/-/
Они были в центре внимания с того момента, как приземлились в Мантле. О помолвке теперь знали почти все, если не прочитав об этом напрямую, то получив информацию из сплетен из семьи, друзей или коллег по работе. Арк-Опс тоже прознали о помолвке и были столь же осторожны в вопросе в том, почему они узнали о ней только из газеты. Жон рассказал им ту же историю, но они, по крайней мере, поздравили его, хотя Эльм и обеспокоилась, что он слишком торопится. По крайней мере, они были достаточно профессиональны, чтобы не расспрашивать Вайс сразу после её прибытия. Ювелирный магазин, в который они собирались пойти, был выбран заранее, и его арендовали на три часа. Вайс не сказала ему об этом, но это и так было очевидно, когда они приехали и обнаружили, что магазин "закрыт", но их всё равно приняли. Женщина за прилавком была как минимум вдвое старше их, но выглядела необычайно довольной тем, что обслуживает их. Компания была крупным брендом, и он не удивился бы, если бы их обслуживал настоящий топ-менеджер, а не какой-нибудь продавец на полставки. Их провели в секцию, где на двух огромных витринах были разложены обручальные и помолвочные кольца. Женщина открыла все и предложила им посмотреть, потрогать и примерить любое кольцо. Он был уверен, что большинство подростков не имеют таких привилегий. Вайс, похоже, знала, что ищет, и не стеснялась приносить кольца для примерки. Большинство из них были слишком велики для её маленьких и хрупких рук, но Жон решил, что это всего лишь выставочные образцы, поэтому важнее был внешний вид, а не размер. Надев каждое кольцо, она поворачивалась к нему и протягивала руку, а затем спрашивала, что он думает по этому поводу. Вопрос явно не задавался с подвохом, но чувствовалось, что он вполне мог быть таковым. Жон не разбирался в моде. Он знал, нравится или не нравятся ему вещи, которые он видит, но это никогда не было более углублённым. Всё было либо хорошо, либо не очень. С украшениями было ещё хуже, потому что он не мог сказать, какие вещи выглядят хорошо. Единственное, что он мог сказать, это то, что его глаза, как у какой-то сумасшедшей сороки или клептомана, естественно тяготели к блестящим и ярким украшениям. Чем больше драгоценных камней разных цветов, тем лучше, но это только потому, что они привлекали его внимание. Он не думал, что Вайс захочет кольцо с зелёными, оранжевыми и красными драгоценными камнями, как у какого-нибудь гангстера. — Я действительно не силён в этом, — сказал он ей. Лучше быть честным. — Мне вроде как просто нравится всё блестящее. Вайс рассмеялась. — Типичный мужчина. — Эти слова не прозвучали оскорбительно, и он рассмеялся в ответ. — Помолвочное кольцо не должно быть более впечатляющим, чем обручальное. Мне придется драться в нём, так что оно не должно быть таким большим, чтобы цепляться за вещи. Однако я бы не отказалась от белых бриллиантов. Белый. Конечно. Он думал, что она будет больше беспокоиться о том, что цвет будет казаться выцветшим, но тогда преимущество ношения такого количества белого в том, что это делает её глаза поразительно выделяющимися. Кольцо тоже будет золотым, так что золото будет только подчеркивать бриллиант. Продавщица, стоявшая достаточно близко, чтобы услышать её слова, быстро сориентировалась и направила Вайс к кольцам с белыми бриллиантами. Жон пристроился рядом с ней, заинтересованный, но не обладающий достаточным чувством моды, чтобы сказать что-то дельное. Когда он увидел ценники, то чуть не упал в обморок. Триста тысяч льен за кольцо!?? Какого чёрта! Я не могу себе позволить... Вообще-то, он мог себе это позволить. Эта мысль заставила его сделать паузу, затем моргнуть. Он всегда был слишком усталым или слишком занятым, чтобы воспользоваться щедрой зарплатой Атласа, поэтому деньги копились на счету в его