/-/
В тот день Эльм с серьёзным выражением лица отозвала его в сторону после послеобеденного разговора с доктором Тсуне. — Речь пойдëт о твоей семье, — сказала она, и сердце Жона ëкнуло. — Они все целы и невредимы, я хочу, чтобы это было ясно, но была попытка вооруженного человека проникнуть в их дом. Генерал Айронвуд попросил меня сообщить тебе об этом до того, как ты увидишь заголовки газет. Мужчина был задержан охраной ещё до того, как проник в здание, и твоя семья узнала об этом только утром. Жон поспешно кивнул, облегчение и желчь смешались в его желудке. Ему стало плохо. — Почему? — Подозреваемый всё ещё допрашивается, но Кловер считает, что его целью было убить одну или нескольких твоих сестёр, чтобы ты срочно вылетел на Атлас и спас их. Он бы так и сделал. Очевидно. Они могли бы долететь менее чем за четыре часа, если бы воспользовались военным самолётом, и Жон был бы на нём в ту же секунду, когда погибнет кто-то из его семьи. — У него была семья, которую он хотел, чтобы я исцелил? Это следующий шаг на пути людей, пытающихся достичь Бикона? Что дальше? Начнут ли они пытать и убивать детей на улицах, если я не вернусь? — У него не было умирающей семьи. — Тогда что? Он считает, что я принадлежу Атласу и должен вернуться туда, чтобы лечить? — Вообще-то, всё наоборот. Предварительный анализ его активности в сети показал, что он написал на нескольких форумах, занимая антагонистическую и агрессивную позицию по отношению к тебе. Это те, кто считает, что ты пришёл в Атлас, украл деньги трудолюбивых людей, а потом сбежал с ними, оставив их расплачиваться. — Это чепуха. Совет сказал мне, что я экономически привнёс в Атлас больше, чем они выплатили! — Это правда, но идиоты никогда не увидят и не примут этого. Они просто видят потраченные миллионы и думают, что всё остальное, что говорит совет, — это попытки политиков оправдаться. Ты не можешь с ними спорить, Жон. Они будут верить в то, во что хотят, а всё остальное объявят фальшивкой, ложью или мягкотелостью. — При этих словах Эльм сделала в воздухе кавычки. — Это народ, выступающий против стабильности. Всё, что говорит правительство, автоматически считается ложью, а всё, что утверждают их так называемые борцы за свободу в Интернете, — Евангелие. К счастью, их меньшинство, но они всегда были самыми громкими, и они находят утешение среди тех, кто зол на тебя. — Значит, это была ловушка? — Мы ещё не уверены, но это кажется возможным. У них мог быть кто-то из авиадиспетчеров, кто предупредил бы их о самолете, на котором ты прилетел, тогда они могли бы взять его штурмом и захватить. Я не уверена, что они планировали дальше — наверняка какой-нибудь фиктивный онлайн-суд, а может быть, объявление тебя преступником. В любом случае, это не имеет значения. Они бы не попали в самолет живыми, если бы я была там, и ты был бы идиотом, если бы думал, что твоя посадка будет поспешной или небезопасной. Там был бы весь Арк-Опс, вместе с генералом Айронвудом и свитой из отборных солдат. У них не было бы ни единого шанса. Дело в том, что они достаточно глупы, чтобы думать, что так и будет, и поэтому нацелились на твою семью. Жон сглотнул. Кивнул. — Что будет дальше? — Твою семью перевезли в неизвестное место. Неизвестное для общественности — ты можешь позвонить им сразу после того, как мы здесь закончим. Они находятся под постоянной охраной. Генерал Айронвуд хочет провести проверку на наличие других опасных личностей, прежде чем принять решение, и пожелания твоей семьи также будут приняты во внимание. Если они захотят покинуть Атлас и приехать в Вейл, им будет позволено, но я не уверена, что это мудрое решение. Жон тоже не был в этом уверен. Вейл был менее воинственным, но немногим лучше, и если люди уже готовы идти на смерть в Изумрудном лесу, чтобы добраться до него, то они с такой же готовностью будут преследовать его семью. В основном это будут люди, умоляющие их поговорить с ним от имени их семей, а значит, изначально ненасильственные методы, но нужен был только один прецендент. У Вейла