают это как знак его доверия к способностям Вейла по поддержанию закона. У меня не хватает духу сказать им обратное. —Он снова стал серьезным. — Я позабочусь о том, чтобы у девушки был шанс исправиться, и я также буду присматривать за ней. — Спасибо. Есть новости по другой нашей проблеме? — Кроу провёл расследование и считает, что у неё активировались агенты, работающие от её имени. Мы не уверены, для чего именно она положила глаз на мистера Арка, но я боюсь, что она может верить, что он может воскресить её, наших, детей. Мы оба знаем, что это не так, иначе я бы уже молил его на коленях. — Его четырёхчасовой лимит — известный фактор. Её агенты должны обнаружить это без проблем. — Да, но Проявления развиваются и могут усиливаться со временем. Я боюсь, что они могут попытаться использовать его для опытов или похитить его и попытаться найти способ насильно усилить его Проявление. Она в отчаянии, Джеймс, и ей безразлична его жизнь. Если она попытается и потерпит неудачу, значит, она ничего не потеряет. Вот как она это воспринимает. Его смерть не будет её волновать. — Арк-Опс не позволит никому похитить его. Я хочу расширить команду. — Ты знаешь своих людей лучше меня, Джеймс. Просто будь осторожен. Салем не остановится ни перед чем, чтобы добраться до него, если она считает, что он может быть полезен, и, если ничего не выйдет, то его смерть лишит нас мощного Проявления, которое может передаваться по его кровной линии, насколько мы знаем. Это разумное стратегическое решение с любой стороны, как бы ты на это ни смотрел. — Мне кажется, что ты к чему-то ведёшь, Озпин, — сказал Айронвуд. — Дай угадаю. Ты думаешь, он будет в безопасности в Биконе? Озпин улыбнулся и поднял руки в шуточной капитуляции. — Разве это имеет значение, если я так думаю? Я знаю, что у тебя нет полномочий принимать такое решение, и я бы не стал тебя беспокоить. Я доверяю тебе, Джеймс. Из всех королевств, куда он мог бы отправиться, и из всех людей, я рад, что это ты. Я серьёзно. — Он посмотрел в сторону, за пределы экрана. — Кроу долбит в моё окно, вместо того чтобы воспользоваться лифтом, как это сделал бы здравомыслящий человек. Мне нужно идти. Я скоро поговорю с тобой, старый друг. Жди Глинду завтра.