банке. Он давно не проверял, но на данный момент речь шла о многих миллионах. Полмиллиона за два кольца даже не ударили бы по его карману. — Примерь вот это, — сказала Вайс, протягивая ему в руки кольцо. Он посмотрел на кольцо: в основном золотое, но со странным вихрем белого золота в верхней части. Оно не совсем походило на водоворот, а скорее на узор: белое и желтое золото сливались вместе и закручивались вокруг одного белого бриллианта, который был вставлен в кольцо так, чтобы не выделяться. Белое и жёлтое золото сжимало его с обеих сторон, причем белое — слева, а жёлтое — справа. — Я подумала, что оно представляет нас, — сказала Вайс, нервно показывая своё собственное кольцо — такое же, но с чуть более крупным бриллиантом. — Ты — жёлтое золото, я — белое, и мы держим вместе бриллиант, символизирующий... — Её щеки покраснели в красивый розовый оттенок, и она отвела глаза. — Ну, ты знаешь. Нас. Жон уставился на кольцо. Кружащиеся узоры вдруг приобрели гораздо больший смысл, и он почувствовал прилив чувств. Он не был уверен, каких именно. Тепло, удивление, чувство вины, любовь? Это была сложная и пьянящая комбинация, от которой он в шоке уставился на Вайс. — Разве оно не прекрасно...? — спросила она, нехарактерно робко. — Оно идеально. — Скорее чувства, чем кольцо. Он действительно не разбирался в таких вещах. Тем не менее, он был удивлен тем, насколько обдуманным был её выбор, и тем чувствам, которые за ним стояли. Он улыбнулся и обнял её. — Мне нравится. Прости, если я неточно выразился, просто я действительно не знаю, что делать, когда хожу по магазинам. Вайс прильнула к нему. — Будь честным, скажи мне, если тебе что-то не нравится, а с остальным я разберусь. — Вайс неожиданно отпрянула от него. — Отпусти. Там снаружи папарацци. — Тогда не лучше ли, чтобы они это увидели? Ты, очевидно, хочешь, чтобы все знали, что мы вместе. Он не хотел, чтобы это прозвучало резко, и не думал, что она уловила намёк на это в его словах. Вайс согласилась и замерла в его объятиях, пока в окне мелькали вспышки света. А когда он отпустил её, она обхватила его щеки и притянула к себе для мягкого, но любящего поцелуя. Жону хотелось углубить поцелуй, но он знал, как велика разница в фотографическом качестве между целомудренным прикосновением губ и сеансом поцелуя с использованием языка. — Мы возьмём эти, — сказал он работнику магазина, протягивая свою дебетовую карту, которая была солидного чёрного цвета с золотым тиснением. Его убедили, что в обращении находится всего пятнадцать таких карт, и они представляют счета с поистине ошеломляющими суммами. Клерк зарегистрировал покупку на сумму 650 000 льен, и карта не вызвала никаких замечаний. Его баланс даже не изменился. Они вышли из магазина с надетыми кольцами, и Вайс даже позволила фотографам сделать снимки, заставив их позировать с соединенными руками, кольцо к кольцу, щека к щеке, под вспышки фотокамер. Это был редкий момент сотрудничества между ними и папарацци, и, вероятно, только потому, что Вайс хотела контролировать ситуацию. Это была хорошая идея. Он уже понял, что лучше контролировать информацию, чем отдавать её в руки публики, потому что она сделает самые худшие выводы, если дать ей свободу действий. Он ждал до тех пор, пока они снова не оказались в корабле на пути к Атласу, прежде чем перейти к главному вопросу. Его рука всё ещё была в её руке, их кольца все ещё соприкасались, он глубоко вздохнул и сказал: — Вайс. Мы можем поговорить? — Хм? — Её глаза встретились с его глазами. — Конечно. О чём? — О тех ожиданиях, которые мы высказывали раньше. Уголки её губ опустились. — Какие-то проблемы? — Ну, мои родители были в шоке, когда проснулись и узнали, что я обручился, из новости в газете. Я думаю, они бы оценили, если бы мы первыми сказали им об этом. И, честно