также не было постоянной армии, готовой защитить его семью. В Атласе они были в большей безопасности. Возможно, именно поэтому генерал Айронвуд попросил Эльм сначала поговорить с ним. Должно быть, он хотел, чтобы Жон убедил его семью остаться там, где будет безопасно. — Я скажу им, что они должны остаться, — сказал Жон. Эльм с облегчением вздохнула. — Но это будет их выбор. — Конечно. Мы никогда не предложим им обратного. — Эльм схватила его за плечо. — Тебе просто нужно было знать, потому что иначе ты бы увидел это в новостях, а это было бы несправедливо. — Да. Спасибо. Почему всё это происходит сейчас, когда раньше этого не было? — Это потому, что теперь ты менее доступен. Всегда были люди, которые пытались силой попасть к тебе, но в Атласе был официальный способ управления этим, поэтому все попытки были направлены на это. У нас были кибер-атаки, хакеры, шантаж, подкуп — всё. Тех, кто работал в отделе, приходилось несколько раз менять. Мы просто не говорили тебе об этом, потому что тебе не нужно было знать, и потому что мы были в состоянии справиться с этим. Давление было распределено по хорошо финансируемому отделу, так что всё было не так уж плохо. — А теперь у меня этого нет. Теперь никто не работает со списками за меня, поэтому они решили, что могут обращаться ко мне напрямую. — Именно так. Атлас уже сталкивался с этим после цветной революции. Было много беженцев, которые пытались добраться до города. Сначала город решил сделать этот процесс почти невозможным, чтобы попытаться отпугнуть их, но это только ухудшило ситуацию. Беженцы платили преступникам, чтобы те провозили их нелегально, рисковали жизнью, и ситуация стала намного хуже, чем раньше. Когда мы вернули старую систему честного процесса собеседования, многие незаконные действия прекратились. Этим беженцам больше не нужно было рисковать жизнью или идти преступными путями, потому что у нас снова была справедливая система, и если у них есть выбор, они скорее сделают всё по закону. — Здесь то же самое, — продолжила она. — Когда ты работал в больницах, у них был соответствующий способ внести своих близких в список. Он не всегда срабатывал, но он был, поэтому они старались следовать правилам. Теперь, когда его нет, они обращаются непосредственно к тебе. Это те же люди, что и раньше, но у них больше нет доступного пути к тебе, поэтому они — или, во всяком случае, более отчаянные из них — выбирают трудный путь. — Тогда что же мне делать? — Здесь нет правильного ответа, — ответила Эльм. — Не тогда, когда ты не можешь использовать своё Проявления ради собственной безопасности. После? Если ты всё ещё хочешь? Я думаю, что ответ будет заключаться в том, чтобы создать систему, в которую люди смогут обращаться, чтобы они не обращались к тебе напрямую или твоей семье. Сделай это как благотворительную лотерею или что-то в этом роде. Столько-то человек в день, они должны заплатить, чтобы принять участие, а деньги пойдут на благое дело. Ты удивишься, как часто чувство вины может удержать людей в очереди. Это был неплохой план на будущее, но он знал, почему Эльм на самом деле говорит ему все это. Она хотела убедиться, что он понимает, что это будет продолжаться. Теперь, когда мир узнал, что он не может использовать своё Проявление из-за проблем с аурой, у людей больше не было законного способа попасть в список. Возможно, 99% тех, у кого были умирающие родственники, приняли бы это и уважали, но 1% — отчаявшиеся, готовые на всё, чтобы получить желаемое, не приняли бы. Теперь они попытаются найти другие способы получить желаемое, и опасные для жизни поездки в Бикон были лишь первой идеей, которая пришла им в голову. Нападение на его семью было вторым, и, можно надеяться, что Атлас сделает это настолько невозможным, и они откажутся от этой затеи. — Как ты думаешь, они нападут на меня здесь, в Вейле? — спросил Жон. Эльм согласно кивнула. — Скорее всего. Бикон защищён лесом и Гриммами, а город — нет, и тебе нужно ходить на медицинские анализы почти каждый день, а в выходные ты дважды посещаешь больницу. Я думаю, есть большая вероятность, что некоторые ненормальные попытаются напасть на тебя там. У нас уже были сообщения о том, что один человек пытался проникнуть в медицинский исследовательский центр. У него тоже не было умирающей семьи. Их целью было разоблачить предполагаемую теорию заговора о том, что заявления о нарушении работы твоей ауры — фальшивка. — Что? Зачем это нужно? — Чтобы богатые и элита, мировой порядок, могли держать твоё Проявление при себе, а простых людей оставить умирать. Жон застонал. — Ты, наверное, шутишь. — Хотелось бы, чтобы так и было. Ты должен помнить, Жон, что на каждые десять обычных людей в мире приходится два или три идиота. А теперь умножь это на население Ремнанта. Нет недостатка в людях, которые восприняли случай с твоим исцелением в Совете директоров ПКШ и принялись за дело. — Лучше бы я никогда не открывал Проявление. Лучше бы я умер в том лесу. Эльм крепко стиснула его руку. — Не говори так. — Это правда! — Жон! — Она затрясла его. — Твоя семья любит тебя. Твои друзья любят тебя. Я понимаю, что ты чувствуешь себя в ловушке. Я понимаю это. Но ты не должен позволить этим людям победить. Всё наладится. — Когда? У Эльм не было ответа. Жон отдернул свою руку от её руки. — Мне нужно позвонить семье. А после этого ему было необходимо выговориться./-/
Меркури был слишком простым в общении. — Это бред, — сказал он. — Они должны убить этого парня. Нет, подожди, тогда они потребуют, чтобы ты пошёл и вернул его обратно, не так ли? Запереть его в яме, а ключ выбросить. — Меркури сердито фыркнул. — Что решила твоя семья? — Они собираются остаться в Атласе. Они знают, что там безопаснее, чем здесь или где-либо ещё. — Хорошее решение. В Вейле станет ещё хуже, когда здесь начнётся фестиваль Вайтела. Приедет слишком много людей, а полиции не хватит, чтобы контролировать их всех. Здесь будет только опаснее. Меркури был не единственным, кто выразил сочувствие и беспокойство по этому поводу. Вайс позвонила ему сразу же, как только узнала, чтобы спросить, в порядке ли его семья и что они будут делать, и Пирра тоже написала сообщение. Они беспокоились, и он был благодарен им за это, однако они обе предложили ему возможность поговорить с кем-то и обнять его. Он действительно был благодарен за это, особенно Вайс, которая не давала воли своему характеру, но он не хотел, чтобы его обнимали. Он хотел кричать, биться и выть. А Меркури слишком плохо на него влиял. — Знаешь, что тебе следует сделать? — сказал он.— Ты должен собрать всех людей, которые готовы нарушить закон, чтобы добраться до тебя, и заставить их соревноваться в какой-нибудь больной игре. Пусть они сражаются друг с другом, а победитель получит воскрешение своей семьи. Жон фыркнул. — Я думаю, это незаконно. — Что? Как будто то, что они делают, не незаконно? Кроме того, я уверен, что они подпишутся, если получат такое предложение. Они уже готовы умереть за это, так дай им способ сделать это — как сказала твоя телохранительница. По крайней мере, так тебе придется выполнять только один комплекс работ, и ты избавишься от них по сотне человек за раз. Можно проводить различные сезонные испытания. В одном месяце устроить королевскую битву, а в следующем заставить их мчаться по трассе с убийственными препятствиями. Или паркур на какой-нибудь дурацкой полосе препятствий, где падение означает мгновенную смерть. Меркури слишком сильно наслаждался этим — и Жон вынужден был признать, что ему это тоже нравится. Он не мог не рассмеяться вместе с этой идеей, какой бы ужасной она ни была. Кроме того, они ведь не были настроены серьёзно. Или, во всяком случае, не совсем серьёзно. Это действительно избавило бы его от многих проблем. — Как ты думаешь, люди будут смотреть? — О, конечно. Они будут ругаться на это и называть это варварством, но они будут прикованы к экрану. Мужик, я бы заплатил, чтобы быть ответственным за это. Никаких воскрешений. Мы могли бы назвать это... — Он сделал драматическую паузу. — Игры Гребаных Идиотов. Жон