говоря, я бы тоже оценил это. И возможность побольше поговорить. Её рука вырвалась из его руки. — Что ты имеешь в виду? Мы согласились обручиться. Что тут можно было обсуждать? — Когда мы объявим об этом, как мы объявим об этом, и тому подобное. — Он позволил молчанию повиснуть в воздухе, когда её глаза расширились. — Я согласился на помолвку, но подумал, что мы могли бы объявить об этом нашим семьям вместе. Знаешь, романтично. А не просто бросить это на растерзание акулам и позволить им раструбить об этом на весь мир. — Я рассказала своей семье, — сказала Вайс. — Да, но у меня не было возможности рассказать своей. — Он не хотел быть таким агрессивным в этом вопросе, но Вайс сопротивлялась, и он должен был донести свою точку зрения. Ему хотелось, чтобы она просто поняла и сказала, что больше так не будет. — Я не пытаюсь быть грубым, Вайс, но я понятия не имел, что СМИ узнают об этом. Разве ты не могла хотя бы обсудить это со мной? Я бы хотел иметь возможность морально подготовиться. — Я сказала, что мы сообщим всему миру о нашей помолвке. Я думала, что ясно дала это понять. — Да. Я просто... В какой части нашего разговора упоминалось, что ты сделаешь это буквально на следующий день? Где это было? Не думаю, что я это пропустил. — Вайс отвела глаза, и её плечи напряглись. Ему не понравился её виноватый вид, не только потому, что он не хотел ставить её на место, но и потому, что он не хотел, чтобы она защищалась в первую очередь. — Послушай, — сказал он, прежде чем она успела расстроиться. — Я не говорю, что злюсь на тебя или пытаюсь заставить тебя чувствовать себя плохо, Вайс. Разве это не те самые ожидания, которые ты установила? Ты сама сказала, что у нас обязательно будут проблемы, но мы должны обсуждать их наедине. Именно это я и делаю. — Я... Да, я так и сказала. — Вайс вздохнула, когда воздух вырвался из её легких. Её плечи опустились, и она немного погрустнела — это было лучше, чем стена, которую она воздвигла до этого. — Ты прав. Я... Ты делаешь только то, о чём я тебя просила. — Её рука снова нервно искала его руку, и он позволил ей взять её, чтобы показать, что он не сердится. — Спасибо, что не поднял этот вопрос в магазине, когда все эти репортёры смотрят. — Я тоже не хочу давать им повод. Но ты понимаешь, к чему я клоню? — Понимаю. Я должна была обсудить это решение с тобой и дать тебе возможность поговорить об этом с семьей. Мне очень жаль. — Вайс снова отвела взгляд и вздохнула. — Наверное, я просто была взволнована и хотела, чтобы все знали. Волновалась из-за того, что была с ним. Трудно было расстроиться, когда она говорила что-то подобное. — Я тоже рад быть с тобой, — сказал он ей и переплел свои пальцы с её. — И я благодарен за то, что мы встретились на твоём дне рождения, благодаря чему всё так получилось. Это одна из немногих вещей, за которые я искренне благодарен своей славе. — Он поймал её скромную улыбку. Застенчивую, но честную. — Я просто думаю, что это было бы намного более особенным, если бы мы с тобой могли объявить об этом моим родителям должным образом, а не просто... позволить другим сделать это за нас. Моей маме было больно. — Мне жаль, — сказала она снова. — Я извинюсь перед ней. Может быть, мы сможем сделать это снова. Как насчет того, чтобы запланировать ужин между нашими семьями? Я знаю, что уже слишком поздно что-то исправлять, но мы можем сделать это как следует. Ты не против? Он нежно сжал её руку. — Я думаю, это звучит идеально. Спасибо, что выслушала, Вайс. Я рад, что мы можем быть так открыты. — Да. — Её улыбка стала шире, и она выглядела не только счастливой, но и гордой. Как будто, преодолев первое препятствие, они что-то ей доказали. — Я тоже. Больше, чем ты думаешь./-/
К моменту возвращения в поместье Вайс уже почти забыла о своей маленькой размолвке. Недовольство Жона было важно для него, каким бы глупым оно ей не казалось, поэтому она придала ему значение, которого оно заслуживало. И всё же это была такая мелочь, стоило ли из-за неё так переживать. Они приняли решение о помолвке, и он должен был быть счастлив, что все об этом знают. А если он не сказал своей семье, то разве это не его вина? В любом случае, это не имело значения, так как она будет помнить об этом на будущее. Однако ему нужно было научиться справляться с вниманием. Этого она изменить не могла. Тем не менее, тот факт, что они смогли преодолеть этот вопрос, был многообещающим знаком. Если ссора — это шанс проверить кого-то на потенциал долгосрочных отношений, или проверить их обоих, то они прошли через неё с блеском. Когда Жак и Уиллоу ссорились, что случалось чаще, когда она была младше, чем сейчас, это всегда заканчивалось криками, хлопаньем дверей и иногда ударом бутылки о дерево. Никогда не доходило до рукоприкладства, но было близко, как будто два человека занимались боем с тенями. Вайс помнила времена, когда она плакала, уткнувшись лицом в грудь сестры, а Винтер громко читала сказку, пытаясь заглушить шум. Даже в таком огромном особняке, как их, казалось, что она никогда не сможет этого сделать. Мы не будем такими. Вот и доказательство. Мы идеально подходим друг другу. Вайс подняла руку и почувствовала, как её сердце забилось, когда кольцо сверкнуло на её пальце. Всё будет идеально. Отец ждал её в холле, когда она пришла. Это была такая редкость, так что она не знала, как реагировать, но с тех пор, как он вошёл в Совет Атласа и она стала встречаться с Жоном, он всё чаще появлялся в её жизни. Вайс была не настолько глупа, чтобы не знать, что это происходит потому, что он теперь видит в ней ценность, но знание того, что его внимание было корыстным, не означало, что она не ценила этого. Его внимание было всё же лучше, чем абсолютное безразличие, которое она получала от матери. — Вайс. — Улыбка Жака была редким явлением. У него была приятная улыбка, как ни странно. Когда он хотел, он мог быть харизматичным джентльменом. Он просто редко желал этого дома, так как обычно это было его место, где он мог расслабиться и побыть бессердечным человеком, которым он был в глубине души. — Как прошло свидание? — Замечательно, отец. — Она не могла сдержать своего волнения и протянула левую руку с растопыренными пальцами. — Смотри! Он взял её руку за пальцы и осмотрел кольцо. Это было не обручальное кольцо, поэтому он согласился, что оно может быть не таким дорогим, как ему хотелось бы. По правде говоря, она чувствовала себя немного не в своей тарелке, когда ходила по магазинам, и выбрала что-то среднее. Даже если Жон был до неприличия богат, она была богаче, и ей не нравилось заставлять его раскошеливаться. Глупое беспокойство, ведь в будущем их финансы всё равно будут общими. — Красивое кольцо, — похвалил Жак. — Надеюсь, ты тщательно подошла к его выбору. — Конечно. — По правде говоря, ему было важнее, чем ей самой, но она хотела получить что-то, что хотелось бы всегда держать при себе. — Была одна проблема, — сказала Вайс, и чуть не вздрогнула, когда его глаза остановились на ней. — Жон был расстроен тем, что СМИ узнали об этом так скоро. У него не было времени сказать своей семье, и они узнали об этом из газет. Он немного расслабился и усмехнулся. — А. Полагаю, его семье это не очень понравилось. — Может быть, нам стоило подождать... — Обычно я бы согласился, но это знаменательное событие. — Он положил руку ей на плечо и повернул её, чтобы она шла рядом с ним. — Объединение семей Шни и Арк перед твоим отъездом в Бикон — это не то, что нужно прятать как неудобный секрет. — Мы могли бы подождать несколько дней. Хотя бы неделю. Вайс подозревала, что причина, по которой они этого не