разразился смехом. — Да, нет, — сказал Меркури. — Не запоминающееся. Ладно, название ещё не придумано, но концепция здравая. — Да, конечно, если ты найдешь кого-нибудь, кто согласится на это. — Жон вытер слезу со своего глаза. — Мне это было нужно. Я был так зол, что собирался сломать руку о стену. Спасибо, что рассмешил меня. — Да, без проблем. Я определенно сказал всё это, чтобы рассмешить тебя, а не потому, что я был бы не против посмотреть, как это произойдёт. — Хуже всего было то, что он даже не был уверен, шутит ли Меркури. А может быть, хуже всего было то, что Жон не возражал, если это не так. — Но если серьёзно, друг, тебе нужно подумать над моей первой идеей. — Какой именно? Ты предложил не меньше сотни способов жестоко наказывать людей. — Та, в котором ты говоришь "пошли вы все" и уходишь. Инсценируешь свою смерть, уходишь от всего этого, просто берешь и сваливаешь. — Меркури сидел, скрестив ноги, даже если эти его ноги были ненастоящими. Он показал Жону механические протезы, превращенные в оружие. Только Меркури мог искренне смеяться над тем, что довёл сотрудника службы управления воздушным движением до срыва, когда симулировал слезы и громко кричал о том, что плохой человек "отнимает у него ноги", когда ему сказали сдать всё оружие в багаж. — Это не так просто. — Жон отвернулся. — На меня полагается много людей. — Да пошли они! — Не эти люди, — подчеркнул Жон. — Хорошие люди, такие как Айронвуд, Эльм, Арк-Опс. — Был ещё и доктор Сенг, который, несомненно, будет винить себя, если Жон инсценирует самоубийство. У Эльм будет разбито сердце, и она будет винить себя за то, что подвела его. И это означало бы также расстаться с Вайс, потому что он никак не мог инсценировать свою смерть и при этом жениться на представительнице самой известной семьи в Ремнанте. — Это хорошая фантазия, Меркури, но я не могу вот так взять и бросить их. Это было бы неправильно. Меркури наклонился вперёд. — С каких пор любое дерьмо, через которое ты проходишь, является правильным, парень? — Это не... — В этом мире есть два типа людей, Жон. Те, кто контролирует свою жизнь, и те, кто не контролирует! Я не собираюсь говорить о жертвах, потому что иногда плохие вещи случаются с каждым, но если плохие вещи происходят потому, что ты отказываешься что-либо с этим делать, то это проблема, которую ты создал. Жон был ошеломлëн. — Это не так просто. — Ты прав. Это не так. Но сложное не значит невозможное. Это значит, что нужно приложить гораздо больше усилий, чтобы что-то произошло. Говорить "Всё не так просто", а потом использовать это как оправдание для того, чтобы ничего не делать, — это часть причины, по которой ты чувствуешь себя в ловушке, парень. Я был там, — подчеркнул Меркури. — Я был заперт в комнате, без ног, пока кто-то другой контролировал каждую вещь в моей жизни. И я говорю тебе сейчас, что никто не собирался вытаскивать меня оттуда, если бы я этого не сделал сам. Я был единственным, кто должен был действовать. Без ног, без Проявления, без чëртова шанса! — Он ткнул пальцем в грудь Жона. — Я действовал. Я изменил ситуацию. Думаешь, твоя хрень не проста? Попробуй оказаться в такой ситуации. Попробуй найти выход из горящего здания посреди пустыни без ног. Вот это было сложно. Что он должен был сказать на это? Что он мог сказать? — Твоя ситуация хреновая, Жон. Я согласен. Но она не непреодолима. Слушай, я не силён в этом мотивационном дерьме — думаю, мы оба можем согласиться с этим, но я пытаюсь сказать, что у тебя есть варианты. Не позволяй другим людям выбирать за тебя. — Я... — Жон сглотнул. — Да, я... я думаю, ты прав. Меркури согласно кивнул, удовлетворенный, и наступила неловкая тишина. Однако Меркури никогда не допускал такой тишины и вскоре задал вопрос. — Эй. Хочешь познакомиться с моей командой? Я ведь уже перезнакомился со всеми твоим склочными подружками. Это будет справедливо, да? Справедливо? Он полагал, что да, и если они были похожи на Меркури, то, возможно, всë было бы не так уж плохо. — Конечно. Чем это может повредить?