сделали, заключалась в завтрашнем заседании совета, на котором Жак хотел иметь возможность выставить брак напоказ перед другими членами совета. Я должна была просто сказать Жону, что это ты сообщил новость, подумала Вайс. Она и сама не знала, почему так не сказала. Не хотела выглядеть перед ним некомпетентной? Хотела казаться более уверенной в себе? Отчасти она боялась, что он не сможет смотреть на неё как на равную, если узнает, что она не может контролировать даже собственную семью. В конце концов, она позволила ему думать, что это она сообщила новость, и теперь он расстроен из-за неё. Или был. Надеюсь, они решили этот вопрос. Пока же она просто наслаждалась редким моментом, когда отец уделял ей всё своё внимание, даже если она знала, что это происходит из-за того, что она выходит замуж. — Я лучше пойду приготовлюсь к ужину, — сказала Вайс. — Там мы сможем поговорить подольше. — Конечно. — Жак отпустил её.— Я рад за тебя, дочь моя. Я думал, что ты пренебрегаешь фамилией, отправляясь в Бикон, но я ошибался. — Он улыбнулся, и сердце Вайс сжалось. — Я горжусь тобой. — С-спасибо. — Её голос надломился, и она отвернулась. — Мне лучше пойти подготовиться. Он отпустил её, и она пошла по коридорам, желая перейти на бег, но зная, что любая из многочисленных горничных и слуг будет говорить о ней за спиной, если она это сделает. А они уже говорили. Не только о свадьбе, но и об увольнении всех сотрудников-фавнов. Они вели себя так, будто она сама виновата в этом, а так оно и было, но они не знали, что её убили, и не могли понять, как тяжело ей было, когда завтрак подавала женщина с бараньими рогами. Нет. Не думай об этом. Это должен быть счастливый момент. Её счастливый момент прервал человек, неуклюже шагнувший за угол коридора. Её мать была пьяна, ничего удивительного, и сжимала в руке пустой бокал. Скорее всего, она направлялась на поиски ещё чего-нибудь, прикончив очередную бутылку. Вайс сделала паузу, затем глубоко вздохнула. Её отец был счастлив. Что может повредить попытке? Она сглотнула и шагнула вперёд, нацепив на лицо улыбку. — Мама. Ты слышала? Я только что вернулась из магазина с Жоном, и он купил мне обручальное кольцо. — Она протянула руку, задорно и гордо. — Хочешь посмотреть? Уиллоу посмотрела на неё, а затем на кольцо. Её губы снова сжались. — И что? — пролепетала она. — Я должна сказать, что рада за тебя? Это было больно, хотя Вайс и ожидала этого. — Да. Это так. Я твоя дочь. Я понимаю, что ты не счастлива с Жаком, и что ты никогда его не любила, но по крайней мере ты можешь быть счастлива, что я нашла кого-то, кого люблю, и кто любит меня в ответ. — Ты не любишь его. — Прости? Уиллоу рассмеялась. — Ты не любишь его, — сказала она, пошатываясь на ногах. — Тебе нравится твоё представление о нём. Тебе нравится, когда кто-то важный находится рядом с тобой, и это заставляет тебя чувствовать себя особенной. Тебе нравится мысль, что ты стоишь рядом с человеком, который спасает тысячи людей каждый год. — Уиллоу направила бокал на лицо Вайс. — Но любишь ли ты человека, который стоит за всем этим? Вайс стояла на своем. — Да. — Жак сказал то же самое обо мне, когда мы поженились. Сказал мне, что любит меня такой, какая я есть, и что состояние Шни никогда не было решающим фактором. — Уиллоу горько фыркнула. — Мы все видим, что из этого вышло. Ты берёшь пример со своего отца. — Я нисколько на него не похожа! — огрызнулась Вайс. — И на тебя я тоже не похожа. — Отдёрнув руку, она пронеслась мимо своей пьяницы матери и не услышала её ответа. Как она смеет? Как она смеет? И это после того, как Вайс предложила ей прекрасный шанс зарыть топор войны. — Я совершенно не такая, как они, — прошептала она себе и всему миру. — Абсолютно. Горничные и слуги шептались о ней, пока она шла по коридору со слезами на глазах.